– Мика, что мне делать? – обратилась она к девушке-болгарке, совершенно чужому человеку в чужой стране, просто не найдя рядом никого другого, – У меня здесь, в Варне, важные дела. Мне нельзя возвращаться в Москву. И мне нужны деньги. Может, ты поможешь мне найти работу?
Это было первое, что пришло в голову.
– Не знаю… Нужно подумать. Честно говоря, я и сама каждое утро выхожу из дома с целью найти работу, но пока что безрезультатно. А что ты умеешь делать?
– Ничего. Совсем ничего.
– Ну, тогда будем искать работу вместе. Пойдем.
– Куда?
– Сейчас увидишь.
И Мика уверенно свернула с бульвара налево, они оказались на узкой улочке, прошли, прячась в тени старых добротных домов, квартал и, не доходя до бело-красного нарядного многоквартирного дома, выглядевшего как респектабельный отель, свернули еще дважды налево и оказались в очень странном месте. Это был внутренний дворик, зажатый со всех сторон солидными домами и старинными особняками, застроенный какими-то странными сооружениями из блоков, деревянных панелей, словно маленький человеческий муравейник с отдельными входами, крохотными застекленными террасками, и все это под могучими и пышными кронами огромных старинных лип.
Помимо лип, дворик захватили густые сиреневые кусты. Сирень уже давно отцвела, и теперь ржавые кисти некогда пышных соцветий портили вид блестящей рельефной листвы.
– Голову опусти, чтобы лицо не поцарапать, – сказала Мика, подныривая под такой вот куст и, поймав руку Жени, потянула ко входу в маленькую квартирку, в которую надо было еще подняться по узкой деревянной лестнице до уровня второго этажа.
– Господи, Мика, куда ты меня привела?
– Я здесь живу, – бросила через плечо Мика, вставляя ключ в замок голубой металлической двери, рядом с которой находилась застекленная и похожая на скворечник терраса с распахнутыми окнами и заставленная многочисленными горшочками с цветущими геранями и амариллисами.
– Проходи! Добре дошла!
– А, поняла, это типа нашего «добро пожаловать», хорошо, спасибо.
Она вошла следом за Микой в помещение, напоминающее небольшую студию, часть которой занимала маленькая кухня, а остальное пространство – какая-то миниатюрная и явно случайная – быть может, принесенная со свалки – мебель: кушетка, два разномастных диванчика, кресло, старинные, но очень ветхие стульчики, деревянная кровать, журнальный столик и электрический камин.
– Садись куда хочешь, здесь чисто, ты не смотри, что такое все… не новое…
Женя присела на кушетку. Огляделась. Это что же такого в своей молодой жизни она успела совершить грешного, нехорошего, что судьба закинула ее в этот скворечник?
– Мика, мне надо раздобыть денег и вернуть документы. Иначе моя поездка сюда окажется совершенно бестолковой. Быть может, я все-таки обращусь в полицию?
– У меня парень – полицейский, правда, он из другого района. Я ему позвоню, он приедет, и ты ему все расскажешь.
– А чего же ты ждешь?
– Ну хорошо, прямо сейчас и позвоню.
Мика, слегка задетая тоном своей новой русской приятельницы, уселась в кресло и достала телефон.
Хоть она и говорила на болгарском, Женя отлично все поняла. Славяне! Ну, конечно, она рассказала, что приютила русскую девушку, которую ограбили в кафе. Все правильно.
– Его зовут Миленче? Какое странное имя…
– На самом деле его зовут Милен, но я ласково называю его Миленче.
– Ладно. И что он сказал?
– Что сейчас занят, вечером заедет. Что за дело у тебя, Женя, в Варне? Быть может, я могу тебе чем-нибудь помочь?
А ей действительно хотелось ей помочь. И она откуда-то знала, что если поможет ей, то и Женя тоже ей когда-нибудь пригодится. Быть может, денег одолжит или посоветует кого-то из русских, чтобы ее взяли на работу. Люди должны помогать друг другу.
– Да ты мне уже помогла, Мика. Если бы не ты, как бы я расплатилась за кофе? И где бы осталась, на улице? А дело у меня такое – мне нужно найти один отель.
– А, поняла! У тебя забронирован отель, и ты не можешь его найти? Так тебе есть где ночевать?
– Нет, ты неправильно меня поняла. Просто у меня там одно важное дело.
Она не торопилась рассказывать Мике о том, что ищет свой собственный отель. Девушка она совсем незнакомая, лучше придержать эту информацию. Мало ли что.
– Так давай вместе найдем. Говори название, сейчас по карте в телефоне быстро найдем.
– Да не знаю я название. У меня есть только вот это, – и Женя протянула ей фотографию-коллаж.
– Видела когда-нибудь такой витраж?
– Нет, не видела. Ты что, даже адреса не знаешь? И как же мы будем искать?
– Понятия не имею. Но когда найдем, мои дела должны как-то сами собой наладиться.
– Понятно, – сказала Мика, которая, конечно же, ничего не поняла. – Ладно, ты отдыхай. Вот прямо ложись и приходи в себя. Подождем Милена, может, он поможет.
Но Женя не верила, что знакомый полицейский найдет рюкзак с документами и деньгами.
И тут вдруг Мика захрустела пакетом, и на колени потрясенной Мики упал ее рюкзак!
– Мать, ты что, охренела? – Женя вскочила с кушетки и, не глядя на Мику, принялась вытряхивать из расстегнутого рюкзака все содержимое на стол. – Что все это значит? Ты куда дела мои карточки? Деньги? У меня только в кошельке был о больше тысячи евро, плюс болгарские деньги, которые я успела поменять в аэропорту!
Мика, красная, как болгарский перец, тихо, но четко рассказала ей про рыжего вора.
– Мика, ты серьезно мне это сейчас говоришь?
– Ну да.
– Ты действительно не понимаешь, что, если бы ты закричала «Держите вора!», я сама бросилась бы за ним и наверняка догнала! Я очень, очень быстро бегаю! Да я бы башку его отвернула, понимаешь?
Мика захлопала ресницами.
– То есть ты спокойно дала ему уйти, потом забрала мой рюкзак и все это время носила его с собой в пакете и молчала?
– Не хотела давать его тебе на улице. Я же понимала, какая будет реакция. Подумала, что ты кричать будешь на меня. Обзывать воровкой, а вокруг люди, многие меня знают, я же работала здесь во многих кафе и ресторанах. Стыдно.
Женя вдруг совершенно не вовремя подумала о том, что какое это счастье, что Мика так хорошо говорит по-русски. Может, она и глуповатая, но сердце у нее доброе.
– Ни одного рубля… вернее, лева… Я не знаю, что делать, как быть…
Она хотела сказать, что уже не помнит, когда была в таком положении – без денег. Брак с Залетаевым избавил ее от этой проблемы. Грандиозной проблемы. И вот теперь, когда он умер, проблема как-то очень уж быстро вернулась. Во всей своей опасности и со всеми страхами. Они с отцом, конечно, не голодали, но денег катастрофически не хватало. Особенно Женя страдала от отсутствия приличной одежды. А еще постоянно хотелось чего-то сладкого, каких-то конфет, пирожных. Выйдя замуж за Володю, она вообще первые месяцы просто отъедалась. И ужасно жалела, что отец не дожил до того времени, когда она зажила сытой и благополучной жизнью.
– У меня есть немного денег, не пропадем. К тому же у меня есть кое-какие продукты.
И Мика, распахнув холодильник, достала пластиковый контейнер с брынзой и баночку с кислым молоком.
Женя зачем-то открыла контейнер и, понюхав уже не совсем свежую брынзу, подозрительно желтоватого цвета, поморщилась.
– Я такую гадость есть не буду.
– Мы хлеба купим или баницу.
– А что такое баница?
– Такая булка с брынзой.
– Понятно, ты хочешь уморить меня этой брынзой. Мика, давай соображай, как дальше жить будем? Что делать? Может, все-таки отнесешь мои серьги в скупку?
– Не знаю… Вернее, знаю, кто может купить, но много не дадут.
– Не важно. Мне сейчас нужны хоть какие-то деньги, чтобы продержаться до того времени, как найду отель.
Мика пожала плечами.
– Ладно, давай свои обицы.
7
Оставив свою «рускиню» дома, Мика отправилась в одну знакомую ей «заложенну къщу», своеобразный маленький ломбард, куда в свое время носила и свои какие-то скромные украшения, и однажды обнаруженные после вечерней смены в ресторане на полу мужские часы (они оказались золотые, и приемщик дал ей за них целых двести левов!), и даже старый ноутбук, за который она выручила, смешно сказать, всего восемьдесят левов.
Красивый молодой парень, от которого пахло сладкими, чуть ли не женскими духами, скучал за прилавком. Увидев Мику, вздохнул – неинтересно, неденежно, скучно.
– Привет, Хасан. Вот, меня попросили продать. Говорят, белое золото. Платина.
Хасан посмотрел на Мику как-то странно.
– Ты давно без работы?
– Давно, а что?
– Не ожидал я от тебя такого.
– В смысле? – Кровь ударила ей в голову, она поняла, на что он намекает.
– Хасан, ты дурак, что ли? – По-болгарски это звучало довольно грубо, – Говорю же, меня попросили продать. Одна русская.
– А что же она сама не пришла? Туристка?
– Ну да. А почему это тебя так интересует?
– Да потому что это краденое, и у меня будут проблемы.
– Да ничего я не крала! Давай сюда обратно серьги!
– Никакое это не белое золото, это серебро, и, если не хочешь, чтобы я вызвал полицию или сказал кому следует о том, что ты пошла по кривой дорожке, забирай двадцать левов за серьги и уходи. Слышишь?
– Да это я позвоню Милену и расскажу, как ты меня тут оскорбил и обокрал…
– Я не знаю, о каком Милене ты говоришь, вернее, ты всякий раз грозишься каким-то знакомым полицейским, но я так думаю, что ты его просто придумала! Ну так что, берешь свои двадцать левов или я звоню в полицию?
– Отдай серьги! – Она выхватила сережки и бросилась к дверям. А так хотелось вернуться и ударить этого противного и алчного Хасана. С чего это он взял, что серьги краденые? Что в них такого? Все-таки наверняка платина с бриллиантами… Все, больше она никуда их не понесет. Пусть Женя сама ходит с ними.
Мике почему-то захотелось плакать. Но вместо этого она купила пачку «Карелии» уселась в сквере на скамейку и с наслаждением затянулась сигареткой.
Зачем Женя ищет отель? Странно как-то все это. Ни названия не знает, ни адреса. Что она там забыла? Может, у нее там встреча? Предположим, была здесь, в Варне, в прошлом году, познакомилась с парнем, потом они расстались, после помирились и договорились встретиться снова в том же отеле. Да только она ни названия не запомнила, ни адреса… Хотя название улицы она, может, и не вспомнит, но хотя бы где, в каком районе отель? Если в центре, то Милен ей скажет, он всю Варну знает.
Думая о предстоящей встрече с молодым полицейским, Мика волновалась. Он был красивым и добрым парнем, да только глубоко и прочно женатым. Заглядывал иногда к Мике в ее квартирку, мог задержаться на пару часов. Всегда приносил то мороженое, то конфеты. Уходя, всегда целовал ее в нос, как ребенка. Для таких вот редких свиданий у Мики в сумочке всегда была припасена пачка презервативов. Сегодня они явно не понадобятся. Да уж, и что делать с этой Женей? Как ей помочь?
Докурив, она поднялась со скамейки, перешла через дорогу, зашла в магазин и купила хлеб и две маленькие банички с брынзой.
Она никак не могла для себя решить, радоваться ей появлению в ее жизни (и квартире) русской или огорчаться. Кормить-то ее нечем. Да и ток скоро отключат за неуплату, что они тогда будут делать? Сидеть вечерами при свечах?
Так не хотелось возвращаться в больницу, где она все холодное время года работала уборщицей. Да, там никому нет дела до твоих больных и слабых рук, мой себе полы шваброй, и все. Никаких проблем. Утром она выпивала чашку кофе с сахаром, на обед забегала в соседнее кафе, где покупала себе горячий куриный суп с хлебом и чай, а вечером ужинала у себя дома подогретыми котлетами или брынзой. Комната небольшая, электрический камин хорошо прогревал комнату, да и одеяло было турецкое, набитое овечьей шерстью, теплое. Правда, счета за электричество всегда приходили большие, почти вся зарплата и уходила. А как она, скучая в больничных стенах, мечтала о весне и лете, когда она устроится официанткой поближе к морю, как окунется в мир праздных и ленивых туристов, как станет экономить, принося ночью домой полные контейнеры вкусной еды, как накопит денег, чтобы купить себе новые джинсы и куртку.
