– Не знаю, не думаю, что только в этом причина, – Регина стягивает с себя толстовку и остается в полосатой тунике. Удивительное сочетание несочетаемых вещей. – Парни и так гудели, что девчонок больше. Их то всего четверо. Поэтому надеялись, что ты не придешь. Кстати, какой у тебя псевдоним?
– У меня нет псевдонима. А почему не поровну? Цепеш не любит конкурентов? – усмехается Элина.
Диалог все больше напоминает дуэль «вопрос-ответ», но из щебечущей обо всем подряд Регины иначе невозможно выудить важную информацию. Элина расстегивает чемодан и достает аккуратные стопки одежды. Синие джинсы с серым джемпером, желтое платье прямого покроя, синий брючный костюм… Она прищелкивает языком. Кажется, забыла черные бусы к платью.
– Как ты можешь писать без псевдонима?! Эй, ты меня слышишь?
Элина вздрагивает и оборачивается на крик Регины. Видимо, она пропустила знатную часть ее монолога.
– Прости, у меня слух отключается, если я слышу нечто монотонное. Только без обид, ладно, – тут же добавляет она, увидев, как нижняя губа Регины дрожит. – Послушай, для друзей ты – Хелен, но я буду звать тебя Региной. Эти псевдонимы – детский сад.
Вместо очередного вопля девушка молчит. Только пожимает плечами и раскрывает увесистую книгу в черной обложке. Элина вздыхает. Стоило быть любезнее с соседкой, но сил нет. А при мысли о предстоящих съемках, трепещет даже душа.
Элина подходит к шкафу, распахивает дверцы и в изумлении вскрикивает. На нее сыпется ворох разноцветной одежды, который бесцеремонно затолкнули внутрь.
– Разве шкаф не делится пополам?! – восклицает Элина. Ответом ей служит сдавленный смешок.
***
Три месяца назад…
Ноги ноют после ночной смены официантки, голова издевательски гудит. Элина еле раскрывает глаза и смотрит на потолок, размышляя о своей никчемной жизни. А кто виноват? Она… Специально завалила экзамены, плюнула на высшее. Неужели это стоит того?
Элина переворачивается на бок и утыкается взглядом в фотографию сестры. Ей как раз исполнилось шестнадцать лет. Ореховые глаза светятся, блестящие волосы шоколадного цвета густой волной падают на плечи. Ливии подарили плюшевого медведя, она сидит, обнимает его и улыбается такой счастливой улыбкой, что сердце Элины почти останавливается от боли. Родное лицо теперь только на фотографии.
Какой глупый вопрос. Правда стоит всего на свете. Элина найдет способ доказать кто убил ее сестру. Она знает имя убийцы. Бессонов. Владлен Бессонов.
Месть огнем бежит по венам и придает Элине сил. Она встает с кровати, натягивает черный шелковый халат с алыми розами. Усмехается, когда вспоминает реакцию матери на ее обновку. Тратить деньги на одежду, которую никто не увидит для нее верх неразумности.
Элина проходит по узкому коридорчику на кухню. За маленьким столом сидит отчим и рукой протирает клеенку. Мать ставит перед ним рюмку, доверху налитую водкой, и тарелку с мясной нарезкой.
– О, утро начинается весело, – Элина включает чайник, игнорируя прищуренный взгляд матери, способный прожечь дыру в стене.
– Не дерзи, девка, – крякает Игорь. Залпом осушает рюмку и занюхивает куском колбасы. – У матери горе. Ты бы ее лучше пожалела, – и довольно поглаживает пузо, обтянутое синей матроской. На его лысине выступают капельки пота, толстые губы причмокивают. Отвратное зрелище.
– Горе? Что с тобой связалась?
В кружку летит пакетик черного чая и три кубика рафинированного сахара. На кухне пахнет старостью. Старыми обоями. Старой мебелью. И дело даже не в запахе. А в прорезанной клеенке на столе, в щербинках на дверце шкафчика и царапинах на пожелтевшем холодильнике.
– Эля, замолкни, – мама садится возле стола и нервно оттягивает фартук.
Она и правда бледнее обычного. Хотя суббота, раннее утро, но она явно не выспалась. Глаза будто провалились внутрь. Губы белые-белые.
– Что стряслось? – чуть мягче спрашивает Элина.
– Вчера поздно вечером приходил молодой человек, – после небольшой паузы шепчет она, – про Ливию спрашивал.
Пол уходит из-под ног, и Элина грузно опирается о кухонную тумбу.
– А когда узнал, что она мертва, аж побледнел весь. И только спросил, как она погибла и где ее могилка, – дрожащим голосом договаривает мама и вытирает уголком фартука глаза.
– Как? Как его зовут? Кто он? – вскрикивает Элина.
Мама от неожиданности сжимается, а потом грозно хмурится:
– Не кричи на мать! Откуда я знаю. Он не назвался. А я как Ливино имя услыхала, так ни о чем думать не могла. А мужчина такой представительный. В дорогом пиджаке, а ботинки у него…. Как зеркало. Твои так не натрешь, – кивает она Игорю. – Их уже на свалку пора.
Тот отмахивается от нее толстой ладонью и кидает в рот еще один кусок колбасы.
– Так мужчина или молодой человек?
– Какая разница-то, – фыркает мама. – Все одно. Молодой мужчина.
– Господи, как можно быть такими недолугими! – рычит Элина.
Делает глоток чая и тут же выплевывает в раковину горячую жидкость.
– Это кто еще недолугий? У меня в отличие от тебя образование есть. А ты только задницей в барах крутить можешь, – рявкает Игорь. Его огромный нос напоминает грушу, которая упала на землю раз десять.
– Работа сварщика – мечта любой девушки, – ерничает Элина.
– Ах, ты!
– Игорь, сядь, – мама хватает его за плечо, – успокойся. Не забывай, кто у нее отец. Девочка живет, как может. Работает…
– Только денег-то мы не видим.
– Я свою часть за комнату сполна оплачиваю! – снова взвивается Элина и тут же сама себя осаживает.
Делает глубокий вздох и еще раз смотрит на мать.
– Мама, пожалуйста, вспомни, как он выглядел. Это очень важно, – она понижает тон, не сводит с матери умоляющих глаз. А сердце выпрыгивает из груди, в ушах шумит.
– Черненький, – она вздыхает, задумчиво жует губы. – Глаза не помню. Красивые. Да и сам он очень красивый. Понятия не имею, где Ливия с ним познакомилась. Она, конечно, девочка была милая, но такой красавец и она… – мама качает головой.
Элина скрипит зубами и выбегает из кухни, плюнув на чай. Красавец… Бессонов идеально подходит под скупое описание матери. Красавец!
Она тихо рычит, сдерживая крик. Почему, почему он пришел вчера, когда она была на работе? Почему не сегодня, почему не сейчас?!
Она роется в шкафу и достает толстый свитер с джинсами. Наспех причесывается, на мгновение замирает перед зеркалом. Волосы по цвету напоминают песок на пляже. Светлые, они делают ее лицо еще бледнее, и, если бы не темные карие глаза, Элина сошла бы за привидение. Сейчас и губы потеряли цвет. А взгляд затравленной лани перед дулом оружия. Куда она несется? Что она делает?
Элина упрямо поджимает губы и выбегает из квартиры.
Воздух пропитан весной, хотя снег еще не везде сошел, а вдоль мокрых дорог лежат черные сугробы. Элина бежит по разбитому тротуару, перепрыгивая через лужи. Справа летят серые однотонные пятиэтажки, слева над ней нависают лысые деревья. Тело еще помнит работу до четырех утра, но волнение горячит кровь и заставляет двигаться вперед. В последний момент Элина взлетает в маршрутку и падает на свободное место. Утром в выходной не приходится давиться. Она откапывает в глубине кармана куртки мелочь и сыплет водителю, а сама прижимается к окну, чтобы не пропустить остановку. Сердце бьется медленнее и отчаяннее. До кладбища ехать минут десять, но вряд ли она кого-нибудь там встретит.
За окном мелькают поля. Речка, почти оттаявшая после зимы. Небольшие частные коттеджи, которые перемежаются со старыми домами послевоенных времен. А потом и они исчезают, и Элина вылезает возле высоких чугунных ворот, всегда открытых для гостей. Живых и мертвых.
Она идет по узкой дороге, кутаясь в куртку, по сторонам не смотрит. Случайно оброненный на могилы взгляд вызывает истерику. После зимы кладбище выглядит убого и заброшено. Пятнами нерастаявший снег, но в основном сырая земля с пожелтевшей травой. Элина приходила сюда месяца четыре назад, и за это время могилы разрослись, как лишай, отравляющий почву.
Она сворачивает на тропинку, еще сильнее вжимает голову в плечи и тупо буравит взглядом землю. Уже по наитию знает куда идти. Прямо, прямо, поворот направо, потом налево и… пришли.
Черный гранитный памятник – дешевая замена сестре. Элина смотрит на лицо Ливии и старается дышать глубоко, но слезы подступают к глазам. Злость сменяет боль, когда она вспоминает смерть сестры и вновь слышит протяжный сигнал поезда.
Давление повышается и закладывает уши. А взгляд Элины падает на две белые розы, которые сиротливо лежат на плите. Две. Белые. Розы.
Хлопок, и звуки окружающего мира врываются в жизнь Элины. Она едва держится на вялых ногах. Затем отшатывается, боясь прикоснуться к цветам, которые при жизни так нравились сестре.
Он ее помнит. Помнит Ливию Одинцову, девушку из провинциального городка, которая влюбилась в столичного парня. Девушку, которая бросилась под поезд.
Но ведь он знает, что она мертва. Тогда зачем разыгрывать этот фарс? Чтобы выяснить, где она похоронена? Или все намного сложнее, чем кажется на первый взгляд…
***
Элина сидит на краю длинной скамьи и незаметно для всех оглядывает остальных участников шоу. В узком коридоре перед широкими дверьми в конференц-зал ютятся десять человек. Четыре парня и шесть девушек. Якобы Цепеш выбирал только достойных.
Регина-Хелен стоит возле стены, но не отходит далеко от Элины. Один из парней, белобрысый в очках, кажется, Роман, усиленно подмигивает ей, но девушка слушает в наушниках любимый шансон и никого не замечает. Некоторые откровенно скучают. Темноволосый парень читает, впрочем, он здесь единственный, кто пришел с книгой. А блондинка в коротком блестящем платье периодически поглядывает на Элину с подозрительным прищуром. Ни грамма вкуса, зато самоуверенности вагон.
Недавно из зала вышел Максимилиан, напомнил их номера и сообщил, что скоро вызовет первого участника.
Номером один оказывается та самая блондинка с тонкими ярко-накрашенными губами. Она не красавица, но что-то в ней есть. Наверное, дерзость. Как только двери за ней закрываются, Элина начинает осознавать фарс происходящего. Почти все участницы мечтают выскочить за Цепеша замуж. Парни скорее хотят приблизиться к кумиру, а очкарик судя по всему сам блогер. Интересно, они действительно пишут, или, как и она, лгуны?
– О чем ты будешь рассказывать? – Регина снимает наушники и присаживается рядом с Элиной, немного ее потеснив.
– Лучше ты расскажи. Кажется, из присутствующих ты – единственная настоящая писательница.
– Не-а, – Регина хмыкает. – К примеру, Ромка пишет с двенадцати лет. А Мишель, которая сейчас на съемках, просто бредит книгами. А еще Цепешем.
– Мишель – это разумеется псевдоним?
Регина задумчиво накручивает рыжий локон на палец:
– Не знаю. Не спрашивала.
– Когда ты вообще успела со всеми познакомиться?
Элина слышит, как вибрирует мобильный в сумочке. Хмурится, но не рискует достать телефон на виду у всех. Старый, потертый смартфон не вяжется с изящным платьем, учитывая, что у всех в руках дорогие гаджеты.
– Так больше двух часов ехали в автобусе, – Регина откидывается на спинку скамьи и протяжно зевает.
Когда дверь раскрывается снова, из конференц-зала вылетает пунцовая Мишель. Элина даже не замечает, что прошло около получаса, а следующие слова Макса окончательно ее стопорят.
– Участница номер три. Элина Одинцова, – объявляет он.
– Что? – она ошарашенно смотрит на парня.
– Давай, давай. По порядку скучно. Цепеш любит разнообразие, – и довольная ухмылочка оседает на его губах.
От неожиданности сердце сбивается с ритма, но Элина стискивает зубы и надевает на лицо вежливую маску. Осторожно заходит следом за Максом, успевая уловить тихое пожелание удачи от Регины.
Конференц-зал встречает ее большим и светлым пространством, а когда двери захлопываются позади Элины, она попадает в западню. Видит операторов в черных футболках с надписью: Цепеш. Они носятся от камеры к камере, расставленным по углам зала. И ощущает странное напряжение. Что-то не так. Воздух электризуется, даже кончики пальцев покалывает. Элина замечает таблички с именами жюри и сгибается от внезапной рези в животе. Перед глазами темнеет. Макс кидается к ней, но она отталкивает его помощь. Через боль находит в себе силы выпрямиться и встретить удар судьбы лицом к лицу.
ГЛАВА 4. ПРАВИЛА ИГРЫ ИЗВЕСТНЫ ВСЕМ
– Элина, вам вызвать врача?
Вживую голос Цепеша напоминает урчание дикой кошки. Пантеры. Владлен Бессонов сидит на краю стола, скрестив на груди руки. Черная рубашка, черные брюки, черные туфли. Черный взгляд. Сейчас он кажется темнее ночи, и от морской синевы ничего не остается. Нет привычной улыбки на губах, нет фривольности в глазах. Владлен сосредоточен и серьезен и мало чем напоминает блогера, за которым Элина привыкла наблюдать.
– Нет, – выдавливает она и переводит взгляд на второго мужчину, который сидит позади Цепеша.
Он очень похож на Владлена, и все же это не он. Слегка вьющиеся темно-каштановые волосы, синие глаза, губы полнее, да и весь его облик намного мягче, чем у Цепеша. Элина снова смотрит на таблички с именами.
Бессонов Владлен. Бессонов Владимир.
Два Бессоновых. Два брата.
Все эти годы она обвиняла Владлена в убийстве Ливии, только потому что ей были известны три факта: фамилия мужчины, с которым встречалась сестра, Бессонов, он из Москвы и весьма богат. Элина перерыла весь интернет в поисках хоть какой-то информации о нем. И наткнулась на блогера Цепеша. В одном из видео он рассказывал, как провел лето в провинциальном городке Великогорске. В ее родном городе. Этого было достаточно, чтобы вынести приговор – виновен. А сейчас Элина чувствует себя ребенком, который ждал в подарок на Новый год фарфоровую куклу, а получил старую деревянную лошадь.
– Элина, вы меня слышите? Вы можете сниматься?
Словно сквозь толстый лед долетают слова Владлена.
– Со мной все в порядке. Бессонная ночь, усталость, нервы, – Элина доходит до кресла, которое поставили посередине конференц-зала, и садится. Облегченный вздох против воли срывается с губ. – Вы не говорили, что у вас есть брат.
– А должен был? – Владлен вскидывает темную бровь.
– Почему бы и нет.
Владимир перелистывает бумаги и останавливается на нужной странице:
– Одинцова Элина Николаевна. Восемнадцать лет. Из города Великогорска. Участница под номером три, – он поднимает голову и пронзительно смотрит на Элину.
Пауза затягивается. Два брата глядят на нее, как на приманку для хищника. Она старается дышать спокойно. Даже осмеливается улыбнуться Максимилиану, который ей подмигивает. Парень сидит на бежевом диване в углу зала и наблюдает за происходящим, кулаком скрывая зевоту.
– Элина, а вы…
– Готовы к съемкам? – перебивает брата Владлен.
Голос мужчины звучит грубо, и он смотрит на нее со снисходительной усмешкой. Теперь она понимает почему Мишель вышла из конферец-зала в полуобморочном состоянии. Когда за камерой твой кумир оказывается дешевой оберткой, разочарование велико.
Неважно, что ты думаешь обо мне. Неважно, что вас двое. Я не отступлюсь.
Элина улыбается уголком рта и скрещивает ноги в лодыжках. Смотрит на Владлена, слегка прищурившись. Боковым зрением замечает довольную ухмылку Макса. Видимо, парень не такой простак, каким она его сочла, и давно раскусил ее игру.
– Более чем, – с придыханием отвечает она.
Владлен кивает видеооператору и подтаскивает к Элине стул.
– На счет три, – Владимир ждет, когда брат сядет, и начинает считать. – Один, два, три!
Как только камеры включаются, атмосфера в зале меняется. С удушающе-напряженной она превращается в расслабляющую аромо-терапию. Элина чувствует пряные духи Владлена. Резкие и насыщенные, она не может уловить знакомые запахи, но голова приятно кружится. Или же на нее так действует взгляд Цепеша? Ведь напротив сейчас сидит именно он. Обаятельный, улыбчивый блогер.