Мортон хлебнул скотча и открыл последнюю ссылку.
Выброс адреналина в кровь притормозил наступление вечернего опьянения.
На аватарке была только пара глаз – больших и темных, оттененных ресницами такой длины, что они казались чужеродными, – но подступившая к горлу тошнота подтвердила, что он не ошибается.
Он кликнул на альбом с фотографиями, и каждая из них заставила его мир все быстрее вращаться вокруг этого вновь обретенного знания.
Схватив куртку, висевшую напротив него, Грант стал рыться в карманах, пока не разыскал телефон. Как обезумевший, он провел пальцем по списку своих контактов. Имена слились у него перед глазами.
Этим номером он не пользовался вот уже почти год.
И испугался, что удалил его.
Должен был удалить.
Вот он.
Набрал номер.
После пяти гудков он переключился на голосовую почту, которую слышал уже много раз.
– Привет, Эрик. Это Грант. Мне нужно срочно переговорить с тобой. Ты можешь позвонить мне по этому номеру.
Мортон бросил телефон на стол.
Дождь за окном только усилился. Теперь это была уже не просто морось.
Грант допил последние капли скотча и отодвинул стакан в сторону. В этот момент экран его телефона осветился. Новое послание:
«Работаю до полуночи».
Куртка еще даже не начала сохнуть.
Глава 4
Грант протиснулся на своей «Форде Краун Вик» мимо двух скучающих такси и припарковался возле входа в отель «Four Seasons»[8].
– Если вы оставите машину здесь, то ее увезут, – предупредил посыльный с жуткими следами акне на щеках.
Мортон уже доставал свой бумажник. Он поднял его, проходя мимо парнишки, бумажник раскрылся, и свет отразился от полицейского значка.
– Прошу прощения, сэр! Все нормально, – крикнул ему вслед посыльный.
Детектив прошел сквозь вращающиеся двери в лобби – прилизанное, модерновое и с минимальным количеством украшений к Рождеству. На стенах висело всего несколько венков из вечнозеленых растений. Камень с деревом, отличная коллекция произведений современного искусства и длинный камин возле входа в соседние ресторан и лаунж-зону, наполнявший теплом все помещение.
Грант заметил Эрика возле стойки. Издали он вовсе не был похож на человека, способного обеспечить вас любыми развлечениями или любой дурью в этом городе. Он больше походил на студента юридического факультета: года двадцать четыре – двадцать пять, гладко выбрит, волосы подстрижены и зачесаны назад а-ля Джордж Клуни. Сегодня он был одет в черный однобортный пиджак поверх лазурного жилета и соответствующий галстук. Мортон подождал, пока Эрик терпеливо объяснял пожилой паре, как добраться до «Иглы», а когда те, наконец, удалились, портье оторвал голову от своего заваленного бумагами стола. Встав, он направился к Гранту, на ходу доставая из внутреннего кармана пиджака пачку «Мальборо».
Они остановились под навесом над входом, который защищал их от дождя, и стали наблюдать за машинами, ползущими по Юнион-стрит.
На улице было холодно.
От дождя на тротуаре появились лужи – потоки воды неслись вдоль бордюрных камней в сторону Эллиотт-бэй.
Эрик прикурил сигарету.
Грант достал телефон – он уже вытащил ту самую аватарку из Сети: темные, слегка навыкате глаза заполнили весь экран.
Он показал их собеседнику.
– Знаешь ее?
Какое-то время Эрик, не отводя глаз, смотрел прямо на Мортона.
Потом перевел взгляд на телефон.
Утвердительно кивнул.
– Я хочу, чтобы ты сегодня свел меня с ней, – сказал Грант.
– Это невозможно. Она не такая, как все.
– Ты это о чем?
– Чтобы я понимал… – Эрик сильно затянулся сигаретой. – Я ведь сейчас говорю с тобой, как с человеком, а не как с полицейским, так? То есть я хочу сказать, что это надо лично тебе, как и раньше?
– Правильно.
– О’кей. Отлично. Так вот, Глория не для тебя, приятель.
– А я и не знал, что ты еще и сватовством занялся, – улыбнулся Мортон. – Это надо понимать так, что у тебя уже есть некое понимание, кого я хочу трахнуть?
– Она берет две штуки за час. Ты хочешь убедить меня, что можешь себе такое позволить на свою зарплату государственного служащего?
– Я сюда не к финансовому консультанту пришел. Как с ней связаться?
– Через меня.
– А где она работает?
– На дому.
– И где же это?
– В районе Квин Энн. Послушай, ты не понимаешь. Она принимает только по рекомендациям.
– Ну так отрекомендуй меня.
– Она работает только с небольшой группой клиентов. Это что-то вроде элитарного клуба.
– Эрик, пока я стараюсь не обижаться…
– Разве я не обеспечивал тебя всегда отличными девочками? Первоклассными? Твоего уровня? Давай начистоту… Ты, парень, пьешь красную, а иногда черную этикетку. А эта женщина для тех, кто пьет синюю[9]. Клиенты, входящие в ее эксклюзивную группу, тратят на нее от восьмидесяти до ста тысяч в год каждый. Она не девочка на вечер, понятно? Это все равно что взять напрокат «Лексус». Подразумевается, что ты готов взять на себя и кое-какие обязательства.
– Я хочу встретиться с ней сегодня же.
– Грант…
– Послушай меня очень-очень внимательно. Я сейчас пойду в бар и закажу себе выпить. Всего одну порцию. И прежде чем я с ней закончу, ты придешь в бар и скажешь, что все устроилось. А кроме того, заплатишь за выпивку. А если этого не произойдет, то я тебя, Эрик, закрою.
Сутенер выбросил сигарету, выдохнул и покачал головой:
– Когда ты подкатился ко мне в первый раз, я не хотел работать с копом. И я тебе об этом прямо сказал. Потому что у нас разные весовые категории, и это нечестно.
– Боже, тебе сколько лет? Нет таких понятий, как «честно» или «нечестно». Есть только разные расклады. И сейчас расклад таков.
– Я мог бы…
Грант решительно вторгся в личное пространство портье, прижал его к кирпичной стене и ощутил запах никотина и дегтя в его дыхании, на лице и на руках.
– И что бы ты мог, Эрик?
– Она на это не согласится.
– Тогда придумай для нее какую-нибудь историю. Продай ей эту идею. Я в тебя верю. И никаких настоящих имен – ни имени, ни фамилии.
Хлопнув Эрика по плечу, Мортон направился в сторону входа в гостиницу.
Он уселся на свободный стул в углу бара и уставился на темный залив за окном. Правда, в восемь тридцать вечера в дождливый четверг там мало что можно было рассмотреть – только отражения в стекле огней в окнах зданий, стоявших на набережной.
В лаунж-зоне царила суматоха – небольшая толпа людей, каждый из которых держал в руках упакованный подарок, собралась возле высоких, от пола до потолка, окон.
Неужели до Рождества осталось всего две недели?
В прошлом году Грант потратил две сотни на односолодовое виски мирового уровня. И весь день провел с этой бутылкой, в сотый раз наслаждаясь трилогией «Крестный отец». Он отключился в первые двадцать минут после начала третьей части – совсем ничего не потерял. Может быть, это Рождество он проведет так же. Об этом можно даже помечтать. Начало традиции. А может быть, он попросится на дежурство. Ему повезет, и он раскроет страшное убийство.
Не так уж важно, чем он займется, главное, чтобы был план.
А еще нельзя позволить празднику застать тебя врасплох. Тщательная подготовка – вот то, что поможет выжить в Рождество человеку без второй половинки.
– Что вам принести?
Грант повернулся к высокой симпатичной барменше. Черная жилетка. Длинные светлые волосы убраны в хвост. Ясные и отдохнувшие глаза человека, только что заступившего на смену.
– «Джонни Уокер», синяя этикетка, со льдом.
– К вашему сведениию, это будет стоить семьдесят пять долларов за порцию.
– Тогда принесите двойную.
Когда Мортон опустошил стакан наполовину, он почувствовал, что его окутывает тепло, а взор его туманится. Но, к своему удивлению, он не почувствовал, что успокаивается. Совсем нет. Единственным ощущением было какое-то изменение в энергетике ночи. Угроза какого-то нового, непредвиденного развития событий.
В стакане оставалось всего несколько капель, когда Эрик взгромоздился на стул рядом с ним.
– Только что переслал тебе ее адрес, – сказал он, и тут же, как по мановению волшебной палочки, телефон полицейского завибрировал. – Вы встречаетесь через час. Но это еще ничего не значит. Ты ей должен понравиться. Если нет? Это уже не мое дело. Я сказал ей, что ты архитектор и зовут тебя Майкл. Я предупредил тебя, что девочка она дорогая. И тебе лучше полностью расплатиться заранее. Должен сказать… я в шоке, что она вообще на это согласилась.
