Область была тем противовесом, тень которого уравновешивала закон и порядок глобального информационного пространства.
Петр оторвал взгляд от горизонта. Эрика и бот уже о чем-то оживленно беседовали. Кажется, тогда она спрашивала его о том, что он пьет сейчас в реальности, а он шутил, меняя содержимое стакана, в котором то появлялся томатный сок, то плавала долька лимона. В один момент стакан просто исчез в его руке, а вместо него вдруг появилась старомодная пивная кружка. Стандартный набор ловеласа из киберкафе, но бот делал это настолько непринужденно, что Петр сам несколько минут с удовольствием наблюдал за его манипуляциями.
Тогда на плече у нее еще не было татуировки.
Она стала связываться с ботом сначала через день, потом почти каждый день. После той встречи Эрики с "Сергеем" наступил перелом. Преторы верно просчитали стратегию и нанесли двойной удар: девчонка клюнула на романтика Магистрали, у которого к тому же могли быть связи. Теперь у них были нити, и все, что нужно было делать, – осторожно дергать за них в нужном месте и в нужное время.
Утром Петр передал Казимиру все контрольные пароли бота и съехал с проекта.
Днем позже Эрика сбежала в Европу.
***
Они въехали в небольшой городок в сорока километрах от Фленсбурга, миновав старую церквушку с оградой, выложенной из кусков серого гранита. Суперван проехал несколько кварталов, и Эрика попросила притормозить Петра около супермаркета. Девушка выскочила наружу, не надевая плаща. Ветер по-прежнему разносил пыль по дороге.
Наполовину расстегнутая сумка обнажила край стального цилиндра. Это был криогенный резервуар, жидкокристаллический монитор на верхней крышке показывал внутреннее состояние хранилища. Рядом с замком был стандартный выход для подключения к компьютеру. В ухе опять зашумело.
– Это Фидлер. Куда она побежала?
– За чипсами.
– А… Вообще-то девочка она крутая…
– Что ты имеешь в виду?
– Знакомства. В таком юном возрасте… В неполные вомнадцать тусоваться с Гессенцем, это что-то.
– Что такого особенного в Гессенце? Парень делает сканирующий софт, прозванивает на заказ закрытый дайс. Стандартный набор услуг крепкого середняка.
– Его родной брат работает на Noostech Inc. По контракту. Специалист по перегонке сухого дайса в живую модель и обратно. Он может переконвертировать образцы крови и кожи из холодильника в киберкопию.
– То есть если на перекрестке ее действительно ждет этот немец, Карелину-младшему предстоит простая и убийственная дилемма…
– Ага, или в Лозанну поедет цифровая копия, а если ее все-таки перехватят где-нибудь на трассе "быки" Василия, она устроит спектакль с шумом и криками, как обычно. Гессенец сможет восстановить материал в регенерирующих наноустановках в Noostech Inc, и тогда Карелину придется нанимать хороших адвокатов. Либо, если не получится ее перехватить, восстановление будет производиться с нормального материала. Просто как дважды два.
– Теперь понятно, почему Василий спешит.
– Еще пара часов и все это закончится… Все, она идет, конец связи.
Эрика повернулась к нему, в руках у нее была большая пачка чипсов.
– Хочешь?
– Нет, спасибо.
– Как хочешь. – Она поудобнее устроилась в кресле и рванула за край пачки. Пакет громко лопнул и из него полетели желтые хрустящие хлопья, засыпав кресло и пол салона,
– Ой, извини…
Кочевник снял руку с рычага коробки передач. Эрика достала упаковку разовых салфеток, сделала из одной кулек и принялась собирать рассыпавшиеся чипсы.
