Мальчик побледнел, не в силах вымолвить ни слова.
– Отвечай! Ты что, вырожденец, возомнил себя нормальным, и на этом основании всех обычных людей тут же причислил к примитивным отсталым инфузориям?
Мимо прошла учительница географии, новенькая в школе. Ей было толи слегка за двадцать, толи слегка под тридцать. Посмотрев в сторону парней, она быстро отвела глаза.
Трусливая сучка, – захотелось крикнуть Виталику, но он только сжал кулаки и еще сильнее вжался в стену. Над его плечом оказалась рука Никиты.
– Только пикни, пидор, – произнес парень, наклонившись к его уху. – и мы оторвем и скормим тебе твои голубые яйца. Понял?
Виталик сглотнул вязкую слюну. Сердце стучало в висках. На глаза против воли навернулись слезы. Он ненавидел себя за это, понимал, насколько жалко это выглядит, но ни что не мог с собой поделать. Эти дурацкие слезы и истерика портили все, именно из-за них его бесконечно изводили такие типы, как эти три жлоба.
– Ой, – усмехнулся Евгений, – глянь наша дамочка сейчас расплачется.
Никита коротко хохотнул.
За географичкой прошли две девятиклассницы. Виталику показалось, что обступившие его подростки отвлеклись, провожая липкими взглядами их обтянутые джинсами ягодицы и поднырнул под руку Никиты, издав истерический девчачий вопль.
– Оставьте меня в покое, подонки!
Паника и слезы застлали глаза, и он даже не заметил, что прямо на его пути, огромной горой стоит Сергей. Сделав два шага Виталик, в последний момент сложив перед собой руки, уткнулся предплечьями в его грудь, как какая-нибудь героиня мелодрамы.
– Ненавижу, ненавижу, – бормотал он, давясь слезами и начисто лишившись воли и рассудка. – Вас всех ненавижу. Садисты, подонки, сволочи. Весь ваш мир ненавижу. Каждую его частичку.
– Успокойся, – Сергей протянул руку желая похлопать его по плечу. Шутка (или что там это было, он уже не знал сам?) явно зашла далеко и у парня начала ехать крыша.
Но Виталик не просто закричал, он завыл как обезумевшее животное и неожиданно плюнул точно в лицо Сергея. Вязкая слюна повисла у того на подбородке и медленно потянулась вниз.
– Ты труп, – произнес парень, вытерев ее своей широкой ладонью.
«Для чего я это сделал», – спросил себя Виталик и сжался, прикрывая голову руками. Он понял, что сейчас его будут бить, и бить очень сильно. Но прозвонил звонок, обозначавший конец перемены и Сергей лишь ткнул его пальцем в его грудь.
– Ты труп, – повторил он и, оттолкнув подростка, направился в сторону кабинета физики.
– Мы что вот так все спустим ему, – крикнул Никита.
– Позже, – буркнул Сергей. – Я не хочу опаздывать.
3
Они поджидали его на школьной алее после окончания уроков. Увидев их Виталик, развернулся и хотел убежать, но за спиной оказалось несколько других ребят.
– Пустите меня, – взмолился он, но они лишь усмехнулись и Виталик покорно двинулся вперед, сжимая в кармане ключи от квартиры в надежде использовать их в качестве кастета.
Когда он подошел парни отступили, и он заметил стоявшую между ними пустую бутылку из-под пива Оболонь.
– Снимай штаны, – приказал Женька.
– З-з-зачем? – спросил он заикаясь.
– Продемонстрируй нам примитивным свои навыки высокоразвитого существа.
– Давайте мы просто разойдемся. Я же не сделал никому ничего плохого, зачем вы меня преследуете?
– Мы разойдемся только после того, как ты продемонстрируешь нам свои восхитительные умения. Снимай штаны и садись своим пидорским очком на эту бутылку.
Глаза Виталика заблестели и наполнились слезами.
– Нет. Не надо. Я прошу вас.
– Если ты не сделаешь это сам, мы поможем тебе.
– Не надо
– Держите его!
Женя и Никита схватили его за руки, а Сергей принялся стаскивать с него джинсы.
Он плохо помнил, что с ним происходило в следующие несколько минут, они для него растянулись в вечность. Предметы утратили четкость и мир погрузился в багровый туман. Он вопил, плакал, умолял. Укусив чью-то руку, получил по зубам. Кого-то боднул головой, кого-то лягнул в колено. Но их было больше, они были сильнее и его снова и снова сажали на бутылку. Нестройный ряд голосов за спиной вел счет. Ему казалось среди этого хора он различает голоса одноклассников и даже молоденькой географички, что недавно, проходя мимо, отвела глаза.
Неожиданно все закончилось. Виталик лежал, уткнувшись лицом в сухую траву. Слезы, кровь и придорожная пыль застыли на щеках разводами боевой раскраски. На зубах заскрипел песок. Он подтянул, спущенные с ягодиц джинсы, и обнаружил, что в паху они разошлись по швам. Мальчик поднял рюкзак. Собирая разбросанные вокруг учебники и тетради, он старался не вспоминать о произошедшем, не думать, как все объяснит маме, а просто мечтая умереть.
4
– Виталик мертв?
– А ты не знал? Он покончил с собой сразу после школы. Говорили, повесился. Вроде как мамаша его нашла. Заглянула с утра в его комнату, чтобы разбудить в институт. Включает свет как обычно, а результата никакого. Приоткрыла дверь, а там он висит. Люстру снял, к крюку что из потолка обычно торчит, привязал веревку и удавился на ней.
– Боже. Какой кошмар.
– У мамаши его вроде после этого тоже башню снесло. А отца если помнишь у него не было. Сбежал он от них еще до его рождения.
– Да. Припоминаю.
– Говорят, когда хоронили, у него воротник был до подбородка, потому что шрам через все горло проходил. Он всю ночь провисел, и веревка, та, его трахеи к черту разорвала вплоть до самой кости.
– Черт. Может это мы виноваты.
– Брось. У него всю жизнь с мозгами были проблемы. Он не был борцом. И издевались мы над ним не потому, что он был педиком, а потому что он был лузером. Его внешний вид кричал окружающим: "Пните меня! Я неудачник! Я ошибка природы и должен умереть!"
– Но мы, ведь именно мы, доставили его. Издевались над ним.
– Перестань. Это были просто детские шалости.
– Ни хрена себе шалости. Это уже не шалости, а уголовка. Доведение до самоубийства, называется.
– Серж, хватит, а! Я не буду посыпать голову пеплом и каяться в том, чего не совершал из-за того, что какой-то больной на голову пед наложил на себя руки. Да мы издевались над ним, заставляли жрать собачье дерьмо, одевали на голову ведро с помоями. Но он сам провоцировал нас на это. Был бы как все и проблем бы никаких у него не было.
После этого разговора вновь он почувствовал себя нехорошо и, вероятно, где-то блевал. Затем купив пива, сигарет и жевательную резинку в супермаркете "КБ" возле бара, они долго прощались. Никита громко разглагольствовал на политические темы. У Евгения в руке была недопитая бутылка "IPA" и обнимая Сергея он случайно пролил пиво ему на спину.
Потом почему-то рядом опять оказалась официантка. Пошатываясь, они шли по пустой аллее мимо арт-клуба "Перекресток" из которого доносилась громкая музыка. Его рука двигалась между ее ягодицей и спиной. Они поцеловались в тени в дали от фонарей. От нее пахло вином и "Диролом", от него разило блевотиной. Его рука опустилась ниже, и она, шумно вздохнув и замерев, задержала дыхание.
Заведя пыльцы ей между ног и через одежду ощущая, как бьется ее сердце, Сергей закрыл глаза.
Но когда в следующий, как ему показалось, миг он открыл их, то обнаружил себя в своей комнате посреди не расправленной кровати. Часы на верхней полке стеллажа, стоявшего за изголовьем, показывали первый час дня. Из окна лился серый сумрачный свет. Солнце то ли уже садилось, то ли еще вставало. Бледное маленькое и злобное оно висело прямо над крышей "хрущевки" напротив. Оно казалось острым и колючим осколком ледяного сердца холодного зимнего дохристианского божества.
Час дня. Как такое могло быть? Он никогда не нарушал заведенного распорядка: всегда просыпался в семь, шлепал в туалет, делал пятьдесят отжиманий, принимал душ и завтракал. В случае если он просыпался дома, этот распорядок не могло нарушить ничего: ни алкоголь, ни женщины, ни болезнь.
Телевизор, висящий на стене напротив дивана, вливал в его уши тонны бессмысленной и ненужной информации с новостного телеканала: что-то про испытания новой самой мощной ракеты, про успехи в борьбе с терроризмом и про повсеместно улучшающуюся жизнь нашего народа.
Серей совершенно не помнил когда включил его. Неужели он был настолько пьян?
Выйдя в коридор и заглянув через приоткрытую дверь в ванную, молодой человек вздрогнул от испуга, уловив внутри темного помещения какое-то движение. Включив свет, он с огромным трудом, но признал в смотрящем на него чужаке собственное отражение.
Взгляд застыл на зубной щетке, неаккуратно брошенной на стеклянную полочку. Она лежала вызывающе неровно. Ручка раздражающе свешивалась с края полки. Сергей не мог вспомнить, но был уверен, что вчера утром так же, как и каждое утро до этого, он убирал ее в стакан. Почему же сейчас она лежит на полке и всем своим видом демонстрирует пренебрежение к порядку?
Что-то холодное прикоснулось к пальцам правой руки и он, наконец, отвел взгляд от щетки. В руке оказался открытый тюбик зубной пасты. Пальцы судорожно сдавили его и паста, изгибаясь, выползла наружу.
Парень испуганно дернулся, разжимая пальцы, и тюбик упал на пол. Когда он взял его? Он же только что вошел сюда?
Страх, пустил корни в его душе и заключил в удушающих объятиях.
Сергей огляделся, но больше никаких изменений обнаружить не смог. Из зеркала на него все так же смотрел бледный незнакомец с растрепанным коротким готическим ирокезом, из комнаты все так же доносился звук работающего телевизора, только вместо новостей теперь передавали концерт классической музыки.
Он потрогал влажную щетину, и, отодвинув щетку в сторону (с глаз долой, из сердца вон!), сполоснул рот водой из-под крана.
Все это было ненормально. Раньше он никогда не напивался до беспамятства.
Сергей прошел на кухню, пытаясь выудить из тошнотворной похмельной мути, заполнившей сознание, перечень запланированных на сегодня дел. Однако все что ему удалось вспомнить это то, что этих дел было много.
Столько планов было и весь день насмарку, подумал он.
И вот теперь, сидя за рулем, он прижимал машину к обочине, и, судорожно хлопая себя по карманам в поисках куда-то запропастившейся жевательной резинки, опять почувствовал, как страх сдавил все внутри и ощутил тяжелый запах расцветающих паники и смятения.
Жевательная резинка обнаружилась в левом кармане джоггеров. Сергей с облегчением выдохнул. Подцепив скомканную пачку пальцами, он бросил короткий взгляд на машину полиции. Радио он выключил практически сразу, как только увидел ее, но сирены все еще слышно не было. Автомобиль приближался в тишине показавшейся ему жуткой. Лишь сигнальные огни вспыхивали на крыше.
Зловещее предзнаменование, – всплыла мысль в его голове. – Это похоже на зловещее предзнаменование. Именно так бы написали в каком-нибудь триллере. Сейчас меня остановят и упрячут в "обезьянник". А потом, когда откроется мое прошлое…
Так, уже бывало, не раз ранее. Он познал эту истину на своей шкуре – стоит вам хоть раз попасться в лапы нашего правосудия, и оно от вас не отстанет. Вы везде и при каждом удобном случае будете первым подозреваем, пусть даже все в чем вы провинились – это тем, что разбили носы нескольким хачам будучи малолетним идиотом. Шрамы на запястьях, оставшиеся от наручников, служили ему напоминанием об этой горькой истине.
Если нет сирены, значит он за мной не гонится, – подумал Сергей, опуская глаза и пытаясь выковырять подушечку "Дирола" из двухслойной обертки. – К тому же это вроде не машина ДПС.
В тот момент, когда ему удалось достать жвачку, и он вновь посмотрел на дорогу, до мальчика, сидевшего на проезжей части, оставалось лишь несколько метров. Не раздумывая, Сергей вывернул руль и автомобиль съехал в кювет. Уткнувшись носом в запорошенный снегом камень машина перекувыркнулась и, упав на крышу, съехала в овражек. Подушка безопасности не сработала и ремень впился в шею. Ему показалось, он услышал, как хрустит ключица.
На какой-то миг сознание померкло, а придя в себя Сергей обнаружил, что адская боль как тисками сжала левую половину груди.
Матерясь, он отстегнул ремень и свалился на внезапно превратившуюся в пол крышу. Прямо перед носом мигала лампочка, сигнализировавшая о неисправности двигателя. Мотор фыркнул и заглох. До его ушей донесся звук приближающей сирены. Сергей пошевелил левой рукой и выдохнул: двигается, значит переломов нет.
Открыв дверь, он выкатился из автомобиля. Пухлый снег тут же облепил лицо. След, оставленный колесами, обрывался на середине откоса, дальше он ехал на крыше. Прямо напротив валуна, опрокинувшего машину, практически на середине проезжей части, в позе йога сидел подросток.
– Ну, урод, ты не жилец, – закричал ему Сергей и не обращая внимания на боль выбрался из овражка. – Какого хрена, мудак, ты делаешь! Ты сейчас на такие бабки попал!
Подросток сидел спиной. Присыпанные снегом светлые волосы, худые плечи скрывала не по сезону легкая серая куртка. Сергею захотелось одной рукой приподнять мальчишку над землей, а единственным ударом другой выбить из него весь дух вместе с зубами. И господь знает – он мог бы это сделать: в тренажерном зале он поднимал штангу весом в два раза больше, чем мог бы весить парнишка. Но, подойдя ближе, Сергей остановился в нерешительности. Что-то было в подростке не так.
– Эй, ты слышишь меня? Я к тебе обращаюсь! Какого хрена?
Мальчишка продолжал сидеть совершенно неподвижно. Он вообще живой?
Сергей обошел его и отшатнулся, увидев лицо. Оно было бледным, на щеках еле рдел румянец, под носом висело что-то очень похожее на застывшую соплю, открытые неподвижные глаза пристально рассматривали что-то видимое только им среди темнеющих впереди деревьев. Но еще оно казалось знакомым. Знакомым до не возможности, до дрожи в коленях.
Это не может быть. Я не могу его знать.
Сергей выдохнул и облачко пара сорвалось с губ и клубясь поднялось в морозный воздух. Но над приоткрытым ртом и ноздрями подростка не было заметно никаких признаков дыхания.
Мертв?
– Руки за голову и отойдите от мальчика, – раздался властный низкий голос.
– Я ничего… – Сергей поднял руки.
Полиция! Черт! Как они смогли так бесшумно подкрасться?!
– Отойдите от ребенка! – прикрикнули на него.
Сергей еще выше задрал руки и распрямившись отступил на несколько шагов.
Прямо перед ним, позади сидящего на дороге подростка, стоял огромный полицейский и мигал сигнальными огнями «форд» с надписью «ППС» на капоте.
Столько было планов и весь день насмарку.
Эта мысль преследовала его весь день. Она выскакивала как чертик из шкатулки с поразительным постоянством и-за чего он сам стал напоминать себе заикающуюся виниловую пластинку.
– Ты сбил его, – не столько спрашивая, сколько утверждая прорычал служитель закона.
– Нет, – Сергей понял, что теперь он может не только лишиться прав, но и на неопределенный срок попасть за решетку. – Все было не так как вы думаете.
– Повернись… Руки за спину…
– Черт, – по опыту общения с полицейскими Сергей уже знал, что за этим последует. Суставы на запястьях заныли, предчувствуя боль от наручников.
Так и произошло. Бесшумно подойдя сзади, мент защелкнул браслеты, и твердая задубевшая ткань впилась в кожу. Тяжелая рука легла на плечо. Сергей покорно направился в сторону патрульной машины.
– Офицер, я просто хочу сказать, что этот парень уже сидел тут в этой позе, я ничего…
– Молчать… На колени…
Мент дернул вверх его сведенные за спиной руки, и Сергей против воли опустился на землю лишь каким-то чудом вообще устояв на ногах.
Суки, подумал он. Почему они все такие суки и садисты? Но вопрос был скорее из разряда риторических.
Повернув голову, он увидел, как полицейский подошел к мальчику. Тень пробежала по его широкому лицу. Может этот гребанный шкаф понял, что ребенок мертв не по его вине?