– Да, кстати. Этот «русский сарафан», как ты его называешь, – наряд из последней коллекции известного французского дизайнера. Это так, между прочим, – сказала Мила, уплетая за обе щеки суп из черники.
– А у него что, ума не хватило, чтобы придумать что-то свое, раз он позаимствовал идею старинного русского сарафана? – отвлекся от борща дядюшка. – Вопрос риторический. Тоже – так, между прочим. Хотя пусть лучше так, чем «унисекс», когда женщины в такой одежде не только становятся мужиковатыми, но и напоминают алкоголиков. А мужчины, наверное, наоборот, – ведут себя в этой одежде по-бабьи и выглядят как женщины-алкоголички.
– Дядюшка, ты в этой своей деревне совсем одичал. Искусство и мода усердно поддерживают и развивают тенденцию одежды «унисекс».
– Ах даже вот как! Не только поддерживают, но и развивают! А они, законодатели этой стирающей все половые признаки моды, хоть понимают, что чем меньше разница между мужчиной и женщиной, тем меньше здорового влечения друг к другу? И как тогда детям на свет прикажешь появляться? Ведь это же полное и самое циничное вырождение. Да разве способны мужеподобная женщина и женоподобный мужчина на рождение детей?
– Значит, по-твоему, одежда должна быть сексуальной? Если скажешь «да», ты самый продвинутый представитель старшего поколения.
– Да! – уверенно произнес дядюшка.
– Я всегда знала, что ты у меня не такой, как все эти вечно брюзжащие на молодежь старички.
– Да, – повторил дядюшка. – Но не все так просто. Одежда с откровенной сексуальностью излишне возбуждает у мужчин сексуальный аппетит. А женщин вынуждает зацикливаться на животном инстинкте. О каком рождении детей тут можно говорить?
– Ты сам себе противоречишь. Даже животные обладают сексуальным чувством, которое появляется для спаривания и продолжения потомства. Разве не так?
– Конечно, так. Но оно у них появляется раз в году. А человек спаривается постоянно.
– Но это же здорово! Чем больше, тем лучше.
– Если мужчина начнет кидаться на все, что движется, он растеряет драгоценную энергию и ему скоро придется забыть о продолжении рода.
Мила доела супчик и с интересом разглядывала форель, которую собиралась хотя бы попробовать. Желудок, совсем отвыкший от жидкой пищи, так обрадовался этим нескольким ложкам живительной влаги, что принял их за лекарство, и Мила тут же почувствовала, что боль нутра, мучившая ее в последнее время, растворилась. Ей это так понравилось, что она незамедлительно приступила к форели.
Маняша, наблюдающая из кухни, не могла нарадоваться. На вечер она собралась приготовить наивкуснейшую дичь, от которой капризная наследница также не сможет отказаться. Глядишь, за пару дней и удастся приучить Людмилочку к нормальной еде.
– Бедные женщины, – уплетая грудинку под соусом, сетовал дядюшка. – Что такое сегодня настоящая модель? Сплошные извращения в фигуре, – пустился он в пространные рассуждения, которые Милу совсем не напрягали.
Пусть говорит: разве можно обижаться на дядюшку, который наконец-то дождался свою любимицу и теперь хочет поделиться с ней мучающими его вопросами.
– Ну как могла возникнуть мода на бесполые существа – женщин-мальчиков с плоской фигурой без груди, или с грудью из силикона, да еще безо всякого намека на бедра! Вот и вышагивают гордо по подиумам всех стран женщины-мальчики, прививая молодежи дурной вкус, смущая и без того некрепкие умы современных девушек, которые добровольно сидят на самых немыслимых диетах, теряя нормальный вес, собственную непосредственность и неповторимость. Заодно свое здоровье и привлекательность. А все почему?
– И почему же? – ехидно вторила Мила.
– А потому, дорогая, что современные модельеры на редкость большие лентяи. Им легче нарядить палку без половых признаков: на ней все хорошо висит. Как на вешалке. И не надо напрягаться по поводу причудливых изгибов женской фигуры, так старательно обозначенных заботливой природой-матушкой, истинной ценительницей красоты. Вешалка – вот самая идеальная модель, воспеваемая гонимыми за барышами торговцами модой. Вернее, ее спекулянтами. И больше половины особей женского пола срочно садится на просто немыслимые по своей извращенности диеты, чтобы изувечить свои природные формы, выжать из организма все возможное и невозможное для главной цели в жизни – соответствовать!
