Глава 1
Он нашёл себе хорошее местечко, прямо под скалой. Если китайцы и залезут на скалу, сверху им стрельнуть не удастся, а гранатой ещё попробуй попасть. Попробуй закинуть. Он достал лопату и стал быстро готовить для себя позицию, выкапывая в грунте себе место, чтобы прилечь, облокотиться можно было, а не стоять. И чтобы патроны и гранаты под рукой были. Володька поставил мины, он ставил их правее, чем Саблин, и дальше.
– Нормально, Аким? – Спрашивал Карачевский, согласовывая место для мины.
– Володь, метров пять правее, – отвечал ему Саблин.
Карачевский отошёл левее и стал копать.
Аким посмотрел пару секунд по сторонам, прикинул, откуда противник сможет пойти. Да, правильно мины поставили. Так нормально. Слева от них будет скала, там Аким поставил три мины. Там и один боец у стены может целое отделение остановить, китайцам придётся справа идти, забирая правее и правее, а там как раз будет их ждать пулемёт. Место для него самое оптимальное.
– Наши, – говорил Карачевский, спускаясь к нему в траншею.
Саблин в камеру обзора тыла видел, как по траншее быстро идёт к ним взводный. Он один, остальные казаки расходились по траншеям, искали себе места для боя, а в том, что он будет, никто не сомневался.
– Ну, сейчас начнётся, – обещал Карачевский негромко.
А взводный всё слышал через коммутатор, голос у него злой, злее и не бывал, кажется. Подходит поближе и начал:
– Саблин, Карачевский, а ну, забрала открыли оба.
Это чтобы лишние уши не слышали. Теперь через коммутатор их разговор не будет транслироваться на весь взвод. Казаки выполнили приказ, открыли забрала, и сам Михеенко открыл забрало и зарычал:
– Это вы, что? Приказы не выполнять? А?
Он замолк, ожидая ответа, но Карачевский сразу начал коситься на Саблина, отвечай, мол, ты, а тот молчал, нечего ему ответить. Да, не выполнил приказ, было такое.
– Саблин, ну, отвечай! Как ты осмелился мой приказ игнорировать? Не слышал, что ли? Говори! – Продолжал прапорщик. – Я приказал вам отходить, слышал меня?
Он заглядывать Акиму под забрало, глаза его видеть хочет.
– Слышал, – нехотя ответил Аким.
– И что?
Тут Акиму ответить нечего.
– Командира убили, так ты удила закусил? Решил один воевать, жизнями товарищей рисковать надумал?
Саблин не знал, что значит «удила закусил», у стариков всяких приговорок было много, особенно у прапорщика-взводного, Аким догадывался, что это что-то про невыполнение приказов. Опять не ответил, а что тут сказать можно было?
А Михеенко не успокаивался:
– Отвечай, кто тебе право дал жизнями товарищей рисковать, а? Ты будешь похоронки потом писать? Ты будешь по хатам ходить, бабьи слёзы слушать? Выражать соболезнования?
– Я никого не звал с собой, – нехотя говорит Аким, – я один хотел пойти.
– Один? – Ещё больше злился Михеенко. – Ты что, не из нашей станицы, а? Ты что, не знаешь, что одного бы тебя товарищи никогда не отпустили бы? Никогда не бросили бы тебя оного во вражеском окопе? Чего врёшь мне? Один он пошёл бы! Не пошёл ты один, вон, Карачевского за собой повёл. Ослушник! – Он повернулся к Володьке. – А ты?
– Что? – Спросил тот.
– Почему не одёрнул его, не остановил почему?
– Я?
– Ты!
– Так, я это… – Мямлил Карачевский.
– Что ты «это»?! Что ты «это»?! – Зло повторял прапорщик.
Карачевский молчал.
Михеенко тряс пальцем то у носа Саблина, то у носа Володи и говорил:
– Всё будет в рапорте, я такое замалчивать не буду, всё будет у ротного, не надейтесь, что ваше невыполнение приказа вам не отольётся, или думаете, что герои вы? Обещаю, оба попадёте под взыскание.
Он не дал им времени на ответ, повернулся и пошёл.
Володька сплюнул от расстройства и сказал:
– Всё, не видать нам наград за взятый окоп и уничтоженный склад противника.
Акиму было немного жаль товарища:
– Да ладно, добудем.
– Думаешь?
– Конечно, воевать и воевать ещё, что-нибудь да подвернётся.
Карачевский ничего не ответил, достал из-за спины лопату, стал готовить себе место для следующего боя.
