– Часы будь здоров, вижу не первый раз, – кивнул Апрель.
– Нашёл их в том самом доме. Наверное, Пехота усадьбу обчистил богатую. На дороге такие часы не валяются… Очень они мне понравились. Механизм, правда, был сломан, и маятника не было совсем. Но не беда. Отремонтировал часики. Реставратора нанимал. Сейчас выглядят как новенькие.
Матвей Сергеевич поднялся с кресла и подошёл к предмету обсуждения. Часы и впрямь были, будь здоров – высотой в человеческий рост. Снизу массивная цокольная тумба. Выше на тумбе крепился узкий футляр со стеклянной дверцей. За стеклом чеканил ровный шаг новенький маятник. И, наконец, на самом верху венчал часы корпус с циферблатом, украшенный драгоценными камнями и причудливыми резными стрелками.
Аккуратно открыв дверцу, Матвей Сергеевич остановил маятник. Повернувшись к молодому соседу, попросил подойти. Апрель стоял за спиной старика и внимательно ожидал развязки истории о кладе.
Матвей Сергеевич показал пальцем на дно футляра, соединявшего его с цокольной частью.
– Никогда бы не догадался, что там тайник, – жадно глядя на часы, говорил старик. – Когда реставрировали, разобрали каркас полностью. Я всегда наблюдаю за процессом ремонта. Каждую деталь исследую своими руками. В тот день нужно было, что-то заменить, какие-то мелочи подремонтировать. Обратил внимание на эту штучку. Видишь щель? – спросил Матвей и постучал ногтем по панели массивной тумбы.
Панель слегка качнулась и отскочила вверх. Старик ухватился пальцем за край откинувшейся крышки и потянул её.
Потайная дверца скрывала небольшое пространство, в котором могли поместиться парочка толстых книг Карла Маркса или, например, обычный, современный утюг. В скрытое пространство пробивался свет, но, к своему удивлению, Апрель не увидел там: ни книг немецкого философа, ни предмета, приводящего одежду в порядок. Хранилище секретов было пусто.
– Тайник! – громче обычного вскрикнул хозяин часов, будто только что обнаружил его. От неожиданности у Апреля слегка дёрнулись плечи, а старик тем временем продолжил: – Здесь я нашёл нечто. Нечто, которое хочу подарить тебе.
Матвей Сергеевич опустил крышку, толкнул маятник и закрыл дверцу.
Он заметно волновался. Пальцы слегка дрожали и на раскрасневшемся лице появились капельки пота. Достав из кармана брюк носовой платок, старик вытер вспотевший лоб и сделал шаг к комоду, стоявшему рядом с гигантскими часами. Открыв выдвижной ящик, он извлёк резную шкатулку, украшенную ярко-красными камнями и, предложил Апрелю присесть в кресло.
Словно гурман, предвкушающий приём долгожданного блюда, Матвей Сергеевич медленно и очень аккуратно приоткрыл крышку шкатулки. Глаза соседа быстро забегали, и даже показалось, что он вот-вот чихнёт или заплачет – то ли от пыли, то ли от нахлынувшего счастья. Ещё секунда и Апрель увидел, что на бархатном дне шкатулки лежит прозрачный, конусообразный кристалл, размером со свечу зажигания автомобиля. Бережно вынув кристалл, старик зажал его в кулаке, сел в кресло напротив и скрестил на груди руки.
– Что скажешь?
Процедура появления подарка Апрелю показалась, мягко говоря, странноватой. Матвей Сергеевич волновался так, будто не дарил, а прощался в чем-то родным и близким.
– Не знаю, что и сказать, – не соврал Апрель.
– Не знаешь? – передразнивая, повторил Матвей Фирсов и положил кристалл на столик. – Да он умнее нас с тобой будет. Эта штуковина, зовёт и пытается заговорить со мной.
– Не понимаю. Что значит, зовёт? – Апрель посмотрел на бутылку коньяка, в которой ароматная жидкость плескалась на самом донышке. Заподозрив, что старик просто-напросто перебрал, снова услышал взрывной голос.
– Ты видел это? Видел?
Кристалл на мгновение вспыхнул десятками цветных лучиков и сразу погас. В ту же секунду по телу Апреля пробежала молниеносная дрожь – то ли от еле заметного свечения, то ли от постоянных и неожиданных выкриков старика.
– Да что же такое! Может, отложим на завтра презентацию подарка? Что-то прямо – пробирает! – рассмеялся Апрель.
Старик не стал спорить, как обычно делают захмелевшие люди. Наоборот, облегчённо вздохнул, словно задание, к которому он готовился долгие годы, наконец-то выполнено.
– Молодёжь. Ничему не верят! Я тебе говорю – этот кристалл, понимаешь – живой! Слышал о копье судьбы, о черепах хрустальных? Ты не смотри, что он маленький и невзрачный, этот минерал из той же оперы. Может быть, пришельцы его потеряли, возможно, наоборот, не потеряли, а специально людям в дар оставили. А, может, он и есть пришелец? Но поверь, с ним не так всё просто. И, вообще, будто уговариваю тебя…
Матвей Сергеевич подскочил с кресла и быстро вышел в соседнюю комнату. Вернувшись через минуту, держал в руках обычную обувную коробку. Подойдя к столу, старик аккуратно переместил в неё кристалл и протянул коробочку имениннику.
– С этого часа пришелец будет жить в картонном ящике из-под обуви… Ну, вы затейник, Матвей Сергеевич, – принимая таинственный подарок, пошутил Апрель и весело пожал плечами, удивляясь необычному поведению пожилого друга.
– Пришелец теперь будет жить с тобой, мой мальчик, – ещё шире улыбнулся старик и бросил взгляд на часы-великаны, в которых находился тайник. – Боже мой, а время-то сколько? Засиделись мы с тобой.
Старик сморщился, словно только что съел цельный лимон вместе с цедрой и, приложив ладонь к груди, тяжело вздохнул, явно жалуюсь на сердечную аритмию.
– Спасибо за чудесный вечер, – поблагодарил соседа Апрель. – Как всегда, было очень интересно послушать вас. Один рассказ о Пехоте, чего стоит. А уж подарок…
– Ладно-ладно, иди шутник, – покашливая, рассмеялся Матвей. – И о работе не забывай. Послезавтра, чтобы в магазине был вовремя!
Глава 6
– Накорми мою девочку и присмотри за ней, – передал юноше поводья Горд.
– Не беспокойтесь дяденька, я всё сделаю, – ответил русоволосый, худенький парнишка с перекошенным от прошлогодней болезни лицом. Склонив голову, мальчик взял под уздцы лошадь и повёл под навес.
Митька служил при дворе помощником конюха. Он уже не единожды встречал храброго витязя здесь в этой крепости. Паренёк даже знал имя гигантского воина. Его зовут – Горд. Чудное имя и, казалось бы, русское, но кто-то из старших стременных сказал Мите, что не совсем русское. Может быть, этот воин пришёл с севера, и он потомок тех легендарных моряков, что ходили за три моря? А, возможно, его принесла льдина размером до облака, на которой путешествовал по океану после крушения судна. Но, какому бы народу Горд ни принадлежал, ни было ни одного горожанина в посаде – от последнего площадного побирушки, до заносчивого верховного воеводы – который был знаком с ратником и не уважал бы его.
Ветераны поговаривали, что этот воин стоит сотен, а то и тысячи степных кочевников. А ещё волхвы доносили туманное суждение духов, что Горд рождён на небесах и Боги спустили его к русичам. Кузнец князя подтверждал слова волхвов, уверяя, что ангельская броня защищает его – ибо кто-то видел, как сражается витязь голым, и ни одна стрела не берёт великана, ни один меч. И сейчас, шлёпая прямо по лужам, мальчишка по-своему, по-детски отдавал должное господину, ни сколько не боясь замочить свои ноги.
Правду сказать, Митька немного страшился гиганта, но тот, к кому приехал воин, внушал мальчику, его семье и всем дворовым людям совсем другие чувства: уважение, почёт и спокойствие. Ради человека с не менее странным именем Беркут – люд честной готов вершить подвиг. А лужи? Лужи – это вовсе не препятствие. И ничуть не страшно бегать по ним.
…Трое суток шёл бесконечный дождь. Третий день небо закрыто багровыми тучами и не видно солнца.
Ливень и хлёсткий ветер застал светлого пришельца в седле. По скользкой лесной дороге он несколько часов добирался до деревянной крепости и вымок, словно Боги окунули его в реку. Расшитый золотыми кружевами чёрный плащ обвис под тяжестью воды. Одной рукой громила поддерживал плащ, во второй сжимал амулет на длинной стальной цепи, сорванный сегодня ночью с последнего тёмного гзура на Земле.
Передав юному конюху кобылицу, Горд поднимался по деревянной лестнице на второй этаж бревенчатого терема с резными перилами. Ратник всё-таки не удержался и посмотрел вслед любимой белой лошадке.
До изобретения и производства машин, ускоряющих не только перемещение людей из одного места в другое, но и жизни человека в целом было ещё очень далеко. И Горду приходилось пользоваться прадедовским способом – скакать верхом. В том нет ничего зазорного. Светлому пришельцу нравилось общаться с земной тварью и, конечно, повелевать с помощью кнута, хлеба, а когда и звучного слова.
Громкий окрик, и пришпорив лошадь, можно набрать приличную скорость. Конечно, для пришельца темп невелик – сродни зевку ленивца на дереве; но для человека, это настоящее наслаждение ловить ноздрями ветер и наблюдать, как внизу мелькает трава. Когда он в седле его плащ – год назад расшитый лучшими мастерицами и подаренный Псковской княжной – словно знамёна храброй дружины величественно развивается на ветру, демонстрируя стать наездника; а волосы в такт размашистым прыжкам животного – весело хлещут плетёными косичками по могучим плечам. В такие минуты Горд видел себя невероятно привлекательным всадником – почти сверхъестественным. Он чувствовал, как зачарованно смотрят на него потомки, тех древних руссов – как они восхищаются им.
Если выпада возможность сразиться с тёмным, Горд непременно желал боя верхом. Сидя на возбуждённой сражением кобыле, проникаешься крепостью зверя и чувствуешь близость к истокам первородной Земли. А ещё Горд верил, что находясь в седле и убивая в это самое время врага – часть мощи, здоровья и долголетия поверженного непременно передаются лошадке.
Гигант щедро делился мистической силой, разрывая пополам тела арглов и фритов. После каждого боя он приносил инопланетные дары, закидывая на спину кобылы скрюченные тела. Лошадь чувствовала заботу, и дрожь пробирала её до костей, когда ноздрями ловила запах порубленного мяса. В знак благодарности, а может из страха она фыркала и била копытом оземь. Её ржание услаждало слух Горда. Громила называл лошадку ласково – Песенка.
…Гремя по ступеням огромными сапогами, пришелец поднялся этажом выше. Толкнув тяжёлую дверь, вошёл в комнату. В полумраке Горд разглядел собрата и присел рядом.
Прижавшись спиной к деревянной стене, гигант посмотрел на дремавшего Моска. Для обычного человека сон, это один из способов восстановить организм, для светлого пришельца – показатель крайней усталости. Плотно сжатые губы и широко открытые глаза говорили, что тело учёного истощило запасы. И теперь, чтобы вернуть эффективность заложенных в нём функций, Моску приходилось на время обездвижить себя. Наполняясь энергией, лицо пришельца напоминало восковой манекен, а скорее охладевший труп. Бледная кожа и остекленевшие глаза даже на Горда производили отталкивающее впечатление.
– Здравствуй, богатырь, – глухо зазвучал голос Моска из бездыханного тела.
– Здравия желая! – ответил на приветствие громадный слав и, медленно проведя ладонью по лицу, опустил учёному веки. – Всё бездельничаешь и выпученными глазёнками дармоедов пугаешь? Мог бы лечь и притвориться, что спишь.
– Это я пугаю? На себя посмотри, – послышались весёлые нотки из тела учёного.
Любой из славов мог сутками скакать в седле, не переставая, день за днём сражаться с десятками тёмных и не терять столько энергии, сколько Моск потратил сегодня, излечивая больных людей. Это означало одно – пришелец отдался работе полностью и без остатка.
– Вижу… постарался… Отпахал за всех светлых лекарей сразу, – Горд постучал толстым пальцем по лбу застывшего брата. – Сколько тебе удалось спасти? Одного калеку из деревни Грязево?
– Триста пятнадцать человек врачевал, – ответил голос.
– За сутки триста… – подсчитывая, шептал Горд. – Необходимо остановить заразу и как можно быстрее. Этого мало.
– Мало? – удивился учёный. – Я считал только тех, кто болен смертельно.
– Ну, тогда много! – улыбнулся громила.
– Мёртвых уже хоронить некому, самое время посмеяться, – укоризненно эхом отозвался голос… Сделав паузу, Моск продолжил: – Что слышно о гзуре? Ты нашёл зверя?
