Предисловие
Скептически настроенный по жизни ко всему, что имеет отношение к суевериям, призракам, да и вообще, к любым проявлениям чего-нибудь аномального, я вряд ли поверил бы в эту историю. Я и сейчас не могу утверждать, что услышанное мной было действительно правдой, хотя главных героев я мог себе представить вполне. Например, отец, горячо любящий своих детей, или заботливая мама – хранительница домашнего очага и покоя. Сюда же можно отнести разжиревшего кота Ваську, которого хлебом не корми, а дай помочиться на недавно посаженный цветок, за что и мог получить приличных тумаков, но отказываться от своей привычки не собирался. Те, с кем всё это произошло, были обычными людьми, каких по стране миллионы.
Если бы не особое стечение обстоятельств, я вряд ли заметил бы фотографию, на которой с удачного ракурса запечатлены все члены семьи: отец, мать и двое детей. Фото гармонично расположилось в деревянной лакированной рамке с подставкой на комоде прямо за спиной лысого человека. Лысый смотрел на меня голубыми глазами, выискивая причину моего появления здесь, хотя накануне жена ему звонила, записав меня на восемь вечера, и вот я тут.
Должен признаться, я ожидал увидеть перед собой кого угодно, но не его. Обычно под словами гадалка, знахарка, маг, колдун, у меня возникали ассоциации с людьми особого склада ума. У таких личностей квартира имеет своеобразный интерьер: свечи, стеклянные шары, обереги, приворотные зелья, узелки, или что-то подобное. А тут дверь отворил обыкновенный мужчина лет шестидесяти-семидесяти, в очках, явно превосходящих его по возрасту. Они грузно сидели на носу, увеличивая зрачки его глаз до смешных размеров.
– Проходите, – тихо сказал он. – Вы на восемь часов. Я жду вас. У меня уже всё готово.
Квартира была обычная, без излишеств, только пара картин с красочными изображениями выделялись из привычного представления обыкновенной бытовки.
– Проходите, проходите, – приглашал меня лысый в отдельную комнату, видимо, специально оборудованную для приёма посетителей. Так вот где спрятаны магические кристаллы и стены исписаны в заклинаниях и рунах! Ничего подобного: книжный шкаф, полный собрания классиков и современников, небольшой светильник на столе, средних размеров старый комод с большими ящиками, на котором стояла та самая фотография.
Никогда бы не подумал, что соглашусь на это, а именно на предложение или всё-таки настоятельную просьбу жены, сходить к Алексею Андреевичу на приём.
– Он тебе всё расскажет. Он поможет, – как магнитофон вторила она.
– Маша, прекрати. Я туда не пойду. Давай-ка, я сам разберусь в своих проблемах. Колдунов мне не хватало! В жизни так бывает, тёмная полоса и белая. Скоро всё изменится.
– Изменится? – всполошилась супруга.
Назревала ссора.
– Да ты уже три месяца без работы. Снова поедем к родителям денег занимать? Так, всё решено! – она маршем направилась вон из кухни и уже откуда-то из соседней комнаты добавила, – И тётя Нюра, к тому же, сказала, что на тебе порча, а я ей верю. Сглаз это, точно сглаз!
Последняя реплика жены переполнила чашу моего терпения, и я выплеснул наружу всё, что думаю о тёте Нюре, Алексее Андреевиче и прочих личностях, имеющих отношение к магии, колдовству, ворожбе и прочей чепухе.
Причину моих последних неудач, наверное, можно было бы объяснить логически, но у меня не получалось. Сначала потерял работу, потом авария, вследствие чего машина разбита и нашла своё прибежище на штрафстоянке, ведь виноватым сочли меня. Признаюсь, так оно и было. За тем всё по наклонной. Во всяком случае, искать помощи в решении своих проблем на сеансах у экстрасенсов я не собирался. Сам как-нибудь разберусь. Не хватало ещё, чтобы какой-то дядька раскидывал карты и распылял магические благовония, делая при этом вид, что общается с духами и имеет связь с энергией вселенной. Действия в подобном стиле приводили меня в бешенство. Я твёрдо решил разобраться со своими проблемами сам. Никаких колдунов и точка!
– Присаживайтесь, – услужливо предложил Алексей Андреевич, указав на весьма удобное на первый взгляд старенькое кресло.
Я присел и ждал, что сейчас начнётся игра актёра достойного премии «Оскар». Вот он заговорит о том, что видит меня насквозь, что на мне порча от какой-нибудь старой карги, которая плюёт во всех своим нехорошим взглядом, одаряя красноречивыми проклятиями. Затем возьмёт в руки какой-нибудь магический атрибут, и второе действие спектакля не заставит себя долго ждать.
Вместо этого Алексей Андреевич молча снял очки и демонстративно положил их на стол. Наморщив лоб, он опустил взгляд, потёр виски, будто снимая напряжение от тяжёлого рабочего дня.
– Голова, – пояснил он. – В последнее время побаливает, знаете ли. Вы извините, сейчас начнём.
На мгновение он показался мне вполне заурядным человеком, просто уставшим от работы. А может, он таким образом заряжался на предстоящий сеанс? Не знал, чего ждать. Как оказалось, пришёл я не зря. Изменить своё миропонимание и отношение к событиям, происходящим каждую секунду вокруг нас, услышав историю, рассказанную незнакомым человеком однажды вечером, в моём представлении было нереально. То ли атмосфера квартиры располагала к подобному разговору, то ли в предложенной мне чашке кофе были тайно подсыпаны порошки, подталкивающие к душевным беседам. Как бы там ни было, через минуту с парящей кружкой я молча наблюдал за моим «врачом», который вот-вот должен был начать.
Часы еле слышно щёлкали секундной стрелкой, напоминая о неизбежности стечения времени. Одна из припаркованных внизу машин едва уловимой сиреной сигнализировала хозяину о постороннем вмешательстве.
– Знаете, Сергей, – заговорил Алексей Андреевич. – По правде сказать, нельзя вылечить больного, который сам не верит в действие лекарств. Ваша жена, говорила мне, о том, как вы относитесь к тому, чем я занимаюсь. Нет, я не виню вас, нисколько, и не подумайте, но я считаю, что вам нужна определённая помощь, но не моя. Может показаться странным вам просьба, но я хочу, чтобы вы отнеслись с пониманием.
– Слушаю, – заинтересовался я.
– У вас нет никакой порчи и сглаза. Я увидел это сразу, как только вы появились в дверях. Мои услуги здесь не требуются, но ваша жена сильно беспокоится, поэтому вы не могли бы сказать ей, что я провёл вам сеанс и что теперь всё будет хорошо, и поверьте, оно действительно так будет.
Он улыбнулся искренне, но в то же время грустно. Так, пожалуй, улыбаются бабушки своим внукам, провожая их из дома.
– Перемены ждут вас и довольно скоро. Я многое повидал на свете и знаю, о чём говорю, – заверил Алексей Андреевич.
Я только тогда смог рассмотреть его глаза. Они были переполнены долгими годами жизни, будто передо мной сидел некто, проживший не одно поколение. Его кривые борозды, угловатыми трещинами спускавшиеся вниз по щекам, явно принадлежали человеку, имеющему гораздо больше прожитых лет за спиной. Несмотря на это, его лицо отдавало порой некой юношеской энергией, становилось на секунду вновь молодым и свежим. Через мгновение Алексей Андреевич вновь взваливал на себя тяжёлый груз времени, чего нельзя было не заметить. Довольно странный человек, и я уже начал видеть в нём, действительно, что-то необычное, что-то имеющее, пусть не прямое, но косвенное отношение, к тому, что находится за гранью понимания большинства людей.
– Во многом мы сами создаём себе проблемы, – тем временем продолжил он. – Выбирая путь, чтобы избежать трудностей, мы именно там их и находим.
Алексей Андреевич сделал несколько глотков чёрного кофе и, причмокивая, продолжил:
– А вы и вправду любите свою жену, раз пришли сюда. Большой молодец, хотя и скрываете это. Я хотел бы сказать вам сегодня только одно, цените те мгновения, пока вы рядом с ней, ибо они бесценны.
Фотография, занимавшая видное место позади Алексея Андреевича, не оставляла меня в покое. Она словно была не отсюда и никак не вписывалась в однотипный интерьер комнаты. Комод, шкаф, светильник, даже сам хозяин жилища уже, кажется, являются дополнением друг друга. Всё гармонично в лаконичных тонах, но не та фотография. Она белым пятном, слово свеча в ночи, светилась в комнате, обдавая всё вокруг своим благодатным сиянием. Не знаю почему, но стало вдруг интересно узнать подробнее о её происхождении. Мужчина довольно высокий и статный – глава семейства, слева, наверняка, жена и внизу двое детей. Мальчику, возможно, лет пять или шесть, девочка заметно старше. Фото довольно старое и потёртое, отчего хозяин жилища и решил поместить его в стеклянную рамку.
– Это ваши близкие? – осмелился я спросить.
Не отводя от меня глаз, Алексей Андреевич улыбнулся. Наверное, каждый, «пациент» спрашивал об этой фотографии.
– Да, вы правы, друг мой, – ответил он, после небольшой паузы. – Эти люди, что вы видите, с давних пор стали моей семьёй. Я уже и не помню, сколько времени прошло с нашей первой встречи.
Он сделал пару глотков, погрузившись на мгновение в ту пору, о которой, видимо, зашла речь и, словно вспомнив что-то, выпорхнул оттуда обратно. Нечто сугубо личное и болезненное кольнуло его от наплывших образов, от чего я решил больше не интересоваться о людях на фото. Человек немолодой – мало ли, что могло случиться.
Сейчас я не могу сказать, от чего именно тогда он решил поделиться со мной, но тем не менее, я не жалею о том, что послушался жену и пришёл к этому человеку. Возможно, Алексей Андреевич был всегда склонен к длительным беседам, или же атмосфера того вечера повлияла на него таким образом, что он решил посвятить незнакомого человека в свою историю? Словно снег на голову среди ясного неба, начал он свой рассказ. Он заговорил медленно и отрешённо, смотря куда-то в сторону, будто кадр за кадром доставая из памяти события прошлых лет. Стало уже темно, и зажглись фонари. Нам же с Алексеем Андреевичем лишь небольшая настенная лампа была единственным источником света. Я не сразу понял, о чём идёт речь, решив на секунду, что это какой-то магический приём. На самом деле Алексей Андреевич говорил искренне.
– В тот год выдалась сухая осень – сказал он.
Глава 1
Мы забываем, что жизнь – она тонкая,
хрупкая, эфемерная. Мы делаем всё,
чтобы казаться бессмертными.
Эрик-Эмманюэль Шмитт.
Осень выдалась сухой, но поздним пятничным вечером злой ливень всё-таки застал Максима за рулём автомобиля. Крупные капли кривыми линиями изгибались по лобовому стеклу так, что щётки не успевали за барабанной дробью, обильно обрабатывающей крышу старенькой «Нивы». С горящими фарами машина мчалась вперёд, преодолевая мокрую стену.
Максим был мысленно уже дома, сидел за столом и наслаждался вкусным ужином, когда на заднем сидении зазвонил телефон.
– Кто это там? – он потянулся назад.
– Макс, ты далеко? – женский голос был весьма приятен.
Впервые услышав его десять лет назад от молодой студентки первого курса филологического факультета, он понял, что эта девушка оставит в его душе неизгладимый след на долгое время, а как оказалось впоследствии, навсегда.
– Оля, я скоро. Вы уже за столом?
– Мы ждём тебя. Будь осторожен, погода, что-то совсем испортилась. Ливень…
– Да, я знаю, – перебил её Максим. – Я приеду, не переживайте.
– Я надеюсь, ты помнишь, о чём мы договорились утром? Ты уже купил?
Макс бросил мимолетный взгляд на синюю коробку, слегка подпрыгивающую на пассажирском сидении.
– Да, всё здесь. Я думаю, он будет доволен!
– Хорошо. Люблю тебя. Ждём!
У синей коробки было важное предназначение. В тот вечер она должна была доставить огромную радость и счастье маленькому человечку, который с замиранием сердца ждал папу с работы домой. Мише было пять. Вернее ещё четыре, но вот-вот должно скоро случиться, то, чего он ждал с самого утра. Ровно в половине девятого пять лет назад в родильном доме города N и появился на свет маленький Миша. Он родился здоровым без отклонений, что доставило молодым родителям огромное счастье, успевшее появиться в молодой семье уже дважды. В первый раз оно постучалось в дом, когда Оля сообщила о своей первой беременности, демонстративно показав две полоски теста новоиспечённому отцу и получив в ответ не понятный взгляд, состоящий из смеси эмоций, включающей в себя радость удивление, страх и колики в животе одновременно. Кате было пять, когда появился Миша, и она с радостью примеряла на себя роль молодой мамы
– Вот так, – говорила Оля своей дочурке, показывая, как нужно пеленать младенца. – А теперь, вот так.
Через мгновение маленький Мишка превращался в нечто похожее на тряпичное полено, покорное лежавшее на доске для пеленания. Катя повторяла то же самое со своими куколками в детской, и иногда можно было слышать, прислонившись к двери, как дочка протяжно повторяет: «Вот так, а теперь, вот так». Она копировала всё, что делает мама, и это было правильно. Лучше хорошего примера в лице родителей мог быть только другой лучший пример и тоже в лице родителей. Детишки росли быстро. Менялись привычки, темы разговоров за столом, интересы. Максим и не заметил, как дочь превращалась в подростка, и вот краем уха уже улавливал разговоры Кати с мамой о мальчиках. Маленький Миша решил сменить метод перемещения по дому, поднявшись с четверенек на обе ножки. Теперь стало куда хлопотнее следить за ним, но это не доставляло больших проблем его жене, так как подрастающая дочь была всегда подстать матери и в помощи никогда не отказывала.
– Как думаешь, это подойдёт? – интересовался Макс у своей супруги, показывая что-то в ноутбуке накануне вечером.
– Думаю, да. Только цвет надо выбрать другой. Ему же всего пять, а не тридцать. Давай что-нибудь красочнее.
– А если так? – снова предложил он, открыв новую ссылку браузера.
– Ну, вот это, думаю, ничего так, – Оля потянула руки вверх, сгоняя остатки усталости от прошедшего дня. – Не знала, что выбор подарка сыну может занять столько времени.
– И не говори, – согласился Макс. – И хорошо, что у меня есть такая замечательная жена, готовая помочь в трудную минуту.
– Ой, какие мы нежные. Главное, не забудь купить всё завтра заранее и постарайся отпроситься с работы пораньше. Не хочется снова встречать тебя за час до того, как Мишка пойдёт спасть.
–Договорились, родная. Я сделаю.
Отпроситься пораньше не вышло, поэтому, наверстывая упущенные минуты, Макс заставлял старенький двигатель «Нивы» выжимать из себя всё, что было спрятано под капотом. Дождь продолжал барабанить, в то время когда мокрые колеса подкатили к знакомой двери. Мишка на цыпочках выглядывал с балкона второго этажа. Снаружи было видно лишь чёрненькое пятнышко на фоне желтого окна.
– Папка, папка приехал! – он быстренько засеменил вниз по лестнице, на что и получил своевременный наказ от мамы. – Миша, осторожнее, не упади!
– Я посмотрю за ним, мам, – тут же раздалось из комнаты, увешанной плакатами известных рок-музыкантов и актёров сериалов. Спальная типичного подростка, находящегося в поисках себя. Плакаты пестрили глянцем со всех сторон и хорошо, что Катя сама не сподобилась примерить на себя что-то такое, в чём ходила тогдашняя неформальная молодежь. Она была примерной девочкой, но в то же время не папенькиной дочкой. Казалось, оставь её дома одну на целый месяц, и получишь по возвращению совсем неизменившуюся обстановку. Она могла приготовить покушать, да ещё с такими поварскими замашками, что порой Макс задавался вопросом: «А чему ещё я могу её научить?». Такой вопрос он мог задать себе касаемо не только того, что относится к приготовлению обеда или ужина, а вообще многих сфер деятельности дочери. Катя была довольно самостоятельна для своих лет и не заставляла переживать за неё по каждому поводу. Папа мог поистине гордиться своим чадом. Так оно и было.