– Роза, совсем ты не можешь без приключений, ведь правда?
– Бабуль, не понимаю, о чем ты? – медленно пошла к Стелле, которая уже сидела у меня на постели. А потом я по привычке плюхнулась на широкие подушки. – Почему ты замечаешь все мои неприятности и не видишь, какой скользкий тип постоянно ходит вокруг тебя? Брр, мурашке по телу от одного его присутствия!
– Ты об Алексе, дорогая? – посмеиваясь, спросила она. – Кажется, когда я выходила из комнаты, он, как истинный герой, спас тебя от очередного конфуза. Это ты называешь «неприятным»?
– Что?! Да он ужасен! Как только ты ушла, Алекс… Он… – прикусив язык, я вдруг решила, что не хочу огорчать бабушку поведением мужчины в отношении меня и в отношении брата. Пусть она и дальше живет в неведении. Проблемы стоит решать самой, а не перекидывать на плечи девяностолетней старушки. – Просто пусть он уедет!.. Как вообще так вышло, что ты не переносишь Карину, но любишь ее более чем жуткого брата?!
Многозначительно хмыкнув, бабуля выдала лишь свою любимую фразу:
– Поверь моему жизненному опыту, я разбираюсь в людях очень даже хорошо. Алекс прекрасный мужчина, хоть пока и сам не осознает, почему я так искренне в это верю.
Повернувшись на бок, я засмотрелась на худенькую миловидную женщину с пепельными волосами, уложенными в высокую гульку. Она была шикарна в своем темно-синем платье, сидя на золотых простынях в окружении белого балдахина. А затем я посмотрела на свое платье, купленное на распродаже в «красный» день, и, не удержавшись, сказала правду:
– Стелла, я больше не приеду. Пойми, мы с родителями почти не общаемся, а денег на поездки к тебе нет… Прошу, пойми меня правильно, но эти каникулы – наша последняя встреча.
–Чушь, – отрезала старуха, поднимая мое лицо за подбородок. – Я открою тебе счет, и ты сможешь приезжать ко мне хоть каждую неделю. О, а лучше оставайся тут навсегда!
– Не могу… Дома у меня моя скромная работа, съёмная квартира и клиенты, которые ждут открытия первой галереи, чтобы приобрести пару пейзажей… – выдохнула я, тут же придумав другой вариант: – Вот если бы ты переступила через свой странный принцип не покидать виллу…
– Ты же знаешь, что я обещала дедушке всегда быть вместе, а его могила тут… Нет, Роза… нужно искать компромисс.
Пожав плечами, я получила поцелуй в щеку, перед тем как бабушка встала и направилась к выходу.
– Зайду к тебе чуть позже. Пока прими душ, переоденься и отдохни, – обернувшись перед дверью, она подмигнула мне, а затем вышла.
Тяжело выдохнув, я откинулась на спину и закрыла глаза, застонав от удовольствия. В свои восемнадцать лет мне приходилось уже два года жить на съёмной квартире, где спальным диваном можно было пытать людей… И вот теперь каждая клеточка тела наслаждалась мягкими перинами, нос трепетал от легкого аромата гибискуса, а пальцы с благоговением выводили узоры на шелковых простынях.
– Нет, Роза, – выдернула я себя из сонной дымки, – нужно вставать! В доме Стеллы есть прекрасная ванная. Самое время ее принять…
Набрав громадную посудину до краев, я устроилась на самом краю и, поджав ноги под себя, полчаса смотрела в окно: Лазурный берег, белый песок и бесчисленные яхты вдалеке. Кончики пальцев тут же закололо, под ложечкой засосало, а в животе стаи бабочек грозили разорвать изнутри. Это было то чувство, ради которого я отказалась от профессии политика, пошла против семьи и стала в ней изгоем – крышесносное вдохновение, у которого не было границ и пределов!
– Я срочно должна это написать! – подскочив на месте, я на ходу в спальню выхватила с полки полотенце и, протерев влажное тело и длинные волосы, откинула его прочь.
Краски и холсты были в чемодане, который оказался как раз возле постели. Я вытянула их на свет с таким нетерпением, что все выпадало из рук, а затем поставила небольшой складной мольберт на подоконник и, устроившись в позе лотоса, приступила к работе. Я полностью ушла в себя, как вдруг услышала стук в дверь…
– Бабушка… – тихо прошептала я, не в силах оторваться от картины. Руки были все в красках, тело мокрым от возбуждения, а внимание полностью прикованным к рисунку, когда я прокричала: – Входи, дорогая! Если подождешь тихо десять минут, то я смогу потом поговорить с тобой и даже выйти к ужину… Сейчас… Еще пару мазков… Вот так!..
