Глава 1
—Леха-а-а-а, Леха-а-а, тащи сюда ножницы быстрее!!! Давай, зажимай здесь! Да быстрее режь. Твою мать… Боря, тащи свой тощий зад сюда, смотри, бензин вытекает, твою мать, где огнетушители?! Вы что рты пооткрывали.
– Дык, Михалыч, а как резать, а вдруг искру выбьет?
– Руками, Леша, руками, это не искру выбьет, а мозг твой водка в кисель превратит, – надрывается мужской голос, раздавая всем команды, пытается перекричать несмолкающий звук сирен.
– Боря, беги к пожарной машине, тащи песок… ну, что вы, в самом деле, как в первый раз!
И наступает тишина. Я пыталась пошевелиться, но мне что-то мешало, как будто тело было чем-то придавлено. Склоняю голову чуть вперед и тут же проваливаюсь во тьму.
– Боря, мать твою, да мертвый быстрее бегает, чем ты! – снова слышу зычный голос, который меня словно выталкивает из-под толщи воды, и звуки обрушиваются на меня, оглушая.
Что происходит? Хочу открыть глаза, но не получается.
– Боря сыпь тут! … твою мать, Леша, давай режь, ты видишь, там мужик и женщина еще шевелятся, значит, живые. А если ты будешь корячиться, то трупы придется вытаскивать, вместо живых.
– Дык Михалыч, а бенз?
– Аккуратнее, значит, надо работать…
И следом барабанные перепонки разрывает звук какого-то визжащего инструмента и дикий скрежет металла о металл. Морщу лоб и пытаюсь руками закрыть уши, но не могу.
– Леха, давай режь с пассажирской стороны, там вроде все сухо… и аккуратнее, не то взлетим все нахер…
Мужской голос поглощает громкий едкий дребезжащий звук..
– М-м-м-м, – чуть открываю рот и пытаюсь шевельнуть плечами, – Валера-а-а-а… – поворачиваю голову в сторону мужа… щелчок, и меня накрывает тишина, уши закладывает, и я будто тону, ухожу на дно водоема.
Скрежет ломающегося металла вырывает меня в явь, и от этого неприятного звука сводит челюсть.
– Носилки сюда!!! – кто-то орет прямо над ухом.
– М-м-м-м…
– Тише-тише дамочка, все будет хорошо, с вами все будет в порядке.
– Боря, попробуй открыть дверь, может, пойдет, – слышу уже знакомый голос мужчины.
А следом раздался короткий треск и лязг металла.
– Товарищи, пропустите.
Чувствую, как меня берут под мышки и под бедра, вытаскивают из машины.
– Валера-а-а, – сухой голос царапает горло.
– Валера – это водитель?
Я киваю, и снова щелчок, и снова я проваливаюсь в бездонный океан темноты.
– У нее сотрясение, насколько серьезно, неясно… Зрачки не реагируют на свет, Светлана, зафиксировали…
– Кто вы? – вырванная из объятий беспамятства женским голосом, спрашиваю хрипло.
– Врачи скорой помощи. Женщина, у вас есть аллергия на препараты? Смотрите сюда, вы меня видите?
Я отрицательно качаю головой, но при этом чувствую, как прохладные пальцы расширяют мне веко.
– За-а-акрывай дверь!!! – раздается дикий крик, и следом взрывная волна подкидывает мое тело в воздух.
Миг полета в невесомости и болезненный удар спиной о твердую поверхность. В голове что-то лопается и снова темнота.
***
Оглушающий удар. И…
– А-а-а-а-а-а-а! – вдыхаю полной грудью и открываю глаза. – Валера, поворачивай! – голос срывается на крик. В глаза бьет ярким светом.
Пик… пик… пик…
Ошеломленная, я оглядываюсь по сторонам, и сердце начинает стучать чаще. Я откидываюсь на подушку и фокусирую взгляд.
Пик… пик… пик… пик…
Учащается писк справа от меня, и я поворачиваю голову в этом направлении.
– Даша, дыши спокойно, – медленно выдыхаю, а у самой слезы в глазах от осознания того, что я нахожусь в больнице, подключенная к аппарату.
Значит, это не сон. Мы действительно попали в аварию.
Подбородок предательски начинает трястись, и низ живота простреливает острая боль. Трясущимися пальцами сжимаю его. Не хочу верить в страшное, но предчувствие беды закрадывается в голову, и меня пронизывает животным ужасом. Мне нужен врач… доктор… да плевать. Нужен кто-то, кто может внести ясность в происходящее. Где Валера, что с ним? Что с ребенком?