А у Саблина всё уже было готово, он сполз по стене окопа вниз, достал сигареты.
Казаки быстро обживали вражеский окоп, метрах в пятидесяти от скалы пулемётчики выкапывали гнездо для своего агрегата.
Пришёл снайпер Петя Чагылысов, сел рядом. Винтовку свою в коробе бережно положил на дно окопа. Снайпера с этими своими винтовками носятся как дурни с писаными торбами. Чагылысов всегда её в коробке держит. Ходит с ней как с большим, длинным чемоданом. Казаки над ним посмеиваются, но он всё равно из коробки винтовку лишний раз не достаёт. Петя человек был тактичный, посидел немного молча, сначала покурил и только потом спросил:
– Что, ругался взводный?
– Ругался, – ответил Саблин.
Чагылысов помолчал понимающе и продолжил:
– Взводный сказал мне, что Володю у тебя могу забрать, говорит, что в штурмовой группе никого не осталось, бери, говорит, Карачевского себе вторым номером.
– Ну, забирай, – ответил Саблин.
– Сам понимаешь, Аким, мне без второго номера никак, – объясняет снайпер, – я ж поля не вижу. Только то, что на мониторе. А что вокруг…
Аким машет рукой.
– Понимаю, Петя, бери Володьку, он глазастый. Только объясни ему, что делать. – Говорит Саблин.
Где-то высоко в небе привычно уже свистит мина. По звуку понятно, восемьдесят вторая, китайская. Хлопает на скале.
– Ну, начали, кажется, – сказал Чагылысов и протянул руку Саблину. – Давай, пойду я.
Аким жмёт руку, через ультракарбоновую перчатку не чувствуешь человеческого тепла, но вот твёрдость рукопожатия всегда почувствовать можно.
– Давай, Петя, – говорит Аким и закрывает забрало шлема.
Он уходит к Карачевскому, Саблин остаётся один.
Тут же наверху, прямо над ним, на скале, хлопает ещё одна мина. Эта уже близко. Так близко, что на него сыпется песок и кусочки породы. Саблин поднимает голову, смотрит вверх. Нет, скорее всего, к нему мины не прилетят, он слишком близко к каменной стене. Они буду либо цеплять скалу, либо улетать правее.
Он хотел уже порадоваться удачному месту, как услышал в коммутаторе голос их взводного радиоэлектронщика Юры Жданка:
– Передовая! – Это как раз Жданок говорил ему, так как Аким был выдвинут вперёд, на запад, дальше всех.
– Внимание! Высокая электромагнитная активность на западе.
Аким уже знал, что дальше скажет Жданок, Саблин машинально щёлкнул предохранителем на дробовике.
– Множественный сигнал от земли, повторяю, сигнал от земли.
Хорошо, что Карачевский ещё не ушёл со снайпером, он стоит с Петей невдалеке и говорит Саблину:
– Аким, никак «крабы»?
– Похоже на то, – отвечает Саблин.
«Краб» – простой, дешёвый и быстрый механизм, раза в два больше ладони. По сути это четыреста грамм тратила на шести ловких ногах. Вещь опасная, бежит быстро, норовит найти любую движущуюся цель и взорваться под ней. Если их немного, отбиться можно, а если много, то дело дрянь. Мало того, они отвлекают от атаки людей, что идут за ними и демаскируют к тому же. Так как противник сразу засекает, откуда ведётся по «крабам» огонь. А что хуже всего, так это то, что они замыкают на себя детонаторы мин. По сути пробивают проходы в минных полях. «Крабы» – это не признак возможной атаки, хотя и такое бывало, «крабы» – это её начало, это первая волна.
– «Крабы», – донесся чей-то крик, и тут же послышался первый выстрел.
У Саблина в пенале помимо картечи был один жакан. Для «краба» лучше картечи нет ничего, но передёргивать затвор и менять жакан на картечь уже нет времени.
Он «выкручивал» разрешение камер на максимум, пытаясь разглядеть быстрых, мелких гадов, сразу подняв дробовик к плечу.
Но ни на песке, ни между камней они не мелькали, вдоль скалы ни одного из них не было видно. Зато вовсю трещали выстрелы правее него. То и дело хлопали негромкие взрывы. Иногда «крабы» просто разлетались на пластиковые куски, а иногда и детонировали. И тут он увидал, как одна за другой встают из дальних вражеских траншей фигуры. Вылезают на песок, Закрываются щитами и идут к нему. Пока далеко, идут не спеша, в полный рост. Пять, семь, десть, двенадцать, семнадцать, много… Дальше он не считает. Много их. Вот и атака. Это уже не крабы. Никто не сомневался, что китайцы попытаются их отсюда выбить. Не могут они допустить, что в цепи их обороны разорвано одно звено.
