– Хоть бы расписался со мной. Что я скажу, когда приеду домой? Поехала поступать и не поступила?
– Я тебе сказал, что нужно уехать, значит – нужно.
– Козел ты Андрей! Самый натуральный. – На ее реплику он ничего не ответил, а ей ничего и не оставалось, как смириться и уехать домой к маме.
Лишь, когда Оксана зашла в автобус решилась спросить:
– Ты меня хоть капельку любишь Андрей?
– Береги себя и нашего ребенка, – это все что он ответил ей напоследок.
Автобус тронулся с места, но Оксана через толстое заднее стекло провожала взглядом Борисова, который все также продолжал стоять на остановке, подкуривая очередную сигарету.
***
– А где твои сережки? – спросила Любовь Дмитриевна, смотря на уставшую и поникшую дочь, которая стояла на пороге квартиры.
– Сережки? – берясь за мочку уха, переспросила у матери Арина.
– Да, бабушкины сережки.
– Там лежат.
– Где там? Покажи мне их.
Самойлова Арина не спеша сняла обувь и прошла в комнату. Любовь Дмитриевна последовала за дочерью. Она стала посредине просторной комнаты, поставив ноги на ширине плеч, а кистями обеих рук подперла бока. Так Любовь Дмитриевна дала понять дочери, что она взволнована и рассержена. Арина об этом знала. Она стала размышлять, что сказать матери: «И где искать сережки? Их ведь дома нет, они уже как год у мента-взяточника под папкой «Дело № 77», – машинально Арина отодвигала ящики письменного стола и заглядывала в укромные уголки.
– Мам, а почему ты не спросишь, как я сдала экзамен? Почему ты сразу спрашиваешь за какие-то сережки?
– Какие-то? Это серьги моей матери! Это память! Ты их уже давно не носишь. Их что дома нет?? Выражение лица Любовь Дмитриевны стало еще более грубым. Виднелись мелкие морщинки. Ее серые глаза вспыхнули яростью. Арина смотрела на мать, немного опустив голову:
– Мам, их нет дома, – ответила Арина. Она и раньше понимала, что рано или поздно Любовь Дмитриевна обнаружит пропажу, хотя все равно на что-то надеялась.
– И где они? – эмоции в данной ситуации у Любовь Дмитриевны зашкаливали, но мать Арины старалась сохранять спокойствие. Но спустя мгновение ее сердце сильно забилось в груди и стало биться еще сильнее и сильнее.
– Они в милиции, я дала взятку…, – Арина не успела договорить, как Любовь Дмитриевна упала на пол, потеряв сознание.
– Мама! Мамочка! Что с тобой? Сейчас я вызову скорую помощь, – Арина бросилась на помощь матери. Но Любовь Дмитриевна ничего не отвечала, а распластав руки и закрыв глаза, лежала на полу. Арина услышала ее теплое дыхание и тут же подскочила с пола, чтобы скорее добежать до телефона и набрать номер скорой помощи.
– Алло, скорая! Приезжайте быстрее. – Грубый женский голос начал расспрашивать, сколько лет матери, ее диагноз и прочее. Арина на повышенных тонах все твердила:
– Это моя мама, ей сильно плохо! Давайте не будем разбираться, приезжайте скорее, пожалуйста!
– Нет, давайте разберемся! – настойчиво проговорил женский голос на другом конце провода. – Арине ничего не оставалось, как уступить и рассказать нужную информацию.
Скорая помощь прибыла довольно быстро. Любовь Дмитриевна все также находилась без сознания. Ее быстро погрузили на носилки и вынесли из квартиры. Арина в это время была рядом, крепко сжимая ладонь матери, твердо и убедительно тараторила:
– Мамочка, любимая, родненькая! Я тебя никакой болезни не отдам! Ты слышишь, не отдам! – Взволнованная дочь суетилась возле матери, крепко ее прижимая к себе, она не знала, чем можно помочь и поэтому не находила себе места.
Последующие события происходили в каком-то жутком пространстве. Любовь Дмитриевну, отвезли в больницу. Уже в реанимации ее пытались привести в чувства, но она никак не приходила в сознание. Врачи лишь разводила руками, и нагнетали обстановку:
– Состояние крайне тяжелое, – проговорил врач заплаканной девушке.
– Сделайте что-нибудь! Пожалуйста! Помогите моей маме…, – молила Арина, стоящего напротив нее мужчину в белом халате.
