– И пожар на крыше мощный, – пояснил Янки. – Я там был сейчас. Нам его не локализовать.
«Не очень-то эти капсулы нам помогли в прошлый раз!» – подумала Басс, глянув на Янки.
И уловила его взгляд, остекленевший на миг. Она готова была поклясться, что Янки вспомнил сейчас, именно в эту минуту вспомнил, как его капсула исчезла в недрах водопада.
Он опустил глаза и бесцветно, без всякой интонации произнёс:
– Фэйл! Придётся уходить на кроссоверах, мэм.
– Да, такая подстава! Пойдём на кроссоверах. На них есть аварийный запас спасения, – подтвердила Басс и спросила: – Возражения есть?
Парни по-прежнему молчали с угрюмым видом. Даже Сэм был сосредоточен, а потом он просто пожал плечами.
И тогда Петрович ответил за всех:
– Возражений нет, доктор Стар.
– Тогда поспешим. И прошу разобрать оружие, – сказала она и направилась к двери в оружейную.
Мысли и чувства захлёстывали её, и самой мучительной была мысль о Янки: почему тот ночью оказался на крыше спального корпуса?
****
Вокруг стоянки, беспокойно повизгивая, бегали псы.
Мягкая чешуя перовскитовых фотоэлементов на них вздыбилась и непрерывно меняла окраску, что было само по себе непривычно: ветра сейчас не было. Басс какое-то время придирчиво следила за ними. Не нравилось ей их поведение, что-то с этими псами было определённо не так.
– Ты псов успел отладить? – спросила она у Мики.
– Успел, доктор-тян. На станции псы были в полном порядке, – ответил тот. – Но я и сам вижу… Что-то непонятное с ними творится.
– Ты приглядывай за ними, ладно? – попросила Басс и опять пошла по стоянке, осматриваясь вокруг.
Первый день их продвижения к Временному Мосту прошёл на удивление спокойно. Они шли на двух кроссоверах: первый кроссовер тянул за собой блок связи, который второй кроссовер прикрывал сзади. Блок связи был жизненно важен, потерять его они не могли ни при каких обстоятельствах.
Временной Мост, куда они сейчас направлялись, открылся на Земле Мезозоя в единственно возможной «кротовине», только местность эта была совсем непригодной для сельскохозяйственных работ. Поэтому и получилось так, что точка эвакуации оказалась от их станции в нескольких днях езды.
Весь день из окон кроссоверов они наблюдали обширные равнины, изобильно поросшие высокой растительностью. По этим равнинам бродили стада травоядных динозавров – огромных, как и все травоядные. Хищников рядом со стадами почему-то не было, и эта странность даже пугала Басс. Куда девались хищники?.. Куда?.. Зато травоядных сопровождали тучи крупных, как вороньё, насекомых. Некоторые из них подлетали к кроссоверам, и тогда по внешней акустике был слышен жёсткий стрёкот их крыльев. Высоко в небе парили, как всегда высматривая падаль, кетцалькоатли. Стояла такая влажность, что стёкла кроссоверов запотевали – климат-контроль не справлялся.
Лесов в этой местности было немного, но они таили в себе опасность. Разведчики-дроны с самого начала эксперимента не смогли установить, какие животные там обитали, а фуражирам заходить в леса было запрещено уставом тайм-калигмента, и правило это ими строго соблюдалось.
Ближе к вечеру отряд стал искать стоянку для ночлега: всем хотелось выйти из кроссоверов, подышать вольным воздухом, размять ноги. Подходящее место нашли довольно быстро на опушке рощицы странных деревьев. Их ровные, без боковых побегов стволы грязно-голубого цвета стремительно уходили в небо, и только на самом верху этих сорокаметровых исполинов трепыхалась довольно жалкая крона из несколько гибких веток. Земля под деревьями была устлана рыхлой полусгнившей подстилкой.
Вот к одному такому дереву Сэм и пробрался по этой мягкой подстилке, чтобы приладить на его бугристый ствол катодную инфра-сеть для обогрева и отпугивания насекомых: вечер обещал быть сырым и прохладным. Но не успел он потянуться к стволу руками, как с дерева с раскатистым треском рухнула кора. Сэм успел отпрыгнул. Быстрая реакция спасла его: кора с дерева осыпалась полностью, от макушки и до подножия, и лежала теперь на земле внушительными пластами.
– Что за фигня? – заорал Сэм. – Меня чуть не пришибло!