Дверь отворилась, тем самым подтверждая мои мысли – Стелла не стала временить с визитом. Ковер зашуршал от чьих-то шагов, кровать скрипнула.
– Если подождешь тихо десять минут, то я смогу потом поговорить с тобой и даже выйти к ужину…Сейчас… Еще чуть-чуть… Вот так!..
Какое-то время в комнате стояла абсолютная тишина – то, что было нужно для работы, это позволило закончить картину раньше запланированного. Я встала с места и отошла на два шага назад, оценивая пейзаж со стороны. Сердце трепетало, душа пела, а непередаваемое ощущение безграничного счастья заполнило сознание, когда я выдохнула:
– Тебе нравится? Черт, не могу себя сдержать при виде местных красот, так и тянет к холсту…
– Очень красиво, – раздался низкий, немного хрипловатый голос. Сердце едва не упало в пятки, когда я с ужасом поняла, что это отнюдь не бабушка… Хуже этого осознания могли быть только следующие насмешливые слова: – Это очень мило, что вы так тянетесь к природе, но вам все же стоит накинуть халатик… Ну или хотя бы что-нибудь.
Это был Алекс Аддерли, а я стояла к нему спиной абсолютно голая… Не знаю, что еще должно было произойти сегодня, чтобы сделать этот день еще хуже?!
Алекс Аддерли
Проходя по длинному коридору, я разминал кулаки, стараясь перебороть желание вернуться обратно в зал и надрать малышу Робби задницу. Мало того, что год назад он посмел спать с каждой встречной шлюхой на его пути, так, оказывается, он еще способен на рукоприкладство. Разговоры с сестрой о разводе ничего не дают! А как иначе, если они из одного теста…
– Что ты натворил, мальчик?! – буквально из ниоткуда на пути появилась Стелла. Мне едва удалось вовремя затормозить и не сбить ее с пути, а бабушка еще и ткнула в меня пальцем, будто это я внезапно перегородил ей дорогу. Ее глаза сверкали гневом, а голос грозил предупреждением: – Почему моя любимая внучка вбежала в спальню на трясущихся ногах, вся в поту и с проклятьями в твой адрес, ммм?! Если ты только позволил себе…
– Стелла, – выдохнув, я собрал волю в кулак и с трудом выдавил пару лживых фраз в адрес самого невинного создания: – Послушай, все хорошо. Роза всегда была очень восприимчивой и, возможно, просто растерялась после падения…
Посмотрев в мои честные глаза, она прищурилась и отчеканила по слогам:
– Алекс Аддерли, поклянись мне памятью отца и матери, что ты не сможешь навредить Розе. Живо!
Выдохнув и трижды прокляв свою несдержанность в зале, честно ответил:
– Нет, Стелла. Я не смогу ей навредить, даже если захочу. Она такой же божий одуванчик, как и ты… К тому же еще совсем ребенок!
Стелла изобразила свою знаменитую усмешку, которой всегда показывала, что, дескать, знает больше тебя, а затем положила руку на плечо и нежно прошептала:
– Она была ребенком пять лет назад, когда ты впервые переступил порог этого дома… И даже в прошлом году, когда ей едва исполнилось семнадцать. Но девушка, которая приехала сегодня, отнюдь не дитя.
– Не могу не согласиться… – зачем-то выпалил я, тут же внутренне отругав себя за это. Ведь тогда моя прежняя ложь никак не вязалась со случайно вырвавшейся правдой. Как давно я разучился держать себя в руках?
– Ты должен извиниться, что бы там не расстроило Розу! – сделав серьезный вид и словно намеренно проигнорировав мои слова, сказала она. – Вам жить в одном доме две недели, так что переступи через себя, Алекс, и скажи это страшное слово из шести букв «маленькой» девочке.
Стелла стала для меня матерью, примером и образцом поведения в обществе, где каждый давно прогнил. Пять лет назад сестра вытащила меня на каникулы к семье мужа, а я надеялся слиться в первые три дня под предлогом неотложной работы. Но стоило увидеть Стеллу, как планы тут же поменялись. Чистая, как дитя, наивная, открытая и не испорченная деньгами женщина тут же подкупила мое замкнутое сердце, и я впервые ощутил что-то, похожее на привязанность.
– Пожалуй, сделаю это ради тебя, – сказал я Стелле на прощание, после того как галантно поцеловал ее руку и получил яркий румянец в благодарность. – Чтобы ты знала: второй раз в жизни!
Женщина ушла, а я уверенно завернул в сторону комнаты Розы. С приближением шаги становились все медленнее, уверенность таяла, а желание заходить в спальню пропадало.
Сегодня Роза упала на меня, оголившись практически до груди. Я и не понял, в какой момент мысли из «малышка выросла» переросли в разряд «а у нее чертовски соблазнительное тело». А как она ерзала на молнии брюк?! Мой член едва не прорвал молнию… И если его удалось удержать в узде, то руки… Чертовы руки испортили все! Как так получилось, что, удерживая ее на месте, я позволил себе неприличные поглаживания, устроив какой-то квест «Коснись киски»?!! Зачем я держал ее?! Зачем трогал?! Зачем ждал, когда она скажет «хватит»? Но она молчала и молчала…
– Черт побери, почему ты молчала?! – прошептал я двери, а потом слегка ударил по ней кулаком, пытаясь прийти в себя. Не вышло. Стоило только вспомнить события утра, как стыд за непристойное поведение на глазах ее брата отступал перед диким желанием молодого и упругого тела. Уверен, ее грудь такая же сочная, как и попа… – Нет. Сперва стоит успокоиться, а после идти к Розе.
Широким шагом я нетерпеливо поспешил к себе в спальню. Холодный душ не помог, даже когда я простоял под ледяными струями десять минут.
– Она ребенок, Алекс! – снова и снова повторял я себе, словно молитву: – У тебя просто давно не было секса, но Розу ты трахнуть и выкинуть из головы не сможешь, как других. Хотя бы потому, что ее бабушка заменила тебе мать.
И все равно ее упругие формы снова и снова всплывали в памяти. Я коснулся своего набухшего члена, а чувство было такое, словно снова касаюсь ее бедра через многослойное платье… Одно прикосновение к головке, и чувство, словно большой палец снова коснулся ее трусиков в секретном месте. Палец сам нашел сосок, и я ощутил пощечину, которая возбуждала не меньше, чем растрепанный вид Розы… Длинные темно-русые волосы, миниатюрное тело, кукольное лицо и большие голубые глаза…
– Да, черт побери! – рука уперлась в край душевой кабины, а в голове пронеслись картины, как ее волосы намотаны на мой кулак, а член яростно вторгается в лоно, жадно питаясь каждым криком и стоном. Я бы брал ее жестко и грубо. Вытрахал бы до последней капли. Так, чтобы неделю не могла стоять на ногах. Так, чтобы не могла и не хотела спать ни с кем другим.
Спазмы от дикого оргазма прошли спустя пять минут, а я пришел к ужасающему выводу:
– Черт побери, Алекс Аддерли! Тебе срочно нужна любовница! Либо эта маленькая соседка станет твоей сексуальной фантазией на грядущие две недели.
Решение было принято быстро: извиниться перед Розой, а затем ограничить наше общение раз и навсегда. Интерес к девушке всегда пропадает после секса, но раз спать я с ней не могу – ладно, так и быть! Справлюсь с гормонами другим способом.
– Роб, кажется, я переборщил сегодня в зале. Как насчет примирительного бокала виски в баре вечером?
Естественно, он согласился, после чего я с чистой душей надел новый темно-коричневый костюм с рубашкой в клетку и отправился к Розе.
Не давая себе времени на долгие раздумья, я быстро постучал, тут же услышав что-то вроде «входите» или «заходи»… Не суть! Смысл я понял правильно. Дверь была едва ли не с грохотом открыта, оставив после себя дрожащие лутки и грохот по коридору.