– Дядюшка, ты очень даже ошибаешься.
– Вовсе нет! – раскипятился дядюшка. – Современная мода для вешалок и личностей без половых признаков, внедрение в умы надуманных канонов красоты – разве это не насилие над телом женщины, над ее душой? А вот одеть удачно настоящую женщину у них ума не хватает. Если же не получается, то они считают это невозможным. А если сие невозможно, значит, неосуществимо и невыполнимо. Так чего зря стараться-то? Да разве можно русскую красавицу ставить в один ряд с западными девушками! Как можно равнять худосочных щупленьких иностранок и наших статных и величественных королев, которые – кровь с молоком? У них ведь даже физиология разная!
– На вкус и цвет… – не договорила Мила, глядя на изумительно пахнущие жареные шампиньоны и мучительно соображая, не следует ли ей испробовать хотя бы один грибочек, ведь не зря же говорят, что аппетит приходит во время еды.
– На какой вкус? Ты где это вкус увидела? Мужчины не собаки, на кости не бросаются.
– Еще как бросаются. Сама видела.
– Значит, они не мужчины, а собаки. Ну ладно иностранцы, которые мыслят только денежными категориями. С них и спрос короткий. Но почему наши-то модельеры так ненавидят женщин, что непременно хотят сделать их похожими на худосочных анорексичных иностранок?.. Не иначе, у них в детстве были большие проблемы с родителями. Особенно с матерями, – сделал вывод дядюшка. – И теперь они категорически отрицают всю женскую сущность. А заодно и самих женщин, пытаясь превратить их в каких-то куклообразных уродцев, так как сами уже давно переродились из мужчин в нечто среднего рода без половых признаков. Вообще-то это их личное дело. Но зачем они навязывают свои извращенные вкусы нашим мужчинам, которые никогда и ни при каких обстоятельствах не примут кем-то надуманных канонов красоты?
– Еще как принимают! – заявила Мила.
– Ерунда! Их просто поставили перед фактом и даже не спросили, какие им женщины больше нравятся. Да разве можно нашего мужчину от дородных красавиц отваживать? Рожать-то – кто будет?! Ведь вымрем же скоро! Как мамонты. Когда же мы научимся свое-то не хаять, а, наоборот, прославлять да гордиться тем, что имеем? А все – влияние тлетворного Запада. Подзабыли они историю-то, ох, подзабыли! А ведь русский народ – самый непокорный, его не так-то просто извести. Да и вообще невозможно. Поэтому как бы они ни старались навязывать нам свою моду, свои нравы и свое образование, как бы ни перевирали историю, ничегошеньки-то у них не получится!
– И кто же им помешает? – усмехнулась Мила.
– Народ помешает. Ты, я, он, она, вместе – целая страна. Природу, знаешь ли, не обманешь. Силиконовые груди и губы убивают в мужчине всяческое сексуальное влечение. Я говорю о нормальных мужчинах. Если при этом в душе женщины еще и пустота, она мигом превращается в резиновую куклу. А так как вся энергия женщины уходит на погоню за внешней красотой, на рождение ребенка сил уже не остается.
– Ну ты, дядюшка, даешь!
– Я-то – даю! А вот чем занимаешься ты? Не подскажешь, почем нынче личная жизнь знаменитости? – уставился он на племянницу.
«Вот и до меня добрался», – подумала Мила.
Глава 4
Битва теней
– Каковы успехи по оглуплению многострадального телезрителя и не менее многострадального читателя твоей желтой газетенки? Неужели ты не понимаешь, что занимаешься сплошной дебилизацией молодежи, бессовестной пропагандой самых низменных человеческих чувств и возвеличиванием фальшивых ценностей?
– И невольно пожалеешь, что нет цензуры, – ехидно заявила Мила, всплеснув руками. – Так, что ли? А ты вспомни, кто цензорами-то был – вся партийная элита общества, которая сама вела гламурный, богемный образ жизни, полный излишеств и разврата. Но зато за народом всевидящее око компартии пристально следило и развращаться ему не давало. Поэтому народ шел «правильным путем».
– Ты палку-то не перегибай. Наш народ с правильного пути не собьешь.
– Какого пути – к победе коммунизма, что ли?
