– Но ты полностью уверен в своей жене? – уточнил Гуров.
– Абсолютно! Я не знаю историю происхождения этих снимков! Не могу утверждать, Алина там изображена или отдаленно похожая девушка. Но я ни на секунду не усомнился в верности своей жены! Как и в том, кстати, что ее никто не шантажировал!
Гуров не стал уточнять, на чем именно зиждется такая крепкая уверенность. Он счел, что для подобных вопросов просто не пришло время.
– А что ты сам думаешь по поводу покушения? – спросил он. – Или Алина, может, у нее есть какие-то идеи?
– Я уже говорил, моя жена – натура тонкая, нервная и очень ранимая. Полагаю, подобный ужас она наблюдала впервые в жизни. Алина была шокирована, испугана и очень расстроена гибелью Сергея. Это потрясло бедняжку так сильно, что ей просто не приходило в голову, что покушались-то изначально на нее! Уверяет, что это просто какая-то нелепая ошибка, и убивать ее некому и не за что.
– В каком смысле ошибка?
– Ну что некто просто машиной ошибся, представляешь, Лев Иванович? – рассмеялся Виталий Егорович.
– Ладно. А сам-то что думаешь?
– Даже не знаю! Наверное, можно предположить, что покушение связано с работой Алины, – как-то не слишком уверенно протянул Соловьев. – Только эта версия не выдерживает никакой критики. Если допустить, что она отказала кому-то в организации выставки или раскритиковала, например, работы какого-то художника, то решить, что отвергнутый деятель искусств организовал взрыв, согласись, очень сложно.
– Пожалуй, – кивнул Гуров, – хотя я бы эту версию все равно проверил. Особенно если учитывать, что профессиональная деятельность Алины не ограничивается лишь организацией выставок. Ведь ее привлекают к оценке произведений искусства, к участию в аукционах?
– Да, конечно.
– А в этой сфере бывает всякое. Пытаются продать подделку или произведение, которое находится в розыске. Продавец может быть недоволен оценкой, да мало ли что еще! Почему следователи не стали проверять эту версию? На мой взгляд, она довольно многообещающая.
– Про аспекты своей работы Алина обычно рассказывает мало и неохотно, – произнес Соколов, – но, полагаю, она не стала бы скрывать какие-то серьезные инциденты. Ни от меня, ни от полиции.
– Намеренно – нет. Но могло ведь статься, она сама не заметила, что перешла дорогу кому-то серьезному? Или не придала особого значения.
– Возможно, ты прав, Лев Иванович, и эту версию действительно проверить следовало, – задумчиво пробормотал Соловьев.
– Вот именно.
– А я, признаться, успокоенный словами жены, даже развивать эту тему не стал. Тем более что у меня есть основания полагать, что это была атака моих недоброжелателей.
– Кого-то конкретно подозреваешь? – насторожился Гуров. – Может, были конфликты, звонки, письма с угрозами?!
– Нет, ничего такого. Просто вся Москва знает, как бизнесмен Соловьев обожает свою жену. Значит, удар по ней автоматически нанесет удар и по нему. Ведь в конечном итоге технически подобраться к Алине оказалось довольно легко. По крайней мере, проще, чем ко мне, к примеру.
– Да, бывает и так. Гибель любимого человека способна надолго выбить из колеи.
– Вот именно об этом я и говорю! Какой-то конкурент или тайный недруг решил мне крепко насолить.
– Ты уже второй раз упоминаешь конкурентов, – задумчиво протянул Гуров, – полагаю, это неспроста.
– Это именно конкуренты! Но конкретных подозрений у меня нет! Как и предположений, собственно. Я занимаю свою нишу, конкуренты свою. Бизнес веду осторожно и грамотно. С партнерами, которые не могут похвастать хорошей репутацией, дел не имею и не имел. Из-под носа у конкурентов заводы, торговые площади, заказы или бизнес-партнеров не уводил, так что мстить, по сути, мне не за что. Но саботаж, который недавно устроили на одном из моих заводов, говорит сам за себя. Это происки не просто врагов, а именно конкурентов. Ибо у моей службы безопасности есть основания полагать, что саботаж напрямую связан с производственным шпионажем.
– Понятно, а можно узнать подробности?