Петр посмотрел на суетящуюся Эрику. Они проболтали несколько часов ни о чем, как и положено случайным попутчикам. За эти несколько часов они успели поговорить о многом: о делах, семье, друзьях и отом, что делается вокруг, и о том "как пунктир белой полосы наматывается на карданный вал". Петр многое понял. Хакерша упомянула всего несколько деталей, о которых нельзя было получить представление, изучая предмет, сидя в аудитории или библиотеке, что говорило о неплохой для ее возраста степени осведомленности. Она знала о том колпаке, которым ее накрыли. Знала о его существовании, но у нее не было цельной картины. Была мозаика из тысяч осколков, в которой перепутался сленг хакерских чатов, внутренние отчеты по биотехнологиям Noostech, пьянки с магистралыциками на перевалочном пункте в Нью-Кельне, продажа ворованных рефлектов как способ заработать на проезд через Туннель-под-Проливом и лицо того парня, который говорил с ней сегодня. Эрика не представляла себе слаженность и масштаб того механизма, который вращался вокруг нее по геостационарным орбитам и волоконным стволам коммуникаций. Два ушедших из ее рук контейнера, эти две крупные неудачи, воспринимались ею как досадные ошибки в игре с этой механикой, а не как закономерность, которую трудно избежать. Глядя на нее, пытающуюся навести порядок в салоне, Петр подумал о той паре мелочей, которая отделяет ее от того, чтобы понять, где закончились случайности.
Она подняла голову, услышав щелчок открывающейся дверцы.
– Ты куда?
– Помою машину.
– Раньше не мог? – несмотря на грубость фразы, в ее голосе не было фамильярности.
Петр сухо кивнул ей.
– Наведи порядок в салоне.
Партию этих суперванов консорциум приобрел у GMC со скидкой в пятнадцать процентов. Первоначально они предназначались для транссахарского проекта "ВР" – техникам, которые должны были обслуживать ливийский и алжирский участки трубопроводов. Улучшенная ходовая часть, место под диагностическое оборудование, система жизнеобеспечения. Проект накрылся медным тазом, и гейткиперы купили эти замечательные машины. О сахарском проекте напоминали только номера бортов, проставленные на заводах в Детройте. Болван-дроид, утробно жужжа, ехал вдоль борта, смывая вчерашнюю засохшую грязь. Темно-зеленые щетки оставляли чистую полосу, на которой проступили ярко-красные буквы и цифры. В-81. По легенде, такой же номер был у борта, на котором ездил Сергей Дементьев.
Глядя на белую пену, стекавшую по борту, Петр думал о том, что это ничего не меняет в той партии, которую Эрика сейчас играет со своим сводным братом. Она прошла точку возврата задолго до того, как тормознула его на трассе. Если бы сейчас Фидлер или Брахман спросили, зачем он это делает, вряд ли бы Петр нашелся что ответить. Слишком многое пришлось бы рассказывать. Не так, не так надо было все делать… Может быть, зря он съехал с этой темы год назад. Слепить марионетку и отдать ее в руки другого кукольника. "Когда буря загоняла нас в дом…" Хочешь что-то сделать хорошо, делай сам. "Ветер нес тех, кто не для наших глаз". Эта война не закончится, после этого раунда будет еще один. Новая травма и новый виток. Эрика будет мстить. Василий отбиваться. Потом брат опять пойдет в атаку. "Когда небо над твоей головой…" Может быть, если бы он вел сценарий, то всего бы этого не было и она извлекла бы свои уроки. Осознала, с чем она столкнулась. "Легко ли ты скажешь, кто убил тебя и кто тебя спас?" Момент истины. Степанов никогда не врал и редко ошибался. Надежды было мало, но попробовать стоило.
Последние белые клочья с пены превратились в черные пятна на асфальте. Дроид подъехал к Петру, ожидая дальнейших указаний. Кочевник дал отбой, запрыгнул обратно в салон и ван резко рванул с места.
Остаток пути они молчали.
Черный Beowolf ждал на другой стороне перекрестка, рядом с небольшим видеомагазинчиком. На улице почти никого не было – воскресенье, все покупки местные бюргеры сделали вчера. Двое мотоциклистов лениво просматривали журналы у лотка с прессой. Эрика натянула пуловер, открыла дверь и выскочила из машины, вытаскивая на ходу кожаный плащ. Поправила волосы, сдвинула на макушку очки. Сумка, противно шурша по коже сиденья, сползла на обочину. Эрика ухватилась за единственную лямку и перекинула ее через плечо. Дверь глухо захлопнулась. Она отошла на десяток шагов, обернулась и робко помахала ему рукой. Петр помахал ей в ответ.
