Пролог
Кувырок. Ударившись о землю, тут же вскакиваю, ноги сами несут следом за успевшей оторваться и скрывшейся за поворотом машиной. Пусть в ускоренном мире она не такая проворная, но и для меня сейчас воздух плотнее воды. Показания сенсоров накладываются на обычное зрение: справа и слева вижу яркие силуэты. Они замерли за деревьями, в тени кустов, два, три… Пятеро. И еще один, неприятно крупный, хоть до него еще далеко.
Траектория… Расчет инерции… Ошибка крошечная, но инерция массы тащит меня мимо цели. Вытягиваю руку в сторону, корректируя центр тяжести, и доворачиваю вправо. Теперь замершего в засаде человека видно обычным зрением. Он смотрит туда, где я был секунду назад. Его секунду, не ускоренную, и еще не понял, что происходит. Отрываюсь от земли, для этого нужно всего лишь подогнуть колени, те сгибаются медленно, лечу над дорогой, с треском пробивая кусты, и полторы сотни килограммов металлокерамики сносят тощую фигурку.
Отлично, и теперь у меня есть автомат. Поворачиваюсь в падении, и вот уже дуло смотрит прямиком на застывшую в укрытии по ту сторону дороги фигуру. Жму на спуск. Оружие басовито взрыкивает, лениво толкая в плечо. Провожаю взглядом пули, убеждаясь, что их траектория пересекается фигурой в районе груди. Тут все понятно, и на выходе из кувырка вскакиваю на ноги.
Бежать по лесу – удовольствие ниже среднего. Все внимание на том, чтобы ничего не попало под ноги. До следующей цели метров двадцать, так что я успеваю продумать атаку и даже немного заскучать. Внезапно за спиной со злым жужжанием проносятся пули: это спрятавшийся на той стороне загонщик стреляет по мелькнувшей среди деревьев тени. Быстрый, черт! Но я все равно быстрее.
Ха, да они все здесь парни не промах! Тот, которого я определил следующей целью, увидел меня и даже, возможно, успел осознать, что происходит. Замедленно поворачивается, автомат почти смотрит в мою сторону, но ему это уже не поможет. Или нет?
Я уже в метре от него, когда вокруг дула расцветает пламя. В живот бьет пуля. Успеваю испугаться: в другой ситуации она не может причинить вреда, но сейчас керамический панцирь лопается, и деформированный кусок металла застревает в животе. Сдвоенная скорость – страшная вещь! Но мысленно выдыхаю. Я еще на ногах, внутренние сенсоры молчат, так что паниковать буду позже.
А я все-таки шустрый парень. Он в маске, видны только испуганные глаза, так что я его не узнаю. Но оно и к лучшему, покойся безымянным. Хрупкое мясное тело смело в сторону, а я понесся дальше. Тормозить и наводиться на цель по ту сторону дороги – бесполезная трата времени. Пусть ей занимаются другие, на мне и без этого почти вся операция.
Остался последний. Если они все здесь такие сообразительные, тот уже разобрался в происходящем. Наддаю еще, до предела ускоряя металлокерамическую оболочку. Толчок! Растянувшись в воздухе, плыву к скрывающим цель кустам, уже у самой земли перехожу в кувырок, под немалым весом влажно лопаются ветви, листья разлетаются в стороны. Торможение вдавливает ноги и руки в сырую землю, но инерция все равно едва не переворачивает через голову. Где цель?
Вот она, удивительно близко и пугающе быстрая. Я вдруг обнаруживаю, что мне в забрало летит блестящее металлическое колено. Страшный удар отбрасывает на спину, зрение на мгновение пропадает, но защита выдержала. Противник тоже явно не в норме, либо дурак, либо недавно в этом теле. При моей скорости и одинаковой с ним массе от столкновения в любом случае нельзя ждать ничего хорошего. Перелетев через меня, мой злой клон оказался по ту сторону кустов.
Проверяю систему. Быстрее! Он уже движется сюда! Медленно, слишком медленно поднимаюсь на встречу, прикидывая тактику. Мы – копии друг друга, и пусть он без оружия, но и я бросил трофейный автомат, не ожидая такой встречи. Остается рассчитывать только на удачу.
Злой я выходит из кустов. Между нами всего пара метров, и я медленно, как во сне, поднимаю руки. Он повторяет мое движение. В его забрале отражаюсь я и окружающая нас мирная зелень, когда мы начинаем сближение. Темная глыба делает шаг, припадая на правую ногу. Бой еще не начался, а я уже записываю себе очко: моя голова оказалась крепче его колена.
В кино сотни лихих схваток между киборгами, роботами, андроидами и прочей электронной братией, когда те гвоздят друг друга, сами едва держась на ногах от собственных усилий. Дерутся долго, красиво швыряя один другого о стены и пол не в силах победить. Вот только это всего лишь фантастика. На той скорости, с которой работает искусственный мозг, весь бой сводится к единственному смертельному удару, и побеждает тот, кто быстрее или крепче.
В плотной смоле воздуха левая рука начинает разгон для прямого пушечного, а я уже знаю, что промахиваюсь. Противник опережает на мгновение, смещаясь со скоростью улитки, но этого достаточно. Корректирую удар, чуть сдвигая плечо и понимая бесполезность игры в догонялки. Он едва заметно прибавляет в скорости, отталкиваясь поврежденной ногой. Сейчас он окажется сбоку…
Нет! Не хочу! Что есть сил дергаю на себя руку, сервоприводы гудят, едва не разрываясь от напряжения. Локоть правой нацелен в голову злого клона, но и этот удар уйдет в пустоту. Сейчас противник наверняка злорадно смеется там, под темным забралом. Он все верно рассчитал и теперь уверенно обходит, не заметив настигающее его из мертвой точки колено.
Металл гулко соприкасается с металлом. Кажется, я даже вижу, как по нам прокатывается ударная волна. Противник складывается пополам. Теперь у меня есть немного времени, чтобы закончить начатое. Наваливаюсь сверху, рука со звоном смыкается на его шее. Рывок, треск, и безжизненный металлический манекен оседает на землю.
Низкий сорт, нечистая работа. Два удара вместо одного. Но если бы злой я лучше чувствовал собственное тело, на его месте сейчас был бы я настоящий. Не люблю удачу, по мне успех стоит больше. Но только благодаря удаче этот танец увязших в меде пчел окончился в мою пользу.
Внутри что-то щелкнуло, и из ускоренного я выпал в обычный мир.
Глава 1
Утро начиналось неважно – я снова проспал. Пристальный взгляд на будильник – черный экран без проблеска совести – и рывок с кровати. Чертова батарея опять села! Нужно будет разобраться с Леви, интересно, на какой помойке он их берет? Впрыгнул в брошенные у кровати штаны, ноги понесли коротким коридором в сторону кухни. На ходу натягивая футболку, я ухватил из вазы на столе крупное яблоко, попутно посмотрев на часы. Пять минут девятого, не критично, хотя Михалыч, конечно, будет орать. Ненадолго остановившись у зеркала в прихожей, безуспешно попытался пригладить торчащие во все стороны темно – русые волосы. Наблюдавший за мной из мутноватого зазеркалья слегка небритый молодой парень скептически покачал головой. В серых с хитрецой глазах мелькнула издевка. Да, красавец, ничего не скажешь. За что только девки любят? Разбрызгивая сок, с хрустом вгрызся в яблоко, ноги привычно нащупали ботинки. Дверь еще не успела закрыться, а я уже несся вдоль улицы.
Вопли Михалыча стали слышны еще за полкилометра. Слов было не разобрать, но уже по интонации я остро почувствовал – кто-то очень не прав. Последний поворот, и ноги сами замедлили бег. Впереди открывалась эпичная картина: невысокий, сутулый, зато с безразмерным пузом наперевес, Михалыч с увлечением орал. Объект недовольства пристыжено молчал, потупившись, как нашкодивший подросток. Особой комичности ситуации придавало то, что отчитываемый возвышался над экзекутором на две головы. Оттуда, с высоты пары метров, периодически падали обрывки оправданий, широкие ковши ладоней неуверенно шарили по молнии неизменного синего комбинезона, поправляли потертый ремень. Малой добрейший малый, хоть и немного простоват. И опять что – то натворил.
Я подошел к мастерской, до последнего момента пытаясь не выдавать своего присутствия. Михалыч заметил маневр и продолжил, совершенно без перехода, уже в мою сторону.
– О, а вот и второй! А тебя где черти носят?
Я развел руками, в каждом глазу честности на маленький городок:
– Так петух не прозвенел, Михалыч! Уж я его и подкупом, и уговорами, ни в какую!
– Будильник заводить не пробовал? – тот махнул рукой – что взять с пропащего?
– А что, так можно было?! – Я постарался извиниться как можно более искренне, чтобы ему сразу же захотелось все мне простить. – Михалыч! Сегодня же! Всенепременнейше! Да я…
Крохотные черные точки глаз над некрасивым ноздреватым носом долгую секунду рыскали по моему лицу в поисках слабейшего намека на улыбку. Я замер, во взгляде – пустота космоса, всей фигурой выражаю стремление трудиться во имя, а так же выполнять и перевыполнять. Наконец, короткий палец воткнулся мне в грудь, будто стараясь ввинтиться сквозь ребра.
– Чтоб в последний раз. – Предвещающий адские муки взгляд переполз на Малого, обрекающий перст судьбы грязным ногтем уперся в его грудь, для чего несущему кары пришлось привстать на цыпочки. – Тебя тоже касается. Все поняли?
Переглянувшись, мы вытянулись перед ним, став еще выше, оглушив ревом.
– Рады стараться, вашепрсхотельство!
Слабая растительность на начальственной макушке дернулась под порывами ураганного ветра. Крадущегося по забору кота сшибло, ошалевший, тот бросился бежать, оставляя за собой быстро оседающее пыльное облачко.
– Ладно, идите уже, клоуны…
Он развернулся и покатился на кривых ногах к своему дому, что стоял через дорогу от мастерской. Мы же мышами проскользнули в помещение, захлопнув за собой визгливую дверь. Пока Малой воевал с раздолбанным замком, я поспешил в крохотную каморку, изо всех сил изображавшую из себя кухню. Получалось у нее, честно говоря, так себе.
– Кофе, чай?
Широкоплечий Малой появился в дверном проеме, полностью закупорив его. Секунду размышлял, потирая нос.
–Так чая вроде с неделю, как нет.
–Тогда кофе, два, черных.
–Принято. – Синтезированный голос был на редкость неприятным. Михалыч намудрил при установке, а перенастроить все не доходили руки.
Провалившись в побитое кресло я прикрыл глаза. Блаженная пустота навалилась мягким пологом, но вскоре сквозь ее ватность пропел кофейный автомат. Мысленно вздохнув, я вынырнул в жестокий мир и был встречен благословенным стаканом кофе. Малой со вторым стаканом обрушился в соседнее кресло, по всей видимости, намереваясь тоже залипнуть. Этого я не мог ему позволить, ибо спящий Малой суть Малой мертвый. Разницы никакой, разве только храпит и чешется. Разбудить эту двухметровую спящую красавицу могут только мать и Михалыч. Первый вариант недоступен, а второй крайне нежелателен ввиду объективных причин. Значит, выход один. Подкравшись к замершему в кресле и начавшему счастливо пускать слюни верзиле, я щелчком выбил из его рук стакан с кипятком. Тот перевернулся, окатив его, ничего не подозревающего, а я в два скачка вернулся в свое кресло, изо всех сил изображая, что только проснулся.
–А? Что?
Младший брат Эвереста вскочил, безуспешно стряхивая остатки кипятка. Он перестал вопить, теперь только шипел и плевался, рассматривая темное мокрое пятно, расползающееся по комбинезону ниже ремня. Я тоже поднялся, доверительно положил верзиле руку на плечо.
–Не спится тебе? Может, еще кофейку?
Малой неопределенно махнул рукой и торопливо угрохотал в сторону душевой. Не получивший конкретных указаний автомат проскрипел:
–Обрабатывать запрос?
–Давай, уже давно бы сделал! – Я вытянулся в кресло, потягивая кофе. Воспоминания о прошедшей ночи крутились в голове, заставляя довольно улыбаться. Общее впечатление портило только долгое и скучное возвращение домой. Тут он сам виноват – не проверил состояние двигателей, теперь его пикап в пятнадцати километрах от города. Нужно будет выпросить у Михалыча эвакуатор.
Вернувшийся на писк кофейного аппарата Малой отфыркивался, разбрасывая капли воды с неутертого лица. Я, недовольно поморщившись, спросил:
–Ну, а ты чего, тоже опоздал?