– Пока и рассказывать, собственно, нечего. Мои люди вместе с миланскими партнерами проводят расследование. Так что пока ясности нет никакой. Могу сказать только одно: шпион погиб при невыясненных обстоятельствах. И это был заговор, однозначно! Следы этого заговора ведут на самый верх, напрямую к руководству фабрики. А значит, может статься, и в мою службу безопасности, раз они такую крупную рыбу проглядели. Такого быть не должно по определению, понимаешь?! Но с этим я сам буду разбираться.
– Конечно, – кивнул Лев. – А какое отделение полиции занимается расследованием саботажа на твоей фабрике?
– Никакое. Официально считается, что это был несчастный случай в результате сбоя оборудования во время монтажа новой линии. Так, к сожалению, случается, если технику безопасности нарушить. А ее, похоже, сам пострадавший и нарушил. Но, повторюсь, расследование только началось, и там все еще неясно. А другие версии если и обговаривались, то они пока не доказаны.
– Да, – протянул Гуров, – ситуация неоднозначная. И ты совершенно прав, что бьешь тревогу. Пускать подобные дела на самотек просто недопустимо. Я только не совсем понимаю, какого рода совета ты от меня ждешь? Ведь с ситуацией на производстве, полагаю, сейчас будет разбираться твоя служба безопасности, чтобы соблюдать конфиденциальность, если в ходе расследования всплывет ценная в коммерческом смысле информация.
– Именно, – уверенно кивнул Соловьев.
– Или, может, тебе важно знать, станут ли коллеги выдвигать обвинения против Алины?
– Я и так понимаю, что не станут. Доказательств и оснований для этого кот наплакал.
– Пожалуй, если в деле не появятся новые обстоятельства, – осторожно ввернул Лев и добавил: – Но, полагаю, разобраться с этим нужно обязательно.
– Не нужно, а жизненно необходимо! – поддержал Соловьев. – Только перспективы совсем не вдохновляют. Поэтому я и хотел узнать, возможно ли сделать так, чтобы именно ты продолжил расследование, Лев Иванович?
– Забрать дело в Главное управление? Даже не знаю. Вернее, для этого нужны основания и одобрение начальства. Но навести справки и пообщаться с коллегами я, пожалуй, мог бы.
– Лев Иванович, у тебя репутация надежного и добросовестного сыщика, настоящего мастера своего дела. Уверен, что вы с коллегами сможете разобраться в этой странной истории. А я буду век тебе благодарен!
– Ну о чем ты, Виталий Егорович. Сам знаешь, я всегда готов помочь. Только должен предупредить: если я действительно возьму это дело, расследование проведу беспристрастно!
– О, ни на что другое я и не рассчитывал! – заверил Гурова бизнесмен.
– Хорошо, тогда я наведу справки и свяжусь с тобой в самое ближайшее время.
– Заранее благодарен, Лев Иванович.
– Да пока не за что, Виталий Егорович.
Они тепло простились, и Соловьев покинул кабинет следователя. А Гуров посмотрел на часы. Обеденный перерыв заканчивался, сейчас генерал Орлов должен быть на месте. Пожалуй, стоит нанести ему визит, чтобы посоветоваться.
В Главке генерал Орлов слыл строгим начальником. Но с Гуровым их связывали не только долгие годы сотрудничества, но и крепкая дружба. Орлов доверял своему лучшему следователю по особо важным делам и, разумеется, не требовал отчитываться в каждом своем действии.
Но в этой ситуации, когда Гуров планировал не просто навести справки, но и забрать дело у коллег, ему требовалось одобрение начальства. Он знал, что Орлов с долей юмора относится к его «способности самому находить для себя работу». Пожалуй, даже с долей юмора, приправленной толикой неодобрения. Но Лев полагал, что такова она и есть, судьба начальника: думать об отчетах, переживать о сроках расследования, беспокоиться о проценте раскрываемости и прочих вещах, составляющих рутинную работу руководителя крупного подразделения. А следователь его опыта и заслуг вполне может позволить себе роскошь взяться за дело, причем лишь потому, что оно обещает быть весьма любопытным. Оставалось только убедить в этом начальство.
– И охота тебе, Лева, искать себе лишнюю работу? – иронично хмыкнул Орлов, выслушав рассказ подчиненного. – Ведь еще неизвестно, вдруг этот Соловьев со своей женушкой решили тебе свинью подложить или как-то использовать втемную для решения своих проблем? А?