С перекошенным от злости лицом он шагнул через завалы коры и опять потянулся к теперь уже голому, гладкому, лишённому коры стволу.
– Нет! – закричала Басс. – Не подходи!
Тут с соседних деревьев тоже рухнула кора. Сэм застыл на месте с поднятыми руками.
– Да что же это такое? – вскрикнул Петрович. – Видят они, что ли?
– Это коропадные деревья! Наверное, они чувствуют! И предупреждают, – согласилась Басс и добавила: – Надо уходить отсюда! Мы им не нравимся!
– То есть, как это – не нравимся? Это же всего лишь простые деревья, хоть и коропадные! Ну, пусть не простые, а мезозойские, но всё же! – не мог успокоиться Сэм.
– Я не знаю, как не нравимся! Но они способны нас уничтожить! – сказала Басс.
– Жесть! Как это уничтожить? Типа, дать по башке корой? Или вообще рухнуть на нас? – завопил Сэм.
Басс помолчала, потом объяснила неожиданно даже для себя:
– Нет. Скорее всего эти деревья что-то выделяют! Посмотрите на наших псов!
Мика склонился над датчиками ближайшего робото-пса.
– Псы что-то учуяли в воздухе, – сказал он. – И то, что они учуяли, становится всё мощнее. Индикаторы словно взбесились.
– Знаете, мужики!.. Мне почему-то совсем не улыбается останавливаться здесь на ночь, – заявил Полонский-старший. – Нехорошим чем-то повеяло. Вспомнилось давнее.
Парни стояли в нерешительности. Они устали, им не хотелось срываться с облюбованного места и опять ехать куда-то на ночь глядя, тем более, что приборы показывали скорую грозу. Парни посматривали на Басс, на деревья и на псов, которые повизгивали и, действительно, вели себя с каждой секундой всё беспокойнее. Сэм уже овладел собой и начал демонстративно принюхиваться, со своей обычной усмешкой поглядывая вокруг. Он даже сделал шаг к ближайшему дереву-исполину и потянулся к нему широким носом. Посыпались шуточки. Парни улыбались, но не думали трогаться с места.
Всё это время Янки стоял и задумчиво поглаживал пальцем бакенбард. Потом он сжал свои тонкие губы, поднял руку, – армейский браслет его сверкнул металлической застёжкой, – и скомандовал:
– Хорош тормозить, милашки! Мы уходим и ищем другую стоянку. Места кругом полно. Целая планета в нашем распоряжении.
Улыбка у Сэма пропала, подбородок закаменел. Однако спустя мгновение он покосился на Басс и воскликнул:
– А и правда, чуваки! Ходу!
И подхватив свой бэкпэк, Сэм первым двинулся к кроссоверам. Янки пошёл за ним, и Басс вгляделась в его спину: за всё это время Янки не посмотрел на неё ни разу.
Может быть, из-за того, что с самого начала она села в машину не к нему, а к Сэму?
****
Впрочем, от коропадной рощи они отъехали недалеко и скоро разожгли костёр, несмотря на возражения Янки.
Нашли упавшее дерево, напилили его и, немного помучавшись с сыростью этих дров, сложили костерок. Не для тепла даже, – инфра-сеть работала исправно, – просто неуютно было сидеть и ждать приближения ночи без огня. К тому же заряд аккумуляторов с кроссоверов надо было беречь, и с этим Янки был согласен.
К ужину из блока связи вернулся Хафиз и доложил, что соединения с Центром нет по-прежнему.
– Если мы и завтра не свяжемся с Центром, они сами начнут нас искать, – успокоила всех Басс
Аккуратно распечатывая свой пищевой контейнер, Гамэн грустно заметил:
– Вечер здесь слишком стремительно наступает. И «сильвупле» не успеваешь сказать.
– Так ведь дни на этой Земле короткие какие, – ответил Янки, подсаживаясь к нему со своим контейнером.
– Да! Дни, может, и короткие, а вот год – целых 385 дней, – тут же вставил Сэм, вольготно вытягивая длинные ноги ближе к костру.
– Ну и что? Зато едим чаще! – отозвался Петрович сосредоточенно: он никак не мог подцепить толстыми пальцами свою ложку из узкого отсека.
Полонский-старший включил свой контейнер на разогрев и сказал с недовольством в голосе:
– Завтра надо обязательно хакнуть кого-нибудь помясистее. Для шашлыка.
– По уставу мы можем стрелять в животных только в случае крайней необходимости, – напомнил ему Мика.
