– Одному нравится арбуз, другому свиной хрящик, – процитировала по памяти Юлия Эдуардовна.
После чего, оставив за собой решающее слово в разговоре с Виноградовым, собрала на поднос всю посуду и вышла на кухню.
Жаботинский посмотрел на дверь, за которой она скрылась:
– Не надо ворошить эту историю, Володя.
Они слишком хорошо относились друг к другу, чтобы Владимир Александрович стал притворяться, будто не понимает, о чем идет речь:
– Почему?
– Ну пропала какая-то макулатура со склада… кому это интересно? Вот, допустим, найдут с вашей помощью похитителей… И посадят в тюрьму. Хотя, на мой взгляд, наверное, лучше было бы их в нашу районную библиотеку отправить, на принудительные работы. Чтобы с утра до вечера шесть дней в неделю выдавали произведения советских классиков пенсионерам и школьникам. Или книжные полки от пыли протирали… – Борис Аркадьевич приподнялся на локте: – Еще один скандал! И все равно ничего не изменится. А вы и ваши друзья себе только новых врагов наживете.
– Умный враг – большой подарок в жизни, – напомнил Владимир Александрович хозяину его же собственные слова.
Но Жаботинский в ответ отрицательно покачал головой:
– Подождите немного, Володя! Уйдет поколение нынешних литературных стариков, и вы займете их место в президиуме. Так сказать, естественным путем…
– Мне это не нужно, сами знаете.
– Да, я знаю. Но люди меняются. И обстоятельства тоже.
– К тому же, Владимир, не забывайте про тот, другой, Союз писателей… – Юлия Эдуардовна остановилась в дверях. – Они будут рады использовать любой повод, любую причину, чтобы опорочить нас перед городскими властями. Нельзя дать им такую возможность! Вы же, наверное, понимаете, что это может отразиться на распределении средств, на бюджетном финансировании нашей издательской деятельности…
– Володя, вы ведь не на их стороне? – на всякий случай уточнил Борис Аркадьевич.
Честно говоря, по прошествии четверти века Виноградов толком не помнил уже ни причин, ни деталей раскола писательского сообщества на две непримиримые, противоборствующие организации. Однако председатель «другого» Союза писателей некто Борис Козлов был симпатичен Владимиру Александровичу еще меньше, чем свой собственный Валерий Протопопов.
– Нет, не надо беспокоиться. Я уж точно не на их стороне.
Собеседники Виноградова с облегчением переглянулись:
– Это хорошо. Это правильно!
– Вот, возьмите, – Юлия протянула Владимиру Александровичу увесистый полиэтиленовый пакет с эмблемой международной книжной ярмарки. – Здесь все официальные документы по запросу из полиции. Я сама подготовила и заверила.
– Спасибо, – удивился Виноградов. – Честно говоря, не ожидал.
– Не за что. Это есть уже в интернете. Я думаю, из Комитета по печати… – Юлия Эдуардовна пожала плечами. – А вы бы от нас все равно не отстали. Так или иначе…
– Вы удивительно мудрая и красивая женщина, – признал Владимир Александрович. – Когда я стану президентом, то непременно назначу вас главой Администрации. Надо расписаться?
– Да, на втором экземпляре.
– Ага, так… а это что еще такое? – поинтересовался Виноградов, заглядывая в пакет.
– Книги. С дарственными надписями. От самого Валерия Степановича, от Сорокина…
– Для меня? – Владимир Александрович удивился еще больше.
– Нет, для этого вашего молодого и симпатичного… для милиционера из уголовного розыска. А вам что, тоже надо? – в свою очередь удивилась Юлия.
– Нет, благодарю! Квартира маленькая, ставить некуда… – улыбнулся Виноградов и посмотрел на часы…
Глава 5
Поэт поэта гладит по бедру…
Поговорить с оперативником Владимиру Александровичу удалось только утром.
Еще не было девяти часов, когда его мобильник ожил и на экране высветился знакомый номер.
– Доброе утро! Это Нечаев беспокоит, из уголовного розыска.
– Доброе утро, Денис.
– Извините, что рано… не разбудил?
– Нет, не разбудили. Вчера я пытался до вас дозвониться…
– Ой, пожалуйста, извините еще раз! Тут такая история, понимаете… – Денис заговорил быстро, короткими фразами, как будто боялся, что собеседник ему не поверит или же станет смеяться: – У меня вчера в обед украли телефон. Мы заехали с ребятами в столовую, а я куртку повесил, пока то да се… Кто-то, сука, из кармана и подрезал мобильник! Я, блин, уже по дороге на адрес, потом только спохватился. А то бы мы там, само собой, всех на уши поставили…
– Удостоверение на месте? – перебил оперативника Виноградов.
– Слава богу, на месте! Я же в куртке его никогда не ношу, исключительно при себе.
– Тогда плевать.
– Да все равно обидно! Угораздило же меня вот так, по-глупому, себя терпилой[5] выставить… – продолжал сокрушаться Денис. – Хотя, в общем, правильно, сам виноват. Вы уж простите, пожалуйста, что не перезвонил.
– Ну, раз такое дело…
– И как назло, вчера два трупа на квартирах! Пока мотались по заявкам, потом еще на один вызов… я до своего отдела только ночью смог доехать. Попросил у одного из наших мобильник старый, на время. Сим-карту мы сразу же заблокировали, потом я номер свой восстановил, но телефоны-то все уже пропали! Хорошо, у меня ваши данные были записаны на бумажке…
– Веселая история в журнале «Ералаш», – вздохнул Владимир Александрович.
– Честное слово!
– Послушайте меня, Денис, пусть это будет самое плохое, что приключится с вами в этой жизни! – Владимир Александрович подумал, что пора вернуться к прерванному завтраку, и предложил: – Давайте я вам все-таки скажу, зачем звонил.
– Давайте, – сразу согласился молодой оперативник.
– Есть две новости, плохая и хорошая. С какой начать?
– На ваше усмотрение.
– Тогда начну с плохой. Ни на одной из записей с камер уличного наблюдения не отражен период времени, который нас интересует. Период обновления у них двадцать четыре часа, то есть картинка в памяти хранилась только сутки. А это значит, что мы с вами опоздали. Совсем немного опоздали, но это еще обиднее…
Денис Нечаев очень коротко и очень неприлично выругался в трубку.
– Согласен, – подтвердил Владимир Александрович.
– И что теперь делать?
– Вы кому-нибудь доложили про нашу затею с видеокамерами?
– Нет, пока никому не рассказывал.
– И не надо. Только хуже сделаете.
– Почему? – задумался Денис.
– Победителей не судят. Но во всех других случаях инициатива наказуема. И если начальство узнает, что была возможность и вы благополучно прохлопали эту историю…
Сотрудник уголовного розыска помолчал, сопоставляя услышанное с небогатым личным опытом:
– Да, вы правы. Наверно.
– Зато есть и хорошая новость, – порадовал его Владимир Александрович. – Мне вчера все-таки передали из Союза писателей документы по вашему запросу.
– Это здорово, – без особого энтузиазма ответил Денис.
– Могу вечером привезти, куда скажете.
– Владимир Александрович, я после суток… – замялся оперативник.
– Понимаю. Никаких проблем, отдыхайте! Созвонимся.
– Да, я теперь телефон подключил, опять буду на связи…
После завтрака у Виноградова еще осталось время, чтобы четверть часа посидеть перед домашним компьютером. Подключившись к сети, Владимир Александрович набрал ключевые слова по недавнему происшествию на книжном складе, и поисковая программа первым делом привела его на сайт Агентства криминальных новостей.
«ВНИМАНИЕ, РОЗЫСК!» Очередной материал авторитетного ресурса «МОЙКА.РУ» был оформлен достаточно просто, но выразительно: иллюстрация к заголовку представляла собой силуэт убегающего человека, составленный из корешков разных книг, на которых читались фамилии авторов.
Все эти фамилии были Владимиру Александровичу знакомы, они совпадали со списком пропавшей со склада литературы. И содержание самого материала тоже вполне соответствовало форме подачи.