Это звено – угроза всей их обороне. Вот и погнали отцы-командиры китайцев в контратаку. В бой поднялся полноценный китайский взвод. К казакам шло не меньше тридцати человек. Первый ряд – все со щитами, а второй ряд прячется за первым.
– Радист, – орёт взводный, – проси миномётов по квадратам сорок и сорок «а». Проси мин штук пятьдесят, не меньше, скажи, что тут взвод противника, да ещё с «крабами», и всё это на открытой местности. И сразу кричи ротному, что, если дойдут до нас, мы их не сдержим.
– Есть, – отвечает радист Семён Зайцев.
Тут на камень метрах в пятидесяти от Акима выскакивает первый краб, замирает, ориентируясь, или просто застревает лапой. Аким выстрелил. Картечь разнесла «краба» на части, пластиковые лапы разлетелись по песку. И тут же ещё один выпрыгнул из-за камня, уже не задерживаясь, кинулся строго по прямой к траншее, к Карачевскому и Чагылысову. Снайпер в это время сидел на дне траншеи и настраивал свою драгоценную винтовку, а Володька не видел «краба», что бежал к нему слева. Затвор выстрел. Ещё один механизм разлетелся на части. Карачевский стрелял и стрелял, у него там этих машинок много бегало. Аким помогает ему, когда Володя перезаряжает дробовик. Разбивает ещё двух «крабов».
А снайпер уже распаковал и настроил винтовку. Ставит её бережно на край окопа, смотрит по сторонам, не торопится, словно «крабы» не к нему бегут. И бурчит недовольно:
– Плохое место, нужно было назад уйти. А тут мы как на ладони.
Но ни Володя, ни Аким ему не отвечают, не до того им. Только успевают стрелять и заряжаться.
Саблин расстрелял весь пенал дробовика, заряжается, а сам смотрит на приближающихся солдат противника. Двести пятьдесят метров. Уже можно начинать и солдат бить, но крабы всё бегут, их не становится меньше. Саблин разбил ещё одного. Механизмы добегают всё ближе, очень ему не хочется, что бы он дошли до мин, которые они успели поставить с Володькой. Мины – они как последняя стена, последняя линия перед их окопом.
Саблин почти не промахивается. Он расстрелял ещё один магазин. Рука машинально тянет из подсумка пять патронов, он не считает их, просто знает, как в руке умещаются пять тяжёлых пластиковых цилиндров. Раз, два, три, четыре, затвор, один в ствол, пять.
Он снова готов стрелять, ищет «краба», в это мгновение:
Бах-х-х-х.
Раскатывается выстрел. Саблин видит, как один из солдат противника, что шёл один из первых, заваливается на бок. Падает, роняя на песок щит. Его оббежал быстрый «краб» и побежал к траншеям.
Всё, что было до сих пор, можно считать знакомством, прелюдией. А теперь, когда снайпер себя обозначил, бой только и начинается.
Аким выстрелил, не дав очередной машинке добежать до мины, что он поставил. Началось.
И тут же чуть правее, как раз между ним и Володей Карачевским, вылетели из грунта, из края траншеи, два здоровенных, песчаных фонтана в человеческий рост. Такие фонтаны может выбить только пулемётная пуля.
Пулемёт бьёт точно, значит, траншея у них пристреляна, значит нужно опасаться. Сразу правее на казачьих позициях звонко хлопнула граната, выходя с пускового стола, это их казаки-гранатомётчики Теренчук или Хайруллин засекли китайский пулемёт и ответили ему гранатой.
Вот теперь бой и начался.
Глава 2
То, чего все бойцы в траншеях ожидали, наконец, произошло. Редкие хлопки дробовиков, и короткие винтовочные очереди в бою звучат неубедительно, по-сиротски скудно. Казаки ведут огонь, но все понимают, что таким огнём взвод противника не остановить. Такого огня только на «крабов» и хватает. А первая цепь врагов уже в ста пятидесяти метрах. Саблин уже видит, как быстрые машинки, чуть не из под тяжёлых ботинок у китайцев выскакивают. Бегут к их траншеям, пока солдаты противника спокойно движутся вперёд. И тут:
Ба-ба-бамм… Ба-ба-бамм…
Ну, наконец-то. Начал работать пулемёт. Всего две кротких очереди и валится ещё один из вражеских солдат. Всё напряжение, что было, сразу отступает, когда Саблин слышит знакомый звук пулемёта. Теперь и врагам уже не так спокойно шагается. Сейчас они начнут падать, отлёживаться, вставать и двигаться перебежками, лежать постреливать. И офицеру придётся их пинками поднимать. Так будет продолжаться до тех пор, пока они не заткнут наш пулемёт. То не говори: хорошо у казака на душе в бою, когда работает пулемёт.
