– Тысячу талеров,– тут же ответила вдова ни на мгновение не задумавшись.
– Значит, если разделить тысячу на пять, то рассчитываете вы при этом получить двести талеров?– Михаил подмигнул вдове и та залилась румянцем, но присутствия духа не потеряла и ответила твердо и непреклонно: – Это оптом тысяча, а в розницу – пять, герр офицер.
– Логично, фрау Франкенберг. Ну что ж. Будь по-вашему,– Михаил высыпал на осиновую столешницу монеты и сверху бросил кожаный кошель из-под них.– Пересчитывать будете?
– А как же?!– удивилась вопросу вдова.– Вдруг здесь больше. Мне лишние не нужны. Я честная женщина.
Разочарованные таким молниеносным торгом, несостоявшиеся покупатели, молча потекли к выходу, норовя по пути что нибудь прихватить на память, в виде сувенира. На мелочи парни решили не обращать внимания, но когда на их глазах двое, самых разочарованных очевидно, попытались снять и унести огромное зеркало в овальной раме с купидонами, то Сергей все же не удержался и в двух словах объяснил им, что воровство – грех. Выпроводив любителей сувениров легким пинком на лестницу. Остальные вели себя скромнее, прихватывая попутно книги, табакерки, посуду и акварельки со стен. Захлопнув за последним покупателем входную дверь, Сергей запер ее на массивный крюк и облегченно вздохнул:
– Клептоманы все поголовно.
Вдова пересчитала трижды монеты и трижды недосчиталась десятка. Принявшись считать в четвертый раз, она закусила губку и принялась раскладывать монеты столбиками по десять штук и выставляя их в аккуратные шеренги, формируя во взводные и ротные колонны. Выстроив каре десять на десять, она наконец-то убедилась, что ее не хотят надуть и сгребла полк из талеров в мешок. Деловито затянув его, она осведомилась:
– Когда забирать явитесь свое барахло? Мне еще квартиру пристроить нужно. Будет плохо, если покупатель явится, а тут эта рухлядь повсюду валяется.
– А документы на квартирку у вас имеются? Мы слышали, что тут некоторые господа организовали целую партию против вас и намерены наложить арест на нее.
– Документы в порядке,– презрительно скривила личико вдова.– Скандалов я не люблю и уехать давно собиралась. Муж мне эту квартиру пять лет назад подарил и оформил надлежащим образом. Это мое. Никакой суд не отсудит. А наследник – сынуля, все вопросы к нему. Очень резвый молодой человек. Высокий такой. Он только что вышел. Вы его не встретили на лестнице?
– Встретили. За ним гнались трое полицейских со шпагами.
– Да-а-а? Интересно, что они-то от него хотели?– удивилась вдова.
– А кто еще от него что-то хотел?
– О-о-о. Очень многие. Вчера, уже поздно ночью, сынок его внебрачный приперся. Не знаю, как и зовут этого молодого наглеца. Стал требовать деньги, которые ему якобы Эммануил должен за то, что он не заявит на него. Еле выпроводили хама. Отдарился Эммануил чем-то и пообещал пристроить на службу выгодную. Ушел недовольный и кричал полчаса еще под окнами, что если письмо рекомендательное не поможет ему в поисках вакансий, то заявится опять.
– И кому же письмо рекомендательное?
– Написал кому-то. Ах, я знаю? Что вам за дело, герр офицер, до всего этого?
– Никакого, фрау Франкенберг. Вы правы. Скажите, во сколько вы оцениваете эту квартирку и позвольте все же взглянуть на документы?
– Совсем не много прошу. Сейчас и цен-то таких нет в Вене. Три тысячи талеров и она ваша. Немедленно пошлю за нотариусом.
– Мы согласны,– Михаил решил не торговаться и по лицу вдовы понял, что привел ее в крайнюю степень неудовлетворенности собой. – «Нужно было просить пять тысяч»,– говорило лицо, а глаза просто кричали,– «Или десять».
– Нет, фрау Франкенберг, ни пять, ни тем более десять вам никто не заплатит. Таких цен действительно в Вене нет. И трех тысяч тоже нет. Посылайте за нотариусом,– Мариам вздохнула, привычно уже промокнула носик платком и послала за нотариусом, крикнув какому-то мальчишке в окно, чтобы сбегал:
– Передай, чтобы поспешил, дело срочное. Держи денежку, сорванец. Вернешься, получишь еще столько же. И скажи господину нотариусу, что мы ждем его с черного входа. Он у нас теперь парадный. Понял?