– Виталий Егорович – порядочный человек, я много лет его знаю. Так что это маловероятно.
– Ладно, – с готовностью кивнул Орлов, – но жену его ты ведь совсем не знаешь, верно? То-то же! А седина, как известно, в бороду, а бес в ребро! Дамочка может оказаться миловидной злодейкой, которая виртуозно вертит богатеньким и немолодым уже мужем. Вдруг окажется, что версия коллег вовсе не лишена оснований? А что? Бывает же! Сплошь и рядом! Выскочила за богатого, потом от скуки любовника завела.
– А потом продолжила развлекаться и взорвала телохранителя, чтобы неповадно было совать свой нос куда не нужно, – иронично продолжил Гуров мысль генерала.
– Именно! А уж затем, когда запахло жареным, побежала к муженьку за помощью. Помоги, спаси, дорогой, задействуй связи! Вот твой Соловьев теперь и старается.
– Не похоже, – покачал головой Лев. – Как сюда вписывается саботаж на производстве Соловьева? Здесь просматривается прямая связь с бизнесом Виталия Егоровича и, наоборот, полное отсутствие связи с его женой и ее работой, а также амурными похождениями, если таковые имели место быть. Нет, Петр Николаевич, это была запланированная атака. И направлена она, скорее всего, именно на бизнесмена. Так что он не зря бьет тревогу!
– Ладно, допустим. Твой знакомый Соловьев находится в затруднительной и, возможно, опасной ситуации. И в желании всем вокруг помочь и всех спасти ты готов взяться за расследование явно тупикового дела? Которое к тому же грозит стать настоящим «глухарем» и испортить нам всю статистику раскрываемости аккурат к концу года?
– Только из одного рассказа Соловьева становится понятно, что несколько перспективных версий коллеги уже просмотрели.
– Думаешь, на Алину Соловьеву действительно могли покушаться из-за ее работы? – с сомнением протянул Орлов.
– Пока не знаю, но проверить это нужно обязательно. А там, кто знает, может, в расследовании откроются и другие направления. И потом, вы же сами сказали, человек действительно все еще может быть в опасности. Мы не имеем права этот факт игнорировать!
– Ну да, конечно! – кивнул Орлов с непроницаемым лицом.
– Дело обещает быть очень интересным! Я бы даже сказал, незаурядным и, возможно, резонансным! А коллеги, даже если и стараются, могут сами не справиться. У нас и база гораздо лучше, да и специалисты в Управлении самые надежные. Вдруг нашим айтишникам при исследовании компьютера погибшего парня удастся что-то новое и важное обнаружить?
– Оно-то, конечно, – хмыкнул Орлов. – А скажи-ка мне, друг Лев Иванович, что ты станешь делать, если в ходе расследования вдруг выяснится, что Алина Соловьева – вовсе не такая безобидная и нежная дамочка, как изображает?! А? Вдруг она все же виновна в убийстве телохранителя?
– Я сразу предупредил Соловьева, что буду вести расследование беспристрастно. И если в его ходе выяснится и подтвердится вина Алины Соловьевой, то я найду и доказательства ее вины! То есть отправлю преступницу туда, где ей место, – в тюрьму!
– Ну в твоей принципиальности я и не сомневался, Лева, – задумчиво пробормотал генерал, – как, впрочем, и в упорстве, а также в твоем сыщицком чутье. Ну что с тобой поделать? Поезжай завтра с утра к коллегам, я созвонюсь с их начальством, переговорю. Посмотрим, что можно будет сделать.
– Хорошо, спасибо, Петр Николаевич.
– Если понадобится помощь, привлекай Стаса Крячко. Только сначала дело о грабежах приведите в порядок.
– Будет сделано, – наполовину шутливо козырнул Гуров.
Это нетипичное дело действительно обещало быть интересным. Загадка, с ним связанная, заинтриговала полковника. И теперь, когда принципиальное одобрение начальства получено, можно было смело браться за расследование.
Отделение, в котором проводилось расследование взрыва в офисном центре, находилось в Западном округе. И Гуров довольно долго добирался туда по утренним пробкам. Так что рабочий день был уже в разгаре, когда он вошел в фойе и поинтересовался у дежурного, в каком кабинете трудится капитан Озерский. Именно этот офицер руководил группой, что занималась расследованием гибели Сергея Петрова.
