– Они мне не верят? – спросил пленник, восстановивший уверенность: оставшийся в кабинете похититель страха не внушал.
– Не в этом дело, – ассистент как-то грустно потупил взгляд.
– Ну, пока их нет, скажи честно, много в этом доме особенных? Ну, экстрасенсов?
Прозвучавшее заставило парня округлить глаза и ещё сильнее смутиться.
– Это закрытая информация.
– Ага, значит такие тут определённо есть. Блин, здорово!
Собеседник очень нервно покосился на мальчишку.
– Мне… надо идти, – с этими словами ассистент суетливо просочился в едва образовавшуюся щель и плотно затворил за собою дверь.
По непонятным причинам день становился всё сумасшедшее и сумасшедшее. Что делать дальше, Мэт не знал. Раньше у него была хотя бы программа: дождаться вердикта похитителей, стараться не вызывать агрессию, демонстрировать сотрудничество. Теперь же оставалось сидеть в пустом кабинете. И не понятно, как долго. А если попытаться выйти – не усугубит ли это его положение?
Чтобы чем-то занять оживившееся воображение, мальчишка принялся разглядывать кабинет. Тёмно-зелёные и древесные тона съедали пространство не хуже довольно массивной мебели. Стол у белого человека был большой и добротный, выглядел так, словно бы его вытачивали из одного огромного куска древесины. Узоров мало, в основном строгие линии. Столешница настолько гладкая и лакированная, что блестит почище стекла. На столе порядок и минимализм, только изящная фарфоровая чашка выбивалась из общего духа.
Всё-таки это не дом с приведениями, не крепость криминального авторитета и не логово вампира. Здесь явно не водились призраки, так как иначе они бы уже не раз ворвались в сознание медиума. Успокоив себя окончательно этими мыслями, Мэтис поднялся с кресла и подошёл к окну.
По окружающему поместье лесу бродила весна. Из тёмного кабинета она казалась вдвойне солнечной и жизнерадостной. Такой жизнерадостной, что заставила скривиться и отпустить штору. Прыгать со второго этажа не тянуло, впрочем, как и сбегать другими способами.
Пройдясь взад-вперёд, подросток принялся рассматривать книжную полку. Множество книг с непонятными названиями и авторами на иностранном языке. У Мэтиса дома тоже был книжный шкаф, но его содержимое пестрело отличием издательств, размеров и цветов обложек. Здесь же все книги стояли ровным строем, корешок к корешку, и на каждой красовалась строгая линия золотистых букв. Hermann Hesse, Johann Wolfgang Goethe, Paul Thomas Mann. Переполняясь скукой, мальчишка мечтательно провёл пальцем по ряду книг, делая вид, что выбирает сегодняшнее чтиво.
Окружение вызывало спорные чувства. С одной стороны, чужая состоятельность раздражала, порождая мысли о том, что пока одни перебиваются объедками из торговых сетей и ютятся в тесных квартирах, другие занимают несколько лишних этажей. С другой, Мэтис полагал, что данные условия жизни создавались каким-то долгим, возможно семейным, делом. Здесь не было ничего лишнего вроде огромных глобусов-минибаров, хрустальных люстр и прочей атрибутики из популярных сериалов. Этот кабинет был предназначен строго для работы, поэтому исключал всю излишнюю роскошь.
Позади отворилась дверь, заставив воровато вздрогнуть.
– Похоже, – с самого порога заговорил араб в дорогом костюме. – Везти тебя сюда было не лучшей идеей.
Пленник растерянно обернулся, пытаясь понять значение услышанного.
– И что вы со мной сделаете?
– Да ты параноик.
– Я спиритист и видел достаточно смертей, чтобы во всём сомневаться.
– Мэтис, послушай. Никакого спиритизма не существует. Органы чувств человека отражают определённые диапазоны электромагнитных колебаний. В твоём случае, сетчатка глаза воспринимает воздействие выше среднестатистического диапазона, и ты испытываешь некоторые явления, как зрительные ощущения. Люди разучились подобному видению, потому что оно утратило для них биологическое значение. А может быть и никогда не имело. Это только теория, не более. Подобные диапазоны, как правило, активированы у младенцев, но с возрастом они сужаются и стремятся к усреднённой норме. Поэтому, дети часто видят то, чего нет. Точнее то, чего взрослые не видят. У детей значительно острее сенсорика, интуиция и эмпатия. Они всё чувствуют и понимают, хотя не знают значения слов и названия эмоциональных состояний. Как думаешь, почему мы не работаем с младенцами?
– Это не гуманно?
– Это не продуктивно. Иногда, в редких случаях, повышенная мозговая деятельность не усредняется. Ребёнок вырастает, но продолжает воспринимать мир не так, как окружающие. А иногда способность воспринимать различного рода импульсы возвращается сама собой в результате травм, сотрясений или эмоциональных потрясений. Я уверен, что так произошло и с тобой. Ты попал в аварию и потерял обоих родителей, верно?
Мэт смутился и разозлился одновременно, но не знал, как отнесётся к его реакции похититель. Ну ненавидел он, когда затрагивали данную тему!
– Либо ты что-то видишь, Мэтис, либо у тебя действительно серьёзная травма и нужно лечение психиатра. Моему господину нужно подумать относительно тебя.
– Я не сумасшедший! Вы… вы должны мне помочь!
– Должны? – изогнул бровь араб. – А вот тут ты ошибаешься. Время моего господина стоит очень дорого, а ты и так потратил его больше, чем способен оплатить.
– Но вам же нужна была информация о призраках!
– О видениях, – поправил его собеседник. – Я думаю, на сегодняшний день информации достаточно. Если вдруг твоя кандидатура нас устроит – мы свяжемся с тобой в удобное время.
– Вы меня отпускаете? – удивился исходу мальчишка.
– Естественно, как и обещал. Но сначала ты тоже возьмёшь на себя обещание. Никому и никогда ты не расскажешь ни слова о том, что был здесь и что видел.
– Но что мне сказать опекунам? – возмутился подросток.
– Соври. У тебя это неплохо получается.
Поодаль от двери в тени коридора стоял взволнованный ассистент.
– Отведи его к машине, и пусть Руно отвезёт его домой, – велел мужчина и извлёк из кармана пиджака знакомый предмет. – Телефон передашь у машины.
Бледный помощник послушно кивнул, взял устройство и уставился на тинэйджера. Араб завернул за поворот коридора, и теперь было слышно, как удаляются его шаги. Мэтису ничего не оставалось, как молча последовать за ассистентом Кристиана.
Долгое звенящее молчание. На этот раз мальчишка смог рассмотреть дом взглядом, лишённым суетливой паники. Судя по убранству, время хозяина лесного поместья стоило действительно дорого. Идеальный паркет, доспехи, камин, портрет элегантного мужчины в чёрном. Всё гармоничных тонов. Богато, но не вычурно.
– А где сейчас ваши экстрасенсы? – решил снова заговорить Мэт.
– Здесь нет экстрасенсов. Ни одного, – красноречиво отведя взгляд, открестился сопровождающий.
– А кто есть?
– Никого.
– Они, должно быть, приезжают в назначенное время?
– Никто не приезжает. Пожалуйста, не задавай больше вопросов.
– Почему?
– Просто не задавай.
– А, это секретная информация, понял. А если проболтаешься, тебя уволят?
– Пожалуйста, прекрати.
– Ладно, ладно. Больше ни слова про дом. А сам ты экстрасенс?
Бледный ассистент остановился, вскинув брови, и с беспомощным отчаянием глядя на приставшего с расспросами гостя.
– Умник, так ты нашёл себе друга? – в арке напротив показался белобрысый парень с рацией в руке. Учитывая, что других обитателей дома Мэтис пока не видел, новый объект завладел всем его любопытством.
– Ты кто у нас будешь, малой? – задорно улыбнулся белобрысый, тут же заметивший интерес к своей персоне.
– Мэтис. Медиум, – гордо представился подросток, протягивая руку. Он не знал, как принято общаться с жителями этого дома, но счёл подобное поведение уместным.
– Гейб. Некромант, – ехидно улыбнулся светловолосый незнакомец, отвечая на рукопожатие.
– Правда? – восхищённо замер Мэт.
– Не слушай его, – возмущённо фыркнул провожающий. – Он шутит. Некромантов не существует.
– Медиумов, как все полагают, тоже, – подмигнул Гейб, продолжая улыбаться. – Зато зануд в этом мире хватает. Да, Фор?
– Мэтис, пошли.