– Понял, фрау,– раздался голосок за окном.
Пока не заявился нотариус, парни осмотрели квартиру, которая произвела на них в целом положительное впечатление, в основном своими размерами.
– Большая,– оценил Сергей и поинтересовался у хозяйки:
– Скажите, фрау Мариам, здесь случайно нет потайных комнат или кладовых? Может сейфы есть в стенах скрытые?
– Ничего такого нет,– решительно заявила вдова.– Я бы знала. В кабинете мужа есть шкаф, через который можно пройти еще в одну комнату, но потайной ее только он сам считал. А знали про нее все. Горничная, кучер, дворник, истопник, ну и я. Там у него денежный ящик находился. Умер, вскрыли, а там и нет ничего. Одни бумаги долговые.
– Чем же занимался ваш муж в последнее время так убыточно? Он же был талантливым финансистом и вдруг банкрот. Как такое могло случиться?
– Не знаю, господа, сама в полной растерянности. Радовался как ребенок последние два месяца, кредитов нахватал у кого только можно,– «Верну все сторицей, дорогая. В шелках и бархате будешь ходить. Осыплю с ног до головы золотом»,– Мариам всхлипнула и подергала себя за рукав.– Вот шелк-то каков.
Нотариус появился минут через двадцать и похож был скорее на профессионального боксера, а не на крючкотвора записного. Здоровенный парнище, со свернутым набок носом, крепко пожал руки Михаилу с Сергеем, назвавшись Фрицем Пульманом и поцеловав ручку вдове, взял, что называется «быка за рога». Сделку оформил со скоростью просто ошеломляющей, уложившись в пару боксерских раундов. Шлепнул нужное количество печатей и штампов, попросил расписаться в десятке мест Михаила и Мариам и, получив гонорар, откланялся.
– «Вини, Види, Вици» – Пришел, Увидел, Победил. Молодец. Сразу видно, что профессионал,– Михаил сложил аккуратно документы в пластиковую папку и, обращаясь к вдове, поинтересовался ее дальнейшими планами.
– Немедленно уезжаю из этих трущоб в гостиницу. Просто немедленно,– засуетилась Мариам и, схватив приготовленные ридикюль и саквояж, выскочила из квартиры, крикнув на прощанье:
– Желаю приятного проживания.
Оставшиеся вдвоем парни, не спеша попили кофе, расположившись в кабинете банкира с входом в потайную, сейфовую комнату. Шкаф секретный был открыт и она просматривалась через проем почти вся, небольшого размера, но с окном.
– Ну, и за каким лядом мы эту рухлядь, вместе с помещениями приобрели?– Сергей сидел в кресле с высокой спинкой, закинув ноги в ботфортах на подоконник и дымил сигаретой, одновременно мелкими глотками прихлебывая кофе из чашки.
– Ты знаешь – из чистого любопытства. Обратил внимание, что квартира занимает весь этаж?
– Ну, обратил. И что из этого?
– Взгляни мысленно на план квартиры сверху, а чтобы мозги не напрягать, вот тебе план рукотворный,– Михаил сунул Сергею лист с чертежом квартиры.– Это поэтажный.
Сергей принялся разглядывать чертеж, иногда закрывая глаза и сосредоточенно шевеля губами, потом хлопнул себя по лбу ладонью.
– А верно ведь. Как это я-то не заметил? Несоответствие, однако явное. Реальных чертежей и помещений. Вот эта комнатень где? В ней по плану двадцать метров с хвостиком. Сориентируемся в пространстве и что видим? Комната примыкает к этому кабинету, вон к той стеночке с книгами.– Сергей встал и подошел к книжным полкам.
– Капитально как все тут устроено. И как пройти?
– Элементарно, рычаг запорный вон за тем томом здоровенным в телячьей коже. Вынь-ка его.
Сергей фолиант пыльный с трудом вытащил и положил на пол.
– Ну что?
– Есть ручка,– Сергей сунул руку в щель между книгами и принялся дергать там что-то.– Поворачивается и все,– сообщил он разочарованно.
– Значит это защелка. Давни теперь от себя полки,– посоветовал Михаил.
Сергей надавил и книжные полки, от потолка до пола, плавно крутнувшись, провернулись на 90 градусов, открывая проход шириной в метр.
