Для подготовки обложки издания использована художественная
работа автора.
ГОРГ
ГЛАВА 1. Л-КОНТЕЙНЕР
В воздухе витало человеческое безразличие, смешанное с тоской по былым временам. Некогда синее небо затянуло ледяными тучами. Местами поблескивала молния, рассекая эту беспросветную мглу. Что ж, погода под стать моему настроению.
Пройдя вдоль улицы, я пересек небольшой парк и попал в контейнер. Меня встретила тьма. Многогранная и бездонная, вязкая, обволакивающая тело непроницаемой материей, в которой очень трудно шевелить руками. Я принялся ощупывать стены: они то продавливались вглубь и вновь возвращались, как ортопедические подушки с эффектом запоминания, то возникали острыми выступами, режущими невидимое пространство. Так я шел достаточно долго, пока не увидел разноцветные лампочки над своей головой. Немного помешкав, набрал на сенсорной панели кнопку с буквой «И». В ту же секунду передо мной зажглась свеча, на экране возник силуэт человека в рясе. Он сидел, опустив голову, а ладони его рук были вложены одна в другую.
– Что привело вас в мой дом? – начал он размеренным голосом с металлическим отзвуком.
Я молчал.
– Если по принуждению кого- то пришли, то идите, мой дом не прощает тех, кто не раскаялся!
– Сам пришел.
– Зачем пришли на исповедь, помыслы ваши нечисты, а руки запачканы кровью?
Я понимал, что с одной стороны это всего лишь голосовая запись и фикция, но с другой оставалось некое чувство, которое обычно мы называем «а вдруг». Что если там за стеной на тебя действительно смотрит человек, раскручивающий шестеренки твоего сознания. Мой приятель Дрон не раз говорил о том, что в нынешнем мире каждое слово, каждый взгляд запускает какие-то механизмы. Они влияют на дальнейшую судьбу. Естественно, человеку, мечтающему работать в силовых структурах, не к чему пятнать свою айдишку. Но и не прийти я тоже не мог. Мысли о том происшествии в бассейне не давали мне покоя. Я опасался, что сработает красный чиптер, и тогда попаду в зону риска. Говорят, что исповедь помогает. Поэтому я и пришел. Но не смог заставить себя произнести хотя бы одно слово. Так и стоял, не шевелясь. Мучительная пауза затянулась.
Вдруг земля разверзлась, и ко мне со всех сторон потянулись черные обугленные руки, послышались стоны и плач. В нос ударил резкий запах какой-то падальщины. Я хотел отступить назад, но сделав один шаг – не смог нащупать земли. Сорвался вниз и угодил прямо в кипящую лаву. Тысяча красных языков обжигало меня. Я увидел, как плавиться кожа, как мои кости отстают от мяса. Все нутро жгло, и я понял, что умираю.
– Нет! Нет! – закричал я, что было мочи, в надежде, что это просто кошмар, который вот-вот закончится.
Внезапно ад прекратился, и все вернулось на круги своя: я сидел в углу, напротив священник, свеча потрескивала и догорала.
– Каетесь ли в содеянном, ждете ли прощения?!
– Конечно, каюсь! Каюсь! – не помня себя от ужаса, говорил я.
Вдруг мне на голову вылилось ведро ледяной воды, что-то с силой вытолкнуло за двери и вслед раздалось тихое:
– Спасибо за визит, оцените качество обслуживания, набрав на панели справа…
Я вылетел из контейнера как ошпаренный, не переставая ощупывать себя. К счастью все было на месте – руки, ноги, голова. «Вот это спецэффекты, чуть в штаны не наложил! Давно надо было посетить Л-контейнер, адреналина больше чем от пыток инквизиции в ин-реальности, очень-очень круто!»
Вода, надо заметить, оказалась настоящей. Стало прохладно. «Идти мокрому по улице, где еще нет дождя… ну, ничего, зато живой! Я жив!»
Никакого чувства благоговения, растекающегося по всему телу, в появлении которого меня убеждали – я не испытывал. Но все же был уверен – это мое второе рождение.
