Киваю и показываю на толстовку, висевшую на стене.
– Не вставай, я донесу тебя до машины.
Я испугано посмотрела на брата, меня еще никто не носил на руках.
– Все в порядке, он позаботится о тебе, – заверил меня Саня.
Всю дорогу до больницы я проплакала от обиды. Никогда ни с кем не дралась, тем более со взрослой женщиной. Как брат мог связаться с такой стервой?
– Это я виноват, – процедил сквозь зубы Руссо, – я же не знал, что ты сестра, и сказал, что после их разрыва Курт времени зря не теряет.
Я отвернулась и щекой прижалась к стеклу.
– Они только расстались. Курт еще свое барахло не забрал.
– Как они вообще могли быть вместе? – не удержалась я от комментария. – Он ведь терпеть не может истерик.
– А она раньше не истерила… Это недавно началось.
Мы подъехали к травмпункту. Руссо припарковал машину.
– У меня здесь знакомые, быстро обработают рану и сделают снимок.
Он снова хотел взять меня на руки, но я запротестовала. Его близость меня пугала и приводила в смятение. Пока он нес меня к машине, от его разгоряченного тела я плавилась как вулканическая лава.
– Это лишнее. Я в порядке, – резко отпрянула я от него.
Мое решение его не обрадовало. Кажется, с моей стороны вышло не очень любезно, но я сейчас такая злая и вымотанная, что не способна даже внятно мыслить. Конечно, Руссо не виноват, что я вмешалась в бой брата, не виноват в том, что на меня напала когтистая фурия, но это был слишком длинный и насыщенный событиями день, мне сейчас не до любезностей.
В ангар мы вернулись, когда небо начало светлеть. Еще издали я заметила мелькающую фигуру брата, он ждал нас на улице у двери. Саня заметил бинтовую повязку на моей голове и выругался. Взгляд вымученный. Ну и ночка у нас сегодня выдалась!
– Все в порядке? – Саня бросился ко мне и помог выбраться из машины.
От него пахнуло спиртным и сигаретами. Мой брат бросил курить еще в армии, а про спиртное я вообще молчу. Если он начинал пить, то стоп-крана не было.
– Сотрясения нет. Да… и Саня… пока не произошло чего-нибудь еще, я хотела тебе сказать, что отец подал заявление на УДО.
Саня остолбенел.
Больше я не могла это держать в себе, и, как только сказала, на душе полегчало, будто я разделила эту боль на двоих. Казалось, еще мгновение, и брат рухнет на утрамбованную перед ангаром землю. Такая же реакция была и у меня, так что добро пожаловать в мой мир.
– Я спать. Надеюсь, ты больше не ждешь гостей, которые захотят на мне поупражняться?
Аристарх
Битый час Курт талдычит мне о трудном детстве, что Вероне тоже порядком досталось от изверга-отца. Из-за поломанных ребер и перелома руки она пошла в школу на год позже. Кореш поведал, что, как только получил паспорт, свалил из дома, а его отец, не имея под рукой любимую боксерскую грушу, принялся за самого младшего – Пашку. В итоге пацан в инвалидном кресле, а отец в тюрьме.
– Думаешь, лаве нужны были мне? – Курт тыкает меня в плечо, в заплывших после боя глазах стоят слезы.
Черт! Вот его развезло!
– Я хотел оставить деньги матери и свалить к океану, проветрить чердак. Мать не сможет без меня оплачивать больничные счета.
Мы со скрипом покачиваемся на качелях. Видела бы нас сейчас мотобратва! Байкеры на качельках! Умора!
– И ты продул бой, – напоминаю я.
– Да, черт. Верона. Но я не могу на нее злиться. Она мой ангел. Это она меня спасала от отца.
– Как? – удивляюсь я. Что может сделать девчонка против взрослого мужика?
– Пела какую-то дурацкую песню. Слова непонятные, вроде колыбельная. Я до сих пор слышу ее голос, – Курт крутит пальцем вокруг башни. – Так и вертится в чердаке, как заезженная пластинка. Не знаю почему, но эта песня Гоблина успокаивала. А эта дура Аквамарин разбила моему ангелу голову. Сука!
Курт допивает вискарь и бросает пустую бутылку в стену.
– Я вижу, как ты на нее пялишься, Руссо.
– Бро, ты движуху не путай! Это она во мне чуть дырку не просверлила.
– Не трогай ее!
Так и знал, что все этим закончится!
– Для тебя бабы – забавы для Сэма. Она мой ангел, я не позволю тебе разбить ей сердце. Тронешь ее – мы больше не друзья. Ты меня понял?
– Да не разобью я…
В моих словах Курт слышит двойной подтекст и вскакивает.
– Я больше повторять не буду! Тронешь ее – мы не друзья!
Проклятье! Надо было свалить до прихода его телки…
Глава вторая
Вера
Просыпаюсь от металлического скрежета. Несколько секунд уходит на то, чтобы сообразить, где я нахожусь. В памяти всплывает весь вчерашний день и кошмарная ночь. Кто-то вошел в ангар, наверное, Саня. Тянусь к телефону и вижу, что уже девять утра. Я опоздала на занятия! Почему Саня меня не разбудил?
Вскакиваю, как ужаленная, хватаю зубную щетку, пасту и бегу в туалет. Наскоро моюсь и чищу зубы. Вчера доктор запретил мне пару дней мыть голову, убираю волосы в высокий хвост и накручиваю пряди. Затем пулей бегу обратно. Копаюсь в чемодане, нахожу белую блузку без рукавов и черную юбку-карандаш. Достаю бежевые туфли. Золотой браслет в виде змейки – подарок мамы на поступление – и очки авиаторы с бежевыми стеклами добавляют к образу немного шика. Блузку и юбку я сшила сама, а остальное мы с мамой купили в торговом центре после моего зачисления. Быстро глажу вещи, одеваюсь и выхожу из вагончика. Жаль, что нет зеркала, чтобы посмотреть, как я выгляжу.
Включаю электрический чайник, нужно выпить кофе. Пока закипает вода, я копаюсь в своей объемной сумке, чтобы найти косметичку. Вообще-то я не крашусь, но в первый студенческий день решила накрасить ресницы и губы.
В ангар входит Руссо и застывает, как вкопанный. На нем кожаные брюки, белая футболка с принтом и вчерашние грубые ботинки с заклепками. Он гладко выбрит. Выражение лица красноречивее зеркала заверяет, что, несмотря на ночную эскападу, я выгляжу на все сто!
– А-а-а… э-э-э…
Я хмурюсь и говорю:
– Не знала, что с утра ты разговариваешь одними гласными.
За короткий сон мое мнение о Руссо не изменилось. Оглядываю мастерскую и спрашиваю:
– Где Саня?
– Работает. Попросил тебя отвезти на занятия, – выдает он на одном дыхании и приближается ко мне так близко, что я отступаю на шаг назад. – Потрясно выглядишь, детка! Вот только одно но.
Руссо наклоняется, теперь его лицо прямо передо мной. Большим пальцем он проводит по моей нижней губе, и я замираю, боясь выдохнуть. Знакомая энергия прокатывается по мне волной, да с такой силой, что из груди вырывается предательский стон. Глаза широко распахиваются, ноги подкашиваются.
– Этот цвет тебе не идет, – он роется в моей косметичке, достает нежно-розовый оттенок блеска для губ.
– Ты консультант по макияжу? – смеюсь я, обретая наконец дар речи.
– О да, детка, я консультант. Обращайся, если что. Поехали!
Он хватает шлем со стола и шлепает меня по попе. От неожиданности я взвизгиваю и расплываюсь в улыбке. Мы выходим из ангара. Руссо седлает свой «Харли-Дэвидсон» и жестом показывает на сиденье позади себя.
– Заскакивай, детка!
Мотоцикл огромный, чувствуется, в него вложено немало средств и стараний. Не скрою, мне бы хотелось прокатиться, но я в юбке!
– Я не поеду на нем, – категорично заявляю я.
– Да ладно, детка, садись, довезу с ветерком, – он выдает свою коронную улыбочку и протягивает мне руку.
Клянусь, я чуть не рванула к нему, вовремя себя одернула. Показываю на юбку и спрашиваю:
– Как ты себе это представляешь?
– О! Я как-то не подумал.
– Вот именно, ты не подумал!
– Может, наденешь брюки?
– Нет! Я сшила этот комплект специально для первого дня учебы.
Он чешет затылок, слезает с байка и уходит в соседний ангар.
– Ты куда?
– Подгоню тачку, – ворчит он.
Через пять минут к воротам ангара подъехал черный седан. Это та самая машина, к которой он прижал меня ночью. Воспоминания буквально взрывают мозг, и у меня увлажняются ладони.
– Куда едем? – спросил Руссо, когда я плюхнулась на переднее пассажирское сиденье.
Я называю адрес. Руссо снимает черные очки и разражается хохотом.
– Да, ладно! Академия народного хозяйства? Скажи еще, что ты на факультете «Банковское дело».
– Ну да. А что? – я смотрю на него с непониманием.
Чему он так радуется? Или это сарказм?
– Да? Тогда это точно судьба! – он хватает мою руку и целует костяшки пальцев так быстро, что я не успеваю одернуть. – Ты попала, детка!
Хохот какой-то гомерический. Меня аж всю передернуло.
– Куда попала? Что на тебя нашло?
Когда он успокаивается, задает столько вопросов, что я начинаю недовольно ерзать. Скорее бы вырваться из этого плена. Подъехав к академии, Руссо интересуется, почему я не заселилась в общежитие. Получив мое объяснение, он сдвинул брови и забарабанил пальцами по рулю.
***
Руссо оставляет меня у академии. На ходу достаю студенческий билет, чтобы предъявить его охране. Бегу к лифту, жму на кнопку и застываю в ожидании. В голове мелькают обрывки нашего разговора. В дороге он отпускал шуточки по поводу того, что кто-то в наше время сам шьет, окрестил меня Неандертальской Женщиной. Сказал, что мой дом в поселке накрыл временной купол, через который не проникала цивилизация.
– Чего ждешь?
Оглядываюсь и распахиваю от удивления глаза. Руссо! Что он здесь делает? Говорю, что иду на третью пару.
– Твоя группа сейчас в конференц-зале.
– Откуда ты знаешь?
Он хватает меня за руку и тащит в другое крыло. Я еле поспеваю, у него такой широкий шаг.
Перед конференц-залом в коридоре стоит группа преподавателей. Наша контрастная парочка сразу привлекает к себе внимание. В одной женщине, высокой брюнетке с каре – единственная, кто не улыбается, – узнаю своего декана, вчера я с ней уже встречалась в ректорате.
– Куда это вы, молодой человек, так спешите? – строго спрашивает она.
Руссо ухмыляется, замедляет шаг, я пытаюсь вырвать руку, но его пальцы сжимают словно тиски.
– Да вот, нашел заблудшую овечку. Говорит, ваша студентка. В общежитие ее не разместили, пришлось бродить с ней всю ночь по Москве, чтобы абреки не украли.
Руссо просит дать ему направление на заселение. Копошусь в сумке, мама миа, какая же она у меня большая. Руссо в нетерпении переминается с ноги на ногу. Я вся вспотела. Руки трясутся. Боже, помоги мне. Наконец нахожу свернутый листок бумаги и протягиваю ему.
Он вручает направление декану. Она хмурится еще больше, но, к моему удивлению, готова помочь.
– Разберемся, – говорит она Руссо и поворачивается ко мне. – А вы, – ее взгляд падает на мое направление, – Вера Павлова, присоединяйтесь к своей группе. Надеюсь, это ваше последнее опоздание.
Смутившись, я киваю и бросаюсь к двери конференц-зала.
– А спасибо сказать? – слышу я вслед насмешливый голос Руссо.
Конечно, я ничего не ответила, но с превеликим удовольствием отколошматила бы его своей бездонной сумкой. Сгорая со стыда, врываюсь в конференц-зал и плюхаюсь на ближайшее кресло. Щеки пылают, моя уверенность спряталась в пятках и до вечера оттуда не выползет.
Немного успокоившись, блуждаю взглядом по креслам и разглядываю одногруппников. Многие уже перезнакомились и активно общаются. По одежде и гаджетам сразу видно, кто из какой семьи. Одну треть группы составляют парни. Один из них со светлой копной зачесанных назад волос смотрит на меня с тех пор, как я вошла. У него нежные черты лица, и я бы задержала на нем свое внимание, но колкий, пронзительный взгляд холодных глаз заставляет меня отвернуться.
Группа обсуждает назначенный на двенадцатое октября День первокурсника. Нам нужно подготовить несколько номеров, а студенческий совет выберет из них лучший.
Мое внимание привлекает девушка с розовыми волосами. Она тоже сидит на последнем ряду, явно игнорируя тему разговора. Ее веки густо подведены черным карандашом, будто она собралась в ночной клуб. Она поправляет волосы, и я вижу на ее запястьях кожаные браслеты с подвесками.