Подросток был бы не прочь ещё пообщаться, тем более теперь он был убеждён, что все обитатели этого дома умеют летать, проходить сквозь стены и стрелять молниями. Но провожающий неумолимо вёл его прочь, а лишаться возможности попасть домой как-то не хотелось.
Они вышли во двор, пересекли парк и оказались у уже знакомого джипа. Водитель курил и всячески игнорировал их появление.
– Руно. Отвези, пожалуйста, мальчика, – тихо попросил помощник лже-доктора.
Бородатый прищурился, выдыхая густое облако дыма.
– Куда его везти?
Фор перевёл вопросительный взгляд на Мэтиса.
– Залесье. Тополиная, дом четырнадцать, – тут же сообразил, что от него хотят гость.
– Лады. Залезай, – Руно не торопился, намереваясь докурить остаток сигареты.
Немного растерянный медиум забрался на место рядом с водителем, пристегнулся и почувствовал себя каким-нибудь супергероем. На мгновение его озадачила мысль, что он сообщил похитителям свой адрес, но потом рассудил, что те и сами его узнали бы. Например, по карте диспансера.
– Телефон забери, – заглянул в окно Фор.
– Ага, спасибо. А вы номер записали? Вы мне позвоните?
– Крис найдёт тебя, если понадобится.
– Если? Но я так и не показал, как вижу призраков!
– Значит, этого не потребовалось.
– Но я правда вижу!
Рядом уже усаживался водитель.
– Пойми, – растерянность парня, работающего на лесного олигарха, была неподдельной. – Никто этого не оспаривает. Вопрос в другом: что именно ты видишь.
– Я докажу!
Джип сорвался с места, унося Мэтиса к воротам, оставляя множество вопросов без ответов. Все попытки поговорить бородатый водила пресекал увеличением громкости динамиков. Оставалось только скучно смотреть в окно и раскладывать мысли по полкам.
По краям от дороги проносились дубы и рябины, редкие ели и акации. Это был не тот хвойный лес, к которому давно привык юный пассажир. Ну конечно же, осенило Мэтиса, эта территория могла принадлежать только бывшему заповеднику. В лучшие свои годы он носил название «Пегий дол». Теперь же сюда выезжали только на пикники и фотосессии. И то, не дальше ручья, потому как дальнюю часть выкупил крупный меценат. Некий иностранец построил в глуши огромный дом и засел в нём основательно. Во всяком случае, городская администрация так и не смогла вытащить его ни на один благотворительный вечер, хотя тот регулярно вкладывал деньги в фонд охраны природы. Более того, он всерьёз занялся реставрацией исследовательского института, в который съезжались учёные и профессора со всей страны. Местные СМИ частенько подшучивали над нелюдимым благодетелем, называли его снежным человеком. Тем самым, которого никто никогда не видел, но все знают, что он есть. Но иностранца, по всей видимости, это нисколько не задевало. А возможно, у него просто не было местного телевидения. Зато у него определённо было большее!
В звенящем мысленном хаосе Мэтис окончательно ушёл в себя. Чем больше он думал о таинственном доме в чаще старого леса, тем ярче разгоралось счастье в его глазах. Если бы он только мог, то без сомнений переживал этот день снова и снова. Каждое слово и неловкое молчание. Мягкая дорога и музыка убаюкивали. Опьянённый приключением и обретённой надеждой, мальчик незаметно погружался в глубокий, переполненный призраками сон. Ему снился старый лес, по которому бродили хищные лисы и огромные пауки, но все они испуганно уступали дорогу идущему по усеянной листьями дороге величайшему спиритисту.
***
Наутро мир наполнился звуками пробудившегося города. За окнами проносились машины, визжа шинами о пересохший асфальт. Гудки, сигналы, радио за стеной – всё намеревалось прорваться сквозь одеяло и свести заспанного Мэтиса с ума.
Некогда бодрый и переполненный восторгом мальчик проснулся разбитым и опустошённым. Ему казалось, что всё пережитое – сон, который растаял с утренней зарёй, и никакой он не медиум, а просто мальчишка с чересчур богатым возражением, усиленным черепно-мозговой травмой.
Комната наливалась красным – эффект взошедшего солнца и запахнутых штор. Болезненный и тошнотворный багрянец. Мэтису казалось, что он заточён в большом воздушном шаре красного цвета, где немыслимо душно и нечем дышать. Если уж он болен, решил мальчишка, то будет болеть основательно.