ИН-РЕАЛЬНОСТЬ
Я работал системным администратором неизвестной фирмы, 95 процентов населения работает удаленно за компьютерами. Ты можешь быть направлен в любую структуру. Ведь ты специалист в любом вопросе, но всем нужен не твой IQ, не интерес в своей профессиональной области. Как и двести, триста лет назад человек нужен для организации правильной коммуникации людей, для внедрения в те места, куда мы не можем засунуть микро-робота или подопытное животное. Время от времени тебя выкупает другая фирма без названия. У всех есть свой идентификационный номер (ID), в соответствии с твоим геномом, который изменить нельзя (можно лишь частично корректировать). От наличия внедренных компетенций и эмоционального развития – повышается твоя цена как работника. Сейчас я находился на низшей ступени, ведь совсем недавно закончил госсистемное образование и прошел только два срока в ГОРГе.
Сегодня я работал в шахте. Это очень просто: надеваешь на голову шелем и идешь в карьер. Тебе дают лопату, кирку и ты копаешься в расщелинах скал, добывая полезные ископаемые. Выгребаешь руками обломки атомных отходов в тех местах, куда не смогла достать массивная техника. Кругом радиация, огонь, но тебе все равно. Здесь нужен лишь твой разум и четкие слаженные движения. На самом деле ты понятия не имеешь, где находится твой робот, главное, что ты в своем любимом и уютном кресле за сенсорной панелью. Хорошо. У всех одинаковые квартиры по двадцать квадратных метров, одинаковый ремонт, цвета стен, конечно, разные, но планировка идентичная. Никакого креативного подхода, все живут по шаблону, никто никуда не высовывается.
Так жил и я до определенного момента, точнее нескольких.
После официального взросления, когда я начал жить один, почти сразу на личный бокс начали добавляться друзья и девушки. Я просматривал их айдишки и вскоре подружился с некоторыми. Большинство предпочитали встречаться в горах на свежем воздухе, медитировать, заниматься любовью. Или летать в космос, сражаться с другими расами и чувствовать свое превосходство, спасать вселенную и крутить романы с пришельцами. Когда же речь заходила о реальных встречах многие пропадали, закрывали свои ID от меня, не желая больше общаться. Ин-реальность была яркой, наполненной атмосферой с огромным количеством спецэффектов и плюшек, но она была искусственной. Я не мог понять – почему людям так нравится проводить по шестнадцать часов у экрана вместо того, чтобы встретиться где-то на берегу реки, заглянуть в глаза собеседнику, прикоснуться к его коже по-настоящему. Когда я делился своими мыслями с посторонними – люди часто высмеивали меня или говорили, что я динозавр. Некоторые советовали примкнуть к христинам (религиозное общество, прославляющее учение Христа). Раньше я даже был не против пообщаться с кем-то из этих меньшинств, но боялся что мой статус «странного» навсегда взлетит до небес. А ведь я собирался служить государству. Поэтому самым правильным было: делать свою работу хорошо, расслабляться как другие и взращивать свои компетенции. Именно это и советовал мне Артем, мой однокурсник. А он в этом что-то да понимал, так как сразу после учебы его забрали в силовики. Я сказал ему на прощание:
– Скоро встретимся, коллега, – и пожал руку.
– Давай, Иванков, мышцу качай, а не эмоцию…
Так я и делал. Я занимался спортом по два-три часа в день, но природная худоба не хотела уступать дорогу массе. Я знал, что если вступлю в ряды госслужащих, массу тела мне добавят искусственно, потому что бойцы – лицо нацгвардии. Поэтому не сильно беспокоился по этому поводу. Мне больше хотелось получить несколько баллов в колонке «п/п/п» (привлекательность для противоположного пола). Еще со времен средних веков считалось, что этот показатель очень влияет на успешность человека в целом. Если у мужчины есть постоянный партнер, вторая половинка, его продуктивность в любой сфере увеличивается в разы. Именно для этого в коде идентификатора записывалась вся эта информация на соответствие. Но для меня это всегда выглядело как парадокс: те кто меня реально мог зацепить речью, жестикуляцией или языком тела – никогда не получали больше 50% соответствия, а это ничтожно мало для регулярной близости.