В нагрудном кармане запищал мобильный телефон.
– Это Фидлер. У тебя все нормально?
– Да, можно сказать и так.
– Пришло подтверждение от наблюдателей, ее действительно ждет Гессенец.
– Тут действительно припаркован черный "волк" HLH-9971-18. И что теперь?
– Сворачиваемся. Физкультурная команда Карелина уже в пути. Третьей фазы не будет; единственное, что утешает, – он готов оплатить все, что планировалось… Погоди, почему она стоит?
– Кто?
Петр огляделся вокруг. На другой стороне не слишком широкой улицы стояла Эрика и внимательно смотрела на борт "ирокеза".
Он положил руку на рычаг коробки передач и двинулся с места.
***
Ветер стих. Солнце, пройдя высшую точку, начало заваливаться на запад.
Их перехватили на трассе через полтора часа после того, как он расстался с ней на перекрестке. Ребята передали в офис запись. Грубая работа. Это был последний контейнер, и Карелин решил не устраивать сложных многоходовых операций. Гессенец действительно собирался сделать цифровую копию ДНК. Рабочие файлы вместе с компьютером отобрали, а немца послали подальше сразу же после того, как вытащили Эрику из Beowolf а. Содержимое термоса Карелин самолично вытряхнул на асфальт.
Пока Василий высказывал ей все, о чем размышлял последние полгода, она дожевывала остатки чипсов, сидя на капоте одного из карелинских джипов. Распотрошенный вещмешок лежал рядом, на дороге. Ее не раз ловили оперативники из киберполиции, юная хакерша знала всю процедуру наизусть и всегда носила с собой сумму, требующуюся для уплаты штрафа. Но сейчас ее спокойствие было не таким, какое бывает у опытного нарушителя со стажем, подписывающего протокол в участке. Это было спокойствие игрока, уставшего от затянувшегося матча в серии плей-офф. Время игры вышло. Прозвучал финальный свисток, и счет был не в ее пользу. Пришло время для того, чтобы обдумать ошибки, заново оценить возможности соперника и определить новые цели.
Не обращая внимания на бушующего брата, Эрика соскочила с капота, подняла лежавший вещмешок и пошла в сторону от трех машин, стоявших на обочине. Скомканный пустой кулек полетел под широкие колеса джипа.
***
"Ты знаешь, что самое интересное во всем этом? В том, что все равно, выиграл ты или проиграл. Это второстепенные детали декораций. Боль от того, что по тебе проехало что-то очень большое, пройдет. Боль всегда проходит. Тут нет ничего страшного, у каждого из нас на спине свой след колеи. Куш, если ты и сорвал его, рано или поздно уйдет в песок. Но вот… далеко не у каждого остается тот опыт, который убивает невежество относительно своей персоны, отучает от привычки плевать против ветра, доверять дуракам, синоптикам, политикам. Вот главное. Не в том, что ты выиграл или проиграл. А в том, понял ли ты, чем ты стал после всего этого".
Киев, 2000
Впервые опубликовано в журнале «Навигатор игрового мира» в 2001
Поздний ноябрь 2.0.1.2
Рынок. Длинные торговые ряды, скроенные из железных рам и листов жести. Рынок тянется от входа на станцию метро, вдоль железной дороги, по которой бесконечной гремящей цепью ползут торговые составы и электрички, нафаршированные жителями пригородов. Шум проходящих мимо составов сливается со звуковым рядом рынка, смонтированным из обрывков мелодий, попавших в ротацию этого сезона, и прерывистой многоголосицы. Ближе к входу в метро ряды застеклены. Мутное пластиковое стекло, которое моют раз в полгода. Ноябрьский дождь просачивается сюда монотонными каплями через трещины и плохо подогнанные стыки конструкций. В дырах асфальта скапливается вода, и продавцы тихо клянут администрацию, регулярно взимающую дань, но пальцем о палец не ударившую для того, чтобы залатать покрытие. Вечная история.
