«Что делать?..» – размышлял он, наблюдая за воспитательницей, которая, казалось, вовсе не замечала, что в коридоре есть кто-то еще, кроме нее.
– Иди… ешь… ¬– прогнусавила Зоя-Шишка, по-прежнему глядя в пол.
Матвей вздрогнул. Больше всего ему хотелось кинуться – прочь и со всех ног. Но он понимал, что побег ничего не даст: в этом городе ему нечего делать и некуда идти. К тому же он совсем не был уверен в реальности происходящего, а потому решил играть по правилам, пусть и навязанным.
Поэтому он собрался с духом и двинулся ко входу в палату. Зоя-Шишка так и стояла, покачиваясь.
«Она, скорее всего, и вправду пьяна, – подумал Матвей. – Детдом закрыли, она наверняка осталась без работы. Кому такая нужна?.. Вот и спилась».
Выглядело вполне логично, если бы не одно «но»: почему она до сих пор здесь? Этот простой вопрос укрепил веру Климова в нереальность происходящего – и вместе с тем усилил страх.
Матвей поравнялся с Зоей-Шишкой, и та подняла голову. Затянутые бельмами глаза почти сливались с серостью мерзко блестящего лица. Климов отшатнулся и стиснул зубы – кричать не хотелось.
«Мертвая», – чувствуя, как сердце наращивает силу и частоту ударов, подумал Матвей.
Он обошел бывшую воспитательницу, держась на расстоянии, и попятился к двери в палату. Он не собирался поворачиваться к Зое-Шишке спиной. Конечно, если верить женщине, представившейся ведьмой, то Климов сейчас весьма ценен и ему ничто не угрожает. Но все же…
Так, пятясь, он и вернулся в палату. Зоя-Шишка, к счастью, снова опустив голову, прошаркала следом.
Возле кровати обнаружился стол – Матвей едва не врезался в него, – накрытый газетой, на которой стояли тарелка с темной массой каши и двумя кусками хлеба и большая кружка.
Меньше всего Климов думал о еде, а потому просто залез на кровать и сел, упершись спиной в стену и подобрав ноги. Мертвая воспитательница осталась на пороге. Несколько секунд она ожидающе смотрела на Матвея, потом чуть прошла вперед и указала на стол.
Матвей продолжал сидеть. Он очень хотел остаться один и хорошенько обдумать происходящее.
«Уходи, – мысленно обратился он к Зое-Шишке, упершись взглядом в противоположную стену, отчего тучная фигура была видна лишь боковым зрением.
Та потопталась в палате еще около минуты. Потом покачала головой и стала неловко разворачиваться. Как только она вышла, Матвей закрыл глаза и вздохнул.
Следующие часы он провел в одиночестве. Сколько конкретно – сложно сказать. Климов то сидел на кровати, то лежал. Несколько раз выходил по нужде. Он прекрасно помнил, где в детдоме находится туалет. Тот и десять лет назад выглядел печально – старый кафель, бетонный пол, дырки вместо унитазов, две покосившиеся раковины, – а сейчас попросту превратился в декорацию для скверного фильма ужасов.
Потом, когда терпеть голод стало невмоготу, Матвей все же поел. Хлеб к тому времени начал черстветь, каша остыла и затвердела, поэтому вода, ледяная до ломоты в зубах, пришлась очень кстати.
Через некоторое время после того, как Климов опустошил тарелку, вернулась Зоя-Шишка. Сначала она подкинула дров в печь, после чего, шаркая, приблизилась к столу, склонила голову и водила ею влево-вправо, будто что-то вынюхивала. Потом булькнула горлом, закивала, взяла посуду и торопливо покинула палату.
Вскоре стемнело. Матвей вновь улегся, закрыл глаза. И, что удивительно, провалился в сон.
Следующие пару дней ничего не менялось. Климов лежал, сидел, расхаживал по палате или выходил в коридор, посмотреть в окно на знакомый пейзаж, ел принесенную мертвой воспитательницей еду, очень похожую на ту, что давали в здешней столовой и думал, думал, думал… Мыслей было множество, они складывались в настоящий ментальный лабиринт, и Матвей никак не мог найти из него выход. Происходящее напоминало кошмарный сон, и, вполне возможно, таковым и являлось. Эта догадка пришла к Климову на третий день заточения.
Вероятно, в «Киберполигоне» случился сбой, и поскольку сознание Матвея находилось в прямом контакте с капсулой и, соответственно, с программами, то поломка сказалась на его рассудке.
«Может быть, – размышлял он, – я сейчас вообще в больнице. Валяюсь в коме и вижу кошмары, где реальность и прошлое переплетаются непонятно с чем».
Он часто видел странные сны и вполне допускал, что игровые миры способствуют этому, но не находил здесь ничего плохого. И вот теперь…
«Неужели доигрался?..» – Матвею стало страшно.
Что если его догадки верны? Вдруг он лежит в больнице и дышит через трубку, а врачи тщетно пытаются привести его в чувство? И что будет, если не приведут?
«Отключат», – невольно подумал он и представил, как это будет выглядеть.
В коридоре послышались шаги. Климов сел на кровати, ожидая Зою-Шишку, однако вместо нее в дверном проеме возник Мирон.
Карлик хмуро зыркнул на Матвея и процедил:
– Подымай задницу. Хозяйка ждет. Задание у нее для тебя.
Вновь Климов проделал путь сначала до игровой лаборатории, где в сопровождении многоруких бочонков над одним из столов колдовал рогатый целитель Брутус, а затем вошел в логово отшельника Ксандра.
Ведьма уже была там, и одного взгляда на нее оказалось достаточно, чтобы понять: зелье, источающее оранжевый дым, не помогало. Женщину лихорадило, седые волосы были мокрыми от пота. Сама она сидела на диване и массировала культю, скрытую сарафаном. Металлический протез стоял рядом, прислоненный к каменной стене.
Мирон вскарабкался на высокое офисное кресло у стола с мониторами – те поливали белым светом небольшое пространство вокруг.
– Ты готов? – ведьма обращалась к карлику.
Тот кивнул и буркнул что-то невнятное. Женщина подалась вперед, взяла протез. Задрала полу сарафана, и Матвей увидел культю – черную и распухшую. Морщась от боли, ведьма стала прилаживать к ней железную ногу. Потом встала, вытянула руку, и на ладони возникла небольшая светящаяся сфера.
– Пойдем, – сказала она Матвею и приблизилась к мониторам.
Сияющая белизна на экранах сменилась картинкой: десятки огромных высохших деревьев утопали в темной, местами пузырящейся жиже. Кое-где между стволами плавали облака синего тумана. Длинные, изгибающиеся ветки соприкасались, образовывая переходы с одного дерева на другое. На стволах и самых толстых ветвях замерли фигуры – обезьяноподобные существа, но покрытые не шерстью, а бурой чешуей. Над каждой зеленела полоска жизни, и Матвей понял, что ведьма показывает игровую локацию.
– Да, ты угадал, – сказала ведьма. – Это игра, в которой тебе предстоит выполнить работу. Прямо сейчас мы любуемся Мглистыми топями. Знакомое название, верно?
Климов не ответил – ведьма и так знала, что права.
Мглистые топи… Поклонники «Калдт Гитт», шедевра от норвежских разработчиков, уже три месяца ждали, когда в игру добавят новую локацию. Именно там должно находиться средство, способное исцелить Хворую Матерь – богиню этой игровой вселенной. Сотни лет назад ее прокляли, она стала безумной и превратилась из защитника в разрушителя. Катаклизмы, следствие проклятья, один за другим обрушивались на бедный мир, подкидывая игрокам новые испытания. Однако полгода назад разрабы решили внести в «Калдт Гитт» неожиданный сюжетный ход: излечение богини посредством некоего артефакта, скрытого в специально созданной локации. Право первыми ступить на новые земли получили игроки пяти ведущих кланов, и как только кто-то из них достигнет цели, в игре откроется масса новых возможностей.
– Через трое суток Мглистые топи станут доступны, – продолжала ведьма. – Топовые команды в предвкушении. Но тем, кому достанется средство, способное освободить Хворую Матерь от безумия, должен стать игрок-одиночка. Ты. Артефакт, что находится в Мглистых топях, обладает невероятным потенциалом. Он нужен мне. Как видишь, я немного нездорова, – она горько усмехнулась. Зубы ведьмы стучали, ее знобило. – Проклятье внутри меня набирает силу, и снадобье Брутуса не в состоянии даже замедлить процесс. Нужно что-то гораздо сильнее.
Матвей не отрывал взгляд от мониторов, изучая Мглистые топи. Клан Багровых теней, в котором главенствовал его персонаж – следопыт Борн, – входил в топовую пятерку, и потому Климов всерьез рассчитывал собственноручно поменять ход истории в игровом мире «Калдт Гитт». Борн прошел немало испытаний и битв, заслужил уважение в большинстве других кланов, а статы позволяли ему померяться силами практически с любым противником, будь то босс либо высокоуровневый игрок. Матвею нравилась «Калдт Гитт», а потому он не жалел времени и сил, чтобы превратить Борна в настоящее произведение геймерского искусства.
«Что же, задание как раз для него…» – он представил следопыта – невысокого и легкого парня средних лет, в коричневой кожаной одежде, вооруженного луком и парой кривых сабель.
– А вот тут ты ошибаешься, – ведьма выдавила улыбку, и Матвей понял, что она продолжает читать его мысли. – Следопыт Борн не должен появиться в игре, потому что он довольно узнаваемая персона. И многим известно, кто скрывается за его виртуальной маской – Матвей Климов, звезда киберспорта, к сожалению, без вести пропавший. Представь, каково было удивление администраторов «Киберполигона», когда они обнаружили, что в открывшейся капсуле никого нет. Об этом тут же стало известно, в том числе и инквизиторам. У них возникли определенные подозрения, здесь нет сомнений. И если ты зайдешь в «Калдт Гитт» как следопыт Борн, то обратишь на себя много ненужных взглядов. Поэтому тебе предстоит создать нового персонажа и развивать его с оглядкой на предстоящую цель – Мглистые топи. Сейчас я покажу, что ждет тебя в новой локации. Смотри и делай выводы. Ты должен выполнить задание как можно быстрее. А чтобы у тебя не было соблазна пустить все на самотек и дать проклятью добить меня, я вынуждена напомнить об Алене. Твоя любимая по-прежнему здесь, и ей не позавидуешь, если ты провалишь задание…
4
Матвей спешил к Слюдяной чаше – заброшенному карьеру, на дне которого располагались шахты, ведущие на болота. Именно оттуда на поиски средства для излечения Хворой Матери стартовали игроки клана Улыбающихся ассасинов. Его ребята из Багровых теней начинали путь в другой локации – Долине истуканов, но ведьма запретила Климову даже приближаться к кому-либо из соклановцев.
Он вновь выбрал следопыта, только прокачивал его, ориентируясь исключительно на квест в Мглистых топях – больше ловкости, скрытности, усиление ряда защитных характеристик, особенно резиста к огню, который очень пригодится в конце задания.
В игре он находился ровно трое суток. Безвылазно. После того как ведьма показала всех противников и все ловушки, что ждали в Мглистых топях, и маршрут до конечной цели, Климов лег в капсулу. Затем подошел Брутус, воткнул ему в вену иголку – та тонкой полупрозрачной трубкой соединялась с сосудом, в котором что-то бурлило.
«Сохранит… силы… пока… будешь… там…» – прорычал рогатый целитель, и Матвей перенесся в «Калдт Гитт».
Дальше началась погоня за левелом. Будучи Борном, Климов провел в игре много часов, хорошо изучил локации и повадки большинства врагов, а потому не обращал внимания на мелочь и сразу попер на сильных противников, стал брать сложные квесты. С другими игроками он общался постольку-поскольку – когда надо было что-то купить, продать или выполнить за награду в виде необходимой для похода в Мглистые топи вещи. Народ считал следопыта Экса мутным типом: вроде умелый игрок, вполне мог бы завоевать авторитет, вступить в сильный клан – например, Багровых теней, – а он только и делает, что качается да запасы собирает.
Самому Матвею было все равно. Да, он вроде бы занимался любимым делом, но чувствовал себя совершенно иначе – ни малейшего отголоска радости от побед, развития персонажа да и вообще от присутствия в наполненном волшебством игровом мире, ярком, хоть и суровом. Однако не было и страха, что он не успеет выполнить задание: сомнения по поводу реальности всего, связанного с ведьмой, не ослабевали.
Как бы там ни было, до Слюдяной чаши оставалось всего ничего. Вспомнились слова ведьмы, которые та произнесла, когда Матвей уже лежал в капсуле: «Просто беги к цели. Ничему не удивляйся и не смей задерживаться. Остальных желающих добраться до Мглистых топей я беру на себя».
Что она имела в виду?..
Продолжить размышления не позволил местный обитатель – гигантская слюдяная сороконожка. Тварь сагрилась, взревела и, извиваясь длинным, сложенным из глянцевых глыб телом, двинулась на Климова. У нее был довольно высокий уровень, и чтобы справиться с такой зверюгой потребовались бы время и ресурсы. Поэтому Матвей попросту скинул агр – все же не зря он выбрал следопыта – и побежал дальше, держась на расстоянии от сородичей сороконожки, которых при приближении к Слюдяной чаше становилось все больше.
Остаток пути не преподнес неприятных неожиданностей, и вскоре Матвей остановился на краю исполинской воронки, словно покрытой тонким слоем стекла.
«Ничего себе…» – он с изумлением скользил взглядом по уступам и дну карьера, где ожесточенно рубились сотни игроков и монстров.
Причем среди тварей были как обычные обитатели локации – сороконожки, големы, мертвецы-копатели, – так и уже знакомые по Мираклинне летающие карлики, сросшиеся головы на паучьих лапах и костяные шары. Только на сей раз тварей оказалось гораздо больше и сражались они в разы свирепее. Заметил Матвей и несколько новых чудовищ. Наравне с карликами летали огромные рогатые черепа с разинутыми пастями, из которых высовывались черные раструбы смерчей. А рядом с шахтами неистовствовали трое монстров-гигантов. Один был увеличенной в десятки раз копией многоруких бочонков, что сопровождали целителя Брутуса. Второй представлял собой каменную глыбу, покрытую мхом, с шестью костлявыми лапами, беспрестанно молотящими по земле. Пока Матвей изучал тварь, та успела расправиться с парой неосторожных игроков – милишником и магом. Третье чудовище – ком серо-розовой плоти – закрывало вход в шахты и атаковало ярко-зеленым дымом, вырывающимся из крупных пор. Его расстреливали магией трое чародеев, но безуспешно.
«Так вот о чем говорила ведьма, – понял Климов. – Она понимала, что у меня множество конкурентов и их нужно чем-то занять…»
Матвей не знал, как быстро обитатели «Калдт Гитт» расправятся с оцифрованными ведьмой монстрами. Время было не на его стороне. А потому он рванул вниз. Сквозь крики игроков и чудовищ, вспышки и грохот заклинаний, звон оружия…
На дно карьера Климов спустился удивительно быстро. Он оббегал места стычек, и в итоге ничего его не задержало.
– Братан! Помогай давай! – воин сорок седьмого уровня с уполовиненным ХП и перекошенным лицом перегородил дорогу. – Сам ведь видишь, какой беспредел тво…
Знакомая по Мираклинне струя отравы горчичного цвета окатила игрока. Тот упал, выпучив глаза и открыв рот. А Матвей отскочил и помчался дальше. Когда до шахт оставалось не больше двухсот метров, он бафнул себя на скорость.
Вот и троица гигантов. Те продолжали собирать кровавую жатву, и Климов понимал, насколько опасны твари. Причем если первых двух можно было проигнорировать, то с дымящей бандуриной этого не получится. Зазор между тушей и входом в шахты составлял от силы метра три.
«Значит, хотя бы от нее избавиться придется», – Матвей остановился и мрачно посмотрел на колышущуюся громаду.
Только вот удастся ли это?.. Климов не знал, как давно началась битва, но был уверен: каждый из монстров-великанов уже получил столько урона, что хватило бы всем «калдтгиттовским» боссам вместе взятым. А толку, судя по всему, никакого…
Как быть? Включаться в сражение, тратить запасы, которые собирал для похода в Мглистые топи? Сейчас это было непозволительной роскошью. Значит, придется прикинуться шлангом. Отойти в сторонку, наблюдать, ждать… Только вот насколько затянется ожидание?..
Как ни странно, ответ дал сам монстр. В гигантской утробе захрустело. Дым повалил из всех пор сразу, вынудив Матвея и ближайших игроков спешно отступить. Вслед за дымом стала сочиться зеленая жидкость. Туша затряслась. Хряск усилился, и наружу, словно из огромного улья или гнезда, полезли мелкие угреподобные твари в скользкой серой шкуре и с красными зубастыми пастями. Выбираясь на свободу, существа принимались верещать, а их бывшее вместилище оседало – словно сдувалось.