– Ты коммунизм-то не трогай: не по Сеньке шапка… Хотя здесь ты права, – вздохнул дядюшка. – Перекосов было хоть отбавляй. И главный перекос – то, что позиция Православной церкви оказалась значительно ослаблена. Вот и ринулись в Россию всякие нехристи. Чтобы обратить народ наш в свою сектантскую веру. Главная их цель – зомбирование, духовно-психическое подавление и подчинение нашей молодежи.
Дядюшка замолчал, и Миле показалось, что тема исчерпана, она даже немного расслабилась. Но не тут-то было. Главные вопросы дядюшка оставил на десерт.
– Кому ты служишь, девочка моя? Ведь они в первую очередь ненавидят нас за то, что именно в России сохранилась православная вера, которую поддерживает наш народ. Именно она, вера наших предков, учит любви к Родине, своим близким, делает нас нравственными и культурными. А кому молишься ты – золотому тельцу? Всякие бездуховные и аморальные личности глумятся над самыми священными для нас понятиями – честью, совестью, верой, надеждой и любовью… А что заявила в своем недавнем интервью ты? Забыла? Так я напомню: «Мила Миланская – ум, честь и совесть нашей эпохи!» Мне стыдно за тебя. Вот уж не думал, что ты у меня моральная уродка.
– Ну вот, ты тоже перешел на жаргон Интернета, где меня хлещут и в хвост и в гриву, – недовольно поморщилась Мила.
– А с тебя как с гуся вода. Вернее, с гусыни. Так напрасно. Интернет – не только нужная информация или средство занять себя чем-то от безделья. Интернет – это тайные мысли тех, кто не решается высказать их вслух, но может с успехом объявить о них. Хорошо, если за тайными мыслями твоих врагов не последуют явные действия.
– Да хватит меня пугать-то! Я в состоянии расправиться со всеми своими врагами, – напыщенно заявила Мила. – И никому не позволю над собой издеваться. Ни один насмешник не уйдет от расправы. Всех своих врагов уничтожу!
– Ты уже уничтожаешь. Только не врагов, а нашу бедную и одураченную тобой молодежь. Зачем ты души-то человеческие калечишь, зачем людей против себя настраиваешь? Ведь не все захотят это терпеть. И тогда тебе несдобровать. С огнем ты, моя девочка, играешь. И силы этого огня не осознаешь. Как бы тебе самой в нем не сгореть! Прости меня, Господи, за такие чудовищные мысли! – произнес дядюшка и перекрестился.
Он встал из-за стола, что означало: обед закончен, и направился к камину. Мила поплелась за ним.
– Давай-ка мы с тобой у камина посидим, полюбуемся на огонь, который и греет, и нервы успокаивает, – предложил он и расположился на роскошном диване, Мила уютно устроилась в огромном мягком кресле. – И все-таки, как ни крути, а раньше было больше счастливых людей, меньше ненависти и зависти. Но мы тогда не понимали, что уже живем в прекрасном светлом будущем.
– Потому что почти все были одинаково бедными, за исключением немногих, – подхватила Мила. – Помнишь, каким способом решалась задача – как сделать всех счастливыми? Чтобы все несчастные могли почувствовать себя счастливыми, нужно уничтожить всех счастливых. А чтобы бедные могли почувствовать себя богатыми – уничтожить богатых. Нормально, да? Общество во все времена делилось на элиту, которая попирает все законы, и униженный народ, который от элиты зависит, перед ней пресмыкается и ей поклоняется. Ничего не изменилось. Народ и сейчас ничего не решает. Потому что решают за него. Не спрашивая ни его мнения, ни его желаний. Да и о каком народе ты говоришь? Это или алкоголики, или те, кого, кроме собственного корыта и сплетен о звездах, ничего не волнует.
– Поэтому ты пропагандируешь в своих телепрограммах образ жизни так называемых сливок общества, возомнивших себя творцами нового времени, где процветает полная свобода бессовестности и бесстыдства? Слышишь приставку к этим словам? И слова эти, и их значение – все от лукавого. Молодежь тревожится о своем будущем. А что предлагаешь ей ты – развратные пошлые телешоу с отвратительными криками, руганью, а также самыми низменными и порочными людскими страстишками? Скажи, дорогая, а ты по ночам-то хорошо спишь? Зеленые человечки не снятся? Тебя надо спасать, пока не поздно. И я знаю как: изолировать от общества! На время. Пусть люди от твоего так называемого творчества немного отдохнут.