– Мы делаем все возможное. А вам нужно успокоиться. Ваша мама в тяжелом состоянии. С нашей стороны мы делаем все что можем, но вы должны быть готовы ко всему.
– Господи! – крикнула Арина и чуть не упала на пол. Врач успел ее подхватить и посадить в кресло.
– Вы понимаете, она может не выйти из комы, ее состояние крайне тяжелое …, вы знали, что у вашей мамы больное сердце и ей категорически нельзя расстраиваться? – объяснял врач Арине.
– Сделайте что-нибудь! Пожалуйста! – кричала Арина, заливаясь слезами. – Помогите моей маме! У меня кроме нее больше никого нет! – все настаивала она на своем.
Врач понимал, что в таком состоянии разговаривать с Ариной бесполезно, поэтому он решил оставить ее одну и стараться больше не вести с ней диалог, а просто выполнять свою работу.
Спустя неделю состояние Любовь Дмитриевны не улучшилось. Она все также была без сознания. Дочь не успевала бегать в аптеку, покупать лекарства, она очнулась тогда, когда закончились деньги.
Сбиваясь с ног, Арина побежала до соседки, которая денег не заняла. Тогда она заложила в ломбард кольцо и цепочку. «Еще были сережки… Бабушкины сережки», – вспоминая Борисова, произносила мысленно Арина. Но отогнав от себя посторонние мысли, она старалась думать только об одном – как спасти мать. Тех денег, что дали в ломбарде не хватило, чтобы купить лекарство на один день. Тогда, отчаявшись, она пошла к главному врачу:
– Денег нет – держать в больнице вашу мать никто не будет, – сказал врач и хлопнул дверью ординаторской.
– Как не будете?? – отвечая уже белой двери, возмутилась Арина. Сильным толчком хрупкой руки она дернула на себя дверную ручку и возмущенно спросила:
– А кто будет? Не подскажите? – Врач на ее вопросы никак не отреагировал. Опустивши голову он, молча, сидел за своим столом и ждал пока назойливая, и безденежная дочь тяжелого пациента оставит его в покое.
– Суки! – хлопая дверью на прощанье, произнесла Арина и быстрым шагом направилась к матери, которая все еще была в коме.
Зайдя в палату, она посмотрела на мать. Любовь Дмитриевна лежала спокойно и неподвижно. Словно все замерло и время остановилось. Бледно-синяя кожа лица матери казалось такой холодной и безмятежной. Арина встала на колени и начала громко плакать от бессилия, что не может ничем помочь единственному, близкому человеку:
– Господи помоги! Прошу тебя, не бросай меня! Хочешь, возьми мою жизнь, все забери, пусть только мама выздоровеет! – она согнулась на коленях и на протяжении долгого времени заливалась слезами.
Почувствовавши, что у нее даже нет сил, подняться, она, еле-еле перебирая ногами, поднялась с пола, поцеловала и укрыла мать и вышла из палаты.
Обессиленная Арина, держала свой путь домой. В больнице оставаться не разрешали, и Арине ничего не оставалось, как вечером идти домой. Она шла одна темными дворами безлюдной улицы, шатаясь в разные стороны вовсе не от алкоголя, а от усталости, горько плакала.
Солнечное утро. Лучи солнца пробивались через белые, но старенькие шторки. Уютная и обставленная старенькой мебелью комната, где спала Арина, озарилась потоком солнечных лучей. Цветы, стоявшие на подоконнике, оживились и потянулись к солнышку, расправляя свои зеленые листочки. Солнечный свет принес в дом Арины жизнь.
Резвый трезвон телефона раздавался по всей комнате. Арина быстро открыла глаза и уставилась на красненький аппарат. Кто-то проявлял сильную настойчивость, и Арине пришлось снять трубку:
– Алло.
– Алло, Ариночка, – начала тараторить санитарка из больницы, где находилась Любовь Дмитриевна. – Твоя мама вышла из комы! Поезжай скорей в больницу.
– Что?? Что вы сказали?? – сияющая улыбка озарила лицо Арины, а сонливость сразу куда-то исчезла. – Уже еду, – произнесла она. Бросив трубку, она со скоростью ветра помчалась в больницу, к родной и единственной маме на свете.
Людмиле Дмитриевне стало лучше, хотя возвращаясь, домой, мать Арины полностью потеряла зрение. Арина вела ее под руку и, подбадривая веселыми разговорами, сама улыбалась, не опуская руки. За сережки Любовь Дмитриевна больше не спрашивала. Она полностью доверяла своей дочери.
«Когда-нибудь дочь сама расскажет мне эту очень неприятную историю, – рассуждала мать Арины.
– На кладбище меня отвезти нужно, а не домой! – кричала Любовь, вырываясь от дочери.
– Мамочка! Я верю…, верю всей душой и сердцем, что ты будешь видеть! Будешь видеть лучше, чем прежде!
– Арина я не смогу смириться. Мне очень страшно, мне темно! Доченька, пойми меня, родненькая?!
– Мама! – Арина так крепко обняла мать, что отчаянное сердце слепой и беспомощной женщины вновь обретало силу и веру в светлое и радостное будущее.
Глава 4
2004 год. Семь лет спустя…
Он часто являлся ей во сне: постоянно куда-то исчезал, а она никак не могла его найти в пустых, белых коридорах, запутанных лабиринтах или среди мрачных, угнетенных деревьев. Самойлова не переставала о нем думать. Ей очень хотелось с ним встретиться, увидеть его, поговорить. Она специально посещала те места, куда он мог бы прийти, гуляла теми улицами, где он жил с отцом и с замиранием сердца проходила мимо его дома, который со временем немного перекосился на бок.
В доме никто не проживал после смерти Петра, а о местонахождении Андрея никто и не знал. В полицию Самойлова больше не ходила, так как это никаких результатов не принесло. Она решила сама разыскать Борисова, но пока это ей с трудом удавалось, ведь на ее плечи легла забота о невидящей матери.
Арина не отчаивалась, она целеустремленно смотрела вперед и верила, верила в то, что счастье придет и к ней. А ее оптимистическое и жизнелюбивое настроение помогало справляться со всеми трудностями, которые вставали у нее на пути.
Любовь Дмитриевна, как бы ей не было тяжело, все равно помогала дочери по дому. Она могла дочиста вымыть посуду, постирать и даже погладить. Несмотря на свою слепоту Любовь не хотела чувствовать себя беспомощной и в чем-то уязвимой, но еще больше она хотела помочь дочери. Но ее помощь не редко обходилось и без происшествий. То живот утюгом себе припалит, то соседей затопит, то кастрюлю с борщом опрокинет на пол.
Мать Арины в свои пятьдесят лет выгладила на все сорок. Средний рост, крупное телосложение, большие губы, короткая, современная стрижка, а первое проявление седины Арина закрашивала недорогой краской для волос с русым оттенком.
Любовь Дмитриевна так и не вышла замуж, родила дочь, от мужчины, который оказался женат. Чужую семью она разбивать не стала, просто не смогла. Как говориться: «не позволила совесть». В советские времена было трудно воспитывать дочь одной. Все что она могла дать Арине на то время – это свою заботу, ласку и любящее сердце матери.
Арина часто интересовалась кто, же ее отец, на что Любовь Дмитриевна спокойно отвечала: «Улетел в космос и навернулся…».
Совсем юная девушка решила сама разобраться кто, ее папа. То, что ее папа космонавт ей совсем не верилось. Арина обладала таким качеством, как целенаправленное любопытство и проявляла ко всему большой интерес. Поэтому мысль о поисках отца ее не покидала. Но не всегда получается так, как мы хотим. Остановившись на версии, что ее папа известный рок-музыкант Вадим Самойлов, она этот вопрос для себя закрыла. Ведь совпадало абсолютно все: и фамилия и отчество и даже то, что он родился в Свердловске, где и основал свою рок-группу «Агата Кристи». Но вот внешне она совершено не была на него похожа. Хотя ей удавалось, и этот факт списать на то, что она пошла по линии родителей матери. Пойти на концерт и поговорить с Вадимом она боялась из-за своих бездоказательных домыслов, хотя музыка, которую они исполняли, ей нравилась.
Самойлова выросла. Из юной девчушки она превратилась в миловидную девушку: большие и красивые светло-синие глаза, прямой нос, добрая улыбка, длинные темно-каштановые волосы по пояс, пряди которых никогда не слушались, худощавое телосложение и маленькая грудь, которую она совсем не стеснялась.