В секторе обороны Саблин «крабов» не видел. Он, тщательно целясь, расстрелял целый пенал по двум китайским солдатам, что были ближе всего к нему. Конечно, до них было не близко, картечь разлеталась, но кое-что до врага долетело, один за другим китайцы падали на землю, прикрываясь щитами, начинали выглядывать из-под них, пытаясь определить, откуда он стреляет. Аким быстро заряжал дробовик, на сей раз загнал в магазин и два жакана.
Он уже передёрнул затвор, взведя ударный механизм, как в пятидесяти метрах правее, в трёх метрах от земли, вырос белый шар. Чтобы избежать травм слухового аппарата, электроника штатно вырубила внешние микрофоны, стало очень тихо. Так тихо, что слышно как работает вентиляция в маске. Граната противника, целились в пулемёт. Недолёт метров десять. Когда компьютер включил микрофоны, бой продолжался, а вот пулемёт молчал.
«Быстро они нас заткнули».– Подумал Саблин, всё-таки надеясь, что ни пулемет, ни пулемётчики серьёзно не пострадали.
Он вскинул дробовик, и успел сделать всего один выстрел, разнёс на куски «краба» что бежал прямо на него. И…
Удар, монитор стал белым, так что пришлось жмуриться даже. И снова тишина, снова электроника выключила микрофоны. Его опрокинуло, он потерял дробовик. Чтобы понять, что происходит, он открыл забрало, хотя нужно было немного подождать. А над ним пламя, горит воздух. Длинные языки вместе с чёрным дымом, завиваясь и закручиваясь, улетают в небо. Ему в забрало сыпется песок. И темно. Воздух горячий – не вздохнуть. Заработала электроника. Он закрыл забрало. Отдышался, звон в ушах оказывается у него стоял. Стал отступать. Теперь, главное, найти оружие. Где может быть его дробовик? Саблин шарит по дну траншеи, видно плохо, нужно протереть камеры. Протёр, стало немногим лучше. Падает песок сверху. Всё как в песчаном буране. Наконец, нащупал он своё оружие. И тут хлопок. Знакомый до боли.
Любой пластун знает этот звук ещё с учебки. Так разрывается простая противопехотная мина. Он вскакивает к брустверу, и видит как четыре, нет, пять, крабов подбежали к его окопу совсем близко, один уже добежал до мин, и ещё один приближается к его минам.
Он стреляет и стреляет. Торопится. Ещё и жаканы вставил, вместо картечи, промахивается два раза. Магазин пуст. И один из «крабов» добегает до его очередной мины. Хлопок. И ещё одной мины нет. Жалко, хоть ори. Он спешит, заряжает дробовик. И кое- как, опять промахиваясь и вбивая картечь в песок, всё-таки добивает всех «крабов», что успели близко подобраться.
Заработал коммутатор:
– Раненые, раненые есть?– Доносится до него голос взводного.
Он не знает, Саблин, на ходу загоняя новые патроны в пенал, идёт по траншее, туда, где были Карачевский и Чагылысов. Там взрывом смело бруствер. Это у них так рвануло, что даже Акиму не поздоровилось. Он находит их обоих, завалены песком, начинает откапывать. Сам то и дело, выглядывая из окопа. «Крабов» слава Богу, нет, но вот в семидесяти метрах от траншеи расположились три китайца. Лежат, не встают. Видно, боятся идти дальше, боятся мин. Ждут следующую волну «крабов». А уж потом встанут, пойдут, можно в этом не сомневаться.
– Раненые есть?– В какой раз повторяет взводный.
– Есть,– отвечает Саблин быстро раскапывая товарища.
– Я не ранен,– слышится хриплый голос Карачевского,– прибило волной малость, системы перегружались.
Саблин вытаскивает его из кучи песка, у Карачевского сгорели камеры на шлеме, одна так вовсе оплавилась, Аким тут же достаёт свою, меняет ему её, чтобы хоть чуть-чуть он видел. Уже хотел взяться за снайпера, а тот уже сам вылезает из кучи песка. И тут же начинает копать вокруг себя: