– Хорошо, тут твое поведение понятно, – кивнул Лев. – Теперь объясни свои дальнейшие действия. Почему ты, когда добрался до города, не пришел в полицию и не рассказал, что случилось? Почему вместо этого ударился в бега?
– Если бы я прямо оттуда, от своей машины, в город попал, я бы, наверное, и правда в отделение пошел, – ответил водитель. – Но пока сквозь лес пробирался, я сообразил, что моему рассказу там вряд ли поверят. Уж больно совпадений много. Вот смотрите, что получается. Какие-то бандиты решили разобраться с Борисычем. То ли он деньги им задолжал, то ли еще как досадил, но решили. Казалось бы, что проще? Догнали, загородили дорогу, вытащили нас обоих из машины. Меня отметелили, чтобы мать родная не узнала, а его пришили. Но выходит иначе. У меня вдруг ломается ремень, который я всего месяц назад поставил, и машина глохнет. И почему-то в этот момент подъезжают бандиты. Странно как-то, правда?
– Да, совпадение странное, – согласился Гуров.
– Вот-вот! А другое совпадение – что у него, у Борисыча, утром машина не завелась. Всегда заводилась, а сегодня не завелась. А кто в поместье лучше всех в машинах понимает и любую неполадку подстроить может? Я, конечно. Сразу возникает мысль, что именно я ее и подстроил, чтобы везти Красовского прямо на «стрелку» к братанам. И третье совпадение – что мы с ним накануне крупно поругались. Это все в поместье слышали. И вдобавок его убивают моей монтировкой. Каких еще улик надо? Все, дело готово, можно прямо сразу в суд отправлять. «Убийство на почве личных неприязненных отношений». Лет шесть, а может, и восемь на нарах париться пришлось бы. Вот я и решил вместо этого залечь в нору.
– Я смотрю, Мягков, ты в этих делах разбираешься, – проговорил капитан. – Что, уже бывал за решеткой?
– Нет, эта напасть меня обошла, – ответил водитель. – Но кое-кто из моих друзей у меня и правда сидел. Они меня и просветили, как у нас улики находят и дела шьют.
– Ты это, Мягков, брось! У нас дела не шьют, а заводят, – строгим тоном заметил Муравьев. – И учти, что…
– Ладно, капитан, потом будешь агитацию разводить, – остановил его Гуров. – Давай лучше о деле спрашивать. Ну-ка, Мягков, напряги память и скажи еще раз: ты совершенно уверен, что, когда открыл капот и заглянул в мотор, ремня генератора на месте не было?
– Что же я, больной, что ли? – возмутился водитель. – День от ночи не могу отличить? Не было там ремня, оттого и мотор заглох. А вы почему спрашиваете?
– Потому что, когда вечером в день убийства твою машину нашли, ремень в ней был на месте, – объяснил Лев. – И ключ в замке зажигания торчал.
– Это что же получается? – ошеломленно пробормотал Мягков. – Что эти братаны сначала Борисыча убили, а потом вернулись и ремонтом занялись? Удивительно как-то!
– Да, поведение необычное, – согласился Гуров. – Теперь скажи вот что: по твоим ощущениям, сколько их там было? Двое, трое или больше?
– Ну что не один, это точно. А сколько… – Водитель задумался, стараясь вспомнить события того дня. Молчал несколько минут, потом заговорил: – Нет, вряд ли двое. Когда Борисыча потащили, мне кажется, его два человека несли. Тут их главный кому-то сказал, чтобы он взял монтировку. Тот полез и достал. Он, значит, был третий.
– А кто бил Красовского монтировкой, ты, конечно, сказать не можешь?
– Ну, откуда же я знаю? Я ведь лежал под капотом, и глаза были закрыты.
– Ладно, тогда объясни нам вот какой кроссворд. Ты только что говорил, что какие-то бандиты решили разобраться с управляющим. И даже объяснение этому нашел, помнишь? Ты сказал: «То ли он им деньги задолжал, то ли чего еще». Из этого я заключаю, что сам факт нападения бандитов на Красовского тебя не удивил. Почему ты решил, что у него мог быть конфликт с бандитами? Что, у него были какие-то отношения с криминалом? Ты что-то видел? Слышал?
– Видеть не видел, но слышать кое-что слышал. Полгода назад дело было. Он тогда ставил машину в гараж, а я с «Хондой» Ольги Анатольевны возился. И тут ему позвонили. Борисыч точно не хотел, чтобы я этот разговор слышал, но прервать его, как видно, не мог. И мне было слышно, как на него с той стороны трубки прямо орали, буквально матюгами крыли. Только их и слышно было внятно. Остальное я не разобрал. Но то, что Борисыч перед кем-то крупно провинился, я понял. А потом, спустя пару месяцев, я допер, с кем это у нашего босса конфликт. И это, скажу я вам, была еще одна причина, почему я три дня назад в полицию не пошел. Потому что человек, который Борисычу тогда угрожал, – это Антон.
– Какой еще Антон? – спросил Муравьев.
– Да ваш же начальник, – ответил водитель. – У Николая Сергеича правая рука.
– Подожди, ты что, имеешь в виду майора Гриневича?
– Во, точно, Гриневич его фамилия, – подтвердил Мягков. – Когда Борисыча убивать стали, я в первую голову на него подумал. И сразу понял, что в полицию мне идти не надо.
Глава 6
Хотя в машине было темно, но даже в темноте было заметно, что лицо капитана выразило возмущение.
– Ты чего мелешь? – грозно спросил он. – Думай, что говоришь! За такие обвинения, знаешь, что бывает?
– Да знаю я, знаю, – отмахнулся Мягков. – Вот потому и не спешил на допрос.
– Прежде чем такое говорить… – продолжал распаляться капитан, но тут Гуров вновь остановил его:
– Помолчи немного, капитан! Тут, я вижу, интересный сюжет намечается. Хочется, чтобы наш друг Эдуард этот сюжет изложил внятно и полно. И лучше всего – под протокол. Так что мы пока этот разговор отложим. И поговорим, уже когда приедем в Управление.
– Да тут долго ждать не придется, – неожиданно вступил в разговор молчавший до этого водитель полицейской машины. – Мы уже, можно сказать, приехали.
В самом деле, машина развернулась и приткнулась у подъезда уже знакомого Гурову здания.
– Вот и отлично, – проговорил Лев и, повернувшись к Муравьеву, предложил: – Думаю, сядем у тебя в кабинете. Не возражаешь? Время детское, еще только первый час ночи пошел. Хотя, если тебе спать очень хочется, можешь идти. Я один допрос проведу.
– Зачем же мне спать? – пробурчал капитан. Чувствовалось, что у него еще не прошла обида на то, что Гуров его довольно бесцеремонно прервал. – Работать, значит, работать.
– Вы извините, – вмешался в их разговор Мягков. – Но нельзя ли водички попить? А то как с дачи меня увезли, я даже стакана чаю не успел выпить.
– Чаю я тебе обещать не могу, – ответил Гуров, – но водой, думаю, обеспечим. У вас ведь в здании кулер с водой где-нибудь есть? – обратился он к Муравьеву.
– Да, на втором этаже, возле кабинета генерала, – ответил капитан.
– Вот и отлично. Ну-ка, рядовой, – сказал Лев, повернувшись к водителю полицейской машины, – отведи-ка гражданина к кулеру, пусть утолит жажду. Как попьет, доставь его в кабинет капитана. А тебе, Мягков, очень советую вести себя тихо и никаких глупостей больше не делать. Ты их и так наделал, когда два дня скрывался. Ты у нас пока в статусе подозреваемого. А из него легко перейти как в статус свидетеля, так и задержанного. Все, мы тебя ждем.
Когда два водителя скрылись за углом коридора, Гуров и Муравьев направились к кабинету капитана.
Спустя несколько минут полицейский привел туда водителя Мягкова. Капитан сел за компьютер, чтобы вести протокол, а Гуров начал допрос.
– Скажи, Мягков, что тебе известно об отношениях майора Гриневича с управляющим Сергеем Красовским? – спросил он.
– Ну, достоверно мне известно не очень много, – признался водитель. – Потому что это такие дела, о которых люди на каждом углу не кричат. Но какие-то общие интересы их связывали. Значит, началось все с того телефонного звонка, о котором я вам уже рассказывал. Звонок этот имел место… когда же? Кажется, в марте. Точно, снег еще лежал, и я резину не успел поменять. Значит, я тогда ясно разобрал, что человек, который крыл Борисыча матюгами и угрожал его «на ноль помножить», был Гриневич.
