– Ребята! – Макс стоит посреди прохода, широко расставив ноги. – Нам ехать часа два, не меньше, поэтому можете расслабиться. Примерно за полчаса до приезда я расскажу, что вас сегодня ожидает, а пока отдыхайте и кайфуйте от мысли, что вы – участники шоу Цепеша! – и он издает боевой клич, который тут же все поддерживают.
По автобусу разносится смех.
Элина прячет зеркало и слышит девичий шепот позади себя:
– Боже, сегодня мы увидим Цепеша! Ты веришь?
– Говорят, если девушка талантливо пишет, то он пригласит ее на свидание.
– Глупости какие. Мы же не в детском саду. Здесь шесть девушек, он что со всеми будет встречаться? Это шоу «Альтер-Эго», а не «Холостяк».
– Ты права… – жалобный вздох.
– Говорят, Владлен – очень строгий. И ненавидит, когда ему перечат.
– А кто захочет перечить Цепешу?
Элина фыркает. Детский лепет участниц больше раздражает, чем приносит пользы. Пальцы задумчиво вертят браслет – подарок бабушки. А глаза едва улавливают мелькающие за окном разноцветные вывески и сверкающие небоскребы. Надо бы нервничать, но усталость не любит играть в прятки. Она нападает внезапно. Бессонная ночь обрушивается на Элину за считанные секунды, погружая в знакомый кошмар.
Во сне она видит поезд, который мчится на нее со скоростью света. А на перроне стоит Ливия. Она тянет к Элине руку и что-то кричит, но гудок паровоза заглушает ее слова. А затем протяжный крик и фраза, вырванная из прошлого: Его фамилия Бессонов. Правда звучит красиво? Ливия Бессонова…
ГЛАВА 2. У ИСТОКОВ РАДУГИ
– Элина, Элина? Тебя ведь так зовут?
Элина морщится и неохотно открывает глаза. Кто-то настойчиво трясет ее за плечо. Она сонно поправляет волосы, вовремя вспоминает, что на лице макияж и убирает руки.
– Макс? – она узнает тоннели в ушах и белесый ежик на голове. – Мы приехали?
Парень складывает лист бумаги, на котором Элина успевает заметить список. Одна из строк обведена красной ручкой.
– Да, красавица. А ты проспала весь инструктаж. Остальные участники уже пошли заселяться в номера. Что ты делала ночью?
– Считала овец, – Элина выбирается из автобуса.
– Оно заметно, – Макс с презрительной усмешкой достает чемодан из багажного отделения. – Зачем ты возишься с этим старьем?
– Это раритет!
Элина вырывает его из рук парня и оглядывается. На мгновение ей кажется, что она вернулась в родной город. Солнце, птицы щебечут, ветер шевелит верхушки деревьев. Каменная широкая дорога ведет к центральному корпусу, построенному в стиле большой деревянной усадьбы. Вывеска красными буквами гласит «Русская Изба».
– О мой Бог! Я думала, в столицу приеду.
Элина щурится и рассматривает зеленый лес, в нем скрываются двухэтажные коттеджи. Возле главного корпуса на деревянных столбах крепится карта турбазы, из центра которой в разные стороны убегают витиеватые дорожки, напоминая паутину. Цифрами подписаны места развлечения: ресторан, уличная сцена, лестничный городок, озеро…
– Ты чего, это я уговорил Цепеша снять шоу именно здесь. Это будет бомба! Тебе не нравится деревенская жизнь? – Макс растерянно чешет затылок.
– Скорее имитация такой жизни, – фыркает Элина и катит следом за собой чемодан по бугристой дороге. – Для вас природа – нечто экзотическое. А я в таком месте выросла. Почти… Только здания обшарпанные, дорогие разбитые, – последние слова она бормочет себе под нос. – Ты что-то говорил про инструктаж?
– Ага. Вы сейчас заселяетесь по номерам, а в три часа в конференц-зале Цепеш проведет первые съемки. Нужно будет рассказать о себе, как вы пришли в творчество и прочую хренотень, – Макс зевает.
Они останавливаются напротив входных дверей, которые качаются на петлях и напоминают покосившуюся калитку в старом заборе.
– Максимилиан, – Элина с улыбкой делает маленький шажок к парню и заглядывает в его голубые глаза, – тебе ведь не интересен этот проект? В отличие от остальных видео Цепеша, впервые он снимает нечто столь грандиозное и связанное с творчеством. Подскажи, почему именно литература?
– Потому что он знал, что все писательницы такие клевые, – подмигивает он, и его рука скользит ей на талию.
Элина замедляет дыхание и еле сдерживается, чтобы не вывернуть Максу пальцы.
– А если правду?
Она видит, что парень колеблется. Он отводит взгляд, задумчиво поджимает губы. Элина делает еще шаг, почти прижимается к нему, и чувствует, как тело Макса напрягается:
– А правда в том, что Цепеш сам пишет, – с выдохом шепчет ей на ухо. – Только никому ни слова, а то он меня на кол посадит, – и он хохочет.
– О, – Элина округляет губы, – разумеется. Кстати, а можно глянуть список? Это ведь список участников? – она тащит пальчиками за край листа, который торчит из нагрудного кармана рубашки Макса.
– А зачем тебе? – он перехватывает ее руку.
– Просто так, – на секунду она замирает, позволяет Максу вдохнуть ее парфюм от Диор со сладкими нотками розы и ландыша, который стоил месячной зарплаты официантки и делает шаг назад.
– Не могу, – Максимилиан вытаскивает лист и прячет его в карман брюк.
Элине остается лишь молча проследить за ним взглядом.
Не страшно. У меня впереди целый месяц.
Она улыбается и заходит в здание. Владлен Бессонов пишет? Значит, у нее появился еще один повод его ненавидеть.
***
Пять лет назад…
– Смотри, это моя первая законченная повесть.
В их спаленке тесно, но уютно. Вместо кровати разложенный диван, промявшийся посередине. В руках Ливии длинная свеча. Она служит им фонариком, чтобы не включать свет. Иначе привлечешь внимание мамы и поднимется крик.
Элина трепетно берет из рук сестры исписанную каллиграфическим почерком тетрадь и перелистывает страницы.
– У истоков радуги, – читает она название. – Это сказка? Все знают, что приблизиться к радуге невозможно.
– Ты – мой маленький вундеркинд, – Ливия тихо смеется и дергает Элину за светлый локон. – Иногда я боюсь, что с тобой будет, когда ты вырастишь, если уже в тринадцать лет ты прочла все книги в школьной библиотеке.
– Не переживай, я еще не добралась до городской. Хотя наша классичка говорит, что мне надо бы учиться в школе для одаренных детей, – Элина морщится. – Слава Богу, мамка не хочет заморачиваться.
– Зря, в нашем городе ты не получишь достойного образования.
Ливия прячет тетрадь под подушку и тушит свечу. Они ложатся в обнимку, и Элина вдыхает запах хозяйственного мыла, которым пахнут волосы сестры.
– Зато мы учимся в одной школе, пусть и в разных классах, – упрямо бормочет она. – А ты что решила стать писательницей?
Она слышит тяжелый вздох Ливии.
– Да, я давно мечтала об этом, но не решалась начать, пока не встретила одного человека. Только маме не говори, ладно?
– Пф, я – могила! – Элина пытается заглянуть сестре в глаза, но та задумчиво смотрит в потолок. В бледно-голубом сиянии луны она выглядит еще прекраснее. – Я же знаю, как мама про писателей говорит. Почему-то она их всех сравнивает с нашим отцом. Недописатель, недочеловек, – передразнивая материнский грудной голос, шепчет Элина.
Ливия улыбается и закрывает глаза:
– Папа был добрым, это все, что я помню. Жаль, что он умер.
– Он спился, – фыркает Элина и тут же жалеет о грубых словах. – Я завтра обязательно прочту твою повесть, – она поспешно меняет тему, – и скажу, как сильно она мне понравилась.
Ливия хохочет и порывисто зажимает ладонью рот, боясь разбудить в соседней комнате мать.
– Маленькая подхалимка.
Элина хихикает, но любопытная мысль щелкает в голове:
– А кто этот человек, который на тебя так повлиял, что ты решила начать писать?
Но Ливия не отвечает. Ее грудь уже мерно вздымается, и Элина так и не понимает, притворяется сестра или нет.
***
Элина вдыхает полной грудью запах хвои, который щедро распыляет освежитель на стене, и смотрит на свое расплывчатое отражение в отполированной деревянной стойке. Миловидная девушка-администратор в кокошнике и с широкой, русской косой через плечо протягивает карточку от комнаты:
– Корпус четыре, номер тринадцать. Приятного отдыха.
