– Какой ты, право, добрый, Геныч! – заявила Инна, однако на этот раз без ерничества и очень тихо. Подумав, она добавила: – Только мог бы сразу мне правду поведать. А то выглядело все как неуклюжая попытка оставить меня с носом.
– Поверь, – явно обидевшись, проговорил муж, – если бы хотел оставить тебя с носом, то сделал бы это иначе, гораздо более элегантнее, а не такими топорными методами.
Что правда, то правда…
– А к этим приемчикам решил прибегнуть, чтобы ты, узнай правду, не наделала глупостей и не впала в панику. Это в данной критической ситуации хуже всего.
Инна, хмыкнув, заметила:
– Это я-то впадаю в панику?
И замолчала, чтобы переварить сказанное мужем и задать один-единственный интересовавший ее в данный момент вопрос:
– Так с кем имеем дело?
Геннадий, в очередной раз вздохнув, наконец-то раскололся:
– Братья Шуберт. Ну те, которые прибрали не так давно к рукам телевизионный канал и парочку скважин…
Он назвал имена пострадавших от действий братьев Шуберт бизнесменов.
Инна задумалась. После того как она отошла от активного управления холдингом и сосредоточилась на своей «Всякой литературной всячине», она перестала следить за событиями в жизни деловой Москвы. Однако об этих братьях все же была наслышана – и, судя по всему, это на самом деле были жесткие, целеустремленные и привыкшие получать то, чего желают, люди.
Геннадий тем временем закончил перечислять список жертв братьев – список действительно был впечатляющий.
– И не забывай, ведь их сват, а также какой-то кузен работают в силовых структурах, а, имея такую «крышу», неудивительно, что они осмелели. Средней Азии, где они накопили первые миллиардики, им стало маловато. Вот и подались к нам…
Геннадий снова тяжело вздохнул, Инне даже стало его жаль. Испытывая внезапный прилив нежности, она погладила мужа на голове. И с удивлением отметила:
– А у тебя седина пробивается…
Хотя чему тут удивляться: Геннадию в следующем году должно исполниться пятьдесят.
– С этими братцами и не только поседеешь. Если вообще успеешь… – заявил муж.
– Они опасны? – спросила Инна.
Геннадий, помолчав, кивнул, а потом произнес:
– Про них многое говорят. Понимаешь, многое. В основном о том, что имело место, когда они жили в Средней Азии, но и кое-что после их переселения в Москву. То пропавший без вести конкурент, то похищенный банкир, у которого они взяли кредит, а потом не захотели возвращать. То ретивая журналистка, чей труп нашли в лесополосе – вроде деяния сексуального маньяка, но кто на самом деле знает. То взлетевший на воздух джип провинциального следователя, который сунул нос в дела, которые его не касаются…
Инна взъерошила короткие волосы мужа, а он добавил:
– Но, повторюсь, это все слухи. Никаких доказательств, разумеется, нет и быть не может. Против них, насколько мне известно, не было возбуждено ни единого уголовного дела.
– Лихие ребята, – согласилась Инна, убрав руку с затылка мужа, все-таки он отчасти тоже виноват в том, что у него неприятности. Быть может, причина седины не попытка этих самых братьев заполучить филейные куски его холдинга, а весь этот ненужный стресс со второй семьей, новой спутницей жизни и внебрачными детьми?
Набрав с поисковике «братья Шуберт», Инна увидела изображения двух как две капли воды похожих, сутулых, анемичных, «истинно арийского» вида мужчин с необычайно большими и крайне неприятного водянистого цвета глазами навыкате – одного помладше, с дирижерской проплешиной и венчиком рыжеватых волос, звавшегося Генрихом, и другого, постарше, с нелепыми длинными, а-ля саксонская принцесса, кудрями, именовавшегося Адольфом.
– Да, они очень опасны! Очень, Нинка! – произнес, забирая у нее смартфон, Геннадий. – И поверь, если я говорю, значит, есть тому основания.
Она поверила. И поняла – опасны братья Шуберт не только для Геннадия и его новой семьи, но и для его семьи старой. То есть для нее самой. Для Женечки. Для двух дочек, живущих хоть и далеко отсюда, но в любой момент могущих попасть, причем не по своей воле, в поле зрения этих самых Адольфа и Генриха.
– Господи, им ведь и шестидесяти нет, значит, точно после войны родились, даже старший? – спросила Инна. – И родители все равно назвали своего первенца Адольфом? Жуть, да и только!
– Говорят, – усмехнулся муж, – это у них фамильное имя, и старшего мальчика уже лет пятьсот из поколения в поколение называют Адольфом. Они же потомки российских немцев, родились и выросли где-то в Казахстане, там после перестройки знатно раскрутились, на историческую германскую родину отъехать не пожелали, предпочтя, поураганив в Средней Азии, лет пять-шесть назад перебраться в Москву. Где тоже, как видишь, продолжают ураганить…
Что взять с человека, если у него фамилия куртуазного немецкого композитора эпохи «бури и натиска», а имя самого поганого и кровавого диктатора всех времен и народов, намеренно данное ему родителями?
– Думаешь, они проявят активность? – произнесла осторожно Инна.
– Нинка, они уже проявляют, – с печальной усмешкой ответил супруг. – Твоя бухгалтерша – она что, думаешь, просто так спонтанно уволилась и куда-то делась?
Инна перевела взгляд с дисплея мобильного на мужа.
– Думаешь, они ее похитили, Геныч? Но зачем? Что такого Мила Иосифовна может им сообщить? Что у «Всякой литературной всячины» отрицательный баланс? Оно им даром не нужно – да и даром они его не получат, им придется вкладывать в него кучу денег, не получая прибыли…
– Оно им не нужно, конечно, но ведь у тебя имеются объекты позанимательнее, – ответил супруг, и Инна медленно кивнула. Что же, все сходится. Мила Иосифовна ничего ценного сообщить этим братьям не могла, но им и не требовалось что-то у нее выпытывать: они хотели припугнуть вовсе не главбуха, а ее саму.
Потому что если могли похитить Милу Иосифовну, то смогут похитить и…
Инна испытала жгучее желание отправиться в школу, где учился Женечка.
– И вообще, кто тебе сказал, что твое издательство должно по-прежнему специализироваться на печатании все этой элитарной высокоумной литературы? Что, если будет штамповать развлекательные романчики? Или учебники? Или порножурналы. Шучу, шучу. В конце концов, и то и другое, и третье, и четвертое. Глядишь, и прибыль приносить станет…
Поежившись, Инна отрезала:
– Нет, без боя я им мою «Всякую литературную всячину» не отдам. И с боем, надо отметить, тоже.
Геннадий, опять вздохнув, ответил:
– Думаешь, ты сумеешь их напугать? То-то и оно, Нинка, не сможешь! Именно поэтому я и придумал гениальную комбинацию!
О своем плане Геннадий поведал ей в сомнительного вида харчевне, которую они отыскали среди супермаркетов, однако в этой харчевни на удивление хорошо кормили.
Похрустывая жареной картошкой, муж сказал:
– Они начали наступление, причем их целью являешься ты, Нинка. Вернее, твои активы. А завладев ими, например пакетами акций, Шуберты станут совладельцами фирм и предприятий моего холдинга. И, просунув в дверь носок ботинка, в итоге вышибут ее полностью, завладеют всем, что мне принадлежит.
– Нам, Геныч, не забывай, нам. И нашим детям, – поправила его, попивая томатный сок, Инна.
Впрочем, у супруга были дети и не наши.
– Ладно, Нинка, не заводись! Думаешь, если мы не живем вместе, то ты мне безразлична?
Инна не стала давать ответа на сей щекотливый вопрос. Но, если поразмыслить, то, наверное, да, думала.
– Вижу по выражению твоего лица, что да! Ну и зря. Ты мне дорога…
– Но активы холдинга, принадлежащие мне, еще дороже, не так ли? – усмехнулась Инна, замолкая, потому что появилась официантка, поставившая перед ней заказанный огуречный салат.
Геннадий, похвалив жареную картошку с домашними котлетами, парировал:
– Ну, не без этого, Нинка. Потому что дети могут быть у тебя, могут быть у меня, а холдинг – это наше совместное детище!