– Вам нужно подняться на второй этаж, – начал объяснять дежурный, после того как посмотрел документы Гурова, – потом по переходу в соседнее крыло, и уже оттуда подняться на третий этаж и по коридору до поворота, а там у кого-то спросите.
– Хорошо. А номер кабинета какой?
– Триста двадцать первый. Но там по цифрам сложно сориентироваться, он в закутке расположен, в таком маленьком примыкающем коридорчике. И всем поначалу кажется, что дальше ничего нет. Люди не находят и вынуждены возвращаться на КПП. О, а вот и Саша Тримпелев! – почему-то обрадовался дежурный. – Санек, проводи товарища, он к вашему Озерскому. Сам, боюсь, не найдет!
– Ладно, – буркнул молодой щупленький лейтенант, смерив Гурова любопытным взглядом, и добавил: – Погодите секунду. – Потом наклонился к окошку дежурного и зашептал, достаточно, впрочем, громко: – Слышь, Степаныч, тут к нам собирается прибыть одна шишка из Главка!
– Что, с проверкой?! – слегка подпрыгнул на стуле дежурный.
– Нет, к шефу вроде бы. Кажется, дело у нас забирать будут. Так вот, шеф просил, чтобы ты «маякнул» ему сразу же! Гуров его фамилия, в звании полковника, кажется.
– Гуров?! – протянул дежурный, то ли что-то сопоставляя, то ли соображая, как сказать, что этот самый полковник уже здесь. Стоит в коридоре, улыбается, небрежно кивает лейтенанту на его не менее небрежно брошенное «пойдемте!».
Краем глаза Лев заметил, как дежурный медленно тянет руку к трубке внутреннего телефона, и едва уловимо усмехнулся.
Некоторое время они с лейтенантом шли молча.
– Хм, тоже мне, умники! – чуть слышно буркнул молодой человек. – Дело они забирают!
– Перспективное и резонансное, наверное? – нейтральным тоном высказал Гуров предположение.
– Ну, дело о взрыве всегда вызывает интерес общества и прессы. Так что, да, наверное. Но с другой стороны, и начальство ведь не дремлет! Давит, торопит, нервирует, срочного результата требует! Просто вынь да положь! А где его взять, результат этот, если там все глухо как в танке?
– Что, неужели все так плохо и бесперспективно?!
– Ну есть там одна дамочка, – начал лейтенант, но внезапно осекся, – впрочем, я не могу обсуждать аспекты дела с посторонними гражданами.
– Понятно, – кивнул Лев. – Но если все действительно «глухо», может, наоборот, хорошо, что забирают?
– Возможно, – задумчиво протянул молодой человек и вдруг воскликнул: – Но мы ведь работали! Столько сил, столько времени ухлопали! Обидно это очень, понимаете?
– Понимаю, – сочувственно улыбнулся Гуров.
В это самое время собеседники дошли до кабинета Озерского, расположенного почти в самом тупике маленького, словно замаскированного коридорчика.
Молодой человек стукнул в дверь и сразу же ее толкнул:
– Шеф, тут к вам с визитом.
– Полковник Гуров Лев Иванович, – представился Гуров, переступая порог. Он понимал, что дежурный уже давно успел «маякнуть» капитану. – Та самая шишка из Главка. Тот, что за материалами дела о взрыве, – повернулся Лев к лейтенанту, который слегка растерялся и бегал глазами от своего начальника к полковнику в штатском.
– Так… – Капитан, начинающий полнеть круглолицый шатен, бросил короткий, но многозначительный взгляд на своего подчиненного. И добавил, глядя на Гурова: – Забираете, значит?
– Сначала я хотел бы ознакомиться с материалами, – спокойно произнес Лев, – побеседовать с людьми, что непосредственно вели расследование. – Но скорее всего, да, забираем. Тем более что, как я слышал, у вас все глухо как в танке.
– Ну-ка присядь, друг ситный, – кивнул капитан Саньку, норовившему незаметно выскользнуть за дверь, – поможешь ввести в курс дела товарища полковника. Вы тоже устраивайтесь, Лев Иванович, – махнул он рукой на один из стульев, стоящих вдоль стола. – Может, чайку? Сегодня довольно прохладное утро.