Утро напоминало день. Солнце вознеслось высоко и больше не светило в комнату красным прожектором. Побитый падениями телефон периодически жужжал где-то под боком. Подростку не было дела до текущего времени, мобильного устройства и всех уловок случая, стремившегося выманить больного из кровати.
Различаемые мысли обращались словами, слова вскрикивали истошными воплями и исчезали в тишине. Мир то терял, то снова приобретал размытые очертания. Дрёма высасывала силы и желания, приковывала к жёсткой, смятой подушке. Будильник звонил уже шестой раз, и Мэтис снова отложил подъём на пять минуточек. Сон мальчишки оказался сильнее назойливой техники. Однако в неравный бой вмешалась третья сила, решившая исход:
– Да выруби ты уже свою тарахтелку! – рявкнул басом дядя.
Мальчишка болезненно поморщился, проваливаясь в кокон одеяла. Вне тёплых объятий постели подстерегал колючий утренний мир, вступить в который не возникало желания. Гудящее устройство Мэтис всё-таки выключил, чтобы не привлекать к себе излишнее внимание старших, и залёг в бессовестную спячку.
Всю ночь сквозь сон его одолевали сомнения и тревоги, отлитые к утру в груз, что так и тянул склониться на подушку. Ещё чуть-чуть подумать, сцепить мысли и чувства. Подобный путь порождал новые суждения, подкреплённые утренними грёзами. Разорванные эпизоды сна сошлись неровными краями и снова оплели сознание.
Зелёная блестящая парча сквозь густоватый сумрак светилась как волшебный изумруд. Коридоры разветвлялись в коварный лабиринт. Местами парча провисала, открывая взгляду дешёвую побелку. Под ногами тянулась мозаика серых и коричневых плит, а потолок изгибался высокими сводами древнего храма. В душе назревало отчаяние – таким огромным и бесконечным казался весёлый дом. По этим коридорам блуждали тени. Медиум тянул к ним руки, но нащупывал лишь воздух, полный блёсток пыли и сквозняков.
Навстречу брели люди: преимущественно санитары с повадками затворников здешних стен. Они озирались знакомыми лицами и реагировали на присутствие медиума по-разному. Одни изъявляли интерес или подозрение, другие в ужасе бросались прочь или начинали биться в припадке. Очередной сутулый санитар встретился с Мэтисом взглядом. Переполненные ужаса глаза блеснули сигналом опасности и унеслись в полоумном бегстве, подгоняемые звонкой подошвой туфель.
Мэт шёл дальше. Впереди маячила мутная тень. Она казалась мальчику странно знакомой… и явно принадлежала не живому человеку. Медиум преследовал тень, ускоряя шаг. В это мгновение ему хотелось только одного – увидеть лицо призрака. Тень будто старалась держаться на расстоянии, но Мэт не отставал, ринулся вперёд до поворота и наткнулся на живого человека. Кажется, врач. По крайней мере, так подсказывал сон.
– Парень! – щелчок пальцами перед самым носом. – Куда ты смотришь? – Мэт перевёл взгляд от тени, переместившейся за спину человека. Доктор пристально всматривался в лицо тинэйджера. Рот кривился в однобокой ухмылке.
– Там… – Мэт снова посмотрел на привидение, но того уже нигде не было. Растерянный взгляд забегал по коридору, и снова остановился на улыбающемся в одну сторону докторе.
– В чём дело, парень? Померещилось что-то? Оглянись вокруг – здесь все такие… особенные, – последнее было произнесено с издёвкой.
Сердце Мэта болезненно ёкнуло от страха и обиды. Невыносимо было предположить, что мир таков, каким его считают скептики. Но мальчик ринулся дальше – доктора рядом уже не было.
Мэтис чувствовал себя не в своей тарелке. Но он старался не обращать внимания на происходящее, и продолжал упорно следовать за тенью. Наконец она приостановилась возле одного из кабинетов, слегка повернула голову в сторону парня и скользнула внутрь. Мэтис ускорил шаг, добрался до знакомой двери приёма психиатра, как обычно окружённой очередью душевнобольных и их сопровождающих (странно: издалека он этой толпы не замечал), и, игнорируя недовольный ропот, вошёл в кабинет.