Болевой спазм заставляет согнуться пополам, и я закусываю губу, стараясь сдержать крик, рвущийся наружу.
– Помогите! – кричу в тот момент, когда боль отпускает, и я могу сделать вдох. – Помогите!
Жду. Никого нет.
Раз.
Два.
Три.
Набираю в легкие воздух, чтобы крикнуть снова… и дверь открывается. От облегчения меня начинает трясти озноб, и слезы безудержно льются из глаз.
– Господи, что вы творите? – медсестра мгновенно оказывается возле моей кровати. – Неужели себя не жалко?
– У меня живот очень болит, – хриплю ей в ответ.
– Сейчас все поправим, сделаю вам укол обезболивающего, – она ловко орудует с медицинскими принадлежностями.
Я не успеваю переводить за ней взгляд, но от ее ответа у меня замерло сердце.
– Обезболивающее? Мне нельзя, я беременна.
Ее руки на мгновение замирают, когда она поправляет мне иглу-бабочку на предплечье, я хватаю ее за руку.
– Я беременна?!
Когда женщина переводит на меня взгляд, я все понимаю без слов.
– Нет, нет, нет, – отталкиваю ее руку, – не может быть! Это не правда! Молчите!!! Не хочу ничего слышать!!!
Я словно обезумела. Начинаю метаться по кровати, сдергивая с себя все капельницы и еще бог знает какие шнурки.
– Женщина, успокойтесь! – кричит мне в лицо медсестра и пытается прижать плечи к кровати.
А потом я услышала протяжный тонкий звук сирены над головой. Я бьюсь в припадке, подвывая и рыча одновременно. Сквозь пелену влаги, застилающую глаза, вижу, как надо мной возникает еще пара голов.
– Сделайте успокоительное, у нее припадок, – говорит медсестра, а я пытаюсь дернуться, но мое тело зафиксировали сильные руки, придавив с двух сторон к кровати.
– Нет, прошу, не надо, вы навредите ребенку, – сиплый голос рвется из горла.
– Навредишь ему ты! – рявкает на меня медсестра. – Ты что творишь?
Я не почувствовала, как мне ввели иглу в вену, но ощутила, как прохладная струя лекарства холодит ее, перекачиваясь из шприца в меня.
– Ребенок… я беременна… мне нельзя принимать никакие лекарства, – словно в бреду, шепчу бессвязно, – ничего… нельзя…
– Девушка, милая, успокойся, – голос медсестры становится мягче, – все в порядке, беременность сохранена, и все страшное позади, – она подносит к моим губам стакан с водой. – Вот, выпей.
Я приподнимаюсь на локтях, и одновременно с этим действием приходит понимание, что кроме нас в палате больше никого нет. Я мельком бросаю на нее взгляд поверх стакана, делаю мелкие глотки.
– Спасибо, – отдаю обратно тару, даже не опустошив до середины. – Извините за это… просто…
– Не переживайте, я все понимаю, а сейчас ложитесь отдыхать. В вашем положении нужно заботиться не только о себе, но и о ребеночке, – она мило улыбается, и я проникаюсь к женщине добрым чувством.
Поворачиваюсь на бок, вытягивая руку так, чтобы не сдернуть капельницу. Я уже закрыла глаза и начала проваливаться в сон, когда… Валера.
– А вы не подскажете, как там Валера? Муж мой, нас должны вместе были привезти.
Но в ответ тишина. Поворачиваю голову к двери… в палате пусто. Видимо, успокоительное мне вкололи сильное, потому как очень сильно клонит в сон, веки наливаются свинцом, и нет сил сопротивляться, закрываю глаза и проваливаюсь в мягкую вату.
Глава 2
Ссутулившись, я сижу перед следователем и медленно перелистываю белые листы в файлах закрытого дела.
– Вам очень повело, – слышу слова мужчины, когда рука замирает над фото с изображением нашего седана.
Морда машины вывернута наизнанку. Как будто большой железный робот взял и перекрутил ее, выжимая. На переднем сиденье за разбитым стеклом я вижу себя, а рядом Валеру. Его грудная клетка придавлена подушкой безопасности, и над ней торчит его голова. Моя подушка не сработала, но у меня и без того были всего лишь пара царапин и небольшое сотрясение.
– Еще раз примите мои соболезнования, – деловито говорит следователь, – жаль, что так все произошло. Первый раз сталкиваюсь с таким, если честно.
Я продолжаю хранить молчание, лишь поправляю черную траурную шляпку. Переворачиваю следующий лист и прижимаю затянутую в перчатку ладонь ко рту.
– Дарья, вы уверены, что оправились?
Мужчина, не вставая с места, крутанулся в кресле, и через минуту передо мной стакан воды, а рядом – фото с остовом обгоревшей машины. Дрожащими пальцами сжимаю стекло и, стараясь не расплескать содержимое, делаю глоток… следом еще… и еще.
– Дарья, вы бы поберегли себя, вы ждете ребенка – помните об этом, – он тянет папку к себе и захлопывает, – я пока ее оставлю у себя, – прячет ее в стол, – а как все судебные дела закончатся, свяжусь с вами. – Я коротко киваю и инстинктивно кладу руку на живот, растопыривая пальцы, словно прикрывая его. – Вот тут подпишите, что с материалами дела ознакомлены, – он кладет передо мной заполненный бланк и тыкает пальцем, где нужно расписаться. – Михаил! Михаил! Проводи девушку до дверей, – кричит следователь кому-то мне за спину.
– До свиданья, – поднимаюсь из-за стола и поворачиваюсь к Михаилу.
– До встречи, Дарья Михайловна, – отвечает мужчина, и я быстро выхожу из кабинета.
– Направо, – командует идущий сзади полицейский, – теперь налево и прямо до конца.
Я уже почти бегу, потому что в помещении спертый запах, пропахший мужчинами. Чувствую мужской парфюм, и от этой вони меня начинает штормить и тошнить. Цепляюсь за стены и, пошатываясь, все-таки дохожу до двери, отказавшись от помощи молодого полицейского.
– Вам точно не нужно вызвать такси? – не унимается парень.
– Нет, спасибо, все уже хорошо.
Не оглядываясь больше, спускаюсь по железным порожкам и через пропускной пункт выхожу, наконец, на широкий тротуар.
Зимний солнечный день радует теплом, но я отчего-то не могу согреться. Под солнечными лучами ежусь и сильнее кутаюсь в черный удлиненный пуховик. Может быть, зря я отказалась и не вызвала такси?
Голова неожиданно закружилась, а горло перехватает спазм. Я, прижав руку к шее, делаю шаг в сторону и опираюсь на небольшое деревце второй рукой и пытаюсь сделать вдох через нос. За спиной слышится шелест отъезжающих в сторону решетчатых ворот. Поворачиваю голову посмотреть, но в глазах темнеет, и я, испугавшись, что упаду, вцепляюсь в шершавый ствол. И обязательно свалилась бы на землю, но меня подхватывают сильные руки.
– Девушка, с вами все в порядке?
А я чувствую, как к горлу подкатывает комок тошноты, и сдержать его нет сил. Я пытаюсь отстраниться от мужчины.
– Отпусти… буээээээ…
Куда меня стошнило, я увидела только после того, как ко мне вернулось зрение. Перед глазами светлые штанины джинсов и свело-бежевые замшевые ботинки. Медленно, чтобы вновь не закружилась голова, разгибаю спину и поднимаю взгляд на мужчину… нет, на парня. Передо мной стоит высокий симпатичный парень. На его лице застыла маска брезгливости, и он поочередно смотрит то на меня, то на облеванную одежду и обувь.
– Ээээ….
– Ой, – я снова закрываю рот, потому что новый спазм скручивает живот, но теперь я отхожу от парня подальше.
Он делает шаг ко мне, но я поднимаю руку, и меня снова выворачивает. Боже, почему мне так плохо? А еще я забыла воду. Сейчас бы водички глоток… и еще этот парень, лучше бы его и не было, мне и так стыдно, что со мной все это случилось на улице, а теперь еще и перед ним смущаюсь.
– Ну что встали? Идите-идите! Не видите, девушке плохо…
– Напьются с утра пораньше, а потом блюют где попало, – слышу сквозь шум в ушах старческий дребезжащий голос. И мне так обидно становится. И слезы на глазах сразу выступают. Плечи от сдерживаемого рыдания начинают подрагивать.
– Не обращайте внимания… старики, – слышу голос за спиной, и перед лицом возникает бутылка минеральной воды. В груди теплом разливается благодарность к этому незнакомцу. Открываю и выливаю немного воды в ладонь, плескаю в лицо – легкий морозец сковывает кожу холодом. Прополаскиваю рот и делаю глоток.
– Полегчало?
Качаю головой, и тут же щеки вспыхивают румянцем, когда поднимаю на него взгляд.
– Извините, я не хотела… – борюсь с огромным желанием начать оправдываться – ведь я ни в чем невиновата.
– Разрешите? – парень тянет руку к бутылке, и я отдаю её. Он выливает оставшуюся жидкость на штанины и обувь, пытаясь смыть остатки содержимого моего желудка. – Может, вас в больницу отвезти? – продолжая свое занятие, не глядя на меня, спрашивает молодой человек.
– Я сомневаюсь, что они мне помогут избавиться от токсикоза, – говорю и уже делаю шаг, чтобы уйти, но меня нагло хватают за руку.
– Тогда давайте я вас подвезу?
– Не стоит, молодой человек, я и сама в состоянии справиться, – выдергиваю руку и, больше не оборачиваясь, быстро иду к остановке.
Снег похрустывает под ногами. Побыстрей бы до квартиры добраться, закутаться в теплый плед и… сердце в груди дергается. Нет, сегодня я домой я не поеду. Нет больше у меня дома, потому что там нет Валеры. К горлу подкатывает комок, когда перед глазами всплывают просмотренные у следователя фотографии. Дышать… нужно научиться дышать… без него.
Громкий сигнал автомобиля заставляет вздрогнуть всем телом.
– Ты дура? – прямо передо мной резко тормозит красная машина. – Куда прешь на красный?
Я отступаю обратно на тротуар и растерянно оглядываюсь по сторонам, а потом смотрю на светофор… Красный…
– Дура! – кричит в открытое окно водитель и давит на газ.
А меня паника охватывает. Я медленно пячусь. Животный страх вцепляется в меня мертвой хваткой. Как я могла быть такой неосмотрительной? Ведь у меня только малыш и остался. Только ради него я пытаюсь держаться, хоть и дается это с трудом.
– Девушка, де-вуш-ка! – ушей касается уже знакомый голос.
Верчу головой, пытаясь понять, откуда идет звук, но искать и не пришлось – парень широким шагом идет ко мне, а я стою, как приклеенная, и с места сдвинуться не могу.
– Извините, но мне совесть не позволяет оставить вас в таком состоянии одну, – он берет меня под локоть и подталкивает к машине, – назовете адрес, я вас отвезу.
– Я заплачу, – говорю первое, что приходит на ум.
– Хорошо, как скажете.
***
– Остановите здесь, возле магазина, – получилось чуть громче, чем ожидала, но мои нервы уже на пределе.
Гнетущая тишина, повисшая в машине после моей выходки, невыносима, и я считала минуты и километры до места, чтобы побыстрее избавить водителя от своего присутствия.
– Хорошо-хорошо, – парень отреагировал мгновенно и резко съехал на обочину.
Я неслабо приложилась лбом о спинку кресла. Спасибо мягкому подголовнику, а то бы синяка точно не избежать.
– Сколько я вам должна? – спрашиваю для приличия, ведь обещала заплатить, хотя знаю наверняка, что денег парень не возьмет.
– Сегодня и для вас – бесплатно, – к губам парня приклеилась фальшивая улыбка, и я, больше не задерживаясь, капитулирую из салона, оставив на сиденье пятьсот рублей.
– Спасибо, – буркаю и захлопываю дверь – получилось громко и неаккуратно.
Широким шагом пересекаю проезжую часть и, не оглядываясь, захожу в магазин.
***
В родительской квартире витает аромат свежевыпеченной сдобы, но меня этот запах больше не привлекает. Меня тошнит от всего. Сижу, закутавшись в плед, и грею замершие пальцы о теплую кружку.
– Как прошел день, Дашуль? – кричит из кухни мама.
– Придешь – расскажу, – отвечаю ей намного тише, но она, как ни странно, слышит меня.
– Сейчас булочки уложу на блюдо и иду, – снова кричит, и я не понимаю – зачем? У нас вроде бы нет глухих в семье.
– И так постоянно, – улыбается папа, сидя в своем любимом массажном кресле и смотрит футбол без звука.
– Я бы уже давно оглохла, – усмехаясь, отвечаю ему.
– Я все слышу, – кричит мама с кухни.
– Мам, ну прекрати! Где ты уже? У меня уже чай остыл, – капризничаю. Имею право – я у родителей в гостях. Хочу, чтобы меня побаловали, пожалели.