– То есть утро исключается? – покосился на Рашида и Геннадия следователь.
– Почему исключается, часа в четыре-пять могли убить, – обронил Илинханов.
Но самой интересной находкой была записка, лежащая на полу. Ее и передал Наполеонову эксперт:
«Жди меня на даче в 9 вечера», – было написано там торопливым женским почерком.
– Смерть могла наступить в это время? – ткнул в записку Наполеонов.
– Навряд ли, – сказал Илинханов, – позднее.
– Понятно, – следователь поднялся на носки и резко опустился на пятки, внимательно оглядел комнату, что-то прикидывая.
Фотограф тем временем самозабвенно делал снимки, выбирая то один, то другой ракурс. Глаза его сияли, точно подсвеченные изнутри.
Следователь вздохнул, но от замечания воздержался.
– Пойдемте, поговорим в другой комнате, – поманил друзей Наполеонов, и они прошли на довольно уютную кухню с плитой и газовым баллоном.
Все разместились за деревянным столом на деревянных же табуретках, сработанных каким-то умельцем и покрашенных коричневой масляной краской. На столе не было скатерти, только несколько подставок под горячее.
– Итак, – сказал Наполеонов, – во сколько вы сюда приехали?
– Около восьми утра, – ответил Рашид.
– Почему так рано?
– Мы хотели сходить на рыбалку, – вставил Геннадий.
– Для рыбалки вроде как поздно, – задумчиво проговорил Наполеонов.
Рашид пожал плечами и отвернулся к окну.
– Так мы ж не профессионалы, – пояснил Наливайко, – и не фанаты какие-то, мы для души.
– Понятно. У Фалалеева есть семья?
– Да, жена Аня.
– Полностью имя, отчество, фамилия.
– Анна Васильевна Фалалеева.
– Она не могла приехать к нему вечером?
– Нет, что вы! – Наливайко взмахнул обеими руками, – Аньку сюда никаким калачом не заманишь.
– Это почему же? – удивился Наполеонов.
– Как почему? – в свою очередь, изумился Геннадий, – тут же нет никаких удобств!
– Почему же никаких? – Наполеонов кивнул на плиту, – газовая плита имеется.
– Плита, – фыркнул Наливайко, – газ-то баллонный!
– Ну…
– Вода в колонке, туалет на улице, ванны нет, – продолжал перечислять Наливайко.
– Так лето же! – возразил следователь.
– Ну и что, что лето. Тут еще и комары.
– Так вы же с другом приехали, и приятель тут ваш жил…
– Мы мужчины. А Анька привыкла к удобствам! Она у нас девочка домашняя.
– Хорошая девочка, – добавил Рашид.
Наполеонов посмотрел на него подозрительно, но иронии в голосе не уловил и подумал, что друзья, видимо, хорошо относились к жене погибшего.
– И где же отдыхает эта Аня?
– У родителей. У них там двухэтажный кирпичный дом со всеми удобствами, большой участок.
– Значит, супруги отдыхали врозь? – уточнил следователь.
– Когда как, – неопределенно отозвался Наливайко.
– Понятно…
– Были у вашего друга враги?
– Шутите, – фыркнул Рашид.
– Не до шуток вроде, – проговорил Наполеонов.
– Ну, какие у Сашки могли быть враги?
– Это как раз я хочу узнать от вас.
– Не было у него врагов, – подал голос Наливайко, – он не конфликтный был.
– Где работал Фалалеев?
– В посреднической фирме. Они получали лекарства у производителей и распространяли по аптекам.
– Фармацевтика, значит, – задумчиво произнес Наполеонов.
– Ну…
– То есть колыбель современных миллиардеров.
– Скажете тоже, – усмехнулся Рашид.
– Какой у вас автомобиль? – неожиданно обратился следователь к Наливайко.
– Какой у меня может быть автомобиль? – возмутился Геннадий, – я школьный учитель.
– Так, понятно, – а у вас? – обратился он к Нуралиеву.
– Джип «Мицубиси».
– А работаете вы?
– Начальником отдела безопасности сети молочных магазинов «Дойная корова».
– А какой автомобиль был у Фалалеева?
– Ну, «мерс».
– Чувствуете разницу? – спросил следователь.
– Не очень, – ответил Рашид и тут же добавил: – Кроме этой машины, у Сашки и не было ничего!
– То есть жилья у него не было?