Она и не заметила, как вернулась домой, легко взлетела по лестнице, открыла дверь и испытала почему-то радость, увидев крепко спящую на кушетке под пледом Женю. Стараясь не шуметь, она выложила из пакета хлеб с баничками, села возле открытого окна, выходящего на террасу, с сигареткой и закурила. Надо бы бросить курить, столько денег уходит на курево. Лучше на эти деньги покупать молоко или фрукты. Или вообще откладывать, чтобы накопить хотя бы на серебряную цепочку.
Мика сунула руку в кармашек джинсов, где лежали сережки, чтобы еще раз спокойно рассмотреть их. Но сережек не было. Ни в одном кармане. Она их потеряла. Вот просто взяла и потеряла. Выронила. Может, в сквере, когда доставала из кармана зажигалку с сигаретами. Или в магазине, когда расплачивалась мелочью за хлеб. Маленькие и легкие, она зацепились за что-то и выпали. Платина с бриллиантами.
Как она докажет теперь, что она не украла их?! Сначала деньги с карточками, теперь вот серьги.
Она посмотрела на Женю. Хотела разбудить, чтобы рассказать о пропаже драгоценностей, но передумала. Пусть поспит еще, пусть пока не знает.
И Мика тихо заплакала.
8
– Не плачь, что-нибудь придумаем.
Вот так она сказала, когда услышала о пропаже серег. И это в ее-то положении! Ни накричала на нее, ни в чем не упрекнула и не обозвала воровкой, как Хасан.
Придумаем. Милен, хоть уже и стемнело, так и не пришел. Оно и понятно, курортный сезон начался, работы полно, да и семья у него.
Вот что тут можно придумать?
– Дай и мне сигаретку, что ли, – попросила Женя. – Хочу выйти на твой балкон или террасу… Сколько цветов!
Она вышла и села на маленький мягкий стул, едва уместившийся между горшками с цветами. Рядом на крохотном столике стояла пепельница. Вся зелень, окружавшая странное строение, которое Мика называла своим домом, сейчас, когда на город опустился вечер, стала блестящей, изумрудной, подсвеченная электрическим светом, льющимся из окон расположенного в паре шагов от террасы огромного, похожего на рождественский торт с клубничным кремом, многоэтажного дома. Женя, как-то сразу вспомнив, как надо курить, и с наслаждением затягиваясь сладким дымом незнакомых ей сигарет, начала всматриваться в окна. Вот где протекала настоящая, яркая и полноценная жизнь. Люди перемещались из комнаты в комнату, разговаривали, ели и пили, курили, кричали, смеялись, обнимались, слушали музыку, смотрели телевизор…
– Мика, ты где? Я есть хочу!
Мика мгновенно оказалась у нее за спиной. Места для второго стула на террасе уже не было.
– Хлеб могу предложить, баницу, кофе или билковый чай.
– Какой чай?
– Билковый, травяной.
– Наркотик, что ли? – Жене лень было даже поворачивать голову.
– Нет, мятный или каркаде.
– А… понятно. Не так я представляла себе вечер в Варне. Думала, сниму номер люкс в отеле, вечером поужинаю в хорошем ресторане. Это же надо – ограбили! В первый день. Среди бела дня!
– Вообще-то у нас тут спокойно, вот первый раз такое вижу…
– Будем считать, что мне крупно повезло. А кто та девушка в окне? – Женя внимательно разглядывала расположенные напротив окна. – Мечется из комнаты в комнату. То сидела перед зеркалом в спальне, красилась-мазалась, потом нарядилась и вот ходит теперь, как тигрица по клетке.
– Ее зовут Соня. Если вкратце – ей с мужчинами не везет. Фатально. Она для них все, а они попользуются ею и бросают. У нее денег много, и они тянут с нее. Она часто меняет кавалеров. И все красавчики такие. Вот каждый вечер кого-нибудь ждет, чтобы отправиться с ним в ресторан, и боится, что он не придет. Но кто же откажется поесть за чужой счет? Приходит, сначала они идут в спальню, ну а потом… Потом уже она подправляет макияж, и они уходят. Возвращаются вместе, и мне все-все слышно, что происходит в спальне… Это просто концерт… А утром часто слышу, как она ругается, она вообще очень эмоциональная, кричит, говорит, что тебя, мол, интересуют только мои деньги… Думаю, она все-таки дура. Сама же тратит на них, и упрекает. Так не трать! Найди себе мужчину с положением, состоятельного…