– Нет, дружище. Всё хорошо! – ответил Леонид и продолжил свой рассказ. – Отработав год интерном, я был переведён перевели в больницу. Наконец я стал врачом, и моя зарплата выросла вдвое. Не сказать, что денег хватало, но голодными мы уже не сидели. Некоторые вещи мы могли приобретать сами, без помощи моих или Лениных родителей. Приближался первый отпуск. Удачно совместив его с приездом тестя, мы всей семьёй – вместе с тестем и тёщей – решили съездить к морю на десять дней. Но за день до вылета произошёл несчастный случай, который и перевернул всю нашу судьбу.
Когда вечером мы устроились у телевизора, ожидая следующего дня – дня вылета в Сочи, у тестя случился инсульт. Лопнул сосуд в головном мозге. Я как врач стал оказывать первую помощь. Супруга побежала вызывать скорую. Плохо помню, что и как происходило в те минуты, но до приезда скорой я его дотянул. Его положили в областную клинику, подключили аппарат искусственной вентиляции лёгких…
Леонид снова замолчал, будто ком подступил к его горлу. Он молча налил себе водки, и, не глядя на меня, выпил, затем продолжил:
– Моего тестя звали Олег Геннадьевич. Очень хороший был человек. Свою трудовую деятельность он начал с участкового. Я помню, рассказывал он мне, как легко раскрывал кражи в своём посёлке. Однажды выставили хату. Хозяева работали на Севере, домой приезжали раз в полгода. Жили зажиточно, вот кто-то и навёл горе-воров на их квартиру. Происходило всё в декабре. Только-только выпал первый снег. Кто-то из соседей рано утром заметил, что дверь не заперта, и позвонил участковому. Пришёл мой тесть. Квартира была пуста – даже посуду вынесли. Он – во двор, видит там свежие следы от саней. Эти следы его и привели к жуликам в соседнюю деревню. А для пущей убедительности взял он с собой соседского дворового пса. Пёс хоть и глупый был, но вид имел очень солидный. Так он с этим псом на цепи и пришёл к похитителям. А им сказал, что, мол, так и так – смысла отказываться нету, пёс вас по следу нашёл. Видимо, недалёкие были воришки. Чистосердечное ему признание и выдали. С тех пор по ближайшим деревням пошёл слух, что у участкового собака след берёт – спасу нет. Ровно через месяц вызывают его на кражу магазина. Посмотрев-понюхав по сторонам, он увидел след рассыпанной махорки на снегу. «Это от собаки насыпали, – смекнул тесть. – Чтобы собака след не взяла». Вот по этой махорке они и вышли на жуликов. Те глупцы её до самого дома насыпали, где ворованное добро прятали. Так ещё одна кража была раскрыта…
Не сразу у меня с тестем сложилось. Поначалу я ему не нравился. Как-то недолюбливал он меня. Подружились мы, когда я машину купил. Машина была старенькой и постоянно ломалась, а я в технике был силён. Это мне от отца досталось – он всю жизнь водителем проработал. Как-то тесть приехал на праздники, а я в гараже вожусь. Он пришёл ко мне и начал помогать. Когда увидел, что я с техникой на ты, зауважал меня сразу. С тех пор мы и подружились.
Я достал сигарету, предложил Леониду.
– Не курю уже как год! – гордо произнёс он.
Я быстро сходил выкурить сигарету и поторопился назад к рассказчику.
«Да! Чувствую, рассказ будет долгим», – подумал я и достал диктофон.
– Не против? – спросил я, обращая его внимание на записывающее устройство.
Леонид одобрительно кивнул головой и продолжил свой рассказ.