Дверь хлопает, я оборачиваюсь в надежде увидеть кого-то из наших преподавателей, но это снова Руссо, и я мгновенно вспыхиваю.
– Детка, с общежитием я все уладил.
Он присаживается на корточки, теперь наши лица на одном уровне. Меня обдает горячее дыхание. Все оборачиваются и смотрят на нас.
– С местами там действительно полный бардак, но тебя сегодня разместят…
– Зачем ты меня при всех унизил? – шиплю на него со злостью.
Он хмурится. Похоже, не понимает, почему я злюсь.
– Я тебе, конечно, благодарна. Ты меня подвез, но не нужно было при всех преподавателях так меня позорить. «Заблудшая овечка», «шаталась по Москве», – слезы наполняют глаза, я ищу в сумке платок.
Почему я при нем все время плачу?
– Эй, ты чего? – он нежно проводит рукой по щекам. – Ты и есть заблудшая плаксивая овечка.
Он больно щиплет меня за плечо, я вскрикиваю и бью его по руке. Он хватает мою руку на лету и целует костяшки пальцев.
– Заеду после пар, привезу вещи. Отвезу тебя в общежитие, осмотрю швы. Если к тому времени не надоем, поедем куда-нибудь пообедаем.
– Не надо, я позвоню Сане, он привезет вещи.
– Детка, он будет дрыхнуть до завтрашнего утра. Так что я – это все что у тебя есть.
Мгновенно остываю. Он прав. Без него я парка не найду.
– За вещи, конечно, спасибо, но обед – это уже лишнее.
– Хорошо, обед обсудим позже… – он подмигивает и исчезает.
Какой же он самоуверенный! Понятия не имею, что меня ждет впереди, но я точно не буду его очередной девушкой на ночь, какие бы усилия он ни прикладывал.
– Я тоже поссорилась со своим парнем, – поднимаю голову и вижу девушку с розовыми волосами. Она плюхается в соседнее кресло, будто мы сто лет знакомы: – Что с ними со всеми сегодня? Мой не хотел отпускать меня на занятия. А твой что натворил?
Мне не хотелось, чтобы хоть одна душа знала, что я никогда ни с кем не встречалась. Хочу влиться в студенческое братство, а не прослыть белой вороной. Поэтому закатываю глаза, давая понять, как зла на «своего» парня, и говорю:
– Опозорил перед всеми преподами.
– Меня зовут Анна, в кругу друзей – Ундина.
Я разглядываю новую знакомую. На ней серая футболка с изображением летучей мыши, черная кружевная юбка и чулки в сеточку. В брови и носу замечаю серебряные колечки. Она показывает на пирсинг, видимо, заметила, что я усердно ее разглядываю, улыбается и говорит:
– Мой парень – гот, мы тусуемся с его друзьями.
– О! – я слышала про готов, но вживую никогда не общалась. – Понятно. Так значит, сама ты не гот?
– Неа, – с легкостью признается она, – но смотри, никому не проболтайся. Чего только не сделаешь для любимого.
– Это точно, – соглашаюсь я, хотя понятия не имею, о чем она.
– А тебя как зовут?
– Вера, но ты можешь называть меня Верона.
Она улыбается. Кажется, только что я нашла подругу.
Пока группа выбирает старосту и выясняет, кто какими талантами обладает, чтобы составить концертные номера ко Дню первокурсника, мы с Анной без умолку трещим обо всем на свете. Анна из многодетной семьи из Воронежа. В Москву приехала в прошлом году, поступить никуда не смогла, зато закрутила роман.
– Выходит, мы с тобой ровесницы, я в школу с восьми лет пошла, – говорю я ей и краем глаза вижу, как в конференц-зал входит высокая девушка.
Оказывается, это председатель студенческого совета. Она начинает выяснять, какие концертные номера может предложить наша группа. Мы с Анной продолжаем общаться, а группа о чем-то спорит, временами даже смеется.
– А вы? Там, на последнем ряду. Что можете предложить для концерта?
Девушка явно хотела нас поддеть, это всем понятно. Нам с Анной так комфортно вместе, что мы забыли, где находимся. Я, как черепаха, вжала голову и стала сползать с кресла. В зале стояла такая тишина, что было слышно, как девушка из студенческого совета шелестела листками. Внезапно Анна вскакивает и говорит: