Закончив первый поверхностный осмотр, Дариор, постоянно чертыхаясь, принялся стягивать доспехи, чтобы провести более обстоятельное исследование. Однако сделать это было не так-то просто. От волнения руки историка предательски тряслись, а одежда оказалась, мягко говоря, немного громоздкой. Пришлось заодно провести и инвентаризацию амуниции. В итоге она составила:
1. Толстый стальной нагрудник с нанесённым на него родовым гербом.
2. Чёрный плащ с голубым подбоем и алыми краями (на плаще белой вязью вышиты восьмиугольный Мальтийский крест и тигровые лилии вокруг него).
3. Нарукавники и наголенники из цельной превосходной стали, эластичные и не сковывающие движений.
4. Высокие сапоги из грубой дублёной кожи на толстых каблуках и со шпорами, местами сбитые – очевидно, в обиходе не первый год.
5. Чёрно-белое сюрко. На груди – тот же Мальтийский крест.
6. Грубая, жёсткая, местами выцветшая льняная рубаха с широким воротом. Странно, что Дариору она не показалась неудобной. Надо сказать, он вообще не чувствовал дискомфорта в этом громоздком одеянии.
7. Мешковатые пузыристые штаны травянистого оттенка. Дурацкие, словно снятые с клоуна в цирке. Но, видимо, по меркам XIV века вполне пристойные и даже модные.
8. Кожаные ножны, обшитые бархатом. Что тут сказать – красивая, притягательная и приятная на ощупь вещь.
9. Узкий одноручный меч-бастард около трёх футов в длину. Лезвие ничем не примечательно, разве что сильно иссечено, а кое-где даже остались застарелые пятна крови – видать, новый наместник замка Вильфранш был лихим рубакой. Рукоять обмотана войлоком, а в узорный эфес помещён небольшой рубин. Это странно: ведь в боях мечи ломаются не реже копий, а потому деньги обычно вкладывают в качество клинка, а не в красоту ручки. Какой смысл в драгоценных камнях? Меч от поломки они всё равно не спасут.
10. Маленький кинжал, спрятанный в сапог. Что ж, вещь полезная и в своём роде незаменимая. Засапожник лишним никогда не бывает.
Ну, вот и всё. Кажется, к лошади ещё были прицеплены копьё, арбалет и шлем с забралом. Было бы неплохо осмотреть всё это, но тащиться в конюшню Дариор не хотел.
Итак, он остался совершенно голым и не без ужаса заглянул в блюдо. Впечатление вышло неоднородное. Сложен рыцарь-госпитальер был неплохо. Он имел широкие плечи, мощную грудь и прямую спину, был весьма тучен и коренаст. Однако если историк мог похвастаться наличием почти всевозможных мышц, то наместник этого сделать не мог. Он не был профессиональным культуристом, это уж точно. Да, сразу видно: человек работал с железом и много тренировался, но без должного понимания. Его тело было «мужицким» – мощным, сильным, подтянутым, но не рельефным. Впрочем, это не так уж и плохо, однако Дариора немного смутил живот. Дело даже не в том, что он весь был покрыт чудовищными шрамами, словно после кесарева сечения, – тело наместника вообще, можно сказать, не имело живого места, но это даже, напротив, имело некий брутальный оттенок. Дело не в этом, а в том, что живот наместника был, скажем так, не очень плотен. Что ж, надо тренироваться и править ошибки.
Тут Дариор поймал себя на том, что не пытается раскрыть подоплёку происходящего, а уже строит планы на будущее в этом мире. Хорош сыщик! Дариор ужасно разозлился и принялся расхаживать по комнате, при этом раздражённо размахивая непривычно короткими руками.
Вдруг из коридора послышались мелкие семенящие шажки, и дверь робко приоткрылась. Дариор в последний момент успел нырнуть под кровать и прикрыться плащом. В спальню вошла низенькая девушка в фартуке, убедилась, что хозяина нет на месте, и принялась с любопытством разглядывать оставленные на полу доспехи. Видимо, это была кухарка. Дариор, разумеется, не мог вылезти в таком виде и потому был вынужден оставаться под кроватью, отчего злился ещё больше. Более глупую ситуацию и придумать было нельзя: парижский историк сидит под кроватью в средневековом замке, прячась от кухарки!
А кухарка, кажется, и не думала уходить. Боязливо оглядевшись, она с почти божественным благоговением взяла в руки бархатные ножны наместника, повертела их в руках и с почтением отложила. Немного осмелев, примерила стальные нарукавники, но сморщила носик и вернула их на прежнее место – очевидно, не заинтересовавшись. Потом кухарка совсем обнаглела и попыталась поднять меч. Однако вскоре ей пришлось отказаться от этой затеи, ибо вес бастарда был для женщины непомерным.
Кухарка была одета в простенькое бордовое платье и остроносые башмаки, Дариор хорошо видел это из-под нижней планки кровати. Её блёклые волосы покоились под маленькой шапочкой, а из кармана фартука торчала поварёшка. Разумеется, далёкой от светской жизни женщине не чуждо стремление к романтике и ко всему прекрасному. Поэтому кухарка, недолго думая, натянула на себя сюрко наместника и, уставившись в блюдо, громко расхохоталась.
Тут Дариору окончательно надоело задыхаться на пыльном полу под кроватью, и он решил, наконец, проредить ситуацию.
После того как за спиной кухарки раздался душераздирающий рёв и неизвестно откуда появилась жутковатая субстанция, запелёнатая чёрным плащом, девушка истерично завизжала и бросилась вон из спальни. Таким образом, насущный вопрос был решён. Наверняка теперь пойдёт слух о том, что наместник оказался Дракулой… ну, или просто душевнобольным человеком, однако самого наместника это сейчас не слишком волновало. Он желал лишь одного: понять суть всего происходящего вокруг.
Пока что складывалось три версии случившегося. Первая: он попросту сошёл с ума. Эта версия была бы основной, если бы не одна нестыковка. Есть железное правило: все сумасшедшие уверены, что они нормальные. Никто из них никогда не задумается, псих он или нет. А раз Дариор только и думает об этом, то многообещающая версия сумасшествия не является действительной.
Вторая: Бист Вилах на кой-то чёрт перевёз Дариора в другую страну, переодел и подсунул ему толпу ряженых средневековых воинов. Однако где и как он мог достать столько людей и с таким правдоподобием воссоздать замок средних веков?
Оставалась третья и самая невероятная версия: Дариор действительно перёнесся назад во времени. И дело даже не в том, что это невозможно. Главное – если он и впрямь переместился сквозь призму времени, выходит, что и остальная галиматья, сказанная Бист Вилахом, является правдой. Но это просто уму непостижимо! Получается, что в нашем мире живут какие-то подобные людям уникумы, каждому из которых не менее двух миллионов лет. Именно они управляют миром, и Бист Вилах – один из них. Первая цивилизация! Но если это так, то вся кропотливо составленная мировая история летит к чёрту!
Дариор обхватил голову руками и откинулся на кровать. Ему казалось, что мозг вот-вот закипит, будто вода в чайнике. Такую непосильную работу он просто не мог выполнить.
В тот самый миг, когда Дариор уже был готов отчаянно завыть, на пороге спальни появился долговязый чванный господин в тёмно-синем наряде, похожем на комбинезон.
«Ну а это ещё кто?» – мысленно простонал Дариор.
– Добро пожаловать в шато Рено, сир, – поклонился незнакомец. – Моё имя Эймери, я дворецкий.
Говорил он сухо и гордо, как будто считая себя важнее всех окружающих. На вид дворецкому было лет шестьдесят, не меньше. Однако, несмотря на возраст и величавый вид, его глаза лучились живостью.
– Я всегда на посту, вам стоит только позвонить, – и он указал на бархатную ленту, висевшую около кровати. – Или вы можете всегда найти меня в левом крыле дома, – объяснил Эймери. – Немедленные распоряжения будут?
Дариор подошёл к дворецкому и внимательно взглянул ему в глаза:
– Скажите, Эймери: вам знакомо имя Бист Вилах?
Ни одна мышца не дёрнулась на лице дворецкого. Он остался точно таким же невозмутимым.
– Нет, сир.
Тогда Дариор решил спросить о другом:
– Эймери, вы, должно быть, давно живёте в замке?
– Двадцать два года, сир. Ровно столько, сколько лет этому замку. Я прибыл сюда с Родоса вместе с доблестным Симоном из Метца и участвовал в строительстве стен.
Дворецкий отвечал спокойно, даже несколько уныло. Видимо, эти вопросы задавали ему уже не в первый раз.
– Вы, разумеется, ничего не знаете о Палестинских архивах? – спросил Дариор.
– Знаю, но не больше, чем все, – ответил Эймери. – Ваш отец в своё время задавал мне тот же вопрос, сир. И теперь я отвечу на него точно так же. Мы отплыли с Родоса вместе с каменщиками и плотниками на пяти галерах. В общей сложности двести человек. На одном из судов везли часть Палестинских архивов. Прибыв сюда, в горы, мы наткнулись на древнеримскую крепость «Aurea aquila», что дословно означает «Золотой орёл». Эта твердыня когда-то защищала Нарбонскую Галлию от нашествий иберов. Крепость, когда-то большая и грозная, была наполовину разрушенной. На её месте Симон де Метц решил возвести новый оплот иоаннитов. Первым делом мы отстроили шато для Симона и лишь потом приступили к возведению хозяйственных строений и стен. По моему скромному разумению, всё это время архивы хранились в шато Симона. Однако потом по его распоряжению римские клоаки и коммуникации, расположенные под замком, были расширены и превращены в целый лабиринт, куда Симон и поместил архивы. Но куда именно – неизвестно, поскольку через два дня в шато начался пожар. Сгорела половина здания, а вместе с ней – и Симон. Его изуродованные останки захоронены в склепе на родовом кладбище госпитальеров.
– А что с шато?
– Потом ваш отец отремонтировал дом и пристроил к нему флигели. Поэтому-то шато и носит имя Рено. От старого здания Симона здесь остались только первый этаж да винный погреб.
Стоило дворецкому умолкнуть, как с лестницы послышались торопливые шаги, и в спальне появился Лафос.
– Прощу прощения, сир, – молвил он, поклонившись. – Прибыли Жан де Борн и Озанн де ла Терра. Изволите принять?
Дариор нехотя поднялся. Знакомиться с очередными древними рыцарями ему, по правде говоря, не очень-то и хотелось. Но обстоятельства требовали:
– Я иду.
Раскланявшись с Эймери, наместник двинулся вслед за оруженосцем. Пока спускались по лестнице, Дариор решил ещё раз поджечь фитиль просвещённости.
– Лафос, это Бист Вилах нанял тебя? – спросил он прямо.
Оруженосец удивился, даже шарахнулся в сторону. Однако удивление его было неправильным – слишком уж непонимающим. Так не ведут себя уличённые во лжи.
– Сир? Дозвольте переспросить.
– Забудь, – раздражённо молвил Дариор.
И здесь промах! Либо Бист Вилах собрал актёров из самого Большого театра, либо это действительно настоящие жители средневековой эпохи, и Дариор на самом деле гостит в XIV веке. И если это так, всё очень, очень плохо…
Наместник и оруженосец вышли на улицу в жаркий день. Солнце палило так беспощадно, что по шее Дариора сразу же заструился пот. Однако двое незнакомцев, переговаривавшихся во дворе, явно не испытывали таких неудобств.
Это были два рыцаря, причём, судя по всему, весьма знатные. Оба держали под уздцы холёных жеребцов. Первый оказался здоровенным детиной средних лет, с косматыми усами и бородой до груди. На его мощное тело были натянуты лёгкая охотничья кольчуга и бурое сюрко с изображением родового герба: сцепившиеся медведь и лев на фоне чёрного восьмиконечного креста. Рыцарь носил толстые неухоженные сапоги, а руки его были облачены в грубые перчатки. К небогатому поясу были пристёгнуты ржавый клевец и короткий, но широкий меч.
Второй шевалье разительно отличался от первого, исключая разве что приблизительное сходство в возрасте. Растительности на его лице не имелось вовсе, а чёрные как смоль волосы томились в тугом пучке на затылке. На мощной жилистой шее пестрели старые шрамы, а скулы и губы были словно высушены многолетней жаждой. Зато глаза его отличались особенной характерной чертой. Если во взгляде первого рыцаря читались явное благодушие и расположенность, то очи этого сухаря оказались холоднее любого льда. В них словно затаился трёхголовый дракон: скорбь, ненависть и опыт. Одевался рыцарь тоже необычно: сюрко было ярко-красного цвета, а крест на груди – белого. Вышеупомянутую шею обрамлял шёлковый шарф в восточном стиле, явно захваченный в дни военного похода. На поясе в кожаных ножнах покоился дугообразный ятаган, а рядом с ним пестрел вышивкой небольшой бурдюк с водой.
Кони обоих рыцарей были сильными и статными – под стать хозяевам. К сёдлам жеребцов крепились колчаны со стрелами и крепкие охотничьи луки. Причём у первого рыцаря лук был высоким и тяжёлым, на английский манер, а у второго – коротким и удобным (видимо, как и шарф, он был арабским или берберским).
Первым рыцарем, разумеется, был Жан де Борн, характерный французский безземельный рыцарь. А второй, испанской наружности, носил знатную кастильскую фамилию де ла Терра и явно был богат.
Теперь оставалось понять, знают или нет рыцари Дариора. В первом случае придётся действовать по ситуации, а во втором – изображать учтивость и приветливость.
Впрочем, этот вопрос разрешился без затруднений. Стоило Дариору подойти, как рыцари учтиво поклонились и поспешили представиться. Судя по всему, Дариор был абсолютно новым человеком в замке и не знал никого из его обитателей. Что ж, это на руку.
– Жан де Борн, рыцарь одного щита, – заговорил бородатый детина. Голос его оказался под стать облику – хриплый и низкий.
– Озанн де ла Терра, – молвил второй, разглядывая наместника, – владелец замка Святой Евлании. К вашим услугам, сир.
– Дариор де Рено, – поспешил представиться и наместник, а дальше запнулся.
Что ещё сказать? Владеет наместник чем-то или нет, Дариор не знал. И, судя по всему, нельзя было ограничиться одним лишь именем.
– Новый наместник замка Вильфранш, – промямлил Дариор, не придумав ничего лучше.
Однако рыцарям этого оказалось вполне достаточно.
– Вы не представляете, сир, – радостно заговорил Жан де Борн, – какие вепри развелись нынче в лесу! Я уже восемнадцать лет в замке, но ни разу такого не видывал, клянусь Святым Иоанном! Просто кусок мяса на ножках! Причём ножки эти тоже очень мясистые.
Его спутник снисходительно взглянул на легкомысленного приятеля и заговорил о другом:
– Кабан не спасёт нас от гнева Рима. Война надвигается, и мы станем её непосредственными участниками. Сир, – он повернулся к Дариору, – сегодня у вас в шато де Рено званый ужин. Для нас большая честь присутствовать на нём.
– Буду рад, – скупо вымолвил наместник. И только тогда рыцари, наконец, удалились.
Дариор вернулся в шато и заперся в кабинете. Пора было, наконец, решить, как действовать дальше. История с подменой тел окончательно сбила историка с толку. Если рассудить логически, но забыть о здравом смысле, получается следующее: каким-то неведомым образом сознание выскочило из тела Дариора в XX веке и переместилось в тело его средневекового предка в XIV столетии. Полнейшая галиматья!
Даже теперь историк пытался успокоить себя, всё ещё надеясь на какой-то идиотский розыгрыш. Однако факты говорили об обратном. Настало время взглянуть правде в глаза и принять реальность. Титаническим усилием воли Дариор пресёк все нападки душевной мнительности и попытался трезво оценить состояние дел.
Прежде всего он решил подвергнуть очередному исследованию своё новое тело, дабы убедиться, что оно действительно «новое», а не видоизменённое какими-то сатанинскими кознями.
Историк доселе всегда пребывал в отменном здравии, и выполнение любого комплекса физических упражнений не вызывало у него труда. Интересно: а как с этим обстоят дела у наместника де Рено?
Недолго думая, Дариор принял упор лёжа и начал ритмично опускать туловище, касаясь грудью пола и прислушиваясь к любому отклику своего тела. Результаты превзошли все ожидания – новый наместник замка сумел сделать сто девяносто семь качественных отжиманий, в то время как его прототип из XX века мог похвастаться лишь половиной этого результата. Что ж – де Рено оказался на редкость крепким малым.
Продолжить исследование дальше не удалось, поскольку в дверь постучали. Дариор открыл и увидел Лафоса.