Наш профессор практических наук, с которым мне повезло познакомиться, объяснял это по-своему.
– Те люди, которые нас сексуально привлекают, очень часто не являются нашими потенциальными супругами, они будут хороши для нас лишь в этой сфере жизни, но никак иначе. Ученые всего мира десятилетиями исследовали геномы человека, чтобы выявить эти предрасположенности. Чтобы люди не создавали двух- или трехмесячных браков по неопытности как раньше. Эти отношения были построены лишь на слепом, я бы даже сказал животном половом влечении, последствием которого были ненужные дети. Общество сегодня – это гуманное общество без сирот, наркоманов и педофилов! За каждым из этих страшных слов стоит история, Марк! Тебе не понять этого! Не понять! Как и многим бестолковым людям, жаждущим смены режима, кучке бездарей, не признающих достижения науки, готовых прямо сейчас пуститься во все тяжкие и умереть за свои глупые свободы!
Когда он начинал любую тему, каждое его слово несло смысл, мы слушали его, раскрыв рты, и я всей душой стал ненавидеть этих глупых повстанцев, живущих в нижней части города. Это были староверы и христины, маленькая группа людей не желающих подчиняться общему режиму. Правительство несколько лет ждало их добровольного подчинения, но пока оно так и не происходило. У них тоже были айдишки, но старого образца, ряд функций отсутствовал, что лишало государство полного контроля над каждым представителем. Профессор говорил, что их осталось около двухсот человек, что, разумеется, мало в сравнении с двумя миллиардами совершенных и нормальных людей.
Любая тема профессора прямо или косвенно касалась староверческого вопроса, что подогревало мой интерес. Я мечтал о том, как будучи силовиком с большой буквы смогу внедриться на территорию этих негодяев и провести какую-то сногсшибательную операцию. Положить конец этой масштабной истории. Навсегда внести свое имя в легенды профессора практических наук.
– Да я каждого из них по-фамильно знаю! – Николай Иванович, хлопнул кулаком по столу.
Так закончилась очередная лекция о коммуникативных отношениях в международном формате.
Я торопился домой. Но он задержал меня.
– Знаешь, что будет, когда не станет меня? – начал без предисловий мужчина.
Я был удивлен, недоумевая к чему клонит преподаватель.
– Ты вот учился пять лет где?
Мне не нравился его надменный тон, но я очень уважал профессора, поэтому старался отвечать мягко.
– Дома, как и все.
– Вот! – он всплеснул руками. – Вот что! Все! Ты понимаешь, что образование не может существовать в контексте с он-лайн преподавателем и он-лайн сверстниками! Мне кажется, ты, это понимаешь!
Мужчина был прав. Я хорошо понимал, о чем он говорит. Ведь в самом деле наборы тестов, что назывались домашними заданиями, проверка чужих айдишек на соответствие дружбы и симпатии мало напоминало реальные отношения людей. Но мы ничего не могли с этим поделать, это была система, создаваемая годами.
– Мне нужен человек, который сможет стоять здесь на сцене и разговаривать вживую с тысячами людей, ты же видишь как проходят наши семинары. Живое общение, равноправие. Человек должен быть лидером, к тому же он должен тонко чувствовать собеседника. Прощупать его. Это дано не многим, Марк, поверь мне. Я давно обратил на тебя внимание, а после последней проверки нейро-психологов убедился окончательно! – он улыбнулся и хлопнул меня по плечу. – Ну, что скажешь, профессор Иванков, готовы?
Кипящая каша в голове вдруг переварилась, и ее липкие остатки вылезли на поверхность. Я наконец понял, что именно хотел услышать от меня Николай Иванович.
– Вместе мы вырастим целое поколение профессоров, вернем себе статус высокопоставленных джентльменов, а не работников на побегушках госаппарата… – он все говорил и говорил, отбирая у меня всякое желание дослушать его пламенные речи до конца.
– Я ведь собираюсь в силовики, – бестактно перебил его высокопарные возгласы я.
