Каждый шаг давался ботаникам с большим трудом. Приходилось буквально пробиваться сквозь густые и только что образовавшиеся непроходимые заросли. Да ещё с их веток падали плоды и разбивались о головы Паши и Юли. Лица их были залиты человеческой кровью. Но радовало то, что путь до невысоких гор был пусть очень трудным, но не таким уж и долгим. Два-три километра, не больше.
Они быстро забрались на одну из сопок. Оттуда был слышен отдалённый треск и шум. Да и разрывы снарядов, бомб, гул работающих двигателей самолётов и танков. Иногда из чёрной долины долетали сюда стоны и душераздирающие крики. Всё было видно, как на ладони. Чёрные тени людей, постоянно смешивались, становились единым целым. Ничего реального. Даже самоходная пушка с длинным и тяжёлым стволом – чёрная тень.
Тут же тёмные силуэты всадников с копьями и мечами в руках. Ржание лошадей. Всё смешалось. Множество войн и судеб стало одной огромной чёрной тенью.
Но здесь, над сопкой, сияло яркое солнце. Светило не замечало и не желало замечать того, что когда-то считалось явью, реальностью. Оно не признавало условного и относительного небытия, но ведь и не ведало, кому и зачем дарит снопы ярких и горячих лучей. Как раз, вот светило не делит людей и прочих существ из общего мира Фауны и Флоры по сортам и категориям.
Павел нервно засмеялся, обхватив голову руками.
– Веселого тут ничего нет, – заметила Юля. – Абсолютно ничего.
– Это нервы. Это пройдёт.
– Да, конечно. Не обижайся, Паша. Наверное, и на меня сейчас нападёт приступ смеха. Повсюду погост на погосте. Сплошные кладбища, а этих несчастных даже не похоронили.
– Нас, Паша, здесь тоже никто хоронить не будет. Кому нужны мы в странном и жестоком мире?
– Мы нужны друг другу, самое главное. Если этого не будет, то всё потеряет смысл.
Рагодин положил своей однокурснице руку на плечо, потом поцеловал её. Пока что все нежности. Да и разве можно хоть на минуту расслабляться, когда вокруг тысячи свидетелей и соглядатаев? Скорей всего, это деревья или существа, выдающие себя за них. Ботаникам было необходимо идти дальше.
Куда только ни забрасывает людей жизнь, каких только испытаний она ему ни преподносит. Порой с некоторыми такое случается смолоду. Иные даже забывают, куда и зачем идут. Но всегда следует помнить о том, что в любом самом сложном пути обязательно нужно вернуться к порогу родного дома.
– Если бы мы с тобой, Паша, пошли в наш подмосковный лес за черникой или грибами, то я была бы рада шагать с тобой по тропинке, залитой лучами солнца, – сказала Ларозова, обходя большие валуны. – Но сейчас… мы идём по опасным местам и не знаем, вернёмся ли назад. Тоска дремучая. Жизнь без радости.
– Теперь ты вот, Юля, впадаешь в панику и меланхолию. Мы же с тобой ботаники! Обязательно что-нибудь придумаем и вернёмся домой.
Ларозова кивнула головой. Она с грустью наблюдала за тем, как в низине друг за другом бредут шестиметровые железные люди. Куда? Кто они? Он тоже заметил их и тут же заверил Юлию, что странные гиганты на них не обратили внимания. Хорошо, если так.
Они инстинктивно потянулись друг к другу. Страстные объятиями, поцелуи со слезами на глазах и в душах. По настоящему любящих людей объединяет не только счастье, но горе и беда на двоих. Если такого не происходит, получается, что не любовь это и даже не подобие её. Всего лишь, временная иллюзия, которая держалась лишь на памяти о давней взаимной страсти… Не больше.
Почему же они не послушали доброго совета Ларисы Тимофеевны? Старушка ведь, получается, была права. Нормальные люди после полнолуния не выходят утром следующего дня на улицу. Особенно, в солнечную погоду. Ведь надо же было им, именно, в этот день отправиться на экскурсию в ботанический сад.
Подумав немного, Павел сказал:
– Никто и ничего не может знать о том, что произойдёт завтра. Но мы всё сделаем, чтобы выбраться из дурной ситуации.
– В крайнем случае, я понимаю, жить можно везде. Человек, как и дерево, приспосабливается ко всему. Некоторые побеги пробиваются к лучам солнца, даже ломая асфальт.
– Не всякий человек и не всякое дерево может приспособиться к тому, чего не воспринимает их душа. Нет у нас с тобой, Юля, в этих местах настоящего дома! И не может быть. Здесь ощущается полное одиночество душ. Пусть этот отрезок бескрайней жизни – только иллюзия, но как она страшна и жестока. Если бы не ты, то я уже бы погиб или сошёл с ума.
– Ты – моя опора, Паша, и надежда. Возьми же себя в руки! Было бы очень хорошо, если бы всё это оказалось сном. Но нам ничего не мерещится. Такая вот жуткая реальность. Я уже не думаю, что это иллюзия. Жестокая реальность! Но надо терпеть, ведь мы – вдвоём.
Идти было не так уж и тяжело. Трава вокруг и на вершине сопки почти не росла. Только большие деревья с мощными стволами. Их можно было бы сравнить с обычными дубами, если бы ни одно «но». Листья на массивных ветвях имели форму правильного квадрата.
Самые невероятные случаи и теории стали вспоминаться сами собой. Мало этого, у них появились странные озарения. Юлия предположила, что те, кто однажды побывал в таких мирах, возвращаются на порог родного дома совсем другими людьми. Точнее, возвращаются даже не они сами, а существа, похожие на них.
