Когда на улицах потеплело, город замер в странной экстатической лихорадке. Люди были излишне активными, кругом царило оживление – но напоминало оно горячечное возбуждение больного. Люди обменивались мелкими и малозначными репликами, отражающими только лишь их состояние глубокого внутреннего смятения, делились своими страшными снами и видениями. Нередко черные тени проносились за оконными проемами, и заунывные мелодии неведомых певцов взрезали черноту ночи. Мягкие крылья ужаса задели и нас – мой приятель слег с болезнью, а я в одиночестве занимался поисками неведомого. Я знал, что, судя по трещинам в земле, под нами залегает некая полость, в которую есть входы в нашем городе. Я думал, что в заброшенных домах, в тех же окраинных пещерах и в других скрытых местах могут внезапно обнаружиться тоннели, ведущие прямиком туда, где тайна окутывала все мраком. Однако осмотр некоторых мест, известных только мне, не дал ничего. Хотя я обнаружил следы пребывания некоторых странных личностей в самых разных местах – знаки, которые я мельком видел в книге, и значение которых не сулило ничего хорошего, были начерчены на стенах, и странные предметы лежали у остывающих очагов – в целом я никак не продвинулся в своем раследовании. Не раз я видел проходимцев, шпионящих за мной и не особо скрывающих свое занятие. В холодных глазах этих уродливых людей плескалась незамутненная ненависть, и я гадал, как далеко успела растянуться эта богомерзкая зараза. В своих странствиях я видел самых разных людей, то были как азиаты с невозмутимым выражением лица, так и лихорадочные поляки, буйные цыгане и самый разномастный сброд различных малых народностей. Многие лица, встречавшиеся мне, были отмечены печатью порока, некоторые несли в глазах знание о запретных мирах, которые кружатся в беспредельной пустоте и несут беды всем тем, кто хоть раз увидел их. Я не раз молил небо, чтобы эти некротические культы не успели прочно угнездиться в нашей земле, чтобы был хоть какой-то шанс на возрождение прежнего, тихого быта в нашем городке. Но время шло. Я нашел несколько пещер, ответвления в которых вроде соприкасались с теми гигантскими гротами, в которых бурлило и вскипало нежданное эхо давно забытого зла. И я собирался уже пробить каменные своды, оторые отделяли меня от разгадки самой будоражащей тайны в моей жизни – но нежданный случай спутал все карты.
Мой приятель переборол болезнь, которая, по его словам, более напоминала страшное, гротескное забвение – и принес мне некоторые сведения о положении дел в городе. Он сказал, что большая церемония, которая станет поворотным моментом в деятельности древних культов, пройдет через несколько дней, ночью – и сказал, что мы должны быть на этой церемонии. В ответ на мои робкие возражения К. покачал головой – и я увидел поистине стальную решимость в глазах этого физически слабого, но развитого духом человека. Мы подготовились к действу – в частности, нам удалось найти пару бесформенных балахонов, вполне похожих на те, что носили многие странные люди, которых я встретил за это время, также мы заучили некоторые мантры и приветственные слова из "Культа червей", которые потом часто снились мне в далеких кошмарах. Далее нам оставалось лишь ждать – и страшно представить, сколь мучительным было это ожидание.
В нужное время мы надели балахоны и двинулись в сторону сырых кварталов Фабрики. Темнело, зловещее предчувствие висело в воздухе. За нами вслед увязалось несколько таких же фигур в темных балахонах – и мы, копируя их движения, постарались пристроиться с ними рядом, понимая, что они лучше нас знают, куда нужно идти. Надо сказать, что я раньше практически не был в кварталах Фабрики, и теперь я с тихой грустью рассматривал невиданное запустение, которое царило здесь. Видно было, что церемония уже началась – в темных углах, у стен сидели сгорбленные фигуры, злобно смотря нам вслед, некоторые из них напевали про себя ту мелодию, что я слышал ранее в той расщелине. Повсюду слышалось только одно имя, стучащее подобно дроби, подобно падающим каплям нечестивого яда:
"Тзаггот. Тзаггот. Тзаггот".
Вся чернь в квартале была необычайно взбудоражена, из чего я заключил, что эта церемония поклонения, посвященная, судя по всему, неведомому Тзагготу, так или иначе, затрагивает весь район. Слово "Тзаггот" неприятно резало мне слух, словно имя это я уже где-то слышал. Вспомнился "Культ червей", но я так и не смог вспомнить, что же было связано в этой книге с данным именем. Забегая вперед, скажу, что мое неведение было спасительным. Мы продвигались к некому старинному дому, вычурно возвышающемуся над халупами и бараками рабочих. Шепот становился все неистовее. Я увидел краем глаза, как в экстатическом припадке забился какой-то дерганый азиат, стоявший недалеко от нас. Слово "Тзаггот" – висело в воздухе, и будто бы само бытие вторило эху этого нечестивого имени.
У старинного дома нас встретил высокий человек, чье лицо было скрыто маской. Глухим надтреснутым голосом, похожим на говор древнего старика, в котором, однако, преобладало много неясных, свистящих звуков, он пригласил нас следовать за собой. В подвале дома была вырыта огромная дыра, доски пола в месте этой дыры были выбиты и раскиданы некой неведомой силой, о которой я до сих пор не могу думать без содрогания. Возле дыры в беспорядке валялись черные мешки, в которых смутно угадывались очертания человеческих тел. К. едва не закашлялся от вони, висевшей в воздухе. Без тени смеха человек со старческим голосом пояснил, что это жертвы, уготованные Иному – так сказал он, и в этот момент мне стало казаться, что наш поход в самые недра земли, к неведомому, обречен на провал. Но пути назад не было. Мы вошли в дыру и пошли за нашим страшным проводником.
Мы долго блуждали по подземным коридорам, петляли в темноте, задыхались под узкими сводами. Наша процессия постепенно расширялась, из чего я мог заключить, что в этих подземных кавернах были и другие ответвления, из которых к нам присоединялись остальные сектанты. Судя по всему, под каменным плато, на котором был построен город, располагалась целая сеть подземных переходов, уходящих далеко за пределы города и глубоко под землю. Насколько глубоко – мне было сложно судить. Казалось, что на нас давит вся земная толща, какая только есть. Мы продолжали двигаться, сектанты, которые шли рядом с нами, достали чадящие факелы и масляные лампы. Про себя я отметил, что история этого культа, похоже, уходит корнями в давние времена, когда этот город был еще только небольшим рыбацким поселением.
Вскоре мы вышли в относительно широкую каверну, в которой я сумел более-менее оглядеть пространство. Увиденное поразило меня. Каверна расширялась книзу, туда, где каменный пол резко обрывался, открывая взору огромную бездну, стены которой не могли осветить даже десятки факелов, стоящие в жестяных скобах на стенах. Черный зев бездны манил неведомой силой притяжения, и пахло оттуда смертью. Мне стало дурно. Я увидел из-под балахона, как К. меняется в лице, и понял, что он уже что-то слышал об этом месте раньше. Видимо, старожилы города знали куда больше, чем хотели рассказать молодежи. Я подумал, что не так уж и плохо, что молодые уезжают из города, считая его слишком скучным и пасмурным – ибо жуткие тайны этих мест должны умереть вместе с теми, кто знает всю правду.
Дальнейшее я помню смутно, как в тумане. Милосердная память скрыла сумраком все, что могло причинить вред моему рассудку. Я считаю это благом. К сожалению, некоторые фрагменты остались в моей памяти и мучительно терзают ее теми видениями, которые я желал бы навсегда изгладить из своей памяти.
Высокий человек в маске, оказавшийся жрецом, подошел к краю бездны. В какой-то момент я думал, что он просто упадет туда, но он шагнул на узкий каменный уступ и пошел по нему вперед. Все стоящие вокруг сектанты подошли ближе, мы с К. невольно сделали то же самое. Узкий уступ оказался достаточно длинным, там, где он обрывался, стоял небольшой постамент с неправильно ограненным камнем, источающим мертвенный зеленый свет. Жрец встал за этот постамент, возложил на него руки и заговорил, обращаясь к остальным:
– Йах'наас! Камень Итра, освети наш путь к неведомому богу! Покажи нам нашего создателя. Йа! Хаэсс!
– Йа! Хаэсс! – вторили сектанты. Многие из них упали на колени и начали отбивать поклоны лицом к бездне. Мы тоже начали бормотать что-то, похожее на слова нечестивой молитвы, хотя в общем хоре голосов нас не было слышно.
– Йах'наас! Прими нас, великий Тзаггот, заклинаем тебя. К нам, к свету забытого Итра, который ты так любил когда-то! Славься, великая пустота! Да охранят нас миры, скрытые в земной тверди!
Жрец начал мерно раскачиваться, и я понял, что камень пульсирует, ярче и ярче освещая пространство. Несмотря на то, что камень заливал тусклым зеленым светом все вокруг, казалось, что ничего не видно, точно каверну заволок какой-то плотный туман. В этом тумане резко выделялись силуэты сектантов, повторяющих вслед за жрецом, и я понял, что что-то не так. В их жестах, в их словах было что-то не от этого мира, что-то хтоническое, дремлющее и неправильное. Мне начало казаться, что я как никогда одинок среди этих безумцев, возносящих хвалу Тзагготу сквозь время и пространство.
– Йа! Хаэсс! Камень Итра, подземного мира, полости без дна – покажи нам сны нетлеющего Тзаггота! Да увидим мы эхо миров, которые были молоды, когда Великий червь носился над бесконечной бездной.
Мысль о том, что я не вижу К. рядом с собой, исчезла. Камень бил ровными волнами света, и в этом свете я увидел… Не могу описать полностью те жуткие и величественные картины, которые приходили ко мне, навеваемые памятью древнего камня. В тот момент я понял, как я ошибался в отношении "Культа червей" и страшных истин, которые он раскрыл передо мной. Я увидел мрачный Итр, колонны которого подпирали земную твердь сверху, видел его обелиски, которым поклонялись нечестивые мохнатые твари – первые жители подземного мира. Я видел жуткий ледяной свет Омфалы, видел мрачные монолиты Митгоса, вокруг которых водили хороводы безумные, богопротивные твари со скользкой желтой кожей. Я видел черные, вертикально поставленные паралеллепипеды на поверхности Даана, которые были гробами. И – о ужас! – я увидел, какие противоестественные существа лежат в этих гробах из толстого черного стекла, ожидая одного крика своего безумного бога, чтобы встать и вновь повелевать этой мертвой скалистой планетой. В свете иных солнц, звезд и планет передо мной разворачивались жуткие пузыри Вселенной, в мертвящей пустоте космоса разрастались гигантские грибовидные образования, и растительный мозг из другого измерения скручивал пространство, чтобы пустить в него свои мерзкие споры. Я видел огромные тоннели, видел выеденные насквозь миры. Я даже уловил на краю сознания жуткую мысль о первом преступлении человечества, которое было настолько ужасным, что даже седобородые схоласты говорят об этом с содроганием, натягивая на эту мрачную историю жалкую маску первородного греха. Рождались и умирали миры, возникали и ширились пропасти, и в центре всего стоял он – ужасный Тзаггот, ведущий легионы своего червивого воинства в темные глубины неизведанного.
Неизвестно, сколько я стоял в пещере земных недр, внимая темным видениям. Постепенно удушливый ужас рассеялся, и я понял, что близится кульминация.
– Йа! Хаэсс! – замогильным голосом кричал жрец в пустоту. – Принесите жертвы! Да узрим же мы нашего истинного владыку. О, Тзаггот, явись к своему червивому воинству. Мы ждем тебя! Атум-ка!
Далее случились вещи, которые до сих пор снятся мне в самых безумных кошмарах. Я силюсь описать все, но не могу проникнуть сквозь пелену своего разума, дабы понять, было ли все случившееся с нами лишь галлюцинацией. Какое успокоение принесла бы мне мысль, что лишь наркотические веяния или ядовитые испарения глубин могли сотворить такое с нашим рассудком. Тогда мне бы не пришлось успокаивать свою измученную душу, и я нашел бы покой в спасительном неведении. Но все было не так, и я не в силах повернуть ход событий и избавить нас от этого запретного знания.
Потому что, едва жрец прокричал свои последние слова, в свете камня из Итра я увидел всю картину в полной мере. Смуглые, высокорослые гуманоиды, в одном из которых я не без содрогания узнал сутулого человека, что встретился мне однажды в толпе, несли к бездне ужасные, перекрученные тела, которые, видимо, лежали в тех мешках в старинном доме. Я с ужасом наблюдал бесформенные куски того, что некогда было людьми, хотя между ними и этими жуткими гуманоидами, чьи лица были сырой, пузыристой массой с щелками злобных желтых глаз, несомненно, было некоторое сходство. Что за деградирующая ветвь пролегла в этом странном племени, откуда вообще могли взяться эти невообразимые уроды – я не мог сказать. Гуманоиды сбросили свою ужасную ношу в пропасть, и камень начал мерцать неровными, хаотическими толчками. Жрец снял свою маску, и я увидел его лицо, которое было ничем иным, как скоплением мерзких шевелящихся червей, похожих на щупальца. Тварь из неизвестного мира обратилась лицом к бездне, я видел, как скопление червей на лице свивалось в немыслимые клубки, дергалось и тянулось к зеву пропасти. Запах тления стал еще сильнее. Раздался сильный толчок, и я едва не упал. Твердь под моими ногами начала подрагивать, с потолка пещеры посыпалась мелкая крошка. С ужасом я наблюдал, как из балахонов многих сектантов начали вылезать ужасные отростки, покрытые скрученными червями конечности, эти издевательские пародии на человеческое тело, состоящие из бескостных тварей, каждая из которых обладала своим собственным темным разумом.
Резкий звук пронзил пространство, и мое сознание прояснилось. Я увидел К., стоящего на возвышении, и он стрелял из пистолета – стрелял в жреца, в постамент, пытаясь попасть в светящийся камень. Раздался визг жреца, и я увидел, как червивое отродье пытается удержаться на краю пропасти, стягиваясь всеми своими отростками к пулевому отверстию в груди. Следующий выстрел опрокинул его в бездну, и мне показалось, что из темной толщи донесся издевательский хохот.
Неизвестно, что бы было с нами дальше, если бы еще один удачный выстрел К. не опрокинул постамент. Камень на секунду мигнул и погас, упав в бесконечную черноту бездны. В воцарившемся полумраке началась жуткая суматоха, усугубившаяся возросшей дрожью земли. Я побежал к К., продираясь сквозь орды смрадных червей; на какой-то миг мне показалось, что щеки моей коснулось что-то склизкое, а в следующую секунду в мой балахон вцепился шевелящийся отросток, который я с отвращением оторвал. Черви, которые жили еще до времени, нападали друг на друга, оторванные отростки и куски колец сжимались и разжимались на каменном полу. Дух ужаса обуял эти отвратительные порождения подземья, пытаясь спастись от своих же жутких образов, они вырывали из себя червивые куски гнилой плоти, падали в бездну, из того, что заменяло им горловое отверстие, они извергали противные чавкающие и лающие звуки. Я бежал к К., спотыкаясь, падая из-за дрожи пещеры, я увидел его стоящим у прохода, который я раньше не заметил. Он увидел меня и замахал мне рукой. Я почти добежал до него, и тут стихли все звуки. Земля перестала дрожать, червивые порождения больше не издавали звуков. Я был спиной к бездне и успел добежать до К., как вдруг увидел, что он смотрит куда-то поверх моего плеча остановившимся помертвевшим взором. Это продолжалось всего пару секунд, после чего он взревел, как безумный, и, схватив мою руку, бросился бежать по подземному проходу.
Не знаю, каким чудом мы выбрались оттуда, из этой бездны. Сердце мое готово было выпрыгнуть из груди, а ноги отказывались мне повиноваться. Мы бежали, подгоняемые лишь инстинктом и смутным пониманием того, что там, за нашими спинами, происходит что-то ужасное. Миновав бесконечную сеть переходов, мы выбрались из пещер далеко за городом. Алел далекий рассвет. К. упал на колени и сухими губами зашептал что-то, ео глаза смотрели сквозь меня, видя только ту далекую картину бездны. Лучше бы я не прислушивался к нему в тот момент. Он шептал:
– Они говорили мне… они знали, что так будет… что я встречусь с ним… вот он, Тзаггот… гигантский демон, червь из бездны… в нескольких шагах от меня… Камень погас, но он видел, он все видел… Тзаггот… его из века в век призывает его червивое воинство… он не тлеет… и они не тлеют… ждут его в вечности… прячутся в этих мертвых кварталах и готовятся… культисты, сектанты, иные, далекие племена… я смотрел в его глаза… там была вся первородная ненависть… гнев Темных богов… я видел это… ужасная, гигантская морда… все они знали… ОНИ ЗНАЛИ, ЧТО Я УВИЖУ ЕГО ТАМ!