Гладкий пластик приятно ложится в ладонь.
– Спасибо.
Она захватывает распечатку плана турбазы и, едва повернувшись, сталкивается с Максом:
– О! Я думала, твоя работа закончилась?
Элина приподнимает правую бровь, но улыбка сходит с лица, как только она замечает напряженный взгляд парня. Переступив порог здания, он изменился. Слетела спесь и непринужденность, исчезла ухмылка. Даже потемнели глаза, и теперь в них таится не голубое небо, а синее море.
– Элина, – Макс хватает ее за руку и тащит в сторону. В итоге они прячутся за автоматической кофемашиной, которая плохо вписывается в деревенский антураж турбазы.
– Что такое?
– Я хочу сказать тебе кое-что… – Максимилиан запинается.
Пальцами сжимает ее обнаженное плечо. Его зрачки ширятся, заполняют глаза, а потом как будто происходит щелчок, он встряхивает головой и уже смотрит на Элину тем самым игривым взглядом, который всегда был при нем.
– Погуляем вечером? После первых съемок? Говорят, здесь неплохая кухня в ресторане и танцы…
– Макс, – Элина кладет на его грудь ладонь, и она кажется крохотной по сравнению с парнем, – я не могу, прости. Понимаешь, я… – она смущенно опускает взгляд и чувствует, как щеки загораются румянцем. Затем быстро смотрит ему в глаза и на одном дыхании произносит, – пообещала до свадьбы ни с кем не встречаться.
И Элина выбегает из корпуса, слыша вдогонку недоуменный вопрос Макса:
– Это как понимать?!
Только на улице она позволяет себе улыбнуться, но смех приходится проглотить. Ближайший друг Цепеша ей нужен. Пусть он и выглядит, как полный идиот, однако может обладать информацией.
Элина сверяется с картой и сворачивает на узкую каменную дорожку. Несмотря на солнечный день, на душе скверно. Она живет не своей жизнью, а жизнью Ливии. И пытается по осколкам собрать мечту сестры. Ведь если она покарает убийцу, ничего не изменится. Ливия не воскреснет.
Я хочу сказать тебе кое-что…
В голове всплывает оброненная фраза Максимилиана. Сказать кое-что… Почему у Элины такое чувство, что настоящие слова так и не были произнесены? Словно в воздухе повисло напряжение, которое сковало парня и не позволило сказать правду?
– Осторожно!
Крик врывается в реальность, как удар плетью, и жалящая боль ослепляет Элину.
ГЛАВА 3. ПЕПЕЛ СГОРЕВШЕЙ ДУШИ
– Может это знак, что стоит вернуться домой? – в пустоту шепчет Элина и яростно трет голову, куда прилетел футбольный мяч.
Благодаря многострадальному чемодану она удержала равновесие и не испачкала платье. Переодеваться не входило в ее планы. Как и получить по голове.
– Простите, простите, мне так неловко. Олеся совершенно не ладит с мячом!
Элина выпрямляется и с прищуром смотрит на миниатюрную блондинку до такой степени типичную и искусственную, что становится тошно. Голубые глаза, голливудские локоны, пышные губы, которые могли бы быть красивыми, не будь столь шаблонными. Тональный крем ровным слоем скрывает микро-морщинки на лице.
– Я бы сказала очень даже ладит, – вкрадчиво произносит Элина и замечает за незнакомкой маленькую девочку лет пяти, которая в страхе цепляется за ее юбку. Мамина копия – прекрасная в своей естественности. Такой была бы и женщина, но она променяла природу на пластического хирурга.
– Простите нас. Олеся мечтает стать футболистом. Меня, кстати, Маргарита зовут, – и она протягивает ладонь.
– Элина. Футболистом? Странная мечта для такой малышки.
– Дети, они такие. Олеся, извинись перед тетей!
Девочка неохотно выходит из-за маминой юбки. Солнечные зайчики играют на ее макушке, а брови домиком сходятся на переносице.
– Извините… – бурчит она и, не дожидаясь разрешения, бежит на лужайку, куда отскочила ее странная «игрушка».
Девочка в розовом кружевном платье и черно-белый мяч довольно нелепая картина.
– В следующий раз присматривайте за дочерью лучше, пока она не покалечила здесь всех отдыхающих.