– Почему не было, ему от родителей двушка в сталинке в центре досталась. Но он там не жил почти.
– А где жил?
– У Аньки! Они, как поженились, им папа-полковник шикарные апартаменты купил.
– То есть жил Александр Фалалеев последние годы постоянно в квартире жены?
– Ну, не совсем постоянно, – замялись друзья.
– То есть?
Рашид и Геннадий переглядывались и молчали.
– Ваш друг наставлял жене рога? – догадался Наполеонов.
– Почему сразу рога! – возмутился Геннадий.
– Да по мне хоть копыта, – сказал следователь.
– Но-но, – не выдержал Рашид, – Анна порядочная женщина.
– Да-да, Аня хорошая девочка, – подтвердил Наливайко.
– А я спорю? – спросил следователь, – я просто хочу узнать, была ли у вашего друга любовница?
– Любимая женщина, – поправил Геннадий.
– Понятно. А жену свою Фалалеев не любил? – заинтересовался Наполеонов.
– Любил, – промямлил Наливайко, – просто по-другому.
– Что значит по-другому?
– Я не знаю, как объяснить…
– Просто Анна вся из себя правильная, – встрял Рашид, а Маргарита…
– Значит, любовницу зовут Маргаритой.
Нуралиев тяжело вздохнул.
– Вы тут мне все твердили, что Анна хорошая девочка. А Маргарита, выходит, плохая?
– Нет! – быстро ответил Нуралиев, – просто она яркая, страстная!
– И вам она нравилась?
Рашид замер, а потом тихо ответил:
– Да.
– И у вас с ней тоже были отношения?
– Вы с ума сошли!
– Потише на поворотах, – усмехнулся следователь и спросил: – А жена и любовница знали о существовании друг друга или хотя бы догадывались?
– Знали, – вздохнул Наливайко.
– Они кузины, – бухнул Рашид.
– Кто?
– Двоюродные сестры, – пояснил Наливайко.
– Так их зовут…
– Аня и Рита.
– И учились вместе с вами?
– Нет, Санька познакомился с Аней на какой-то тусовке, и она ему понравилась.
– А потом она познакомила его с Маргаритой, – печально проговорил Геннадий.
– И тут-то все и завертелось, правильно я понимаю? – спросил следователь.
– Ну, примерно, так…
– Они часто ссорились?
– Кто?
– Кузины?
– Нет, я же вам говорил, что Аня, она очень хорошая и просто не может затеять ссору.
– Она и с мужем не выясняла отношений из-за его измен? – удивился следователь.
– Насколько нам известно, нет, – сказал Рашид.
– Она плакала, переживала, – добавил Геннадий.
– А ее папа был в курсе личной жизни дочери?
– Нет, Аня все скрывала от родителей.
– А Вера Никодимовна очень хотела внуков.
– Вера Никодимовна это кто?
– Мама Ани.
– Понятно. И почему же дочь не порадовала маму наследником?
– Саша не хотел, – пролепетал Геннадий.
– Пока не хотел, – поправил Рашид.
– Или не хотел от Анны? – уточнил Наполеонов.
Друзья промолчали.
– Понятно. И что мы имеем – брошенная жена, взбешенный родитель и… Маргарита была замужем?
– Была, но развелась. И Аня не брошенная жена.
– То есть?
– Саша решил вернуться к жене. А Филипп Арнольдович ничего не знал об Анечкиных горестях, я вам уже говорил! – рассердился Наливайко.
– Говорили, – не стал отрицать Наполеонов, – а Филипп Арнольдович, насколько я понимаю, папа-генерал?
– Да, Анечкин папа, но не генерал, а полковник.
– И вы уверены, что приложить зятя бутылкой он не мог? – уточнил Наполеонов.
– Да что вы такое говорите? – всплеснул обеими руками Наливайко.
– Ну да, – согласился следователь, – полковнику было бы сподручнее пристрелить неверного зятя.
Геннадий замотал головой, а Рашид фыркнул и обратился к другу:
– Гена, не принимай так близко к сердцу. Разве ты не видишь, товарищ следователь прикалывается.
– Вы не правы, Нуралиев, я просто размышляю вслух. А где машина вашего друга?
– Надо думать, в гараже.
– А гараж?
– За домом.
Наполеонов собирался пойти посмотреть на автомобиль убитого Фалалеева, но не успел. На кухню неожиданно ворвался оперативник Аветик Григорян.
– Александр Романович! – закричал он с порога, – идите скорее!
– Куда?
– Я вам сейчас покажу! – И Аветик вылетел вон.
Наполеонов поднялся с табуретки и вышел следом за ним. Аветик уже выбежал из сеней на улицу и быстро пошел по асфальтированной дорожке в сторону древесных зарослей. За кустарниками оказалась тропинка, заросшая травой, шла она вдоль оврага и вскоре тоже выходила к калитке.
– И что? – спросил Наполеонов.
– Вы гляньте в овраг!
Наполеонов посмотрел и увидел на дне неглубокого оврага красную женскую туфельку.
Он присвистнул:
– Золушка башмачок потеряла.
– Вроде того.
– А как тебя сюда занесло?
– Обыкновенно. Вы же велели участок осмотреть. Я и осмотрел.
– Молодец! – похвалил следователь оперативника, – теперь надо ее достать, только осторожно, на вот, возьми платок и целлофановый пакет.
– Ага.
За плечом Наполеонова пыхтели прибежавшие следом Рашид и Геннадий.
– Ну, узнаете обувку? – спросил у них Наполеонов, принимая из рук Аветика туфельку.
– Сложно сказать, – пробормотал Геннадий.
– Аня такие вроде не носит, – подумав, ответил Рашид.
– Почему?
– Слишком яркие.
– А Маргарита?
– Не могу сказать…
– То есть вы на ней этих туфель не видели?
– Нет, – уверенно ответил Рашид.
Геннадий отрицательно помотал головой.
– Хорошо, – сказал следователь, – я вас пока отпускаю.
– Куда? – удивились друзья.
– На все четыре стороны. Но из города пока не уезжайте.
– Есть, начальник, – угрюмо усмехнулся Рашид.
– Куда я могу уехать в начале учебного года? – пробормотал Наливайко.
– Ну, вот и ладушки, – следователь, не глядя больше на них, отправился в дом. Григорян шел за ним следом.
– Я чего хочу сказать, – заговорил Аветик, когда они почти дошли до асфальтированной дорожки.
– И чего?
– Вот, видите, – он ткнул на углубление в земле, – след…
– А дальше – нет, – Наполеонов присел и стал рассматривать почву.
– Нет, – согласился Аветик, присаживаясь рядом со следователем, – это потому, что дальше она по траве пошла.
– А возле оврага поскользнулась, туфелька слетела, и она за ней не полезла…
– Побоялась упасть в овраг.
– Он мелкий…
– Все равно, ведь она могла еще больше натоптать или даже оставить следы рук.
– Выходит, она шла по траве до самой калитки…
– Да.
– А там асфальт, – вздохнул Наполеонов.
– Но приехала она ведь на машине!
– Думаешь?
– На чем же еще сюда доберешься?
– На такси.
– Это слишком заметно, – не согласился Аветик.
– Если она приехала поздно вечером, как сказано в записке…
– Пойду поспрашиваю соседей?
– Иди, хотя сейчас на даче негусто народу, – задумчиво проговорил Наполеонов.
Эксперт снял отпечаток от туфли возле дорожки и след скольжения. А Легкоступов, забыв обо все на свете, фотографировал не только то, что относилось к делу, но и сам овраг, замшелые камни на его дне, кусты растущего неподалеку снежноягодника, а потом перешел на окрестные пейзажи.
– Валерьян! – не выдержав, возмутился Наполеонов, – ты не на пленэре! Заканчивай свою самодеятельность!
– Сейчас, сейчас, – отмахнулся тот и нацелился объективом на позднего шмеля, примостившегося на ярко-желтой махровой хризантеме, – какое чудо, – бормотал он восторженно.
– Это самец! – пробасил Незовибатько.
– Какой же это самец? – возмутился Наполеонов, думая о находке, – туфля явно женская!
– Да я о шмеле, – хмыкнул Афанасий Гаврилович.
– О шмеле? О каком шмеле?
– О том, что Валерке позирует.
– Ах, о шмеле… – протянул следователь и вдруг удивился: – А ты откуда знаешь, что это самец?
– Мне теща сказала.
– Что-то я тут поблизости никаких тещ не наблюдаю, – прищурился Наполеонов.
– Очень ей нужно тут находиться, особенно возле тебя, – ухмыльнулся Незовибатько.
– Тогда как же она могла тебе сказать, что этот шмель – самец?
– Она заранее сказала.
– Да откуда она могла это знать!?
– Тещи знают все! – наставительно пробасил Афанасий Гаврилович и поднял вверх указательный палец.
– Твоя теща вещает тебе с небес? – улыбнулся Наполеонов.
– Типун тебе на язык! – рассердился Незовибатько.
Потом посмотрел на заинтересованные лица сослуживцев и снизошел до объяснения:
– Просто третьего дня на даче сынишка мой увидел шмеля и стал звать: «Бабушка, посмотри, какая большая и красивая пчелка». Теща и объяснила, что это самец шмеля. Я тоже удивился и спросил, откуда ей это известно. Она и сказала, что осенью на цветах сидят самцы шмелей. Они не умеют жалить, но зато источают приятный парфюмерный аромат.
– Надо же, – восхитился Валерьян и проговорил мечтательно: – Вот бы и мужчины так могли!
– Как? – спросил Наполеонов.
– Источать приятный парфюмерный запах.
– Ты не очень-то им завидуй! – усмехнулся Незовибатько.
– Почему? – спросил фотограф.
– Потому, что до весны эти плюшевые создания уже не доживут.
– Как жаль! – искренне огорчился Валерьян.
– Они тут шмеля оплакивают, – возмутился Наполеонов, – а в доме, между прочим, лежит труп!
– Ах да, – проговорил Илинханов, – можно уже машину вызывать.
– Тьфу ты! – в сердцах воскликнул Наполеонов и быстро пошел прочь.
– Он, кажется, обиделся, – забеспокоился Аветик.
– Ничего, скоро успокоится, – спокойно заверил Незовибатько.
– В смысле? – не понял Григорян.
– В хорошем смысле!
Все, кроме Аветика, рассмеялись.
Опрос соседей ничего не дал. Кого-то не было дома, кто-то спал и ничего не слышал.
– Как всегда, – вздохнул Григорян.
– Во всяком случае, если бы к дому Фалалеева подъехала машина, кто-то да услышал бы, – сказал эксперт.
– Если поздно ночью, то не факт, – вздохнул следователь.
Наполеонов взял на себя печальную миссию оповещения жены Фалалеева о гибели мужа. Это не было жестом доброй воли по отношению к своим коллегам, просто следователь хотел лично увидеть реакцию вдовы.
Он въехал во двор, остановил машину возле подъезда и, преодолев три ступени крыльца, набрал номер квартиры по домофону.
– Говорите, – произнес женский голос через долю секунды.
«Она стояла, что ли, возле домофона», – подумал Наполеонов, а вслух произнес:
– Откройте, пожалуйста, полиция.
– Полиция?! – охнула женщина, и дверь подъезда открылась.
Следователь доехал до третьего этажа на лифте. Дверь, которая была ему нужна, уже была распахнута настежь.
– Я сразу поняла, что вы ко мне! – проговорила женщина, пристально вглядываясь в лицо следователя. – Что случилось? – спросила она встревоженно.
Он окинул ее взглядом. Ни тонкие правильные черты лица ее, ни легкие волосы, казалось бы, замершие в ожидании легкого ветерка, не делали ее красавицей. И тем не менее она была настолько трогательна и мила, что Наполеонову захотелось погладить ее, как гладят птичку, маленького зверька или беззащитного ребенка. Но он вовремя напомнил себе, что он при исполнении.
– Вы Фалалеева Анна Васильевна?
– Да, это я.
– Наполеонов Александр Романович, следователь.
– Что случилось? – повторила она свой вопрос.
– Ваш муж Александр Фалалеев найден мертвым на даче.
– Не может быть! – Она сжала свои тонкие руки в кулаки так, что ногти вонзились в мякоть ладоней. Но казалось, что она не ощущает физической боли.
– Увы, – сочувственно обронил Наполеонов.
– Его застрелили?!
– Нет, ударили бутылкой по голове.
– Слава богу! – вырвалось у Анны непроизвольно.
– Что?! – изумился следователь.
– Нет, ничего, – она стала медленно сползать по стене.
Следователь подхватил ее на руки, внес в первую, попавшуюся на его пути, комнату и положил на диван. Он ринулся было искать кухню, чтобы принести ей воды. Но вдова открыла глаза: