– Ты тоже старик, – заметил Хуур.
– Да, но я умный старик, а ты – глупый.
– Понимаешь, Вииль-Ваал, – вдруг совершенно спокойно сказал Хуур и сел напротив единоутробного брата, набивая трубку. – Древняя легенда гласит о человеке, который принес нам Камень Свободы. Благодаря ему племя обрело свободу.
– А ты не помнишь, что Камень Свободы помог нашим предкам убить врагов? – с насмешкой спросил Вииль-Ваал.
– Разве свобода нужна для того, чтобы убивать? Нет, брат Вииль-Ваал. Говорящий Камень Свободы мог нам рассказать, как обрести свободу. Но мы убили того, кто мог нам помочь этот камень найти!
– Старый идиот! – впервые разозлился Вииль-Ваал. – Свободы нет, не было и не будет!
Старейшина племени высунул голову из маленького окошка мундулло.
– Дамир! Мамир! Взять его! – позвал он охрану, но никто не ответил.
Вииль-Ваал выскочил во двор. Чуть поодаль на траве лежали связанные в клубок два брата-мастодонта Дамир и Мамир. Из клубка беспорядочно торчали руки и ноги. Широченные силачи не подавали признаков жизни.
Разъяренный Вииль-Ваал заскочил обратно в дом.
– Что ты с ними сделал?
– Наказал, – спокойно ответил колдун. – Потому что старость нужно уважать.
– Что тебе надо, ублюдок? – заорал вождь.
– Брат… – начал Хуур.
– …Ты мне не брат! Что тебе надо, злодей?
– Мне нужен говорящий Камень Свободы, – невозмутимо улыбнулся Хуур, будто зашел попросить щепотку соли.
– Где я тебе его возьму, безумец?
– Его возьмет тот белый, которого я прислал к тебе.
Впервые за все время глаза колдуна обрели живой оттенок.
– А я отберу его у белого… Только я один заслуживаю этот Камень, – добавил Хуур. – Только я один. А он – возьмет…
– …Он ничего не возьмет! Потому что он уже умер! – воскликнул Вииль-Ваал, торжествуя оттого, что хоть как-то смог насолить своему брату. – Я послал за ним смерть…
Лавров очнулся от недолгого сна. Весь день моторная лодка Ислама, снабженная мощным двигателем, выйдя на глиссирование[1], шла относительно спокойными водами океана. Это была даже не лодка, а небольшой катер. Виктор не был профессиональным механиком, но большинство мальчишек с детства тянет к технике, а не к куклам. Поэтому о том, как работает четырехтактный двигатель внутреннего сгорания, украинец знал не понаслышке. С утра он, как и обещал, помог сомалийцу отрегулировать мотор, и теперь плавучее средство пиратов шло без особых усилий со скоростью чуть больше двадцати миль в час.
Лаврову очень повезло, что не штормило. Как это ни удивительно для такого опытного путешественника, но он ни разу в жизни не попадал в настоящую качку, и неизвестно, как бы себя повел его организм в этих условиях. Морская болезнь проявляется у всех по-разному. Кого-то начинает тошнить с шести баллов, кого-то – с десяти, а кто-то, как шутят моряки, увидит качающуюся люстру дома, и ему уже нехорошо. Был у Лаврова один друг – боевой пловец Сергей Кремень, на которого шторм не действовал вообще. Попадая в десяти-двенадцатибальный шторм, он забирался на самую высокую мачту корабля и, сидя на верхушке, с упоением наблюдал, как плавучее средство кидало с волны на волну, а внизу между водяными гребнями лежала бурлящая пропасть. Романтика. От одного рассказа о таком «развлечении» становится не по себе, и Лавров не испытывал особого желания попасть в такой переплет. Но сегодня – везло. Теплый спокойный океан был не страшнее родного «чудного Днепра при тихой погоде». Журналист с удовольствием помогал Исламу управлять катером и осваивал работу с GPS-навигатором, который взял у Хорунжего. Ислам же опять завелся, как бесплатное радио. Рассказывал о тяжелой доле сомалийского моряка.
– …Пирата? – уточнил Виктор.
– Ну… да, – поправился Ислам и тут же начал оправдываться: – Но мы же никого не убивали!