«Что за нервы, Алекс?! Хватит трястись, как малолетняя девочка перед первым поцелуем!» – одернул себя на ходу, попутно изучая милую женскую спальню в лилово-золотых тонах. Ноги сами понесли меня к постели под балдахином, которая располагалась напротив двери и была пуста. Осторожно присев на нее, я наконец отвлекся от своих внутренних мыслей и осмотрелся по сторонам, понимая, что хозяйки комнаты нигде нет…
Взгляд мимолетом скользнул по небольшому шкафчику с принадлежностями для рисования, громадному мольберту с недорисованной лошадью на фоне какого-то английского замка, а затем прошелся по окну, возле которого стояла скульптура голой девушки…
Но затем она вдруг шевельнулась. Не знаю, с какой секунды мозг смог осознать: это была Роза ван Фольг, сидевшая у окна в позе лотоса и рисовавшая небольшой пейзаж. Ее руки так быстро шевелились, что краска маленькими точечками покрыла голое тело, а тонкие струйки пота разнесли его по телу, рисуя свой неповторимый узор…
Я должен был отвернуться, уйти, обозначить свое присутствие… Должен! Наверняка, в порыве азарта девушка и не заметила моего прихода… Но я не хотел, не мог себе позволить оторваться от идеальной спины, из-за худобы которой прорисовывалась каждая косточка; тонкая талия только подчеркивала переход к литым изгибам ягодиц, напоминавших две сочные дыньки… Все казалось таким органичным: ее руки у мольберта, невнятное бормотание самой с собой, легкое покачивание ног из стороны в сторону и тело, способное свести с ума любого скульптора, художника и просто мужчину, способного видеть.
– Если подождешь тихо десять минут, то я смогу потом поговорить с тобой и даже выйти к ужину… Сейчас… Еще чуть-чуть… Вот так!.. – азартно пробормотала она, явно принимая меня за кого-то другого.
Я открыл рот, намереваясь что-то сказать, но тут же его захлопнул. Мысли в голове перемешались, а взгляд ловил даже мимолетное движение Розы. Ее мышцы изгибались, словно под медленную струнную музыку, создавая какой-то свой, неповторимый, танец рисунка. Вспомнив о картине, которую рисует девушка, я с горем пополам оторвался от снежно-белой кожи, чтобы оценить ее творение.
«Я хочу его! Этот пейзаж должен висеть в моей спальне над кроватью!» – пронеслась в сознании уверенная мысль, а я знал, что всегда получаю желаемое.
И когда почти удалось вернуть самообладание и заставить себя встать, сказать пару слов и уйти, Роза радостно воскликнула: «да, вышло!» и подпрыгнула на месте. Слабая заколка на волосах слетела прочь, из-за чего темно-русые волосы разметались кудряшками по спине.
Я видел нечто такое завораживающее впервые: юная девушка в тусклом свете комнаты стояла лицом к обжигающему светом солнцу. Ее тонкая талия, плавно переходившая в упругие ягодицы, слегка изгибалась от нетерпения, когда она спросила что-то, но я услышал лишь:
–…Тебе понравилось?..
Слова Розы били обухом по голове. Да, черт побери, мне понравилось! Ее тело не шло ни в какое сравнение с тем, что я видел раньше. Оно будило давно забытое желание создавать скульптуры. Ее усердие, вдохновение и желание жизни вдохновляли. Нет, Роза ван Фольг не была просто безумно сексуальной и милой оболочкой, как я всегда думал, она была вихрем, который уносил в свои дали, бодрил и сводил с ума!
Взгляд мимолетно зацепился за часы. Сорок минут прошли словно одна секунда! Как?
«Нет, Алекс. После увиденного ты просто не можешь даже думать о Розе, как о женщине, с которой можно сбросить пар. Она достойна большего. Срочно извиняйся и уезжай куда подальше отсюда!» – прокричал взволнованный внутренний голос. И ему было за что переживать. Выстроенный за годы жизни мир без чувств, эмоций, сострадания рухнул в один день. И почему? Из-за какой-то молоденькой девчонки!
Натянув саркастичную улыбку, я вальяжно откинулся на спинку кровати и насмешливо процедил сквозь зубы, пытаясь скрыть истинные чувства и явные желания:
– Очень красиво! Это очень мило, что вы так тянетесь к природе, но вам все же стоит накинуть халатик… Ну или хотя бы что-нибудь.
Спина Розы напрягалась с каждый словом, пальцы ног поджались, а руками она до покраснения вцепилась в бедра. Против воли я в последний раз прошелся взглядом по ее упругому телу и, прошипев сквозь зубы пару ругательств, поймал себя на стояке, грозившем в который раз за день порвать мне новую одежду. Серьезно?! В тридцать пять лет?!
– Х-халат на к-кровати… – едва слышно прошептала она, вызывая неконтролируемое желание обнять и успокоить маленького цыплёнка… Такая нежная, испуганная, соблазнительная, сексуальная, манящая…