Инна не стала говорить, что дочки и сын Женечка, вообще-то, тоже их совместные детища.
– И, спасая тебя, я спасаю в итоге самого себя. Ну, и то, что планирую передать своим детям…
Интересно, о каких именно своих детях Геннадий вел речь? Детей у него было так много, что легко запутаться.
– И что это за идея с трастом в офшорах? – спросила Инна.
И Геннадий, дождавшись, пока уйдет официантка, принесшая ему кофе и солидный кусок «Наполеона», ответил:
– Все хоть и сложно, но на самом деле очень даже просто. Все активы переходят в траст. Траст официально зарегистрирован там, где платить налоги не надо, так что ничего не теряем. Да, на бумаге им будет распоряжаться кто-то другой, но этого зиц-председателя для того и нанимают, чтобы он минимизировал для нас риски. Шуберты потом все, что угодно, делать могут – до активов им уже не добраться. А тем временем я задействую свои связи и сделаю так, чтобы они от нас отстали. Когда все завершится, активы переводятся обратно – причем с процентами!
Инна, поблагодарив официантку, принесшую кофе и ей (правда, без сладостей), прищурившись, посмотрела на мужа.
– Мне нужны детали. Своего рода бизнес-план. Потому что пока не буду точно знать, что, где и как, ни на что не пойду.
Геннадий усмехнулся, вынимая из прихваченной из автомобиля папки несколько листов в непрозрачной обложке.
– Ну, я ведь тоже не пойду, Нинка! Поэтому вот бери, на досуге почитаешь, поразмыслишь, примешь решение. Но учти, особо долго размышлять нет времени – братцы-то уже напропалую действуют…
Инна, даже не заглядывая в бизнес-план, положила папку на свободный стул и произнесла:
– Ну, это мы уладим, не сомневаюсь. А скажи, твоя Инна снова беременна?
Геннадий, явно не ожидавший от нее подобного вопроса, дернулся.
– Нинка, ты чего…
– Понимаю, Геныч, это не тот вопрос, который жена обычно задает своему мужу, но мне все же любопытно…
Супруг стушевался, и Инна, испытывая непреодолимое желание затянуться сигаретой (хотя бросила уже давным-давно), и без слов поняла – да, беременна. «Доброжелатели» не подвели.
– И кто будет? – продолжила она, протянув руку с ложечкой к тарелке мужа, на которой лежала добрая половина «Наполеона». – Девочка? Или…
Она, не спрашивая разрешения, отломила приличный кусок и продолжила:
– Или мальчик?
Геннадию повезло – ожил его мобильный, и он, подскочив из-за стола, выбежал на крыльцо харчевни.
Инна, подцепив ложечкой небольшой кусочек от похищенного у супруга ломтя «Наполеона», отправила его в рот и запила обжигающим черным кофе.
– Счет, пожалуйста! – произнесла она, обращаясь к сновавшей среди заполненных столов официантке. – У вас и правда отлично кормят!
Когда супруг вернулся обратно к столу, Инна, держа в руке непрозрачную папку с бизнес-планом, поднялась.
– Мне пора. Прочитаю, размыслю и дам тебе знать…
– Надо по счету заплатить… – засуетился муж.
– Я уже заплатила, – ответила Инна. – Ты приглашен. По случаю счастливого события в твоей, Геныч, личной жизни…
И, послав супругу воздушный поцелуй, направилась к выходу.
Подъезжая к дому, Инна поймала себя на том, что то и дело посматривала на непрозрачную папку с бизнес-планом, покоившуюся на соседнем сиденье.
Бизнес-планом по выводу активов.
Она не намеревалась принимать скоропалительных решений, ротому что со всеми можно договориться. Ну, или почти со всеми.
Интересно, а браться Шуберт относились к какой категории?
В уме Инна перебирала знакомых во властных структурах, к которым можно обратиться за помощью. Но с тех пор как она ушла из большого бизнеса и посвятила себя своему новому проекту, не приносящему ни гроша прибыли, Инна растеряла прежние связи, да и за последние годы многие из влиятельных знакомых сменили свои должности.