Продавцы ютятся в железных коробках – три метра в ширину и столько же в глубину – среди товара, лежащего на прилавке и висящего на задней стенке ячейки. Музыка, диски, книги, журналы, постеры и древние видеокассеты в пластмассовых коробках. Информация, закатанная на все доступные носители. На девять десятых пиратская продукция, стыдливо помеченная фальшивыми голограммами.
Рынок состоит из двух главных рядов, соединенных поперечными проходами, и это единственный элемент логики, видимый с первого взгляда. Продавцы прячутся за неровными стенами книг, развалами альбомов и трехтомных собраний сочинений современных фантастов, дешевыми покетами детективов, псевдоисторическими исследованиями и русской классикой. Они пьют кофе из белых пластмассовых стаканчиков, курят и нервно посматривают на глухие углы прилавков, с которых чаще всего воруют. Компьютерные диски, “гаммы” и флэшки лежат на длинных полках, ролевые игры чередуются с софтом для дизайнеров, признаки упорядоченности условны, товар не рассортирован, и часто сам продавец не знает, где искать последний шутер от id Software. В каморках торговцев культовыми безделушками товар свисает длинными звенящими гроздьями. Там, где заканчиваются крытые ряды, на сером асфальте, прикрытом новыми газетами, лежат старые, тридцатилетней давности книги, виниловые пластинки и коробочки с кассетами, которыми торгуют такие же старые, интеллигентного вида пенсионеры.
Здесь нет логики супермаркетов-конвейеров, где покупатель может найти все, что ему угодно, за десять минут, ориентируясь по надписям на стеллажах и ободрительным улыбкам продавцов. Рынок – это стихия первобытного поиска, пережиток охотничьего инстинкта, где важен не только результат, но и сам процесс. Быть может, это единственная причина, по которой рынок смог выжить, стерпев натиск новых бизнес-технологий.
***
Ноябрь. Небо – все оттенки серого. Желтые листья на почерневшем от дождя асфальте, сорванные и прибитые к земле, сбиваемые ногами горожан в грязные бурые кучи. Дождь, который идет не переставая, то моросящий невидимыми всепроникающими каплями, то как из ведра. Ноябрь – это всегда дождь. Короткие дни без солнца. Утро, которое почти ничем не отличается от вечера. Скрытые капюшонами и зонтиками люди. В ноябре нет лиц, есть только согнутые и спешащие домой или на работу фигуры, торопливо избегающие луж и себе подобных, идущих навстречу.
Андрей любил это время. Серый провал между октябрьским пожаром и едва припорошенным снегом безмолвием декабря. В такой вот серый день она пришла сюда и, легко лавируя между лужами и другими покупателями, подошла к месту, где он торговал дисками. Это был его второй месяц на рынке. Сентябрьское увольнение из “ТНК” все еще зудело в памяти, и он все еще воспринимал новую работу как перевалочный пункт. Перекантоваться и продолжить как-то не к месту прерванную карьеру. Тогда все казалось временным. Временная работа, временная осень. Очередная временная знакомая… Еще месяц – и выпадет снег. И все будет по-новому.
Прошло еще много дней здесь, на этой толкучке, прежде чем новая жизнь превратилась в нечто само собой разумеющееся.
В ноябрьские будни рынок пуст. По нему бродят сбежавшие с лекций студенты в поисках свежих компьютерных игр, коллекций конспектов и контрольных, которые им не удалось найти в сети или просто лень было искать. Они ищут развлечения и софт, который сделал бы их учебу таким же развлечением. С бутылками пива, по три-четыре человека они слоняются по рынку, останавливаясь то у одной, то у другой точки, чтобы потрепать длинные ряды прозрачных пластмассовых футляров, посмотреть на диски с дешевой полиграфией на тыльной стороне, повтыкать флэшки в разъемы компактных устройств воспроизведения, обсудить с продавцом причину задержки очередного хита и попытаться поменять отстой трехмесячной давности на стоящий софт.
Большинство продавцов не любит их. Много разговора, почти нет дела. Эти трое-четверо покупают один диск на всех, сваливают за ближайший угол и там переписывают его на болванки, потом выбирают, кому идти на размен. Тот возвращается к продавцу и вешает на уши лапшу о том, что диск паленый-пиленый и хотелось бы его поменять.