– Простите, – еле слышно шепчет Маргарита и поспешно подходит к девочке, – Олеся Бессонова, прекращай бегать, – она подхватывает ее на руки. – Пора обедать.
Элина забывает про боль. Забывает, как дышать. Она примерзает к земле и неотрывно смотрит, как мать с дочерью уходят в сторону кафе.
Олеся Бессонова? Невозможно. Дикое, нереальное совпадение. Он ведь не женат. Не женат?
Она подхватывает чемодан и почти бежит до четвертого корпуса.
Нельзя исключать вероятность, что они однофамильцы.
Но любые доводы разбиваются в дребезги. Она не верит в совпадения. Только не там, где замешан Цепеш.
Поставлю на заметку. Нельзя паниковать раньше времени.
Элина подходит к своему корпусу и с облегчением погружается в лесную тень. Коттедж стоит весьма удаленно от кафешек и ресторана со сценой. И эта весть безмерно ее радует. На секунду она останавливается и закрывает глаза, концентрируясь на своих ощущениях. И представляет лицо Ливии. Ей бы здесь понравилось. Непременно. Она бы широко раскинула руки и засмеялась. А затем сказала бы…
– Беги, моя правдолюбка, беги. Спасайся…
Элина испуганно распахивает глаза и оглядывается. Но тихий шелест, который она только что услышала над самым ухом, исчез. И вокруг никого.
– Еще не хватало, чтобы я сошла с ума раньше времени, – бормочет Элина и ежится от холодных мурашек, охвативших тело.
Сцепив зубы, она заходит в коттедж и затаскивает чемодан на второй этаж. Открывает дверь, как волна шансона выбивает из нее остатки сил.
– Что за…
Она заходит внутрь, как затравленный зверь, боясь, что неудачи уже не отстанут от нее никогда. В двухместном номере уютно и чисто. Занавески цвета темной зелени, в тон саше на кроватях, а сама мебель из состаренного темного дерева. Но…
– Привет!
С кровати вскакивает рыжеволосая девушка, очень похожая на героиню из мультфильма «Храброе сердце». Медные кудряшки и копна веснушек на бледном лице. А глаза, как зеленые искорки. Соседка по номеру излучает неимоверный оптимизм. Просто радужное солнце… и шансон.
– Меня зовут Регина. Но для друзей Хелен. Извини, я заселилась раньше и уже немного похозяйничала. Если что-то не так, сразу говори. Все переделаем!
Элина устало опускается на кровать и скидывает на пол босоножки. А впереди еще съемки. Издевательство!
– Хелен и Регина? Это каким образом? – вяло интересуется она.
Первый шок проходит, а когда девушка выключает на телефоне шансон, все опять выглядит весьма сносно.
– Ну, Регина – мое настоящее имя. А Хелен – псевдоним, под которым я пишу. Хелен Райт!
– О, Боже, – тихо стонет Элина и растягивается на подушках. Мягкая постель безумно манит, – ужасный псевдоним.
– Эй! – Регина обиженно натягивает на колени зеленую толстовку и сжимается в комок. – У меня хоть имя есть, а ты даже не представилась.
– Элина. Меня зовут Элина.
Собственное имя звучит, как из параллельного мира. В ушах снова поднимается гул. Возможно давление повысилось. Или же удар мячом сказывается.
– Ты пришла последняя. Максимилиан очень переживал, что тебя нет. Ромка предлагал без тебя уже ехать, а он огрызнулся, сказал: Нет! Ждем всех участников. Мне даже показалось, что ты какая-то особенная. А Ромка еще раз ляпнул: она что, проплатилась? Максимилиан даже не ответил на этот бред. Только зыркнул на него вот так! – Регина смотрит на Элину, выпучив глаза и не мигая. – А потом ты пришла и сразу уснула. И проспала всю поездку. Когда Максимилиан озвучил, что мы с тобой в одном номере, я попыталась тебя разбудить, но ты только что-то пробормотала под нос и все.
– Ты говоришь со скоростью двести сорок слов в минуту.
– Это много? – Регина замирает от удивления.
– Очень.
– А как ты посчитала?
Элина приподнимает голову и смотрит на соседку, как на брошенного щенка:
– Забудь. Значит, Макс очень переживал, что меня нет? Думаю, он просто хотел, чтобы шоу получилось, а для этого нужны все участники.