– Интересное кино! И как же ты меня собрался изолировать?
– Очень просто: отвезу тебя в какую-нибудь глушь. В деревню, к тетке. И брошу там. На первый раз – ненадолго. Не исправишься – срок выберу подольше.
– У меня нет никакой тетки.
– Значит, отвезу к чужой.
– Размечтался! Не буду я жить ни в какой глуши. Сбегу в первый же день.
– А я найду такую глухомань, из которой не сбежишь.
– Ну, помечтай, помечтай. Такой не бывает. Плохо же ты меня знаешь, если думаешь, что я позволю так с собой обращаться.
– Скажи честно: зачем тебе все это?
– Дядюшка, ты не понимаешь. Это же только шоу. И ничего больше.
– Вот спасибо, успокоила старика! Благодаря твоим шоу молодые становятся душевными инвалидами. Вот что ты им предлагаешь? – спросил дядюшка Милу и сам же ответил: – «Хочешь, чтобы тебя услышали – громче всех крикни. Хочешь, чтобы тебя увидели – выше всех прыгни. А хочешь, чтобы тебя запомнили – оголяйся «по самое не балуй» и постоянно, по всякому удобному и неудобному поводу, устраивай грандиозные скандалы. И тогда можешь считать, что живешь не зря, что твоя жизнь удалась!» Так, что ли?
– Все правильно. Хочешь хорошо устроиться в этой жизни – приспосабливайся.
– И молодежь воспринимает твои передачи и эти постулаты бесящейся с жиру прослойки общества как руководство к действию. Да-а, слишком долго было «нельзя». А когда стало «можно», наружу вырвалось все: от несомненного таланта до откровенной бездарности, от долго скрываемого желания высказать наболевшее до обливания помоями, наветов, сплетен и пересудов, которые сейчас называются «свободой слова».
– Ты забываешь о рейтинге, который и диктует направленность телепередач. Смотреть или нет – выбор каждого.
– Да глупости все это! Людям выбирать не из чего, а ты говоришь о каком-то рейтинге. Думаешь, я не догадываюсь, в чем дело? Наиболее популярной озвучивается программа, которая больше всех отвечает задачам уничтожения нашей культуры и насаждения чуждой нам. И тогда там, за бугром, вас, оборотней и нехристей, похвалят, по головке погладят и денежку дадут. Вот тебе и весь рейтинг… Скажи, Людмилочка, а тебе не жалко людей, которые смотрят твои передачи?
– Наш народ заслуживает своего телевидения. Что заслужил, то и получи.
– Эк, хватила! Народ у нее виноват!
– Разумеется. «Mundus vult decipi, ergo decipiatur» – «Мир желает быть обманут, поэтому пусть же он будет обманут». Телезрители смотрят то, что хотят увидеть, поэтому и заслуживают показываемых им зрелищ. К тому же публику можно приучить к любому телешедевру. Надо только его сначала умело разрекламировать, подать как нечто захватывающе привлекательное и чаще показывать. Привыкнут как миленькие, никуда не денутся. Сейчас много фирм, которые за деньги из любой замарашки сделают звезду, из любой песни – хит, из любой программы – событие. Публика ленива, сама не в состоянии что-то решать и выбирать. Даже смеяться скоро разучатся, вот и приходится подсказывать, навязывать, убеждать и заставлять смотреть то, что нужно нам, умным и продвинутым. А что касается народа, так его – уж поверь мне! – можно ко всему приучить, было бы желание. И главное при этом – делать очень умный вид, что так и должно быть, а никак не иначе. Он, бедолага, к любой позе привыкнет, в какую его ни поставь, – уверенно закончила тираду Мила.
Дядюшка вмиг побагровел, выпучив на племянницу глаза.
– Прекрати немедленно! – вскрикнул он. – Фу, Людмилочка, какая гадость! И как только у тебя язык поворачивается говорить этакие мерзости про свой народ! Кем это ты себя возомнила? Где и от кого нахваталась этого паскудства и вульгарщины?.. Хотя я знаю от кого. Это все тот змей-искуситель, политик-интриган Троянов, которого ты выбрала в друзья, но который – и ты это сама прекрасно осознаешь – является самым злейшим твоим врагом. Потому что учит тебя всяким непотребствам.