– Вот и все, а Эммануил стонал,– «Где завещание»?– Наверняка здесь,– Михаил шагнул еще в одну потайную комнату, следом за Сергеем. Вид она имела обжитой, слегка пылью комнатной все припорошено, но тем не менее, выглядела аккуратной и обставлена была всем необходимым для хранения документов и ценностей. Имелся столик и кресло рядом с ним, а в углу возвышался огромный сейф, занимавший всю стену. Метров пять в ширину и метра три в высоту, он своей монументальностью невольно вызывал уважение и удивление.
– Однако!– Сергей похлопал по стальной двери ладонью.– Вскрыть это чудовище без магии мы с тобой только «Перфом» сможем, как тут с аномалией? В подъезде с роялем у тебя получилось хорошо.
– Увы! Листу повезло, а нам нет. Придется резать.
«Перф» не подвел и вырезал замок без особых усилий за полминуты. Толщина двери впечатлила. Распахнутая на всю ширину она открыла взгляду метровой глубины кладовую, с полками забранными в металлические опять же дверки.
– Сейфы в сейфе,– Сергей включил снова "Перф и принялся методично вырезать один замок за другим. Всего сейфов оказалось двенадцать по шесть с каждой стороны. И заполнены оказались почти все доверху ценностями.
Сергей с Михаилом равнодушно перекладывали мешки с монетами и пачки банковских кредитных банкнот. Гульденов только в ассигнациях оказалось на глазок около двухсот тысяч. А талеров серебряных тысяч пятьдесят. Михаил не ошибся, отвечая в Лондоне на вопрос Сары. Семейство Соломона не успело появиться вовремя и если сейчас двигалось в Вену, то ожидало ее глубокое разочарование. Братец умер, племянник в бегах, вдова все продала.
– А вот и завещание,– Сергей взял лист бумаги, исписанный мелким убористым почерком, и попробовал прочитать написанное, но осилил только заголовок.– «ЗАВЕЩАНИЕ» и первую строчку.
– Я, имя рек, такой сякой, родом из того, сего в здравом уме и твердой памяти…– Слушай, Миш, ты бы и мне мозги слегка почистил, что-то методика допотопная в извилины не лезет. Немецкий с его глаголами задолбал. Английский, куда как проще. А немцы, похоже, язык свой в полевых условиях создавали. Бегом. Нет чтобы присесть спокойно и все как следует обдумать, как китайцы, нет, они все на ходу видать норовили. Дер, дие, дас – идиотские. Вот на хрена они нужны, если окончание все равно понимание дает какого рода слово?
– Мозги тебе я «загрузить» могу, но потом не обижайся, если чего лишнего обнаружишь.
– В смысле?
– В том смысле, что когда ты сам усилия прикладываешь, то берешь то, что хочешь, а когда со стороны вкладывается, то уж не обессудь, если какую нибудь древнюю поэму о нибелунгах обнаружишь.
– А согласовать нельзя по списку?
– Долго. Список километровый получится. Пару суток будем сидеть.
– Хрен с ним, пусть без согласования. Я, ежели, что ненужное втемяшится, забуду потом, да и все. Жить-то с этим можно?
– Я же живу,– Михаил взял лист с завещанием и бегло пробежав по нему глазами, перевел:
– Все Эммануилу оставил. Вдове только квартиру с барахлом и даже кредиторов своих всех упомянул, расписав поименно. Табличка вот имеется. Кому сколько задолжал. Неплохо Франкенберг в последние полгода на Лондонской бирже ценных бумаг играл. Поднимал, опускал, перекупал. Было чутье, как у волка. Раза в три увеличил капитал свой, даже с учетом выплаченных кредитов и погашения вексельных обязательств. Смотри-ка и семейку Соломона упомянул. Семь тысяч им отвалил талеров старик. Не так уж много родственников у Франкенберга оказалось, вот и вспомнил.
– И что теперь? Душеприказчиками его станем добровольными, чтобы, так сказать – восстановить доброе имя? Или пошел он ко всем чертям? Все равно на сковородке будет париться в итоге.
– Насчет сковородки не наше это дело – решать, будет или нет. А вот если пошлем ко всем чертям, то станем примитивно ворами. Деньги, конечно, на спекуляции ценными бумагами сделаны, но если мы их присвоим, то становимся соучастниками.
– Давай в монастырь пожертвуем, да и все. Пусть братия отмаливает банкира. От его имени внесем.