– Пролежал мой тесть сорок дней на искусственных лёгких. Наступило время его отключать. Лечащий врач поставил серьёзный диагноз: «обширное кровоизлияние в левой доле головного мозга». В тот день мы все были у его кровати. Тесть лежал весь в трубках. Все понимали, что шансы исчерпаны, но свершилось чудо. Когда аппарат отключили, он сам задышал. Я понимал, что с таким диагнозом не выжить. Доктор мне рассказывал, что, когда у тестя взяли пункцию спинного мозга, там было очень много крови. Значит, лопнувший сосуд был большим. Но для Лениной мамы это чудо означало шанс на то, что он может поправиться. Она его очень сильно любила. Приехав к нам нянчиться с Алёшей, она ждала, когда её муж выйдет на пенсию, – ему оставался всего год. Они уже присмотрели домик в нашем городе, чтобы жить поближе к нам. Для них жизнь складывалась, казалось, удачно, но в итоге судьба распорядилась иначе. Держать мужа, находящегося в коме, в чужом городе было очень дорого, и тёща решила перевезти его туда, где она была уважаемым человеком, то есть в свой город. С этого момента всё стало как-то по-другому. Лёшка часто болел, средств катастрофически не хватало. А самое плохое – у моей супруги пропал блеск в глазах. Создавалось впечатление, что она повзрослела лет на десять. Она практически перестала смеяться. Стала много курить и постоянно уходила в свои мысли. Я пытался поднять настроение, но очень часто мои дежурные шутки, которые прежде развлекали её, выводили Лену из себя…
Я сидел и слушал Леонида, но его банальная история пока не вызывала у меня большого интереса. Его привязанность к тестю и драма, что разыгралась в их семье, – увы, вполне типичная ситуация. Очень уж часто в нашей стране мужчины не доживают до пенсии. То ли мужики много пьют, то ли медицина хромает, но факт остаётся фактом. Поразмыслив об этом, я сам предложил рассказчику выпить. Леонид увидел, что я заскучал, и предложил прерваться, встал и вышел в уборную. Вернувшись, он продолжил:
– Я так подробно рассказывал про тестя, потому что чувствую свою вину, – чуть повысив голос, выпалил он.
Я сидел и размышлял: «При чём тут он? Он как врач сделал всё, что мог».
– Всё просто! Я чувствую за собой вину в том, что я не дал ему умереть в самом начале, когда случился приступ. Да, наверное, я бы и не смог поступить иначе, окажись вновь в этой ситуации. Тёща привезла его домой и ухаживала за ним ещё два года. Всё это время он пролежал в коме и, не приходя в сознание, скончался. Вот только от Лениной матери осталась в лучшем случае половина. Эти два года, что она ухаживала за ним, были самые ужасные. Всю жизнь она была за ним как за каменной стеной, а тут он лежал неподвижный и беззащитный, и каждый день, каждая секунда приближали его неминуемую смерть.
Договорив, Леонид сделал очередную паузу. Видимо, ему нужно было самому обдумать сказанное.
– Да! Вы правы, нужно выпить, – сказал я, и мы употребили по пятьдесят граммов водочки.
Я закусил говяжьим языком с острым хреном, а Леонид запил остатками пива. К этому времени бар уже заполнился посетителями, и бармен еле успевал разливать пиво по бокалам.
– Через полгода после инсульта тестя мы переехали жить к тёще, – продолжил Леонид. – Я устроился в ведомственную клинику. Раньше она принадлежала местному речному порту, но после перестройки порт развалился, а клиника осталась работать на платных услугах. Главный врач нашей поликлиники, Антон Семёнович, был очень уважаемым человеком в нашем городке. Он был не просто хорошим врачом – в первую очередь он обладал талантом превосходного организатора. Я многому у него научился. Не сказать, что клиника жила богато, но мы уверенно конкурировали с муниципальными клиниками. После развала флота в нашей стране клинику передали областному пароходству. Они почти не вмешивались в работу, единственное, что им приходилось делать, – это заключать трудовой договор с главврачом. По каким-то причинам договор заключали только на год, хотя Антон Семёнович руководил клиникой уже больше пятнадцати лет, и никто не мог представить другого на его месте.
Свою трудовую деятельность в этой клинике я начал с простого врача. Моё трудолюбие и организаторские способности сделали своё дело. Главный врач, увидев моё старание, решил из меня сделать достойную замену себе. Уезжая в отпуск или командировки, он всё чаще и чаще стал оставлять меня вместо себя руководителем. Многим это не нравилось. Хороших врачей в клинике хватало, но вот организаторы из них были никудышные. Антон Семёнович всё понимал и все интриги против меня рубил на корню. Назначив меня замом, он поставил точку в выборе преемника.
Ничто не вечно, так и нашего главного врача уволили после прихода в пароходство нового руководства. К нам назначили нового заведующего, который пришёл со своей командой. Долго они трясли бухгалтерию, чтобы выяснить, как мы существуем и сколько украл Антон Семёнович. Почему-то руководителям новой волны всегда казалось, что предыдущие были ворами. Видимо, судят по себе. В нашей же ситуации стало ещё хуже. Новоиспечённый директор со своей бандой, состоящей из главного бухгалтера и заведующего по хозяйству (до их прихода такой должности не было) стали просто воровать, накапливая задолженность перед какой-то фирмой. Было ясно, что фирма – подставная. Как выяснилось потом, они просто хотели завладеть клиникой. Им не хватило совсем немного времени. Что-то там в министерстве транспорта переигралось, предыдущего генерального директора пароходства вернули, и новый вылетел с треском, а за ним – и вся его команда. Всё происходило настолько быстро, что мы с коллегами и не поняли, куда делись наш главврач с главным бухгалтером и замом по хозяйству.
Тогда мне предложили возглавить клинику. Меня вызвали в пароходство, обстоятельно поговорили, пообещали помочь, и я согласился. Я ещё не понимал, как глубоко наша клиника провалилась в яму финансовых долгов. Помимо всего прочего, пришлось полностью восстанавливать бухучёт. Я никогда не касался темы финансов, а тут пришлось познать бухгалтерские дисциплины. В общем, попал я не то что в школу жизни, а ещё сразу и на выпускной экзамен! Поменяв трёх главных бухгалтеров, я всё же сумел восстановить учёт. Ещё два года я выравнивал финансовое состояние. Многое пришлось пережить, но, как говорят, вода камень точит – так и мой труд не остался незамеченным.
В обществе со мной начали считаться. Город наш – небольшой, хоть и столица области, и практически каждый меня знал. Мне удалось переманить в клинику хороших специалистов. В общем, моё дело начало процветать. С одной стороны, это было неплохо, но с другой – все (от милиции до жуликов) обратили на меня внимание. Однажды ко мне пришёл человек по рекомендации одного из высокопоставленных чиновников с предложением, от которого я, по его словам, «не смогу отказаться». Предложение было очень простым: я должен был закупать оборудование и все расходники у его компании. От этого я бы имел в виде «отката» два процента. Выслушав его, я сказал, что предложение это интересное, но выполнить его невозможно, так как я уже поставлен в определённые рамки своими учредителями. Мне пришлось его обмануть. Объяснять этому человеку, что я экономлю каждую копейку для своей клиники – порой из своей зарплаты, а на тот момент она у меня была немаленькая, – и трачу безвозмездно деньги на нужды клиники, было бесполезно. Знаете, есть люди такого формата… Их сегодня очень много. У них одна цель – нажива, и им неважно, через кого переступить. Цены, по которым он предложил свои услуги, были заоблачными.
В тот раз у меня получилось отказаться. Но буквально через месяц ко мне пришёл другой человек с похожим предложением. Я отказал и ему, и к нам в клинику сразу зачастили разные проверки – от налоговой до ОБЭПа. Однажды на приём к терапевту пришла девушка с температурой. Принесла пакет с вином и конфетами. Знаете, такой стандартный набор для врача. Очень часто пациенты благодарят врачей коньяком или вином. Это уже в нашем обществе считается нормой. Но та девушка положила в конфеты пять тысяч рублей. Елена Степановна не хотела брать презент, а пациентка незаметно оставила пакет около стола. Девушке открыли больничный лист и, назначив лечение, отправили домой. Через три минуты после её ухода в кабинет терапевта ворвалась милиция с видеокамерами. В общем, пытались ей инкриминировать взятку, вот только предприимчивые милиционеры не знали, что в некоторых кабинетах ведется видеонаблюдение за рабочим местом доктора, и после просмотра видеозаписи всё встало на свои места. Так и ушли слуги народа ни с чем. Даже оформлять не стали. Не получилось у них палку на враче срубить. А эта девчонка потом приходила, на коленях прощения у врача вымаливала. Рассказывала, что её менты за незаконную продажу спиртного поймали и вынудили эту пакость сделать, а у неё двое детей и мужа нет. Вот она и согласилась, лишь бы штраф не платить. Доктор простила её, а я бы не стал.
Всякое было. Из налоговой три месяца у нас сидели, а когда нарушений не нашли, старший подошёл ко мне и сказал, чтобы мы нарушения сами нашли – миллиона на три – а то ему начальство не поверит. Для нашей клиники три миллиона – это очень большие деньги. Я ответил, что это невозможно. После этого разговора они тут же откопали какого-то поставщика – неплательщика НДС, и его долги повесили на нас. Нам пришлось дорогого адвоката нанимать, чтобы в суде всё отбить…
Я ещё долго могу рассказывать об этом беспределе, но главное не в этом. Да и весь свой рассказ я не для этого начал. Я хочу, чтобы вы о моей работе в государственной структуре написали. А уж поверите вы мне или нет – ваше дело. Вот там и детектив, и политика – всё в одном флаконе.
Закончив фразу, он разлил водку по рюмкам и жестом предложил выпить. Я поддержал его и, закусив, вышел на улицу покурить. Собеседник остался за столом собираться с мыслями.
Бар находился хоть и в центре города, но на очень тихой улице с красивыми яркими фонарями, излучавшими тёплый жёлтый свет. Этим светом была наполнена вся улица. Редко проезжающие автомобили, освещая фарами дорогу, смешивали краски света.
«Надо заканчивать, – подумал я. – Что интересного он может поведать мне? То, что в нашей стране вся милиция работает за галочки? Этим никого не удивишь. Если при Союзе люди, увидев милиционера на улице, старались держаться поближе, а сегодня бегут от него, как от преступника, то это – беда нашего общества. Не выращивают же милиционеров, или, как сейчас их называют, полицейских, отдельно в инкубаторах! Все они выходят из тех же школ, с тех же дворов. Так сказать, одни и те же учителя нас учили. Что с миром происходит? Куда он катится? Неужто, надев форму, человек забывает про всё: про своих друзей, про то, чему его учили родители? Каждый день по ящику в новостях говорят про полицейский беспредел в разных регионах России. Неужели сложно вести строжайший отбор в эти органы и заниматься ежедневным воспитанием нравственности всех сотрудников? Не зря же коммунисты держали замов по политической части в каждой структуре! Почему это нельзя вернуть?!» – с такими мыслями я вернулся в бар.
Мой собеседник смотрел по телевизору новости. Показывали про федеральную трассу.
– Как-то мне доводилось по этой трассе проехать… Двадцать тысяч отдал, чтобы права не забрали, – сказал он.
– Там вроде есть и бесплатные участки? – наивно переспросил я.
– Да! – улыбнувшись, ответил он. – Но дело в том, что на многих развилках стоят камеры, которые работают на пересечение сплошной, а когда перестраиваешься, в узких местах не наехать на неё невозможно. Тут-то тебя камеры и фиксируют. Проезжаешь несколько километров, на посту останавливает тебя гибэдэдэшник и просит пройти на пост. Там сидит сотрудник учреждения, который контролирует камеры. Он тебе показывает фото с нарушением, но тут же предлагает альтернативу не потерять свои права, уплатив штраф в соседнем кабинете. Там другой сотрудник принимает деньги в размере той суммы, о которой ты договоришься с первым, и если ты все оплатишь, он по рации дает сигнал своему коллеге, и тот возвращает тебе права, а ты можешь двигаться дальше. За один день они собирают до трёх миллионов рублей. И это продолжается уже несколько лет. Как вы думаете, органы не знают об этом? – неожиданно спросил он меня.
– Я думаю, они в доле, – уверенно ответил я.
– Вот и ответ вам – или мне. Всё в нашей стране просто. Эти мерзавцы даже не стесняются брать взятки у совсем незнакомых людей.
– А что, гаишники стесняются? Они тоже останавливают незнакомых людей. И, что самое интересное, по сути они свою функцию выполняют. Кто бы с нас ни брал, мы как водители боимся попасться. Более того, мы возмущаемся, если кто-то из сотрудников не взял денег и лишил нас прав, – резюмировал я.