– А как ты это разобрал? Ты что, хорошо знал Гриневича?
– Конечно, узнаешь, если каждый день видеть будешь.
– Где – в Управлении?
– Ну в само Управление я почти не заходил, я в машине у подъезда сидел, чтобы Николая Сергеича домой отвезти. Ну и он, то есть Гриневич, часто выходил вместе с генералом, они стояли возле машины, разговаривали. Но чаще я майора у нас в поместье видел. Он же у нас здесь постоянный гость. Я еще удивлялся, что-то его в последнюю неделю не видать…
– А когда ты его последний раз видел?
Водитель задумался, потом заявил:
– Пожалуй, двадцатого он у нас был, больше я его не видел.
– А до этого бывал каждую неделю?
– Не каждую неделю, а, можно сказать, почти каждый день. Своим человеком был.
– С кем он чаще общался в поместье?
– Да со всеми. С генералом, понятное дело, и с Ольгой Анатольевной они много беседовали, и с Ильей я его видел…
– Хорошо, вернемся к отношениям Гриневича с Красовским. Что сказал Красовский после окончания этого разговора?
– Ничего он не сказал. Он вообще был очень зол, что разговор этот при мне случился.
– А как ты думаешь, за что именно собеседник Красовского на него так рассердился?
– Да не знаю я! Говорю же, я только матюги разобрал.
– Но ты сказал, что собеседник Красовского ему угрожал. Значит, это ты разобрал?
– Да, угроза там была.
– А в чем она выражалась? Чем угрожали управляющему?
– Так, дайте вспомнить. – Мягков снова посидел пару минут, вспоминая, потом произнес: – Угроза была в словах.
– Как это? – не понял Гуров.
– Ну я самого Гриневича не слышал, зато слышал, что Борисыч ему отвечал. И понятно было, что он отвечал на угрозы. Ну он говорил что-то вроде: «Да я вовсе не хотел…», «Давайте считать, что я ничего не говорил…», «Вы меня не так поняли…». А потом, в конце, когда на него еще порцию матюгов высыпали, он заявил: «Все сделаю, как вы сказали, завтра же все ей отдам».
– «Ей отдам»? Ты хорошо расслышал?
– Могу ручаться.
– И кто же эта «она», о которой говорил Красовский?
– Откуда мне знать?
– А это не могла быть хозяйка поместья, Ольга Анатольевна Тараканова?
– Ничего про это сказать не могу, – развел руками Эдуард.
– А ты не заметил каких-то особых отношений между Ольгой Таракановой и майором Гриневичем?
Водитель вновь задумался, потом ответил:
– Нет, вроде ничего такого не было. По крайней мере, я не видел.
– Хорошо, тогда скажи, он часто возил с собой бумаги?
– Да, была у него особая папка. Черная такая, кожаная. У генерала тоже такая есть, он в ней особо важные документы возит.
– Генерал нас пока не интересует. И что, Красовский всегда возил с собой эту папку?
– Ну, всегда или нет, этого я не знаю, но несколько раз я ее видел.
– А в тот день, когда его убили, эта папка у него с собой была?
Водитель задумался на секунду, потом ответил:
– Папки я не видел. Но он взял с собой сумку. Такую средних размеров сумку, их обычно в короткие поездки берут.
– Что за сумка? Опиши ее: размер, цвет, материал.
– Черная, из заменителя, на ремне. Размер вот такой. – И водитель руками показал, какая была сумка.
– Он держал ее при себе, в кабине?
– Конечно, в кабине. Рядом на сиденье лежала.
– Возле тела убитого была найдена такая сумка? Или в машине? – повернувшись к Муравьеву, уточнил Лев.
Теперь настала очередь капитана на секунду задуматься. Но только на секунду. Затем он уверенно ответил:
– Нет, не было. Мы при нем вообще ничего не нашли: ни ключей, ни кошелька, ни телефона. Даже носового платка в кармане не было.
– Так-так-так… Слушай, капитан, вот про черную сумку запиши, а дальше пока можешь не писать. Дальше мы с Эдуардом так побеседуем.
Лев снова повернулся к водителю и задал новый вопрос:
– Скажи, а какие отношения были между майором Гриневичем и Ильей Таракановым?
– С Ильей? – удивился Мягков. – Какие же у них отношения? Никаких отношений у них не было. Может, Илья даже не знает, как майора зовут. За столом, во время ужина, вместе сидят, да и то не всегда. Ведь Илюша в родительский дом вернулся, чтобы в основном девушками заняться.
– А что, у него много девушек?
– За последний месяц, кажется, троих сменил. Сначала была такая блондинка, потом черненькую возил, потом шатенку…
– И что, это все на глазах у отца с матерью?
– Нет, конечно! Генерал ни о чем таком не подозревает. Ну и Ольга Анатольевна тоже. А я почему в курсе, потому что Илюша девушек своих в поместье тихонько привозит, чтобы родители не увидали, и сразу машину в гараж загоняет. А потом их в дом заводит по черной лестнице. Есть у нас такая лестница, она снаружи сразу на второй этаж ведет. Вот он девушку к себе проведет, а потом таким же путем, через гараж, назад ведет. И тут уж иногда просит меня, чтобы я гостью отвез в город, потому что сам он за руль сесть не может.
– Слишком много виски принимает?
– Точно. И не только виски. Мне кажется, он еще чем-то колется, а может, нюхает. Глаза у него иногда как-то странно блестят.
– То есть об учебе он совсем не думает?
– Какая там учеба! Веселая жизнь! Вообще пропадает парень, это определенно.
– А отец с матерью, что же, никак не могут на него повлиять?
– Они пытались. Мне Аня, горничная, и Макс, охранник, рассказывали, какие у них скандалы разыгрывались. Ну и я сам пару раз был свидетелем. Они его для того в московский вуз и определили, чтобы оторвать от здешней компании. Только без толку – он в Москве, мне кажется, еще сильнее к разгульной жизни привык. Тогда они его сюда вернули. В январе он взял академический отпуск, в поместье приехал. Думали, здесь за ум возьмется, но ничего из этой затеи не вышло. Он ведь только говорит, что вот-вот к учебе вернется. И занимается только для виду. А на деле – девушки, выпивка, веселая жизнь… Так что нет, родители на него повлиять не могут. Тут нужен кто-то более авторитетный…
– Понятно, – пробурчал Гуров, вспомнивший просьбу генерала Орлова «поговорить с младшим Таракановым», и сказал капитану: – Так, теперь опять ведем протокол. Возвращаемся, так сказать, к криминальным будням.
После чего спросил у водителя:
– Значит, ты, очнувшись, увидел стоявший на дороге позади вашей машины джип «Патриот» черного цвета, в номерном знаке которого присутствовали два нуля. Я правильно запомнил?
– Да, все правильно.
– Ты раньше когда-нибудь эту машину видел?
– Нет, не помню такого. У нас в поместье такой точно не было.
– А майор Гриневич на какой машине приезжал?
– Чаще всего на моей «Волге», вместе с генералом – ну я об этом уже говорил. А иногда на своей. У него «Мерседес» новый. Хорошая машина…
– Да, неплохая. Теперь скажи о людях, голоса которых ты слышал. Ты их раньше когда-нибудь слышал, эти голоса?
– Нет… точно нет.
– А мог бы ты эти голоса описать? Ну, низкий или высокий, чистый или хриплый, молодой или старый?
– Так, сейчас… Они… Нет, хрипеть никто не хрипел, это точно. И басом тоже никто не говорил. А про возраст… Да, вот про возраст сказать могу. Мне кажется, они молодые все были. Точно, молодые такие голоса! Я тогда на это внимание не обратил, а теперь вспомнил.
– Значит, молодые голоса, которых ты раньше не слышал… Ладно, Эдуард, будем нашу беседу заканчивать. А то заработались мы, утро уже скоро. Ответь мне на последний вопрос: с управляющим Красовским в этом году никаких больше приключений не происходило, кроме того, что на него накричал майор Гриневич?
– Да нет, ничего такого не… – начал было водитель и вдруг прервал сам себя: – А я ведь вам вру! Было с ним одно странное происшествие, было! Он в мае заболел сильно. Ну то есть всем сказали, что заболел. Даже в больнице неделю лежал. Только мне кажется, что это не болезнь была.
– И что же, если не болезнь?
– Подрался он с кем-то, вот что! И плохо ему в этой драке пришлось – избили нашего Борисыча, до полусмерти избили!