Пролог
В кромешной тьме горит яркая желтая точка. Свет её ровный и чёткий. Она словно висит в тёмном пространстве, не давая ни освещения, ни ориентиров. Где верх, где низ – непонятно. Человеческий глаз может долго напрягаться, пытаясь высмотреть хоть что-то в этом мраке. Но вряд ли эти усилия увенчаются успехом. Человеческое ухо может прислушиваться, пытаясь уловить в этой гробовой тишине малейшую толику звука, и тоже потерпит фиаско. Тишина и тьма царствуют.
Но человек, это не только глаза и уши. Природа снабдила его множеством других чувств. Тело, обязательно, почувствовало бы лёгкую вибрацию, а обоняние рассказало о запахах, витавших в этом тёмном пространстве.
От этого сразу стало бы легче, потому что мы, люди, не можем без ориентиров. Нужен хотя бы один. Он позволяет надеяться и ждать, что вскоре что-то изменится, что-то произойдёт. И, действительно. Словно по какому-то невидимому сигналу желтая точка замигала. Рядом с ней загорелась красная, потом – синяя, ещё одна желтая. Постепенно мрак начал рассеиваться, уступая место видимому миру. Мир стал не только видимым. В нём появились и звуки. Что-то защёлкало, застучало, зашуршало. Корабль ожил.
Твёрдый как пластик, прозрачный щиток криокамеры изменил свою структуру. От него пошло обильное испарение и через минуту он просто исчез. Густой туман стоял ещё какое-то время, но и он растаял, представив на обозрение содержимое камеры.
Разбуженное искусственным интеллектом корабля существо открыло глаза и, взявшись за специальные держатели, попыталось принять сидячее положение. Это ему удалось. У потолка развернулось трёхмерное голографическое изображение.
– Приветствую Капитан.
– Привет Юта.
Собственный голос показался ещё не совсем пришедшему в себя, после долгого анабиоза, путешественнику слишком высоким, отчего рассмешил.
– Хорошее настроение? – голография моргнула.
– Извини Юта. Просто, мой голос. Он смешно звучит.
– Это последствия криосна. Скоро, всё придёт в норму.
– Спасибо. Я знаю. Надо немного повеселиться перед очищением.
Голограмма состряпала сочувствие.
– Приготовь мне горячий бульон. Думаю, он будет весьма мне кстати после этой процедуры.
– Хорошо Капитан.
Минут через сорок хозяин корабля появился в рубке.
– Как самочувствие, Капитан?
– Ужасно. Я чувствую себя, как проснувшийся беранг, наевшийся глины перед спячкой.
– Сочувствую.
– Лучше дай бульона.
– Это именно то, что мне нужно, – отхлёбывая из пластиковой кружки горячее содержимое, произнёс капитан корабля. – Спасибо Юта.
– Пожалуйста, Капитан. Объявлять данные?
– Конечно.
– Через двадцать восемь часов будем на месте.
– Это всё?
– Пока Вы проходили очищение организма от пилопасты, я подготовила челнок и келинган.
– Отлично. Что ещё?
– Уже получаю сигналы с планеты.
– Мы можем её увидеть.
– Да.
Чёткое изображение голубого шара возникло прямо в воздухе.
– Она прекрасна, Юта!
– Если провести сравнительный анализ по моим данным, то…
– Нет Юта, я о другом. Это нельзя измерить математически. Это может понять только душа.
– Ладно, – голос капитана прервал затянувшееся молчание. – Пока есть время, подготовь мне все данные по населению.
– Хорошо, Капитан.
_______________________________________
Кристально-чистую синеву неба Арктики нарушил падающий болид. Оставляя огненный след, он пронзил атмосферу планеты. Но вторгнувшись в надземное пространство, вдруг перестал гореть, превратившись в летательный аппарат необычной конструкции.
Свист, издаваемый объектом похожим на веретено, достиг земли, заставив насторожиться двух белых медведей нежившихся после обильной трапезы на солнце. Они подняли морды к небу. Втягивая черными носами морозный воздух, животные утробно зарычали. И словно услышав их серьёзное предупреждение, объект, чуть-чуть не достигнув поверхности, резко затормозил. Зависнув так на некоторое время, он развернулся на 180 градусов и рванул стрелой в направлении солнца. Через секунду, незваный пришелец слился с ледяным горизонтом. Следующее его появление засекли японские радары на границе с Россией. Объект пересёк её и, не реагируя ни на какие предупреждения, скрылся в направлении Курильских островов. На претензии японцев, русские отказались признавать в неопознанном объекте своего разведчика, сославшись на недостаточность фактов. Более, появление странного объекта, не было зафиксировано нигде и ни кем.
Часть первая
– Больно? Потерпи ещё чуточку.
Медсестра споро наложила повязку на лоб подростка.
– Как же тебя угораздило?
– Это, сестра, – пробасил пацан, кося глазами на слишком открытое декольте медсестры. – Плойкой прижгла.
– Ничего себе прижгла, – медсестра покачала головой. – Придёшь ещё через три дня. Посмотрим, как твой ожог.
– Хорошо.
– Иди, уже. И сестру не обижай. А то в следующий раз, другое место прижжет.
Подросток, пробурчав нечто вроде: «пусть только попробует», взял с кушетки рюкзак и ещё раз стрельнув глазами на обтянутую белоснежным халатиком грудь, вышел из процедурной.
– Анна Ивановна, – запыхавшаяся санитарка догнала шедшую по больничному коридору старшую медсестру ожогового отделения городской клинической больницы №41 города Екатеринбурга.
– Что, Марина?
– Анна Ивановна! Вас, Главная, искала. В процедурной.
– Я только оттуда. Видимо мы разминулись. Что она сказала?
– Ничего. Но злая! Жуть!
– Спасибо Марина. Если увидишь её передай, что я в перевязочной.
– Хорошо, Анна Ивановна.
Интересно, что за срочность, – подумала девушка, продолжая свой маршрут по коридору отделения. В кармане затренькал мобильник.
– Да, я слушаю.
Гудки. – Странно, – вновь подумала Анна, изучая неизвестный номер, начинавшийся почему-то с трёх нулей. Хмыкнув, она убрала телефон в карман своего халата и направилась дальше. У перевязочной её уже ждали.
– Анечка! – расплылся в улыбке Афанасий Петрович, бывший учитель, а ныне пенсионер на заслуженном отдыхе. – А я Вас заждался.
– Афанасий Петрович, но Вам ещё с утра было назначено.
– Нет, нет, нет, – пенсионер отрицательно замотал головой, имевшей жалкие остатки когда-то былой шевелюры. – Я только к Вам, милая Анна Ивановна. Только Вы, своими нежными ручками не делаете мне больно. Ваша коллега, как бы помягче выразиться, слишком груба.
Он сделал театральный жест отчаяния, произнеся последнюю фразу практически шепотом.
– Ну, что с Вами делать, проходите, – смилостивилась медсестра.
– Грасиэ джентиле, мио каро, – пропел старичок, хватая и целуя руку девушки.
– Афанасий Петрович! Прекратите!
– Ах, Анечка, где мои тридцать пять! Ох, я бы за Вами поволочился!
Девушка рассмеялась.
– Отлично всё заживает.
– Только благодаря Вашим драгоценным и несравненным ручкам, милая Анечка. Мне кажется, Вы просто снимаете боль одним прикосновением. Нет! Просто сочувствием! Нет! Своей красотой!
– Вы меня смущаете, Афанасий Петрович.
– Ну, что Вы Анечка! Если бы не… Признание престарелого ловеласа прервал шум открывшейся двери. В комнату вошла дородная женщина в зелёном медицинском костюме. Крупный мясистый нос и нездоровый румянец на обвислых щеках делали её лицо неприятным. Маленькие поросячьи глазки зло уставились на присутствующих. – Соловьёва, – произнесла она визгливым, противным голосом. – Зайдёшь ко мне!
– Хорошо, – не отрываясь от работы, произнесла Анна.
Скривив губы, Главная покинула перевязочную.
– Она Вас недолюбливает Анечка, – заметил пенсионер.
– Не то, чтобы недолюбливает, Афанасий Петрович. Терпеть не может.
– Как же, так, – запричитал старик. – Как же, так.
– Алевтина Вениаминовна. Вы меня звали.
Анна вошла в кабинет главной медсестры без стука, считая это действие, в рабочий момент, излишним. Та сидела за столом и что-то писала.
Взяв свои эмоции под контроль, девушка терпеливо ждала. Наконец, Главная отложила ручку и соизволила взглянуть на вошедшую.
– Садись. Разговор будет серьёзный.
Анна послушно села.
– Ко мне приходили оттуда, – она странно повела глазами. – Спрашивали о тебе. Вопросы задавали.
– Откуда, оттуда?
– Чё, дуру корчишь, – зло бросила Главная. – Всё ты понимаешь. Я тебя предупреждаю. Если, что серьёзное, вылетишь из отделения, как пробка. Поняла?
– Поняла.
– Давай, иди, работай.
Анна, плотно закрыв за собой дверь, вышла из кабинета. Не сказать, чтобы она расстроилась. Но, что-то в последнее время, Главная лютует. Постоянно придирается, грубит. Анна вспомнила, как год назад пришла сюда устраиваться на работу. Тогда Алевтина была совсем другой. Доброй, отзывчивой. Почему люди так меняются? – думала она. Какие обстоятельства заставляют их менять отношение к коллегам, друзьям и вообще к миру. Почему они не становятся добрее, чище, а наоборот озлобляются и начинают ненавидеть всех и вся.
Сама Анна, сколько себя помнит, мечтала помогать людям. Видимо поэтому связала свою жизнь с медициной. С детства она жалела всех котят и щенят, а её любимой игрой была игра в доктора и больницу. Афанасий Петрович был прав. У неё действительно есть какой-то дар. Любая рана, к которой она прикасается, заживает намного быстрее. Это замечали многие.
Работая в ожоговом отделении, Анна насмотрелась на такое, что не каждый смог бы выдержать. Но до сих пор сохранила в себе сочувствие к чужим страданиям, и часто плакала из жалости к пациентам. Её коллега и подруга Катька, после таких, как она называла «концертов», высказывалась:
– Ань, тебя на всех не хватит! Ты же просто сгоришь. Лучше личной жизнью займись. А то, так и помрёшь старой девой. Но Анна ничего не могла с собой поделать. Работа забирала всё её время и все мысли.
Возвращаясь, сегодня домой после смены она вновь вспомнила разговор с Главной. – Интересно, кто это мог интересоваться мной на работе? Какие такие органы? Законов я не нарушала. Алевтина, наверно не знает, как ещё меня допечь, вот и выдумывает. Успокоившись на этом, девушка зашла в продуктовый магазин у дома купить, что-нибудь к ужину. Стоя в очереди на кассе она обратила внимание на здорового мужика, который, как ей показалось, исподтишка за ней наблюдал. Но, как только Анна поднимала на него взгляд, мужик сразу делал вид, что изучает товар на полке. На громиле был надет длинный чёрный кожаный плащ, что в тёплый вечер было, по крайней мере, странно. Ещё он скрывал лицо под очками, больше похожими на вир очки для компьютерных игр. Ненормальный какой-то, – подумала Анна, расплачиваясь за продукты.
Подходя к дому она вновь, краем глаза, заметила магазинного громилу. Выскочив из-за угла, он прямиком устремился к ней. Ключ от домофона был уже в руке и Анна, не открывая широко двери, юркнула в подъезд. Не помня себя, девушка стрелой залетела на свой, третий этаж.
Вставляя трясущимися руками ключ в дверь квартиры, она слышала тяжелое сопение и скрип кожи. Её догоняли. Захлопнув дверь перед самым носом громилы, ни жива, ни мертва, она прижалась к ней спиной. Сердце, пытаясь вырваться из груди, бешено колотилось. Анна прислушалась. Кажется, тихо. Положив сумки на пол, девушка подбежала к окну и, не отдёргивая занавеску, выглянула во двор. Громила уже вышел. Он направился к детской игровой площадке и сел на одну из лавок. Тут же к нему подошел другой, но маленький, словно ребёнок. Сумерки и матовая занавеска не позволяли рассмотреть его в подробностях. Переговорив о чём-то, они ретировались, исчезнув из поля зрения.