Малой впихнулся в кресло, опасливо держа стакан с кофе подальше. Наконец угнездившись, с удовольствием отхлебнул и прогудел:
–Тоже проспал, представляешь? В первый раз. Маманя еле растолкала.
Я невольно присвистнул. Малой – человек пунктуальный, всегда ложится в одно время, да и как иначе? Ангелина Романовна, добрейшей души человек, воспитала удивительно любящего и послушного сына. Чтобы он поздно лег, да еще и не сразу поднялся, должно было произойти что – то действительно невероятное…
–Мы с Никой пол – ночи гуляли, весь город обошли, представляешь?
…например, это. Что крайне маловероятно, опять же, благодаря воспитанию. Я на всякий случай поинтересовался:
–С Михалычевой дочкой, что ли?
Малой кивнул, и тут я окончательно убедился, что ничего не понял. Этот факт никак не вязался со всем, что мне было известно нашем шкафообразном тихоне. Ну никак эти двое не могли сойтись в одной точке пространства! Скорее что – то в лесу сдохнет, как говаривал батя. А у меня нет никаких причин не доверять человеку, давшему мне жизнь. Я уставился на него бараньим взглядом, завопив после секундного замешательства:
–Так чего же ты, рассказывай давай!
Все оказалось не таким интересным, каким виделось вначале. Наш простак Малой не оказался героем – любовником, сумевшим завоевать неприступную крепость Нику. От этой новости где – то в глубине меня опустила голову и снова засопела навострившая было уши ревность. О дочке Михалыча – красавице и умнице Нике – мечтала вся мужская часть населения Журавлева. Журавлев – это наш городок, если что. Так вот, все особи мужеска пола от двенадцати и до бесконечности тайно воздыхали по Веронике Громовой. Сперва отец глядел волком на каждого, готовясь отгонять ухажеров палкой, но вскоре отстал за ненадобностью. Приветливая и мило улыбавшаяся всем, Ника не отвечала на любые знаки внимания. И тем сильнее оказалось мое удивление, когда из всех она выбрала нашего цельнодеревянного Малого.
–Она меня попросила, чтоб я ее проводил вечером. У них там какое – то собрание намечалось, вот ее и позвали. Так – то она до этого Гешу просила, так он ветки распускать начал. Так вот, значит, подходит она ко мне вчера вечером…
–Так! Стоп, – оборвал его я, швырнув пустой стакан в угол. Тот угодил в груду таких же и, отпрыгнув, подкатился обратно. – У кого и что за собрание? И что там с Гешей?
–Да нормально все, – Малой любовно потер кулачище, довольно блеснув коровьими глазами. – А эти – так это бродяги. В том месяце приехали которые. У них там лектор оказался, толковый дядька кстати.
Про бродяг я, конечно, знал. С месяц назад к Белому дому подкатил длинный туристический автобус. Сначала из него высыпало с десяток крепких парней, а затем изволил выйти некто в черном. Пришельцы попросили аудиенции у мэра, причем, именно попросили, а не велели, как следовало ожидать при их откровенно бандитских рожах. Вышедший навстречу заместитель мэра пригласил их главного внутрь, а остальные расположились на крохотной площади напротив мэрии. Вели себя они на удивление тихо, местных не задирали, так что наши аборигены, ожидавшие веселой схватки, вынуждены были уйти ни с чем. Главный бандит появился через два часа в сопровождении Самого. Они долго жали друг другу руки, затем лихая братия погрузилась в автобус и отбыла. После чего мэр выступил по местной сети с объяснением ситуации.
Посетившие наш город товарищи были не организованной преступной группой, как могло показаться сначала. Не оказались они ею и на второй взгляд. А была это странствующая артель, вот ни больше, ни меньше. Человек сто, с семьями, с детьми, целый конвой из грузовиков и прицепов. В передовой дозор назначили сплошь головорезов, для устрашения и во избежание, так сказать. Причем, в итоге ребята оказались не опаснее Малого. Они пристранствовали откуда – то с севера, их главный хвастал, что возводили там электростанцию и прочее по мелочи, и нахвастал на контракт. Так они и стали у нас жить, заселив полувымершие Кузовки – деревушку на полсотни домов разной степени сохранности. А заодно реанимировали рассыпающуюся ферму, обещая по три урожая в год.