Воскресенцев представил их персоналу по видеофону. В миссии были – медик, специалист в области биологии, специалист по связи и транспортировке, слесарь-ремонтник, сварщик, компрессорщик, начальник охраны с подчиненными в количестве пяти человек, из которых два оператора артиллерийских башенных систем, и тридцать человек рабочих, работающих на разработке кристаллов. Первым, кого вызвал Зимин, был начальник охраны.
– Хренов, Вадим Вадимович, – отдав честь, небольшой пузатенький человечек, похожий на кабанчика Пумбу из детского мультфильма «Король-Лев», явно стремился произвести впечатление.
– Итак, Вадим Вадимович, – Зимин был холоден как лед, – я хотел бы услышать краткий рапорт из двух частей: первая часть – ваш послужной список, вторая часть – что сделано для охраны миссии, как организована служба охраны, а так же что предполагается сделать для обеспечения более высокой степени безопасности миссии.
У Вадима Вадимовича забегали глаза:
– Мой краткий послужной список – Закончил Рязанское военно-десантное училище, служба в двести сорок второй Показательной Десантной Дивизии, Советник при Белорусском Генштабе в Брестском конфликте на протяжении двух лет, начальник отдела информационной безопасности при Российском Генштабе.
– Это все? – Зимин придирчиво рассматривал Хренова. Кривоватый нос, непропорционально большие уши… «Господи! И это – охрана…» – Чуть ли не вслух подумал генерал.
–Так точно. Разрешите перейти ко второй части? – поинтересовался стоящий по стойке «смирно» Вадим Вадимович.
– Переходите, – буркнул генерал.
– Система безопасности организована в соответствии с инструкциями за номерами 2003, 2004. Смонтированы и опробованы системы артиллерийского башенного огня, позволяющие поражать цели в воздухе на высоте до двух километров, а так же она предназначена для ведения огня по наземным целям до двух километров, – Хренов сделал небольшую паузу, оценивая эффект, который произвела предоставленная информация и потом продолжил.
– Система наблюдения обеспечивает визуальный контроль внутри всего комплекса миссии, а так же снаружи комплекса на расстоянии до четырехсот метров, а так же визуальный контроль на взлетной полосе. Контроль осуществляется видеокамерами с записью на различные виды носителей. Каких-либо дополнительных мер не предусматривается, – закончив говорить, Хренов отдал честь.
– Ну что ж, господин Хренов, я все понял. Вы знаете, что аборигены способны исчезать и неожиданно появляться? – холодно поинтересовался генерал.
– Ну да… это одна из рас, в данной местности они встречаются крайне редко, – пробубнил Вадим Вадимович.
– То есть вы даете сто процентную гарантию, что эти аборигены у нас не объявятся? – раздражаясь, спросил у него Зимин.
– Ну, сто процентную гарантию… – замялся Хренов.
– Вы даете или не даете? – бесцеремонно перебил его генерал.
– Ну, полной гарантии… – глазки «Кабанчика Пумбы» забегали. Судя по всему, он пытался что-то срочно придумать.
– Ты в армии, Хренов, и на вопрос вышестоящего офицера ты должен отвечать по Уставу, четко и ясно. И так, вы даете стопроцентную гарантию? – гаркнул на него Зимин.
Хренову было явно неприятен этот разговор. Краснея и потея, он выдавил из себя:
– Я не могу дать такой гарантии.
– Каков запас боеприпасов? – Зимин даже не пытался скрывать своего негативного отношения к своему подчиненному.
–Ну…
–Без «ну».
– Боекомплект системы башенного артиллерийского огня рассчитан на пятнадцать минут огневого соприкосновения.
– Так. А дальше? – Зимин увидел, что на верхней губе Хренова появились капельки пота.
– У охраны еще минут на пять.
– Так. Дальше что?
– Дальше… Дальше все…
– Минные заградполосы, полосы ксп, хоть что-то еще есть?
– Нет, нету, – Хренов опустил глаза.
– Ясно. Хренов, – Зимин подошел к нему вплотную, и, не повышая голоса, проговорил, глядя собеседнику в переносицу, – Через двадцать минут боя я вас найду и буду вами, как дубиной, защищаться от врагов.