Кто это был? Не маньяк точно. Они по двое не ходят. Может она зря так испугалась. Тогда почему громила просто не окликнул её и не предложил поговорить, если ему что-то нужно. А может он просто обознался? Господи! – стукнув себя по лбу, Анна закатила глаза. Это были грабители! Хотели отнять сумку. Она ведь расплачивалась наличными, а не картой, вот они и высмотрели её. Дура! Махай дальше крупными купюрами.
Успокоив себя, девушка приняла душ, поужинала и, почитав немного книгу, приняла снотворное. Сновидения её в эту ночь не беспокоили.
Следующий день был выходным, и Анна решила провести его дома. В хлопотах по хозяйству она не заметила, как наступил вечер. Телефонный звонок прервал её одиночество.
– Анюта, привет, солнышко!
– Кто это? – не узнавая звонившего, спросила Анна.
– Да это же я, Любаня. Николаева. Ну! Помнишь? Одноклассница твоя!
– Любка! Ты? Привет! Как ты узнала мой номер?
– Ой, потом расскажу. Ты, лучше, вот что. Мы сейчас в кальянной, на Луначарского сидим, давай к нам.
– Прямо и не знаю, – немного опешила Анна.
– Да ладно тебе, Анют. Давай, записывай адрес, – голос продиктовал номер дома. – Приезжай. Поболтаем, молодость вспомним. Короче, мы ждем!
В трубке пошли гудки.
Ничего себе, – подумала Анна. А впрочем, почему бы и нет. Последнее время, что-то, как-то, всё навалилось. Ей требуется отдохнуть, расслабиться. К тому же завтра ещё выходной. Она успеет и отоспаться и доделать накопившиеся дела. Да и с Любаней они не виделись давно. Хотелось бы, действительно, повидаться. Узнать, как сложилась её жизнь. Поделиться своими достижениями и, чисто по-женски, поплакаться на неудачи.
Переодевшись из домашнего, в удобный, спортивного кроя, но всё же с намёками на элегантность брючный костюм и не слишком заморачиваясь на счёт причёски, а просто затянув волосы в хвост, Анна вышла из дома. Такси ожидало у подъезда. Через пятнадцать минут она была доставлена по нужному адресу.
Любаня, с визгом, кинулась на шею. Немного погодя, Анна, рассмотрев её в подробностях, неприятно поразилась переменам, произошедшим с давней подругой. На фоне шикарного, в восточном стиле, интерьера кальянной с его мягкими диванами, драпировками, подушками, коврами и разными, прочими мелочами, её подружка юности выглядела, мягко говоря, совсем не комильфо. Помятое, с броским, безвкусным макияжем одутловатое лицо, профессиональной медсестре рассказало о многом. Удивительно было и то, что компания, в которую попала Анна, тоже показалась девушке довольно странной. Пара таких же, как и Любаня, с явно пропитыми рожами мужиков, напоминали бомжей, нежели успешных бизнесменов, которыми представила их бывшая одноклассница. Ещё один мужчина – здоровяк, был в отличие от них прилично одет. Но вид при этом имел какой-то бандитский. Рядом с ним, неотрывно пыхтя кальяном, сидел мужчинка поменьше. Представляя, Любаня назвала его Эдиком, после чего он оторвался от мундштука и, резво соскочив с дивана, облобызал руку Анны. С огромным удивлением она увидела, что мужчинка карлик.
Шестой в этой пёстрой компании была черноволосая тётка средних лет. Имея довольно щуплое телосложение, странная тётка являлась обладательницей огромного бюста. Даже имея свою, совсем не маленькую грудь, Анна, реально обалдела от такого подарка, которым наградила природа незнакомую женщину. Тётка, внешне, совсем не походила на тех красавиц, что рискуя здоровьем, уродуют себя пластикой ради каких-то, собственных выгод. Строгий и какой-то злобный вид тётки делал её больше похожей на синий чулок, чем на секс-бомбу, с которой ассоциировался подобный размер.
Вся эта разношёрстная компания плохо вязалась между собой. Что общего могло быть у настолько разных людей? Какое стечение обстоятельств собрало их всех, в это время, в этом месте? Раздумывать дальше девушке не дали. Её мягко, но настойчиво усадили на диван.
– Давай, Анюта, выпьем за нашу встречу.
Любаня подняла стакан с золотистой жидкостью, предварительно плеснув из квадратной бутылки в другой бокал и вручив его Анне.