Он замолчал. Затем с чувством полнейшего достоинства подобрал свой моноблок со стола и вышел из аудитории. Уже на пороге он добавил:
– Такое предложение делается один раз, юноша, подумайте, как следует. Совершенно обескураженный я вышел на улицу.
ХРИСТИНЫ
С тех пор я ни разу не видел профессора, ни на учебе, ни на одной из своих нынешних работ. Это не казалось мне странным. Какая-то доля сомнения возникла на миг в моей голове, но тут же исчезла без следа. Я должен был отказаться, быть преподавателем, что за чепуха! Отец хотел, чтобы я был в государстве, я хотел, наверное.
Скоро наступал срок ГОРГа, и я очень надеялся, что он станет для меня судьбоносным. Ведь после трех раз можно было подавать прошение на службу, если не было «красных лампочек», разумеется.
Вот и сейчас, вспомнив старого профессора, мне вновь захотелось спуститься в «подполье», то есть нижний город. Я несколько раз бывал там мимоходом.
Люди мирные, но смотрят на тебя как на приведение, видимо, бояться чужаков.
Я долго шагал по раскрошившейся лестнице. Какие-то грязные мужики, опаленные солнцем, спали вповалку на траве. Их тела были безобразные и безжизненные. «Разве можно так спать?» – пронеслось в моей голове.
Я миновал их, когда мне навстречу выбежала девушка. Кудрявые волосы игриво переливались на солнце. Ветер поднимал подол ее красного платья. Она придерживала его одной рукой, застенчиво поглядывая в мою сторону.
Темные волосы в сочетании с загорелой кожей придавали ей книжный образ. Она была очень красивой. Девушка наклонилась над одним из мужчин и принялась расталкивать его.
– Вставай, пап, вставай, а то голову напечет! – говорила повелительным тоном она.
Мужчина лишь мычал и отмахивался рукой. Затем перевернулся на другой бок и захрапел. Девушка тяжело вздохнула, потом зло посмотрела на меня. Так, словно виновником происходящего был я.
– Что уставился? – враждебно произнесла она, явно не ожидая ответа.
– Что с ними? – не найдя ничего подходящего спросил я.
– Что-что! Что пьяных никогда не видел?! – она на секунду замолчала. – Ах да, у вас же там совершенное общество!
Девушка сняла тонкий платок со своих плеч и накрыла им голову отца. Потом развернулась и пошла вглубь улицы. Ее доброта и резкость сразили меня наповал. И первое, что я хотел сделать – это попросить у нее номер ID, но вспомнив суровый взгляд, которым она одарила меня пару минут назад, передумал.
Я шел за ней, мечтая хотя бы познакомиться. Поравнявшись с девушкой, решил прочесть ей несколько строк собственного сочинения, ведь раньше, насколько мне было известно, девушки были без ума от поэзии (а она, наверное, была такой же древней, как все христины-динозавры).
Теперь нет ничего -
Пустота…
И остался бездонный покой,
Но так громко кричит душа
По ночам, слыша стон и вой!
Это сердце стонет в обиде,
Это просто пульсирует боль,
Ты хотел бы всегда ненавидеть,
Но с тобою живет… любовь.
По мере прочтения ее шаги становились все короче и медленнее. Я понял, что на верном пути. Наконец девушка совсем остановилась и пристально посмотрела на меня.
– Ты что дурак? – серьезно спросила она.
Я проглотил последние слова, не понимая, что происходит.
– Думаешь, что в нижнем городе живут одни идиотки, да? Зачитал какую-то лабуду, они уши развесят и все, пойдем за уголок?
Ее нахрапистость выбила меня из колеи. Вся женственность образа растаяла под натиском грубых слов. Она не могла оценить никакую поэзию. Я подумал, что в сто раз более тонко мыслю, чем она.
Я был подавлен. На секунду мне показалось, что она та самая девушка, которую можно узнать среди сотен других. Но нет. Я ничего не ответил. Развернулся, чтобы не терять зря время. Но тут с ней что-то случилось.