И все же к тому моменту, как Инна припарковала автомобиль в подземном гараже и на лифте вознеслась на один из последних этажей, план действий она наметила.
Огромная квартира, находившаяся в элитном жилом комплексе с видом на Москву-реку, не нравилась ей почти так же, как загородный дворец мужа, однако являлась вложением капитала, а ни времени, ни в особенности желания заняться поисками иной подходящей жилплощади у Инны не было. Въехав в эту квартиру вместе с Женечкой, Инна представляла, что живет в отеле – и что рано или поздно съедет.
Пройдя в просторный холл, Инна прислушалась, но громкого голоса сына не услышала. Вообще-то, его должны были привезти на микроавтобусе из школы, однако не исключено, что у них сегодня какие-то вечерние курсы.
Не хватало еще, чтобы она забыла о том, что должна присутствовать на театральной постановке или школьном празднике. Инна быстро вынула мобильный, проверила календарь – нет, там ничего такого не значилось…
– Женечка? – позвала она, и ее голос беспрепятственно разнесся по скудно обставленной квартире. Так как долго здесь задерживаться с сыном она не намеревалась, Инна решила отказаться от покупки нравившейся ей мебели и ремонта.
Раздались шаги, и из гостиной вышла молодая особа в рваных джинсах и с массивным кольцом в носу. Эта была Олеся, педагог-воспитатель, своего рода няня и гувернантка Женечки, которая после возвращения мальчика из школы проводила с ним время, делала уроки и дожидалась возвращения Инны с работы. Женечка был в диком восторге от Олеси, да и Инна, вначале скептически относившаяся к ней, быстро поняла, что девица положительно влияет на развитие сына, относится к нему с нежностью, как к младшему брату, и в форме игры занимается то английским, то географией, то математикой.
И этого юного гения супруг намеревался сдать в детский дом? И на полном серьезе предлагал ей сделать аборт?
Да, намеревался. И предлагал.
– Здрасьте, Инна Евгеньевна, – произнесла, не отрывая глаз от дисплея мобильного, Олеся. – А Женечка где, в кафе, что ли, остался?
Положив на стоявший в холле столик с зеркальным покрытием папку с бизнес-планом, Инна безо всякой задней мысли спросила:
– В каком кафе? Он что, разве не дома?
И только тут ее сердце екнуло.
Олеся, наконец взглянув на нее, произнесла в недоумении:
– Ну, вы же мне написали, что сами забрали Женечку из школы и что мне сегодня его не ждать. И что вы поехали в кафе-мороженое, ну, то, которое ему так понравилось и где подают…
Шагнув к няне, Инна непререкаемым тоном прервала ее излияния:
– Я отлично знаю, что там подают и что нравится Женечке. Мы никуда не ездили, и вам я, конечно же, ничего не писала.
Девушка, на глазах бледнея, тряхнула массивным кольцом в носу и жалобно проблеяла:
– Но как же так?.. Вот, смотрите…
Инна буквально вырвала у нее мобильный телефон и убедилась – так и есть, в 13:57, то есть примерно в то же время, когда она обедала с мужем в харчевне, кто-то прислал Олесе сообщение: «Добрый день, Олеся! Я забираю Женечку сама, мы едем в кафе-мороженое. Вернемся после пяти».
Да, если бы она писала Олесе, то написала бы именно так, но весь ужас заключался в том, что она ничего подобного, конечно же, не писала.
Но телефон показывал – сообщение пришло по чату именно с ее мобильного. Так и есть, это была переписка Олеси с ней, значившейся в «Контактах» девушки как «И.Е.».
Бросившись в холл, Инна схватила сумочку, раскрыла ее и обнаружила, что мобильного там нет.
Но как же так? У нее что, украли телефон?
Инна лихорадочно соображала, когда в последний раз видела телефон и пользовалась им.
А затем, машинально опустив руку в карман плаща, обнаружила мобильник именно там, с правой стороны. Ну да, она ведь только что проверяла календарь, желая узнать, не пропустила ли какой-либо школьный праздник сына, по инерции положила телефон в карман – и тотчас забыла.