Арине пришлось бросить институт и устроиться на работу. Она до последнего старалась учиться, так ей это хорошо удавалось, причем специальность она выбрала не совсем женскую. Самойлова училась на инженера. Ей очень нравилось разрабатывать всякие программки, ведь входила новая эра компьютерных технологий, которая как думала девушка, в ближайшее десятилетие будет активно развиваться.
Арина просыпалась еще затемно и через весь город ехала на работу, приезжала с работы поздно вечером. Выбиваясь полностью из сил, она просто физически не могла уделять больной матери время. Одна из соседок – Анна Николаевна или просто: шустренькая старушка баба Нюра, согласилась помочь Арине ухаживать за Любовь Дмитриевной, но за небольшую плату. Причем свободного времени у старушки Нюры было предостаточно. Еще сын оказался последним негодяем: частенько выгонял ее из квартиры то на мороз, то под ливень, чтобы развлечься с любовницей в квартире матери. Арина часто видела, как баба Нюра сидит на лавочке в сильный мороз и ждет, когда же наконец-то сын «на общается» с любовницей, и Нюра снова сможет попасть к себе в квартиру, выпить горячего чая, согреться и посмотреть новости. Арине по-человечески было жаль пожилую женщину. Она предложила старушке присматривать за Любовь Дмитриевной, все не на морозе сидеть и выжидать, когда тебе разрешат зайти в свою собственную квартиру, да и Любовь Дмитриевне будет намного веселей.
Низкорослая, сгорбленная, худощавая и с маленькими бегающими глазками – баба Нюра, а по паспорту Савченко Анна Николаевна оказалась довольно шустрой старушкой. Ухаживала она за Любовь Дмитриевной хорошо, да и как казалось Арине, Любовь Дмитриевна с бабой Нюрой даже подружились. Они вместе гуляли в парке, занимались скандинавской спортивной ходьбой, записались на йогу, ходили в театр, но к удивлению, две пенсионерки не собирали сплетен. Если они обсуждали кого-то, так это героев любимых сериалов.
***
Ранним утром к Борисову приехал Крепов. Сонный Андрей, так ничего не понимая, открыл ему двери, не громко сказав:
– Проходи, – а сам отправился в душ.
Прохладная вода быстро привела его в форму, прибавила сил и бодрости. И уже спустя пятнадцать минут после прихода Крепова, Борисов в женском фартуке, который часто надевала Оксана, варил кофе и жарил яичницу.
За семь лет совместной работы Крепов Захар и Борисов Андрей сдружились. Причем Андрей уже несколько раз спасал своему другу жизнь, всегда был готов прийти на помощь и, всегда отчитывался до последней копейки. За это Крепов ценил своего напарника и считал, что Андрею можно доверять, поэтому решил обратиться к нему с деликатной просьбой, а если быть точнее, то с конкретным предложением.
Внешне Крепов соответствовал своей фамилии: высокий рост, крепкое телосложение, широкие плечи, бритая голова, широкая шея на которой красовалась объемная золотая цепь. Светло-серые глаза, ровные белые зубы, крупный нос, напоминающий картошку и немного оттопыренные уши. Он больше походил на нового русского, чем на полицейского.
Будучи еще совсем мальчишкой и лучшим учеником в классе он мечтал стать полицейским. Быть грозой бандитов и хулиганов, быть защитником стариков, детей и женщин, поэтому сразу после школы Крепов поступил в высшую школу милиции, а после армии сразу отправился воевать в горячие точки на Кавказ. Там-то в его мировоззрении все и перевернулось, после того как он получил серьезное ранение и побывал в плену. Чтобы спасти свою жизнь он совсем забыл о благородстве, о долге службе и о других своих положительных качествах, которые характеризовали его как честного и порядочного человека. Теперь уже бывший «честный мент» не считал, что его долг защищать Родину. Война меняет людей. Кого-то делает сильнее, а кого-то ломает. Так она сломала и Крепова. Вернувшись с войны, Крепов получил звание капитана полиции и небольшую материальную компенсацию, но это его не очень радовало. Своего собственного жилья у него не было, да и денег постоянно не хватало. Работая в районном отделении полиции, для себя он решил: «Если мне представится возможность заработать денег, превышая свои служебные обязанности – я обязательно этим воспользуюсь». И такая возможность ему представилась. Крепов, как профессиональный оперативник раздобыл компрометирующую информацию на Генерала. В свою очередь Генерал предложил Крепову немалую сумму денег, а также пообещал платить постоянно, если Крепов согласиться прикрывать и покрывать своего нового кормильца.