– Фан! – ругнулся Фрейд. – А у нас сейчас, типа, не крайняя необходимость?
– Да, крайняя, – сказала Басс и улыбнулась: как все истинные шведы, Фрейд везде вставлял это словечко «фан», которое у него в зависимости от контекста могло превращаться в довольно сильное выражение.
– Ещё древнейшие люди запекали куски мяса и даже целые туши. Копчение было первым способом консервирования пищи, – наставительно проинформировал всех Хафиз.
– Ну, да, – пробормотал Петрович. – А дым вносил в продукт углеводороды, некоторые из которых были мутагенны и канцерогенны.
– Карамба, Петрович! Ты что? Против барбекю? – возмутился Сэм.
– Я? Против барбекю? – переспросил Петрович потрясённо. – Да ни в жисть!
Скоро разговоры смолкли, как это обычно и бывает всегда в начале любой трапезы. Потом Петрович, с аппетитом подчищая ложкой стенки в пищевом контейнере, спросил:
– А теперь скажи мне, Сэмчик, как это ты успел отскочить от того злодейского коропада?
– Значит, вот такой я молодец! – явно бахвалясь, ответил Сэм.
– А если серьёзно? – спросила Басс.
– А если серьёзно, то я услышал, как кора начала сыпаться на самом верху ствола, доктор Стар, – объяснил Сэм.
– А ты, типа, не сочиняешь? – спросил у него Полонский-старший. – Прям, типа, услышал!
– Сочини сам, – огрызнулся Сэм. – Говорю же: я услышал. Или, скорее, почувствовал что-то. А сам-то ты… Что ты там говорил о нехорошем, которым на тебя повеяло?
– Ну, да. Повеяло, – пробормотал Полонский-старший и глянул искоса на брата. – Был случай, значит…
– Расскажите, Войцех. Вечер только начинается, – попросила Басс и отложила свой контейнер, готовая слушать.
Полонский-старший замялся. Чувствовалось, что ему не хочется ничего рассказывать, и Басс уже покаялась, что повела себя так неделикатно, но неожиданно заговорил Полонский-младший:
– Да особо хвастаться нечем, пани доктор. По-глупому так всё случилось… Мы с братом возвращались тогда домой из бизнес-поездки. А жарко в тот день было, лето в тех местах, под Орловщиной, стояло знойное… А дорога наша шла мимо Голубых озёр. Когда-то давно под Орлом хотели построить водохранилище – Орловское море. Начали копать, выкопали несколько карьеров и обнаружили в тех карьерах голубую глину. Даже добывать её стали… Но тут наступили иные времена, проект водохранилища забросили, а карьеры оказались затоплены. Вот и получилось из них несколько небольших озёр, с голубой водой из-за цвета глины. Красотища – словами передать трудно… Местные там купаются и рыбу ловят. Вот мы мимо едем, солнце печёт, хоть в салоне нашего кара и прохладно, но купаться всё равно хочется… Я прошу у брата: «Давай остановимся, искупаемся!» А Войцех: «Нет времени!» Вот мы три озера проехали… Уже и четвёртое проехали, я опять попросил вернуться: купаться хочу, мочи нет. В общем, упросил я Войцеха, и он вернулся на последнее озеро. Дивное место… Камыши по берегу, цветы всякие на лугах вокруг. Бабочки, мушки, стрекозки носятся… Мосточек – пирс самодельный. В-общем, нырнул я с того мосточка – и не вынырнул…
Стас Полонский замолчал, с жалкой улыбкой глядя на Басс. От неожиданности никто из фуражиров не произнёс ни слова, а Басс внезапно с пронзительной ясностью поняла, что свою историю Стас Полонский рассказал сегодня именно ей, только для неё и только потому, что она – женщина. Никогда раньше он фуражирам ничего о себе и брате не рассказывал. Ни одного словечка.
Где-то вдали отчётливо прогремел гром, потом ещё и ещё раз.
Сэм воскликнул:
– Как не вынырнул?.. Стас! Ты чего несёшь-то?
– Так… Не вынырнул, – повторил тот. – Захотелось мне под пирсом проплыть. А там сеть рыбацкая оказалась потерянная, я в ней запутался, испугался, погрёб назад, да не туда. Саданулся головой о доски… Воздуха в груди не хватило. И я утонул… Вот так случается иногда, пани доктор. Очнулся в больнице. Спасибо брату, вытащил меня, откачал. Сам заболел только…
– Человек стреляет, бог пули направляет, – громко сказал старший Полонский и добавил: – А ведь, однако, парни, гроза пришла.
