Саша на это только хмыкнул и провел меня через небольшой тамбур, украшенный зеркалами в рамах черного дерева. Хотя я уже насмотрелась на всякие роскошества, но внутреннее убранство поезда сверкало таким богатством, что у меня даже заболели глаза – видимо, после мрачного подземелья, в котором мы только что были. Наверное, так и выглядят залы в усадьбах современных богачей, где мне, слава Богу, пока что не доводилось бывать: всё в бежево-коричневых тонах, полосы золоченой тисненой кожи между окнами перемежаются вышитыми тканевыми вставками, потолок – огромное овальное зеркало в окружении карнизов, с бронзовой люстрой посередине, а пол, кажется – из мрамора! У стен стояли два пухлых кресла и диван с золотыми узорами, а напротив них – камин, и, не поверишь – даже маленький рояль в углу!
“Это и есть салон, в который не хотел нас пускать строжайший Федор Михайлович, – сообщил Саша. – Там, за дверью, малая зала, две каюты… то есть купе первого класса – с ванными, гардеробами, кабинетами и спальнями, и ещё небольшая комната для совещаний. Хотите посмотреть?”
Я очень хотела, но тут появился проводник и чуть ни силком усадил меня в кресло, – да ещё и задвинул столиком, на который принялся немедленно выставлять всякие яства. Тут всё было куда как обильнее, чем «скромные» блюда, которыми меня уже накормили в лимузине. Я только мотала головой, пыталась объяснить ему, что я не голодна, но настойчивый Федор Михайлович, не слушая меня, заявил, что с самого утра был занят подготовкой “праздничного обеда по случаю 8 Марта”, и все подносил тарелочки и вазочки, в которых я смогла опознать только копченую свиную шею, белую икру (на льду!) и, кажется, ломтики обжаренных баклажанов, украшенные многослойными цветочками из паштета. Все остальное я раньше даже в интернете не видела. Саша довольно усмехался, глядя на попытки Федора Михайловича меня накормить. В конце концов пришлось сдаться.
В окошко я заметила, что наш поезд уже начал движение, и тут же разогнался до невероятной скорости. Как только мы покинули станцию, за стеклом стало темно, хоть глаз выколи, и сквозь яркое отражение салонного убранства были видны лишь бесконечные серые полосы пролетающих мимо кабелей. На удивление, не было слышно никакого шума, обычного для метро. Если бы не частые и глухие перестукивания колес на стрелках, я бы подумала, что вагон стоит на месте, а вокруг него мягко проносится темный ветер тоннеля. Пока я усиленно делала вид, что завтракаю, Саша рассказывал:
“На таком поезде можно уехать куда угодно по всей стране – в городе под землей, а дальше, конечно, по обычным рельсам. Если надо ехать далеко, то мы цепляем еще один вагон с аккумуляторами, ну и вагон с охраной, конечно. Но здесь нам охрана не нужна, в этих перегонах, сами понимаете, случайных людей не бывает. Да и вообще ими в мирное время редко пользуются, а военного, слава Богу, пока не предвидится. Положа руку на сердце, Надежда Сергеевна, мы бы быстрее добрались на машине, но Владимир Владимирович почему-то попросил везти вас именно этим маршрутом, велел показать наше хозяйство”.
Услышав про В.В., я снова занервничала и отложила в сторону бутерброд с крабом:
“Скажите, Саша, а для чего я всё-таки ему… ну, в смысле вам – понадобилась? Он сказал, что хочет дать мне какое-то поручение, но ведь для этого стольких людей пришлось от дела отрывать. Вот вы сами меня встречать поехали, и поезд этот надо было организовать, и машины, и вообще… Нет, вы не думайте, пожалуйста, я очень рада, но ведь это дорого всё, наверное, и я из-за этого боюсь, что на мне лежит очень-очень большая ответственность”.
«Надежда Сергеевна, у меня нет информации по вашим поручениям. Совсем скоро вам обо всём расскажут. Но вы не переживайте, пожалуйста. Я не думаю, что вам предстоят какие-то непосильные задачи. Владимир Владимирович прекрасно разбирается в людях и в распределении ответственности. Он никогда не попросит вас о чём-то, если вы на самом деле не способны это выполнить. По себе знаю. Да и вообще, может быть, вы ему просто понравились… А что вы на меня так смотрите? У него часто бывает – увидит человечка на какой-нибудь встрече с ветеранами, говорит – вот, какой интересный товарищ, давайте с ним пообщаемся получше, узнаем, чем живет, что думает… И идет к нему пить чай, например. Охране, конечно, сплошная морока, но что поделаешь – хочет быть с народом. А с вами, полагаю, он вчера просто не успел договорить, вот и пригласил к себе. А остальное сами у него спросите, верно?
А что касается, как вы говорите, сложности или там дороговизны – так это всё ерунда, забудьте. Ничего это ни для кого не стоит, а мне так и вообще отдых. Вместо того, чтобы по клиентам бегать, я лучше с вами, такой вот симпатичной, в мягком вагоне прокачусь (я покраснела). Это же не какое-то экстраординарное мероприятие, тут целая процедура работает, огромная человеческая машина, и работает безукоризненно – каждый делает свой маленький и относительно несложный кусочек работы, а результат вот как вас впечатлил, да? Это и есть искусство лидера – так разделять все обязанности, чтобы каждый отдельный работник делал простые, понятные, и даже, я бы сказал, приятные самому себе вещи и получал бы за это, между прочим, приличествующую своему месту зарплату. А все вместе, получалось бы, делали большое и великое дело. Вот Владимир Владимирович такой, он умеет всё это распределять. И люди, которые при нем, тоже умеют. И ниже, их подчиненные – все самые лучшие. Вот смотрите, у нас в администрации президента три тысячи сто человек, да в управлении делами пятьсот, и еще в службе охраны более семиста, и в гуспе (он так и сказал, не поняла, что это) двести с лишним, да ещё и кру (?), всего, получается, пять тысяч человек на Него непосредственно работают и обеспечивают его повседневную деятельность. И ведь это только по штатному расписанию, а есть еще всякие подведомственные ФГУПы, ГУПы (это я поняла уже), хозяйства, на уровне Москвы – штук десять всяких управлений, даже институты есть, а ещё – между нами говоря, разные юридические лица, которые специально решают особые задачи. Итого получается уже не пять тысяч человек, а пятьдесят. И все эти люди работают на то, чтобы любые решения Президента, даже самые маленькие и повседневные, сразу же, без сложностей и проволочек, воплощались в жизнь. Чтобы он не думал, как что-то организовать, а просто говорил – вот это надо сделать, в эту сторону надо двигаться. А мы делаем в самом лучшем виде и моментально. А вы его гостья, значит – всё это и для вас. Как вы думаете, Надежда Сергеевна, сложно ли полусотне тысяч человек всем вместе сделать так, чтобы вы попали из одного конца города в другой?.. Да нет, конечно, для такой могучей и дружной оравы народу это просто пустяки, движение одного мизинчика. Так что я прошу вас не бояться и относиться ко всему этому как к интересному приключению. Договорились? А вот смотрите, мы наружу выехали, солнышко светит…”
Действительно, поезд выскочил из темноты, и за стеклом мелькали серебрящиеся в дневных лучах деревья. Саша пояснил:
“Это Сосновка, природоохранная зона. Здесь никого нет, поэтому мы иногда срезаем поверху для скорости. Если бы было надо, то до самой резиденции добрались под землей, такой путь тоже есть. Сейчас снова в тоннель уйдём, потом еще чуть-чуть буквально – и мы дома”.
Лес мы проскочили в пару минут, а потом снова стало темно. Своей речью Саша меня успокоил, но всё равно было немножечко тревожно, как перед экзаменом, даже если всё-всё выучила. Или перед свиданием (было у меня пару раз такое, я всё-таки уже большая девочка). Я молчала, уставившись в слепое окно – собиралась с духом и готовилась к предстоящей встрече.
Тем временем тоннель посветлел, стены раздались в стороны, образовав широкий зал, и поезд стал сбрасывать скорость. Я посмотрела на Сашу: “Приехали?” Он кивнул: “Да, давайте будем выходить потихоньку”. Мне стало совсем страшно. Проводник ждал нас у двери. Он спустил вниз небольшую лесенку с поручнями и учтиво снял свою фуражку, прощаясь со мной. Милый дед, подумала я, стараясь хоть как-то отвлечься, и спустилась на перрон станции. Хотя правильнее было бы назвать её вокзалом, а перрона, как такового, не было: мы очутились на гладком гранитном полу, в котором были прорезаны углубления с лежащими в них рельсами – никаких шпал не было. Зал, в котором мы оказались, был затейливо украшен инкрустациями из цветного камня: на стенах и даже потолке были изображены рабочие, смеющиеся доярки с вёслами, самолеты на фоне голубого неба, оставляющие за собой вереницы белых парашютистов и другие картины в духе соцреализма (тут я снова вспомнила уроки искусствоведения). Вокзал был огромный – в нем поместилось бы ещё с десяток таких поездов, как наш, но совершенно пустой – только у стены стоял короткий состав, похожий больше не на поезд, а на растолстевший красный трамвай (ну или, если угодно, на маленькую электричку). Людей видно не было.
Саша подал мне руку, чтобы я не грохнулась с лесенки (у меня так дрожали ноги, что его поддержка оказалась кстати), и повёл за собой к широкой арке выхода. Мы молча поднялись наверх на мягко шелестящем эскалаторе (путь занял ужасно много времени), и оказались в небольшом вестибюле с единственной дверью наружу. “Ну, Надежда Сергеевна, приготовьтесь, – сказал мой спутник, толкая створку наружу, – теперь у вас начинается совершенно другая жизнь!”
* * *
Как бы тебе описать, Дневник, то место, где я теперь очутилась? В первые дни больше всего это напоминало мне луна-парк, в который водил меня папа в детстве – даже не по виду, а по ощущению. Огромный сад с множеством дорожек и площадей, частью оживленных (особенно вечерами), а частью совершенно пустых, ведущих тебя к затерянным на берегах прудов маленьким беседкам. Сейчас ещё зима и холодно, лес засыпан чистым белым снегом, но по парку раскиданы открытые павильоны с зимними садами, которые не замерзают и такие же зеленые, как летом, потому что их обдувают специальным тёплым воздухом. Работают фонтаны, обалдеть можно! Рядом Москва-Река (я часто хожу на набережную), но не чувствуется ни мороза, ни сырости – деревья защищают от ветра и влажности. Тропинки и сады повсюду украшены светящимися гирляндами, фонарики спрятаны и в зарослях, из-за чего в ночное время их вид делается загадочным и волшебным. Есть здесь и ухоженные лужайки, и участки совсем дикого леса, и даже горы с настоящими, хоть и невысокими скалами. Можно в любом месте взять велосипед или смешную электрическую тележку и поездить на ней, можно покататься на лыжах или на коньках по льду озера – всё, как я люблю. В некоторых местах играет тихая музыка, и вообще атмосфера самая праздничная. Людей днём встретишь редко, но к вечеру появляется много народу, неторопливо бродящего между ресторанами (они, конечно же, тоже тут есть!) В основном, люди в возрасте, ходят супружескими парами, что очень мило, но есть и молодежь, хотя я тут, кажется, самая маленькая. Все, встречаясь, здороваются и улыбаются, даже если видят друг друга в первый раз в жизни. Со мной, например, с самого начала все очень ласковы и вежливы, хотя, конечно, поначалу никто не знал, кто я такая. За всё время я только один раз встретила тут недовольное, сердитое лицо – это был какой-то порученец, который, как я поняла, только что получил нагоняй от помощников Президента, – он быстро сел в свой лимузин и укатил к воротам. Все остальные люди неизменно спокойны и приветливы.
Вообще тут целый городок. Сразу после прибытия меня сфотографировали каким-то прибором и сказали, что мне присвоен спецдопуск по высшей категории, поэтому я могу ходить где угодно (насчет остальных не знаю, но, если честно, я ни разу не видела, чтобы кого-то куда-то не пускали). Если вдруг дверь, в которую я хочу зайти, заперта, то, стоит только подойти поближе, как раздается тихий писк, и дверь раскрывается сама собой. Мне объяснили, что все двери снабжены особыми датчиками, которые умеют распознавать входящего, поэтому и не нужно никаких ключей или пропусков. И вот я, со своим любопытным носом, потратила первые несколько дней на то, чтобы всё хорошенько осмотреть и со всеми познакомиться.
Самый главный дом, стоящий посреди леса – это усадьба XIX века, в которой, собственно, и находится рабочая резиденция Президента. Там он принимает всякие делегации, ну и вообще, работает в кабинете. Но живёт он не там, а в жилом корпусе, тоже старинном и очень красивом – и снаружи, и внутри (хотя, по сравнению с прочими роскошествами, нужно признать, что домашние интерьеры В.В. очень скромны). Кроме этого, на территории множество зданий, настолько искусно спрятанных в ландшафте парка, что можно пройти мимо и не заметить. Например, есть церковь – небольшая, но строгая и величественная, – туда я тоже зашла, побеседовала с батюшкой. Есть, как я уже писала, несколько ресторанов и кафе, и даже супермаркет есть, и в нем всё-всё бесплатно, представляешь? В ресторанах все очень тихо и прилично, в основном люди, кто здесь работает, ходят в них обедать и ужинать, чтобы не тратить время на готовку (я, конечно, хожу именно за этим). Что ещё? Зал приемов, два больших гостевых дома и несколько маленьких (в одном таком – крошечном, только со спальней, холлом, и малюсенькой кухней – живу я), есть большой спортивный центр, есть всякие службы – гаражи, охрана, прачечная, и даже ангар с вертолётами! Есть и просто несколько жилых домов, там живут обычные люди, сотрудники и обслуживающий персонал президента. Вообще сюда редко кто приезжает из внешнего мира – только раз-два в день иностранные гости, или официальные лица из других городов, а так почти все люди, которые вместе с Президентом управляют страной и вершат её судьбу, живут и постоянно находятся прямо здесь. Вместе с ними их секретари, администрация и прочие – всего, как мне кажется, несколько сотен человек, и это не считая военных и прислугу – но размеры резиденции настолько огромны, что вся эта толпа людей совершенно незаметна, и территория кажется пустой, как городские скверы раним утром.
Интересно, что лесные дорожки иногда выводят к совсем необычным, на фоне других, строениям. Однажды я наткнулась на угрюмое трехэтажное здание, сложенное из обычных панельных плит – примерно, как девятиэтажки на окраине нашего города. Оно было бы очень похоже на институт, в котором подрабатывает мой папа, когда не преподает, если бы не огромная, больше самого здания, тарелка космической антенны, возвышающаяся над крышей. Удивительно, как строители умудрились спрятать это сооружение за деревьями так, что его совсем не видно. Вокруг не было ни души, но, когда я подошла ближе, дверь на входе поспешно пискнула и открылась, как и любая другая, и внутри оказался солдат, который вежливо спросил меня, чем он может помочь. Я спросила его, что это за здание, а он в ответ помялся и сказал, что, если я пожелаю, он лучше пригласит дежурного офицера и тот мне объяснит. Я смутилась и ушла, извинившись, чтобы не мешать людям работать. Пошла обратно кружной дорогой, но вышла на большую пустую проплешину посреди леса, утыканную какими-то столбиками с натянутой между ними проволокой – их было так много, что край этого странного поля терялся на фоне дальней кромки леса. Пришлось возвращаться и искать обходной путь. В другой раз на просеке я наткнулась на железную дорогу с древними, рассохшимися шпалами и заржавленными рельсами, по которым явно никто не ездит уже много лет. От нечего делать, я прошлась вдоль неё туда-обратно, но куда она ведёт, так и не выяснила: с одной стороны, у границы нашей территории, рельсы оказались перегорожены воротами, украшенными неизменными жестяными звездами и спиралями колючей проволоки (совершенно диссонирующий по сравнению с остальной красотой элемент декора), а с другого конца, прямо у реки, упирались в холм с массивным затвором, закрывающим, видимо, вход под землю. А на следующий день я наблюдала картину уже совсем неподобающую: в углу резиденции, под высоким забором, приткнулись несколько дощатых развалюх-сараев, а рядом с ними какие-то опухшие слесари в заляпанных ватниках копались под капотом старых “Жигулей”. В отличие от всех остальных местных обитателей, эти люди даже не удостоили меня взглядом, так что я поспешила удалиться. В общем, много тут было интересного, и даже странного, хотя конечно, намного приятнее было не пробираться по зарослям в поисках местных секретов (очень они мне нужны, подумаешь), а гулять по центральным аллеям, наслаждаясь красотой, чистым воздухом, и явственным ощущением приближающегося праздника, которое постоянно окрашивает атмосферу этого фантастического места.
Весь этот “городок”, о котором я пишу, называется “Дача номер два”. По соседству есть ещё дача номер три, туда можно спокойно пройти через постоянно распахнутую калитку, и там живет наш сосед – Игорь Иванович. Когда меня ему представляли, сказали, что он главный по снабжению горюче-смазочными материалами. У него довольно свирепая и некрасивая внешность, но, когда мы познакомились поближе, он оказался очень уютным, домашним и вообще, как мне показалось, хорошим человеком. Сразу же, спросив разрешения, начал называть меня на “ты” и “Наденькой”, и звал пить компот. Смешно, что у нас тут есть его тезка – вице-премьер, который тоже живет по соседству, на “даче номер четыре”. Чрезвычайно приятный и интеллигентный человек (думаю, как и все здесь), и тоже просил без разрешения заходить в гости. Правда, его дача заметно меньше, чем две других. Самое забавное, что меня познакомили и с третьим Игорем Ивановичем – я не очень поняла, кто он такой (кажется, он и вовсе не из России, а живёт за границей), но он тоже частый гость Президента и вообще какой-то важный человек.