Для начала журналист интернет-издания задавался вопросом, кто же все-таки является в этой истории потерпевшим. Те городские писатели, книги которых похищены злоумышленниками? Да нет, вряд ли. Если верить финансовым документам из Комитета по печати, гонорары им были полностью выплачены еще при заключении авторского договора и никакие проценты от реализации готового тиража такими договорами не предусматривались. Поэтому членов Союза писателей, разумеется, следовало считать пострадавшими, что называется, по жизни, но никак не потерпевшими с юридической точки зрения. Материальный ущерб им причинен не был. А оценивать по закону моральный вред из-за того, что широкие массы читателей вдруг лишились возможности познакомиться с их выдающимися произведениями, оказалось бы затруднительно.
Тем более что первоначально какая-то часть тиражей, отпечатанных за бюджетные деньги, уже поступила на реализацию в городскую сеть книжной торговли. Где и пылилась, почти не востребованная, на полках до настоящего времени, ведь, согласно телефонному опросу директоров сетевых магазинов, проведенному интернет-изданием, в лучшем случае в каждом из них приобреталось читателями за месяц всего по два-три экземпляра из общего списка. Другими словами, как деликатно отмечал журналист, особенного потребительского ажиотажа на эту продукцию не наблюдалось.
Комитет по печати городской администрации также не мог и не хотел считаться потерпевшей стороной. С точки зрения финансовой отчетности десять миллионов рублей, выделенные на поддержку издательского проекта, были освоены вовремя, в полном объеме и перечислены унитарному предприятию «ПЕТРОСКОП», которое выиграло соответствующий конкурс.
А уж этот самый «ПЕТРОСКОП», в свою очередь, тем более не пострадал: все деньги за редакционную подготовку, изготовление оригинал-макетов и размещение заказов по типографиям поступили на его счет без задержек и даже частично по предоплате.
Не остались в накладе, конечно, и типографии, с которыми «ПЕТРОСКОП» расплатился не только за использованные материалы, но и за весь объем выполненных работ. Расплатился почти сразу же после того, как отпечатанная книжная продукция была передана по акту в Союз писателей, который имел теперь полное право распоряжаться ею по собственному усмотрению…
«Так в конце концов, кто же был юридическим собственником пропавших тиражей? – задавал вопрос автор. – Кому они принадлежали с точки зрения действующего законодательства?»
И кому оказались нужны все эти книги… если они оказались никому не нужны?
«Каким образом можно из десяти миллионов бюджета украсть двадцать пять? – спрашивал далее журналист. – За какие такие особенные услуги администрация города высоко ценит нынешнего директора ГУП „ПЕТРОСКОП“? Как списать на хорошее дело четыре вагона карельской бумаги, которых не существовало в природе?»
Своих ответов или версий автор журналистского расследования пока не предлагал. Однако пообещал обратиться за комментариями к ведущим специалистам в области уголовного и гражданского права, чтобы сделать это в самое ближайшее время…
Дочитав материал на сайте до конца, Виноградов еще пару раз возвратился к особенно интересным и важным моментам. Затем включил принтер и распечатал себе копию для адвокатского досье.
…Иногда знаменитые городские поэты действительно появляются в Доме писателей. В основном на каких-нибудь авторских семинарах для молодежи или на плановых организационных мероприятиях – вроде выборов и перевыборов председателя секции. Но если вам по-настоящему необходимо найти кого-нибудь из тех, кто сегодня считается популярным, лучше все-таки заглянуть вечерком в галерею «АРФЕЙ» на Литейном проспекте.
Здесь всегда что-нибудь происходит.
Это может быть очередная выставка модной графики, презентация стихотворного альманаха или громкий скандал на вручении премии по литературе, просто чей-нибудь день рождения, творческий вечер или даже концерт для гавайской гитары и барабана… В галерее тогда возникает почти настоящая творческая атмосфера, очень крепко замешанная на недорогом алкоголе, на сигаретах и на едва уловимом сладковатом запахе чего-то еще.