Резким порывом ветра разметало костёр, разнесло по земле искры и угли, и Янки стал машинально затаптывать их, не переставая настороженно оглядываться вокруг. И только тогда все заметили, что на крышах кроссоверов уже полностью развернулись автоматические ветрогенераторы, потому что ветер дул всё сильнее.
– По машинам! – сдавленно прокричала Басс.
Янки и Сэм первыми, а за ними остальные, бросились сворачивать оборудование и заносить его в кроссоверы. Мика стал звать псов. Хафиз рванул к себе в блок связи.
Мезозойская гроза, между тем, скоро превратилась в хаос.
Порывы ветра не давали дышать. Гром оглушал раз за разом. Молнии били, казалось, прямо над головой, ежесекундно прорезая сгустившуюся черноту. Только молнии и фары кроссоверов освещали окрестности мертвенным светом, и в этом свете было отчётливо видно, как по земле всё быстрее и быстрее понеслись мутные потоки воды, которые тащили с собой копошащихся насекомых, вертлявых мелких динозавров, извивающихся червей, змей и каких-то других животных, чьи лапки и хвосты уже трудно было разобрать в мешанине из грязи, веток валежника и опавшей коры, а стоявшие неподалёку деревья отчаянно метались под ветром из стороны в сторону, словно хотели сорваться с места и убежать в ужасе. Потом хлынул ливень, но фуражиры уже успели сесть в кроссоверы.
– Похоже, что это сель начался, доктор Стар, – донесся по громкой связи до них голос Янки из второго кроссовера.
– Буду выбираться на возвышенность, – отозвался Сэм. – Следуй за мной!
И тут в боковое окно их машины, беззвучно хлестнув комком спутанных корней, ударился ствол дерева. Следом в ветровое стекло саданул другой ствол, но эластичные стёкла выдержали удары. Мотор кроссовера заработал, и Сэм плавно снял машину с места.
Умный вездеход уверенно плыл по густой жиже селевого потока на своих лёгких, композитного металла, буерах. Иногда только Сэм, ориентируясь по радарам, заставлял вращаться его многочисленные колёса, и тогда колёса работали, как лопасти гребных винтов.
Хотя кроссовер спроектирован был справляться с корректировкой движения автоматически, без вмешательства человека.
****
Каждый из нас утром просыпается ребёнком и остаётся им всё время, пока лежит и мечтает под одеялом.
В это утро помечтать Басс не удалось. Сэм разбудил её, когда доложил совсем тихо:
– Мне надо поменять пятнадцать секций у наших колёс, доктор Стар. Их пробило во время селя, ещё ночью. Ехать мы, конечно, сможем, но лучше не рисковать… И в кроссовере Янки есть поломки.
Басс открыла глаза. Сэм стоял перед нею. Мотор кроссовера гудел мерно, чисто и чуть слышно.
– Мне надо поменять пятнадцать секций у наших колёс, доктор Стар, – стал повторять Сэм уже громче.
– Не надо. Я слышала, – прервала его Басс.
Она умела просыпаться быстро, поэтому бодро поднялась с кресла, на котором, сидя, спала всю ночь, и огляделась в окна. Было раннее, предрассветное утро, вездеход всё так же стремительно шёл по равнине среди высокой травянистой зелени. На горизонте по-прежнему паслись травоядные, в ясном небе летали птерозавры… Идиллия, да и только!..
– Да, конечно, мы встаём на ремонт. И на завтрак, – согласилась Басс и спросила: – Тебе удалось поспать?
– Удалось немного. Я ночью включал автоматику, – ответил Сэм.
Басс посмотрела в салон, где парни уже начали просыпаться и переговариваться, и объявила привал.
Спустя несколько минут Сэм свернул, затормозил на пригорке и принялся ездить по нему туда и обратно, приминая растительность для стоянки. Янки на втором кроссовере проехал вперёд, развернулся и остановился рядом с блоком связи, прикрывая его. Псы первыми выскочили на землю, чтобы исследовать её. Потом парни стали вытаскивать из кроссоверов вещи и оборудование для бивуака. Они уже шутили и громко перекрикивались друг с другом, занимая очередь в санузел. Сырость донимала своими густыми, насыщенными запахами. Вставало солнце. На крышах кроссоверов стали подниматься фотоэлементы.