– Ничего в этом странного нет, Юля, – согласился Павел. – Ведь пробуждение ото сна
– почти новое рождение. Да и ложится спать один человек, а просыпается совсем другой. Не всё ведь мы можем сохранить в себе во время сновидения. Не дано нам сберечь потерянного. Но в Мироздании никто и никого не терял. Единый организм…
Мысли о вечности и беспредельности Жизни – тайная надежда почти для любого человека. Но в такое предположение иногда не вериться даже тем, кто знает, что ни «смерти», ни «рождения» нет. Откуда берутся такие сомнения? Всё очень просто. Их диктуют миры и обители, куда попадает человек или любая другая суть. Ведь та же планета Земля – живое существо, и оно требует, чтобы все видели происходящее таким, каким оно кажется ей.
Бесспорно одно. Они попали в странные и страшные места под названием «Обитель Потерь и Находок». Сейчас проходя под кронами деревьев с квадратными листьями, не сомневались в существовании того, что не так давно им казалось… дикостью и несусветной ерундой. Хотя они всегда принимали и признавали тот факт, что Мироздание многообразно.
Теперь у них не имелось никаких сомнений в том, что везде и всюду существует множество, так называемых порталов, через которые многие люди вместе с бренными телами переходят в иные миры и назад уже не возвращаются. Только некоторым из них дано вернуться.
Но разве в теле человека не существует таких «точек», подобных «порталов», благодаря которым он уходит, что называется, в себя? Каждому такое выпадает, а многим – и не однажды. Но выйти можно так же из себя, в портальную точку, которая в виде микроскопического фиолетового шарика кружится над твоей головой. Туда так же можно уйти вместе с телом, с оболочкой.
А разве та же земная обитель не является огромным погостом? Великое кладбище, поле, засеянное человеческими телами. Это великий простор, в недра которого уже брошены зёрна. И всем без исключения дано бесконечное количество раз стать семенами, а потом и… взойти. Люди – пока только подобие развитых существ. Не более. Но грядёт великое прозрение, а за ними – невероятные перемены. Каждый ли к ним готов?
Пройдя солидное расстояние по плоским вершинам сопок, которые соединялись друг с другом, они собрались спускаться вниз. Но вдруг услышали громкий шелест листвы больших деревьев, чем-то похожих на пирамидальные тополя. Временами вверху раздавались странные звуки, какое-то… щёлканье.
Поздно они обратили внимание на это. Послышался протяжный свист и с ветвей деревьев прямо на них стали опускаться скелеты людей самых разных размеров. Юлия и Павел с большим трудом увёртывались от назойливых и опасных недругов. Спасало ботаников и то, что они передвигались гораздо быстрей странных и страшных существ.
Но навстречу им брели и не так сноровисто, но и бежали десятки скелетов. Место, где можно было начать безопасный спуск вниз, у Рагодина и Ларозовой уже давно осталось за спиной. Под ногами у них – ни крепких хворостин, ни массивных палок, а только булыжники. Пришлось обороняться ими. Павлу иногда и ударом кулака удавалось сбивать на землю черепа назойливых преследователей. Но даже без «голов» скелеты не прекращали своего движения. Страшно, дико, нелепо! Но пока ботаники были живыми.
Некоторые скелеты от их ударов рассыпались в труху, но иные были довольно крепкими. Студенты надеялись, что им удастся если не справиться со сворой жутких существ, то убежать от них. Но Павел и Юлия даже не могли себе представить, что в небольшой тополиной роще с большими синими листьями, их не десятки, а многие сотни. В такой экстремальной ситуации трудно не впасть в панику. Но тот, кто не теряет надежды на успех и бодрости духи, оказывает сопротивление злу, тот и живёт.
Но, в конце концов, скелеты одолели ботаников и потащили их на одно из деревьев. Привязали студентов крепкими тонкими лианами к веткам и удалились, вернулись на свои места, на соседние тополя. Мерзкие существа старательно спутали прочными стеблями трав им руки и ноги. О спасении не в данном случае не могло быть и речи. Но ведь выход из создавшегося положения почти всегда есть. Его только необходимо искать и не впадать в отчаяние.
Они имели возможность смотреть в глаза друг другу. Их губы шептали одно только слово: «люблю». Великое благо уйти в один из других миров с ощущением этого прекрасного и особенного чувства, но, конечно же, лучше продолжать жить.
Ботаники, пусть крепко связанные, могли шевелить пальцами рук и ног, да и головами. Только сейчас они обратили внимание на то, что рядом с ними к веткам привязано около десятков трупов. Люди разных возрастов. Ясно, что они погибли здесь, на ветках деревьев – от ярких лучей знойного солнца, голода, жажды… Студентов тоже ожидает такая же участь. Помощи ждать неоткуда. Впрочем, «помощь» появилась. На одну из толстых веток опустился летающий бес Приходящий. С сарказмом посмотрел на них и просто сказал:
– Ну, вы и влипли, ребята! По полной программе. Но наш с вами договор остаётся в силе. Если я спасаю вас, то отныне и навсегда вы будете жить так, как это надо мне. Да и вам тоже. Ради собственного счастья можно и нужно кого-то убить, предать, ограбить… Ведь не сложно. Может быть, недельку-другую вас будет терзать совесть, но потом это пройдёт, как обычная простуда, как насморк.
Конец ознакомительного фрагмента.