– А воля усопшего? Господь на нее не посягает, а мы, значит, хрясь и круче Христа. Предлагаю, вернуть кредиторам их суммы изначальные, Эммануилу стартовую папашину, а все спекулятивно добавленные – монастырю.
– Этого Эммануила еще поймать нужно,– вздохнул Сергей.
– Сам прибежит. Узнает, что его уже не разыскивает полиция и заявится, как миленький. Нам-то он все равно нужен. Если Филя его сможет вычислить, то пошлем ему приглашение с разъяснением. Пошли, разберемся с блок-постом. Пусть посылают за нанимателями. Обрадуем.
Увидев двух офицеров, наемные караульные черенки дубовые с плеч сняли и спрятали на всякий случай за спину. Вступать в конфликт с армией Его Императорского Величества они пока не желали. Оплата не соответствовала последствиям. Выслушали молча, молча же пожали плечами.
– Что за гримасы?– не понял Михаил.
– А куда, с позволения сказать, бежать? Мы и не знаем. Сказано стеречь, да ждать. Утром завтра будут непременно… кажись,– соизволил объяснить один из караульных, скребясь в лохматой голове. Занятие это было, очевидно, самым любимым из всех, которые он знал, так как демонстрировал ловкость выработанную годами. Скреб с вдохновением. Лист, с этим же выражением лица, касался пальцами клавиш. Любитель почесать голову, подключил к процессу вторую руку, приставив черенок к стене, и закончил, обозначив свое жизненное кредо:
– Наше дело телячье.
– Телячье, поросячье или собачье мне наплевать, прекрати вшей гонять по организму и смотри сюда,– Сергей сунул в нос «чесоточного» талер.– Объявляю приз тому, кто приведет кого-нибудь из господ, его тут караулить нанявших. Я в квартире № 6-ть.– Вопросы есть?
– Обманешь пади, герр офицер?– засомневался «чесоточный».
– Вот те крест,– Сергей обмахнулся крестом.– Чтоб я сдох.
– А ежели двух привести?– лохматый оказался парнем сообразительным.
– Скольких приведешь, столько и получишь,– фразу эту Сергей закончил произносить уже в спины, стремительно сорвавшимся с мест караульным.
– Что же ты им адреса клиентов не дал? Список есть со всеми реквизитами,– Михаил щелкал наружной щеколдой, решая, нужна она дверям или нет.
– Они и без списка всех сыщут. По списку я проверять буду, тех ли привели. Нахватают, кого попало, долю пообещав. Знаю я этих «гавриков», сам такой. А вот и «разведка» припожаловала пархатая. Нашел бегуна?
– Нашел,– Филя сел привычно Михаилу на плечо и, ущипнув его довольно чувствительно за ухо, затараторил, бойко и задорно:– Он сначала в соседнюю подворотню шмыгнул, потом там отсиделся минут десять, макинтош скинул с цилиндром, рожу гуталином намазал и смело дальше пошел совершенно не скрываясь и сейчас в двух кварталах отсюда, на Херринггассе-12-ть, номерок снял. Сидит, горюет и гуталин подновляет. Наверное, рывок основной, вон из Вены, на завтра отложил. Весь на нерве. По-немецки ни слова старается не шпрехать, спикает на аглицком и смотрит волком. Пиво заказал, однако, в номер с сосисками и долго трясся, мелочью рассчитываясь.
– Тебе бы, Филя, романы писать с таким языком поэтическим,– Михаил щелкнул воробья по клюву и предупредил.– Еще раз ущипнешь так старательно за ухо, посажу на диету, в клетку с кошкой.
– Хозяин,– Филя присел на пушистый зад и вытянул когтистые ноги.– Я же любя. Не рассчитал маненько, ей Богу. Оплошал чуток.
– И вообще,– продолжал ворчать Михаил.– Кто вопрос задает, тому и докладывай в следующий раз и можешь вообще хоть ухо ему с корнем вырвать. Понял?
– Понял!– Филя бодро подскочил и перемахнул на плечо к Сергею, прицелившись к его уху, но тот живо схватив его, зажал в кулаке так, что оттуда торчала только головка «Трояна».
– Ухо, значит, мое тебе разрешил Хозяин выдрать?
– Разрешил,– пискнул Филя жалобно.
– А о последствиях ты не подумал?
– Нет,– закрутил головкой Филя.
– Подумай три секунды,– разрешил Сергей.– Раз, два, три. Ну? Какие последствия?