Воронцов саркастически засмеялся. «Кабанчик Пумба» имел жалкий вид.
– Вы свободны, Хренов, – Зимин презрительно смотрел на сжавшегося начальника охраны.
– Завтра мне предоставишь комплекс мер по усилению защищенности миссии, – повернувшись к Воронцову, проговорил Зимин, как только Хренов исчез за дверью.
После этого они посетили биолога.
Это был худой сутуловатый мужчина средних лет, в очках, одетый в длинный белый халат из- под которого были видны джинсы и кроссовки. «В общем, типичный молодой ученый» – подумал про себя генерал. Большинство его слов сопровождалось активной жестикуляцией.
– Моя фамилия Чаусов, – представился биолог.
– Зимин, Воронцов, – Зимин представил себя и своего спутника.
– Ну-с, задавайте ваши вопросы. Отвечу на те, на которые смогу, – Чаусов безымянным пальцем поправил очки.
– Меня очень интересуют ящероподобные, – генерал осматривал лабораторию Чаусова. Творческий бардак, пыль, пахло химией и пертусином.
– Я вас понимаю, они то же меня очень интересуют! Крайне интересная форма жизни. В особенности организация их, так сказать, нервной системы.
– То есть? – информация Чаусова очень заинтриговала Зимина.
– Ну как бы Вам это все объяснить. Их нервная система как бы замещена системой волноводов. Я не знаю, с точки зрения физики, правильно ли я сказал. Допускаю, что в основе их нервной системы могут быть и другие полевые эффекты.
– Доктор, объясните это как-нибудь по-другому, попроще…
– Попытаюсь. На мой взгляд, они располагают более совершенными системами, позволяющими обслуживать как жизнедеятельность их организма, так и взаимодействие с внешним миром. Скорость реакции их организма значительно выше, чем скорость нашего. Мне, к сожалению, не удалось получить полностью организм ящероподобного индивидуума для изучения. Мне удалось приобрести, заметьте, за свой счет, фрагмент кисти ящероподобного существа в Омеркорте. И еще, мне кажется, вохтасианцы недолюбливают тцианбанцев.
– Благодарю за информацию. Скажите, вы сможете мне объяснить, этот режим «стеллс», невидимости? Он достигается ими за счет ресурсов собственного организма или же это осуществляется посредством какого-нибудь технического устройства?
– Нет, что вы. Никакой техники. Это особенности их организмов. Точного объяснения я не знаю. У меня есть несколько версий, объясняющих эту загадку. Первая из них такова: ящероподобные за счет феноменальной нервной системы могут перенастраиваться на различные спектры излучения и на различные скорости движения и становиться невидимыми для нас.
Вторая: Они умеют значительно понижать частоту плазмонных колебаний. Но тут есть один момент. Не могут же они вообще доводить ее до нуля, – он поправил указательным пальцем очки и обратился к Зимину, – Согласитесь, подобное предположение несколько неадекватно.
Зимин ничего не понял, но в знак согласия кивнул головой и буркнул:
– Н-да…
– Ну и третье: Их кожный покров способен формировать крайне специфические линзы и зеркала. Это позволяет им создавать до крайности убедительную иллюзию. Хотя, может быть, здесь присутствует некоторая композиция из всех трех факторов.
– М – да. Вы изучали местную природу? – Зимин с большим любопытством осматривал лабораторное оборудование Чаусова. Портрет Эйнштейна, стеллаж с кучей книг с заумными названиями на заднем плане создавали окончательный антураж берлоги гения.
– В меру своих скромных сил, – Чаусов достал сигарету и закурил, – Все никак бросить не могу, – извиняющимся тоном проговорил нейробиолог.
–Есть ли что-нибудь интересное?
– Да, конечно есть. Мир Химеры это некоторая смесь двух видов органики. Кремниевой и углеродной. Чисто теоретически кремнийорганическая жизнь должна быть более медленной. Но то, с какой скоростью движутся ящероподобные, просто фантастично.
– А более низкая гравитация, как она сказалась на обитателях этого мира? – генерал даже не пытался скрывать крайнюю степень любопытства.
– Большая масса, более низкая сила трения, и хвост. Очень развитой хвост. Я бы сказал, что мир Химеры должен быть царством хвоста, – Чаусов сделал при этом очень многозначительное лицо.
– Угм… Понятно, – мимика Чаусова несколько выбила генерала из колеи, чтобы это скрыть Зимин решил сменить тему, – А что насчет вохтасианцев?
– Очень похожи на нас. Я бы сказал, что с физиологической точки зрения мы очень похожи, – Чаусов несколько наклонился в направлении Зимина и поднял руку с вытянутым указательным пальцем вверх, стремясь привлечь внимание собеседника к этому факту.
– Что, даже в генетическом? – заинтересовался Зимин.
– Ну, здесь я не уверен.
– Очень интересно.
– Понимаете, есть некоторые различия. Например, дополнительные веки. Они позволяют им видеть в другом энергетическом спектре.
– Не понятно, но интригующе.
– А что насчет звероподобных?
– Пока что крайне скудные сведения. Они крайне холодно относятся к Вохтасианцам. А соответственно это переносится и на нас, крайне похожих на них.
– Скажите, как, по вашему мнению, насколько вероятен вооруженный конфликт одной из рас с нами?
– На мой взгляд, вероятность незначительная.
– Благодарю Вас.
Чаусов в очередной раз поправил очки и проговорил:
– Генерал, зайдите ко мне вечерком. Можете с капитаном. Отметим Ваш приезд, я тут научился из местной органики изготавливать нейрококтейль, позволяющий протряхивать все нейросвязи организма. Поверьте, вы никогда ничего подобного не употребляли.
– Что ж, заглянем.
Зимин был удовлетворен общением с биологом.
Следующим был медик:
– Климов, – представился врач. Врач был очень крепкого телосложения, с короткой стрижкой и яркими синими глазами.
– Меня интересует Ваше мнение по поводу смертей, – Зимин решил сразу перейти к самому основному вопросу, ответ на который он хотел получить именно у врача миссии.
– Это что-то фантастическое. Куча непонятной углеродной и кремниевой органики в позвоночном столбе и рядом, в районе лопаток. Нервный столб поврежден в разных местах, причем в одном месте полностью разрушен позвонок…. Чертовщина какая-то… – Климов пожал плечами, всем своим видом выказывая полное непонимание.
– Были ли подобные случаи еще?
– Нет, – после небольшой паузы, потребовавшейся на обдумывание ответа, ответил Климов.
– Вы осматривали весь остальной персонал? – Зимин никак не мог сделать внутренней оценки Климова. Он никак не мог понять, симпатичен ли ему этот человек или нет.
– Да, конечно. Обследования не выявили у остального персонала никаких аномалий.
– А раны?
– Что раны?
Зимин заметил, что доктор напрягся.
– Меня интересуют раны, их характер, чем ориентировочно были нанесены.
– Характер ран я бы охарактеризовал бы как интернальный, – Ответил врач после небольшой паузы, которая ему была нужна для обдумывания своих слов.
– Почему? – Зимин с удивлением воспринял его слова.
– Судя по осколкам, позвоночник разрушился не от внешнего воздействия, а от внутреннего.
– Так… А что же могло вызвать такие разрушения?
– Мне это неизвестно. Я думаю, что это неизвестно и науке.
Зимин с Воронцовым переглянулись:
– Профессор, – проговорил Воронцов, – Я надеюсь, что вы не будете об этом распространяться?
– Нет. Конечно, нет,– ответ Климова показался генералу искренним.
– Ну что ж, если у вас появится новая информация, то мы надеемся, что вы поставите нас в известность, – Зимин излучал холодную вежливость.
– Непременно, – Климов был подчеркнуто спокоен.
Обход продолжался весь день, больше особенно ничего интересного не произошло. Пожалуй, только специалист по связи и транспортировке вызвал повышенный интерес. Поджарый, невысокого роста, одетый в классический костюм серого цвета, который был ему явно мал, он возился с паяльником возле какой-то громоздкой металлической конструкции. Когда Зимин и Воронцов вошли в его помещение, он, что-то мурлыкая себе под нос, занимался пайкой целого вороха проводов. Он был настолько увлечен своим занятием, что не обратил внимания на посетителей.
Зимин аккуратно кашлянул, спец повернулся. Пришедшие представились, он представился тоже и, убирая светло-русые волосы со вспотевшего лба, проговорил:
– Вакутин, Андрей Алексеевич!
– Если не секрет, Андрей Алексеевич, чем это вы занимаетесь? – поинтересовался Лев Аркадьевич.
–Никакого секрета, я занимаюсь подготовкой к запуску резонансного инерциоида.
Воронцов и Зимин недоуменно переглянулись.
– Поясните поподробнее, – потребовал генерал.
– Ну, инерциоид – это механическая система способная совершать перемещение в пространстве за счет изменения координат центров масс и инерций. Получив некоторый первичный импульс, инерциоид способен двигаться очень продолжительное время. Правда, несколько хаотично, но это второй вопрос. Для осуществления самопитания инерциоид моей конструкции оснащен резонатором. Резонатором осуществляется забор энергии у любого живого создания путем построения резонансного контура. Забор осуществляется до некоторого порогового состояния энергии, – немного стесняясь, Андрей Алексеевич проводил неожиданную для себя презентацию.
– Насколько я понял, получается робот-охранник? – Поинтересовался Воронцов.
– Можно сказать и так.
– По чьему распоряжению вы этим занимаетесь? – Зимину явно нравился этот человек.
– Ни по чьему, – Вакутину явно было неудобно от всех этих вопросов.
– Это ваша частная инициатива?
– Да… Видите ли, я в свое время писал кандидатскую диссертацию на тему «Биорезонансный накопитель». Защититься не успел. Вот рассчитываю, что вернусь на Землю и получу степень…
– Прекрасно! – Генерал одобрительно похлопал Вакутина по плечу и добавил, – Обязательно позовите на испытания вашего детища!
– Хорошо. Обязательно позову, – Вакутин заулыбался.
Закрыв за собой дверь, Зимин проговорил Воронцову:
– Интересный человек.
Воронцов хмыкнул и недоверчиво покрутил головой. Они двинулись по коридору, продолжая осмотр базы и знакомство с персоналом. После Вакутина генерала никто не впечатлил. По окончании осмотра, Зимин и Воронцов посетили Чаусова. Вежливо постучав, Воронцов услышал:
– Войдите!
Войдя в кабинет, они увидели, что Чаусов в белой рубашке навыпуск восседает за компьютером.
Приветственно взмахнув рукой, Чаусов поднялся и пригласил их к небольшому столику, стоящему по центру кабинета. Из нижней полки стола, хозяин извлек двухлитровую бутыль и три раритетных стеклянных граненых стакана.
– Я, дорогие вы мои, кроме биологии очень интересуюсь нейрофизиологией и нейропсихологией. Знаете что это такое?
Гости нестройным хором сказали, что нет.
– Нейропсихология – это научное направление, лежащее на стыке психологии и нейронауки. Она нацелена на понимание связи структуры и функционирования головного мозга с психическими процессами и поведением живых существ.
– А нейрофизиология? – поинтересовался Зимин.
– Это наука, которая занимается исследованием связей между функционированием и строением нервной системы и когнитивными функциями.
– Объясните это как-нибудь более доступным языком.
–Такс, хорошо. Грубо говоря, это исследования взаимосвязей между нейроанатомией и психологическими функциями. Так понятно?
– Можно сказать, что да, – ответил за обоих Воронцов.
Чаусов довольно бережно разлил из бутыли жидкость по стаканам, которые он именовал не иначе как сосуды, и предложил тост:
– Ну, за ваш прилет!
Выпили дружно. Воронцов поинтересовался:
– Что-то не пойму…Вкус какой-то … Ром что ли? – Зимин никак не мог понять, что за напиток он только что выпил.
– Э нет, – Чаусов уже опять наливал в стакан, – это не алкоголь, господа мои хорошие!
Все подняли стаканы и Чаусов продолжил:
– Это нейрококтейль, это не алкоголь.
– В смысле? – Зимин насторожился.