Горд встал со скамьи, отстегнул плащ и, встряхнув, как постиранное бельё, повесил на высокую спинку громоздкого стула. А затем, будто приевшийся трофей бросил на колени собрата амулет на цепи.
– Ты был прав, это действительно гзур. Его имя Тагентай. Я убил его сегодня ночью… Выследил и прикончил, как ядовитую гадину, – брезгливо говорил гигантский слав. – Я забрал у него артефакт – это очень старая вещь. Кто-то из гзуров притащил амулет на Землю. Столько лет прошло, а он всё цел. Ты можешь представить такое? Амулет накалялся и стыл ещё там, в кузнях скалистого Гзура.
Если бы тело Моска работало в обычном режиме, то на его лице отразилась реакция на долгожданную новость. Возможно, на губах учёного слава блеснула бы мудрая улыбка или он сморщился, словно солнце слепит глаза; но сейчас только голос, удивлённый голос выдавал в нём смешанные чувства: восторга, радости и сожаления в том числе.
– Не могу свыкнуться с простой мыслью… Мы спасаем людей – много людей. А с другой стороны: Тагентай последний гзур… Он уникальный пример адаптации, выживания и борьбы с чуждой планетой. Солнце, вода, воздух, растения – всё против него. Сколько же лет тёмный прожил на Земле? Необходимо узнать его возраст, – рассуждал голос, и сострадание читалось в словах. Выждав недолгую паузу и что-то обдумав, учёный с горечью добавил: – Тяжело прощаться с Тагентаем – пусть гзур и враг нам.
Горд снова присел на скамью рядом с другом и рассказал, что произошло ночью в лесу близ кривой дороги на Псков.
***
Когда-то гзуров было достаточно, чтобы основать настоящую колонию на Земле. Никто уже не помнит точно, сколько их было на самом деле, но известно, что не менее семисот. На каждого мужчину приходилась одна женщина. Детей, стариков и немощных в путешествие не брали – только здоровые, половозрелые особи высаживались на Земле. Вряд ли кто-то сможет правильно произнести имя этого народа и название планеты, где они родились, но арглы именно так называли этих людей – гзуры.
Сплочённый народ размножался, адаптировался, видоизменялся и в итоге сумел на какое-то время закрепиться на недружелюбной Земле. Исключительное свойство восстанавливать организм и излечиваться от болезней, помогало гзурам осваивать куда более сложные миры. Гзуры – это народ хамелеон, народ ящер, а если пришла война, то ярость превращала их в беспощадных драконов.
Каждый гзур мог прожить несколько веков. Некоторые проживали больше тысячелетия. Но однажды случилось то, что часто происходит с захватчиками из других миров. Земля отвергла пришлую расу. Сама природа взбунтовалась против ярости гзуров.
Перестали рождаться дети. Около двух сотен лет назад умерла последняя женщина племени, которая, впрочем, давно не могла приносить потомство из-за ранения в живот. После её смерти перспектива сохранить след на Земле, исчезла безвозвратно. Не более десятка взрослых, а скорее пожилых мужчин осталось на планете. В числе выживших потомков ящеров был Тагентай…
Прошла ещё сотня лет. Кто-то из сородичей Тагентая погиб в бою, некоторые умерли своей смертью от старости; но гзур и один продолжал сражаться, не зная конечной цели борьбы.
…Когда Тагентай был совсем ещё юн, он получил тяжёлую травму. В одном из боёв меч храброго руса лишил его ноги по колено. Для любого из землян эта травма неизлечима или даже смертельна, для гзура такое ранение дело вполне поправимое. Способность регенерировать потерю конечности у Тагентая в крови. И словно хвост у ящерицы нога отросла, ничем не отличаясь от утерянной в схватке. С новой ногой и сражаться сподручнее, смеялся несгибаемый тёмный, вновь взяв в руки оружие.
Он бился со злобными соседями других рас, с удовольствием убивал светлых, а иногда бежал с поля боя, только для того, чтобы вернуться и вцепиться зубами в глотку. Но кто-то из учителей боя допустил промах в прошлом, обучая Тагентая мастерству. После одного из походов гзур получил повторное ранение. Ту же ногу ему отрубили чуть выше колена. И отчаянье зародилось в сердце, оттого что вторично потерянная конечность отрастала у гзуров не совсем так, как прежде. Вместо ноги вырос кривой короткий обрубок, очень похожий на рыбий плавник. Всё было бы ничего, потому что воин не стремился к совершенству и красоте, но боль не давала покоя, и даже во сне он терпел страдания.