Впрочем, с наступлением новых времен даже мелкие нарушения уголовного законодательства здесь не приветствовались – и само руководство художественной галереи, и литературный клуб «АРФЕЙ», и одноименное издательство старались вести себя респектабельно и соблюдать хотя бы видимость приличий.
С точки зрения Виноградова, это была неплохая отдушина и для молодых неформалов, и для последнего поколения творческой интеллигенции, которое помнило времена «Сайгона», квартирных концертов и разговоров на кухне с дешевым портвейном. Сам он заходил в галерею нечасто. И не только из-за того, что довольно спокойно относился к современной живописи, – нет, на выставках попадались картины, гравюры и даже скульптурные композиции, которые ему по-настоящему нравились. Просто Владимир Александрович не очень любил мешать водку с пивом, а потом разговаривать по душам о великой мировой литературе с крепко выпившими людьми, которых видел впервые в жизни.
…К официальной части Виноградов опоздал. Народ уже большими группами теснился у столов, общался и звенел посудой. Пластиковые стулья, построенные ровными рядами перед микрофоном еще до начала мероприятия, теперь напоминали батальон наполеоновских гвардейцев, который выкосила русская картечь: шеренги оказались перемешаны и смяты, а некоторая часть из них уже была растаскана гостями по углам.
Судя по тому, что на тарелках пока оставалось какое-то количество бутербродов, организованная половина мероприятия была закончена совсем недавно.
– Привет, старик!
Возле самых дверей в большой зал на Виноградова едва не наткнулся мужчина с пластиковыми стаканчиками в обеих руках. Вид у него был, странным образом, одновременно сосредоточенный и рассеянный.
– Привет, Паша!
Павел Анатольевич Курсантов считался одним из отцов-основателей галереи «АРФЕЙ» и был, кажется, главным редактором одноименного издательства. В Союзе писателей он к тому же руководил так называемой Девятой секцией, которая несколько лет назад впервые нарушила исторический принцип пожизненного распределения членов Союза по жанрам. Как ни странно, Курсантов при этом прилично писал и в девяностые получил даже несколько больших и значительных премий, что на практике далеко не всегда вытекает одно из другого. С Владимиром Александровичем их связывали довольно давние почти приятельские отношения: когда-то молодой литератор Курсантов подрабатывал на жизнь, редактируя рукописи детективных романов в одном известном петербургском издательстве, где Виноградов числился не только постоянным автором, но и консультантом.
– Какими судьбами к нам?
– Да вот, зашел на огонек…
– Ну, давай, старина, не теряйся!
Не выходя из состояния глубокой озабоченности, Павел Курсантов протянул Виноградову один из пластиковых стаканчиков, после чего растворился в круговороте гостей и участников мероприятия. Владимир Александрович, в свою очередь, осторожно принюхался и даже попробовал на свет определить характер содержимого. Наверное, какой-нибудь коньячный спирт или домашний самогон? Рисковать не хотелось, но отказаться было бы неприлично.
Владимир Александрович сделал несколько неторопливых шагов вдоль стены и остановился напротив картины, изображавшей одинокого серого человека на пустой темной улице, – остановился так, чтобы, не привлекая внимания, просматривать весь выставочный зал.
Того, кто по-настоящему интересовал сегодня Виноградова, пока не было видно. Зато в поле зрения у него оказались почти все, кто пришел и приехал сегодня на творческий вечер в «АРФЕЙ».
В галерее присутствовало сейчас человек пятьдесят, если даже не больше. И, как это нередко происходит при таком скоплении народа, собравшиеся уже образовали у столов сразу несколько самостоятельных групп по интересам.
Центром притяжения самой большой из них был высокий и наголо бритый мужчина, очень похожий на поэта Маяковского, если бы тот, по какой-то случайности, записался в скинхеды. Ему досталась добрая и вкусная фамилия, совершенно не подходившая к такой суровой внешности, однако он писал довольно сильно и довольно интересно и был достаточно популярен в своем кругу, чтобы считаться непризнанным гением современной российской литературы. Вот и в этот момент он царил над своим окружением, состоявшим из постоянных поклонниц, а также поэтов различного возраста и комплекции, юных поэток[6] и поэтесс.