«Хорошенькое оправдание для вымогателя, – думал Виктор, слушая россказни Ислама. – «Я же никого не убивал, только автомат к виску приставил»… Так все что угодно оправдать можно. Сейчас еще скажет, что они так на жизнь себе зарабатывают…»
Словно по заказу журналиста Ислам стал рассказывать, как не раз ходил «в рейсы», возглавляя пиратские шайки, захватывающие гражданские корабли и требующие выкуп. Денег в результате получалось немного: все съедают налоги. Какие налоги и где у пиратов налоговая инспекция, Виктор так и не понял. Было ясно, что простой сын скотовода оперирует понятиями, даже не понимая их сути. Слушая весь этот словесный поток, Лавров вдруг задал Исламу вопрос:
– А кто такой Муса?
Вопрос подействовал на Ислама как холодный душ. Он застыл на месте и замолчал. Это имя привело его в трепет.
– Ладно, можешь не рассказывать… – разрешил журналист.
«Все равно соврет, а врать он не умеет. Видать, крепко он их всех держит – этот Муса…» – думал Лавров.
Параллельно с разговорами украинец детально прорабатывал свое поведение по приезде на «Карину». Свалиться просто так, как снег на голову – это непросто. Главное было отснять материал. Для этого он тщательно замаскировал скрытую камеру в заклепке своей штормовки и теперь продумывал варианты развития событий. Подплыть к сухогрузу бесшумно на веслах и захватить его, «убирая» по одному пирату в десять секунд, может только Стивен Сигал, и то в кино, в плохом кино… Можно было бы сыграть потерпевшего бедствие англичанина, сказать, что его яхта ушла под воду и Ислам, который вез продукты брату и его банде, подобрал его – версия еще глупее, поскольку сомалийские пираты не дураки и тут же что-то заподозрят. Лучшее, что можно было сделать – стать «призраком». Незаметно проникнуть на корабль, скользить, как тень, по всему сухогрузу, снимая пиратов и их жертв (благо Виктор еще в Киеве изучил планировку судна и помнил ее наизусть), а если удастся – установить связь с захваченными в плен. И, сделав свое дело, так же незаметно удалиться, как и появился. Как удрать? Захватить бандитский катер… и… Ну, это уже дело техники. И вообще: для осуществления этого плана нужно успеть до утренней зари.
Это было очень непросто, а для обычного человека – и вовсе невыполнимо, но Лавров определенно не был обычным человеком. Виктор был готов к этой операции – возможно, самой важной в своей жизни. Постоянно думая и просчитывая каждый шаг, он уснул, что было неудивительно для человека, не спавшего всю предыдущую ночь… Очнувшись ото сна, Лавров понял, что мотор «кашляет». Так бывает, когда заканчивается топливо. У руля катера слабо угадывался Ислам.
– Ислам, ты что? Заправиться бы!
Ответа не последовало, и у Виктора почему-то екнуло внутри. Он быстро пробрался к сомалийцу. Так и есть! Лодка никем не управлялась. Сын скотовода висел на руле, его голова безвольно свешивалась набок.
– Ислам, проснись! – возмутился Виктор, взяв парня за плечо. В темноте журналист не сразу заметил, что сомалиец не спит, как вдруг рукой он почувствовал что-то липкое на его плече.
«Кровь?..» Да, это была кровь. Шея и спина пирата были залиты кровью. Она струилась из затылка. Чуть выше основания черепа Ислама зияла огромная рана, однако он был жив.
– Камень Свободы, – улыбнулся Ислам. – Нельзя предавать…
И потерял сознание.
Виктор сразу же заглушил мотор и осмотрелся. Нигде не было видно ни лодки, ни катера, ничего, что могло указать на убийцу. Как? Откуда? Кто? Вопросы рождались один за другим.
Здесь же на дне катера лежал камень. Виктор машинально вынул носовой платок из кармана и осторожно, чтобы не оставлять отпечатков пальцев, поднял его. Это был тяжелый, остро отточенный предмет из крепкого природного материала. На нем были выгравированы какие-то странные буквы.
– Ах вот оно в чем дело… – пробормотал журналист. – Ритуальное… пока, слава богу, не убийство. Но как? На полном ходу лодки?..
Журналист завернул особенный камень в тот же платок и спрятал его в боковой карман ветровки. «Разберемся…»
Это была западня. О местонахождении «Карины» знал только Ислам, который лежал без сознания. Рядом с тяжелораненым сомалийцем валялись его разбитый GPS-навигатор с погасшим экраном и отсыревшая рация.
Искать захваченный сухогруз в этих водах – все равно что пытаться найти иголку в стоге сена. Оставалась надежда, что Ислам придет в себя и скажет, где судно. Но очнется ли он? И что дальше? Оставить смертельно ранненого человека в лодке и продолжать свою миссию? Виктор никогда бы себе этого не позволил. Он сосредоточился, принимая решение, но внезапно почувствовал, что на него кто-то смотрит. Старые навыки спецназовца-разведчика давали о себе знать. Смотрели откуда-то сзади, и затылок словно чесался… но Виктор не подал виду, продолжая изображать заботу об Исламе. Он пытался понять, откуда за ним могли наблюдать в открытом океане.
Журналист резко поднялся, и уже в следующую секунду это спасло ему жизнь. Удар брошенного камня смягчил широкий ремень от офицерской портупеи, который журналист всегда вдевал в брюки, когда отправлялся в дальние походы. Так и есть: целили в затылок, но из-за того, что Лавров резко встал, попали в ремень на пояснице. Украинец мгновенно сориентировался, вскрикнул и рухнул на дно катера, будто его действительно смертельно ранили.
Минута, две, три… О, как долго тянулось ожидание. Виктор лежал на дне катера, в одной руке держа свой знатный гвинейский тесак, в другой – ритуальный камень, который вынул из кармана ветровки… Вскоре он услышал тихий всплеск воды и голоса двух человек, говорящих на английском, из чего было понятно, что, как минимум, один из мужчин не знает языка сомали.
– Мертвы… Мертвы оба, – на ломаном английском произнес первый.
– Подожди, надо проверить… – на чистом английском ответил второй.
– Настоящий воин никогда не промахивается, – с легкой обидой заметил «сомалиец».
– Надо затопить катер, – настаивал на своем «англичанин». – Вот тогда я буду уверен. Подплывем ближе…
Звук весел, загребающих воду, слышался уже рядом, и Лавров был готов к приему гостей.
Наконец лодка поравнялась с катером. Один из мужчин, отложив весло и схватив заранее приготовленный шкворень, стал быстро перебираться на борт посудины Ислама. В ту же минуту он получил удар пяткой в лоб, вскрикнул и, обронив кусок железа, который булькнул в воду, без сознания перевалился обратно в лодку, из которой лез. За ним из-за борта катера поднялся Лавров и замахнулся камнем.
– А ну, стоять!
Перепрыгивать в лодку к бандитам в планы Виктора не входило. Где вероятность, что там не прячется третий?
– У-а-а-й! – испуганно взвизгнул африканец, по всей видимости, бросавший камень в Лаврова, дернул стартер, завел мотор лодки, и та начала движение. Сам же он испуганно вжал голову в плечи.
Виктор не был ритуальным убийцей, он вырос на Борщаговке в Киеве и с детства мог попасть снежком в физиономию зазевавшегося одноклассника. Затем, уже в армии, в школе разведки его учили бросать гранаты на дальность и на точность. Так что забросить камень средней тяжести, например, в окно седьмого этажа большой трудности для него не составляло… Но по движущейся цели, да еще и в стремительно уплывающей моторной лодке, да еще и в темноте… Не-е-е-т. Этого не смог бы сделать даже бывший спецназовец-разведчик. Поэтому, машинально швырнув камень в противника, Лавров, конечно, не попал… Не попал в сомалийца, но успел зацепить мотор. Лодка отъехала на расстояние не более пятидесяти метров и уже совсем не была видна в ночи, когда дырка в моторе дала о себе знать: он закудахтал, закашлял, зачихал, и над водой разнеслось проклятье на древнеафриканском наречии. Виктору ничего не оставалось как расхохотаться, но то, что случилось в следующую минуту, заставило его замолчать и содрогнуться.
Лавров услышал глухой удар: моторка с врагом во что-то врезалась, затем раздался пронзающий ночной воздух свист и душераздирающий вопль, от которого все похолодело внутри, будто абориген-сомалиец встретился с демоном. Виктор почти угадал.
– Это киты-убийцы, – еле слышно сказал внезапно пришедший в себя Ислам. – Мы пропали…
Громадный хищный кит семейства дельфиновых, он же косатка – гроза океанских просторов, обитающий практически везде. Он поджидает свою добычу, где хочет и когда ему заблагорассудится. У этого безжалостного хищника нет в природе врагов, кроме человека.
Резкий удар огромного хвоста вдали вывел Виктора из оцепенения.
– Твою, Колубма, бабушку!..
Стая косаток, то ли охотясь, то ли играя, плавала кругами вокруг моторной лодки с теми, кто еще совсем недавно покушался на Лаврова и его товарища. Не дожидаясь, пока его и Ислама обнаружат киты, журналист быстро заправил в бак бензин, завел мотор и, поглядывая на единственный уцелевший GPS-навигатор Хорунжего, развернул катер в сторону берега. Где-то там должен был быть порт Могадишо. Однако, даже набирая скорость, катер не был в безопасности: взрослая косатка развивает скорость до 55 километров в час, обладая при этом очень хорошим слухом.
«Только бы не услышали, только бы не обратили внимания…» – думал Виктор, разгоняя катер рыбака и уезжая от страшного места.
Минут через сорок Лавров понял, что за ними никто не гонится и облегченно выдохнул. Он не хотел даже представлять, что случилось с теми двумя на моторной лодке.
Топлива было в избытке. Предстояла тяжелая ночь обратного пути. Виктору казалось, что время тянется нескончаемо долго, когда ему приходилось сверяться с навигатором, чтобы не сбиться с пути, управлять катером и следить за раненым Исламом. Пару раз тот приходил в себя и просил пить.
– Потерпи, парень. Скоро прибудем, – обращался Лавров к несчастному пирату, аккуратно давая ему попить из фляги.
– В Могадишо нельзя, – слабо выдавил из себя Ислам в один из таких «водопоев».
Его голова лежала на импровизированном валике, который Виктор скрутил из подручных средств, чтобы раненый напрягался как можно меньше.
– Почему нельзя? – удивился Виктор. – Там больница, там власти, там…
– …Нельзя в Могадишо, мистер Лавроу. Нас сразу же убьют, – теряя силы, продолжал сомалиец. – Муса… Его люди повсюду. Он управляет всем и контролирует все. Даже береговую охрану в порту… Он…
Ислам опять отключился.
«Вот тебе и раз. В Могадишо нельзя… А куда тогда можно?.. Марка! Точно! Нужно вернуться в Марку… Анисса поможет. Волшебница знает все!..» Как вдруг журналиста будто обожгло: «Маломуж! Хорунжий!»
Куда он отправил своих друзей? Сдаться властям? Каким властям? Есть ли они тут вообще, эти власти? Каждый творит, что хочет! Полный хаос и беспредел. С одной стороны Али, которого убили, с другой – какой-то заблудившийся индус, с третьей – Муса, и поди разберись, кто против кого и кто за кого.
Виктора трясло.
«Надо срочно спасать ребят, если… если они еще живы. Господи, что же это такое, а?» Журналист впервые поймал себя на мысли, что обращается к Богу. «Вот дожил. Раньше все время приходилось рассчитывать на себя, а тут прошу помощи у Неба… Ничего. Не горюй, разведка. Прорвемся!»
Украинец готов был на что угодно. Он не мог простить себе, что вот так просто отправил свою группу на заклание. Ночь заканчивалась, и впереди замаячила знаменитая коралловая гряда Восточного побережья.
– Отлично, – изрек журналист.
Первое, что нужно было сделать – высадиться неподалеку от порта Могадишо и, подхватив Ислама на руки, максимально быстро добраться до ближайшего госпиталя. А потом…
…«А потом» могло и не быть. Из-за рифов вышли два катера береговой охраны. Журналист был в растерянности. Конечно, если бы это происходило у берегов любой другой страны, он бы плясал от радости: сейчас раненого срочно отправят в госпиталь, а его – сначала допросят, а затем накормят и отправят в украинское представительство… Но это были прибрежные воды Сомали, и журналист хорошо помнил слова Ислама о том, что у Мусы все схвачено.
– Да ну, вздор! Не дикари же они совсем! – воскликнул Виктор, обращаясь к самому себе.