Грант допил последние капли, слез со стула и взялся за куртку.
– Но если она на тебя пожалуется, если ты перекроешь мне эту дорожку… – начал Эрик.
– Тогда ты с этим смиришься, да? Спасибо за выпивку.
Глава 5
Он припарковался на Крокетт-стрит, в двух кварталах от того места, которое указал ему Эрик, и выключил двигатель «Краун Вик».
Дождь барабанил по ветровому стеклу, искажая свет фар проезжающих автомобилей.
Грант взглянул на телефон – 9.25 вечера.
С каждой милей, которую он проезжал после того, как покинул «Four Seasons», узел у него в животе затягивался все сильнее. Сейчас ему казалось, что он вот-вот лопнет.
Мортон запер оружие в бардачке.
Открыв дверь, он выбрался под дождь, который оказался таким холодным, что прикосновение каждой капли к лицу напоминало укол острой иголкой. Грант поднял капюшон куртки, засунул руки в карманы и двинулся по тротуару.
Это был богатый квартал в верхней части Квин Энн – ряды домов из бурого песчаника перемежались особняками в викторианском стиле. Улицу освещали фонари, и струи дождя, падающие на их фоне, вместе с легким туманом, прятавшимся в переулках, превращали окрестности в некое мрачное подобие лондонских трущоб девятнадцатого века.
Пройдя квартал, Грант остановился и уставился на дом, расположенный через перекресток по диагонали от него. Трехэтажное здание стояло отдельно от всех и занимало весь угол улицы. Изгородь из вечнозеленых растений доходила почти до окон первого этажа. Шторы на них были задернуты, однако сквозь щели на улицу проникали лучи света. Окна второго и третьего этажей были абсолютно темными.
Дождавшись промежутка в потоке машин, детектив перебежал улицу, умудрившись не наступить в лужу глубиной в несколько дюймов.
Он остановился перед металлической кованой оградой, окружавшей дом, и посмотрел на входную дверь. В воздухе чувствовался легкий запах древесного дыма.
Номер на небольшом черном почтовом ящике возле двери соответствовал тому, что дал ему Эрик. Грант отворил ворота и прошел вперед, по вымощенной плитняком тропинке, прямо к лестнице. С каждым шагом его ощущения становились все более странными: давление в черепной коробке росло, а шаги непроизвольно ускорялись, как будто кто-то тащил его к зданию…
А потом он оказался под козырьком входной двери – его пульс к тому времени колотился как сумасшедший. Мортон постарался выровнять дыхание, прежде чем стучать в дверь.
На него смотрела небольшая камера, укрепленная как раз над притолокою входной двери.
Все происходило слишком быстро.
В голове у него все еще гудело после «Джонни Уокера» с синей этикеткой, и он смутно представлял себе, что скажет через несколько мгновений.
Отбросив страх и сомнения, он нажал на звонок.
По ту сторону двери послышались приглушенные шаги – скорее всего, идущий к ней человек был босиком.
В интеркоме под почтовым ящиком послышался голос:
– Майкл, как вы?
Грант нажал кнопку с надписью «говорите», наклонился вперед и произнес:
– Все в порядке. Правда, здесь немного сыро.
– Тогда давайте не дадим вам простыть.
Звуки снимаемой цепочки.
Двух отодвигаемых засовов.
Скрип петель.
Луч света, пробежав по плитняку, остановился у ног Мортона, и тяжелая деревянная дверь распахнулась.
Его окутало облако первоклассного парфюма.
Свет был тусклым.
Пурпурное шелковое кимоно с узором из черных виноградных лоз и цветов на рукавах. Вызывающее декольте. Светлые волосы забраны наверх и скреплены двумя палочками для еды – плечи и шея открыты. Босая, она стояла в дверном проеме, а ее рука все еще сжимала ручку двери. Позади нее затемненную комнату освещали только сполохи огня.
Грант смотрел на ее лицо, в глаза и надеялся увидеть хоть какую-нибудь незнакомую деталь, но это, вне всяких сомнений, была именно она.
Он почувствовал, как на него накатывают волны и ужаса, и облегчения.
Она попыталась захлопнуть дверь, но Мортон предвидел это и заранее поставил ботинок между дверью и порогом.
– Убирайся, – сказала она. – Немедленно.
– Я хочу просто поговорить.
– Как ты посмел…
– Можно войти?
– Ты пришел, чтобы меня арестовать?
– Нет.
– А как ты меня нашел?
– Неважно.
– Я хочу, чтобы ты сейчас же убрался.
– И не надейся.
– Что тебе нужно?
– Мне просто захотелось тебя увидеть.
– Поздравляю. Увидел. А теперь проваливай.
– Почему ты меня ненавидишь?
– Я тебя не ненавижу. – Женщина все еще пыталась захлопнуть дверь.
Грант поднял руку и нажал на нее.
– Я вообще не знал, жива ты или уже умерла, – сказал он. – И это правда. А потом я выяснил, что ты вернулась в Сиэтл. Могла бы мне сообщить. Встретиться.
– С какой это стати, черт побери?
– Ну, не знаю. Может быть, потому, что я твой брат?
– И что?
– Как ты можешь так говорить?
– Я не хочу, чтобы ты на одну ночь ворвался в мою жизнь. Чтобы еще раз подтвердить сложившееся мнение обо мне. И рассказать, как я разрушаю собственную жизнь. И как я должна ее наладить. И как ты можешь мне в этом помочь…
– Я скучал по тебе, Пейдж. И просто хотел увидеть. Вот и все.
– Я сейчас разрыдаюсь.
– Прошу тебя.
Она осмотрела брата с ног до головы.
Какое-то время был слышен только шелест дождя на улице. И негромкое гудение фонаря у них над головами. А еще громкий стук сердца в груди Гранта.
– Ладно, но ты уйдешь, как только я скажу, – произнесла, наконец, Пейдж.
– Конечно.
– И ты пришел не для того, чтобы что-то менять в моей жизни. Это понятно?
– Конечно.
Сестра вздохнула и отошла от двери.
Глава 6
Когда Грант вошел и захлопнул за собой дверь, Пейдж стала подниматься по лестнице, которая начиналась здесь же, в прихожей.
– Ты куда? – спросил мужчина, когда ступеньки заскрипели у нее под ногами.
– Переодеться для визита брата.
Живой джаз, напоминающий Майлза Дэвиса[10], лился из колонок в гостиной. Мортон почувствовал запах неизбежных масел и свечей. Кроме того, в воздухе чувствовались ладан и старый добрый аромат горящего в камине кедра.
Прямо перед ним, параллельно лестнице, находился холл, который переходил в кухню. Через арку с левой стороны располагалась официальная столовая с грубо обработанным деревянным столом, заваленным конвертами и бумагами – создавалось впечатление, что его используют в качестве рабочего стола, а не места, за которым люди едят.
Грант повесил куртку на вешалку и прошел через арку справа от себя, оказавшись в гостиной. Всюду горели свечи. Кожаный диван, стоявший вдоль дальней стены, смотрел прямо на очаг. Книжный шкаф. В дальнем углу, в колеблющемся свете свечей, поблескивали бутылки и хрусталь – там находился бар с отдельной раковиной. Венок из молодых веточек, украшенный белыми рождественскими лампочками, висевший над каминной доской, был единственным свидетельством наступающего праздника в этой выглядевшей вполне нейтрально комнате.
Будучи сиротами, они обходились без украшений, но Пейдж всегда умела привнести класс даже в самые жалкие трущобы, в которых им приходилось жить. Полевые цветы в стеклянной бутылке из-под кока-колы, стены номера в мотеле, украшенные поздравительными вымпелами, вырезанными из газеты, – Гранта всегда потрясало, что́ она может сделать из ничего. И вот теперь он наблюдал ее заматеревший вкус в украшении. Дом был старым, ему, должно быть, было не менее ста лет, но хозяйка подчеркнула с помощью современного дизайна винтажные карнизы и бра. Низкая мебель в гостиной была обита черной кожей. За дальней дверью виднелись белоснежные кухонные шкафы, поблескивающие в рассеянном свете. Единственное, что не подверглось переделке, так это пол и лестница – из темного орехового дерева, отполированная годами использования. Гранту стало интересно, сколько же сестра зарабатывает, если может позволить себе такое жилище. Но в этом была вся Пейдж. Она всем сердцем отдавалась тому, чем занималась в данный конкретный момент, и, хотя брат никак не ободрял ее жизненный выбор, это, черт возьми, производило на него впечатление.