Девчонка с кем-то беседовала – я огляделась и увидела другую девушку, которая проводила с лошадью некие манипуляции в закрытом деннике. Разглядеть как следует я ее не смогла – она постоянно переходила с одной стороны денника на другую, подныривала под морду лошади, иногда пинала коня в сторону с покриком «Прими!». На меня девчонки едва обратили внимание, даже не поздоровались. Я решила продемонстрировать правила вежливости и первая пожелала доброго утра. Та, что чистила лошадь в проходе, мимоходом бросила «здрасьте» и вернулась к своим делам.
– Мне нужна Жанна Константиновна, – произнесла я. «Разговорчивая» в проходе даже не повернулась ко мне и махнула рукой в конец конюшни, противоположный выходу.
– Она в быташке, – пояснила девчонка. Я призадумалась, размышляя, что представляет собой эта самая «быташка». Если размышлять логически, быташка – от слова «быт». Может, так на их жаргоне называется раздевалка или помещение, где они едят?..
Я пошла в направлении загадочного места пребывания тренера, попутно прикидывая, где в конюшне можно поставить прослушку. Идя на первое свое занятие, я вооружилась набором компактных «жучков» и отмычек – никогда не забываю своих рабочих «аксессуаров». В принципе, никаких сложностей возникнуть не могло – после тренировки буду кормить лошадей сухарями, заодно и поставлю прослушки.
Девчонка толкнула лошадь в сторону, дав мне возможность пройти, и я, поднырнув под веревку, быстро миновала потенциально опасное животное. Из техники безопасности я хорошо помнила, что нельзя находиться рядом с задними ногами коня – может и лягнуть, но для пущей осторожности я постаралась не задерживаться вблизи лошади. Конь повернул ко мне свою длинную черную голову с густой челкой, но быстро потерял к моей персоне всякий интерес. Девчонка сунула лошади в морду кусочек сахара, и та быстро схрумкала угощение.
Я увидела впереди дверь – стало быть, у конюшни два выхода, – и толкнула ее. Тоже открыто – я вошла в так называемый коридорчик, слева снова увидела дверь. Никаких подписей, ни табличек. Недолго думая, я открыла ее и увидела перед собой маленькую комнату с целой кучей разных седел, уздечек и прочих предметов конной амуниции. Посередине комнаты стоял маленький столик, за которым сидела высокая женщина.
На вид ей было лет тридцать пять – сорок. Я сразу догадалась, что это и есть Жанна Константиновна, хотя представляла я ее себе совсем по-другому. Кузнецов говорил, что вместе с ней учился, и я сразу подумала, что она его ровесница, то есть тренеру должно быть лет пятьдесят. Оказывается, Иван Андреевич поступил в училище уже в зрелом возрасте, тогда как Жанна вполне могла учиться после девятого класса – в техникумы поступают в большинстве случаев в возрасте 14–15 лет. Одета инструктор была по «ипподромной моде», то есть в клетчатые обтягивающие штаны, «сапоги», на поверку таковыми не являющиеся, и в темно-синюю жилетку. Правда, каски на голове Жанны не было, а прямые каштановые волосы были стянуты в низкий хвост. Рядом с тренером на столе стоял электрический чайник (ух ты, у них даже розетки есть!), а в руках женщина держала белую чашку. Видимо, я застала Жанну за утренним чаепитием, или что там еще она могла пить. Услышав мои шаги, женщина повернулась ко мне, и я увидела строгое, суровое лицо с резкими чертами, всем своим обликом выражавшее властность и бескомпромиссность.
– Здравствуйте, я к вам на обучение, – тут же поспешила сказать я. – Мы вчера с вами на десять утра договорились. Я Женя.
– Да, я помню, – спокойно ответила инструктор. – Еще без пятнадцати. Переодеваться будешь?
– Да я вроде в спортивной одежде, – пожала я плечами. – Как вы сказали, обувь с платформой…
– Если будешь дальше заниматься, потребуются бриджи для верховой езды с кожаными вставками, шлем и краги, – заявила Жанна. – Для первого занятия твоя одежда сгодится, дальше надо будет приобретать форму.
Краги, как я поняла – это странные кожаные «недосапоги», вероятно, они нужны, чтоб не стереть ноги о седло. Я решила не задавать глупых, по мнению тренера, вопросов и кивнула.
– Хорошо, только подскажите, где их купить, – деловито попросила я.
– Это все потом, – Жанна отпила глоток из чашки. – Многие люди уходят после первой тренировки, понимают, что у них нет склонности к конному спорту. Я сразу говорю, стоит ли продолжать заниматься, чтобы не тратить впустую время – ни свое, ни других. Да, иди пока погуляй где-нибудь пятнадцать минут, только не мешайся никому и к лошадям не заходи.
Сказав это, инструктор вернулась к своему прерванному занятию, дав понять, что на этом аудиенция закончена. Я не стала ей надоедать и вышла из комнаты, намереваясь за отведенное мне время до урока разыскать Марину и познакомиться с ней.
В проходе по-прежнему возились те же две девушки, только та, которая чистила лошадь, уже подседлала ее (быстро, однако!), а вторая собиралась выводить коня из денника. Я видела фотографию Марины и сразу поняла, что среди присутствующих в конюшне ее нет. Девчонка, которая держала под уздцы подседланную лошадь, выводила животное на улицу, и я поняла, что завести разговор с ней не удастся. Зато теперь в проходе появилась другая девушка, которая, скорее всего, намеревалась седлать коня. Я приметила сбоку висящее седло – поэтому никто из учениц Жанны не зашел в быташку, все заранее приготовили. Дождавшись, пока незнакомка привяжет лошадь в проходе, я первая завела разговор.
– Какая красивая лошадь! – похвалила я животное. Душой не покривила – кобыла (на деннике значились клички, лошадь звали Принцесса Лола) выглядела холеной, ее серо-белая в черную крапинку шерстка лоснилась и переливалась в тусклом свете. Огромные темно-синие глаза лошади окружали длинные опахала ресниц, а грива и хвост закручивались плавными волнами.
На мой комментарий девушка не ответила, а молча провела металлической зубчатой расческой по челке Лолы. Я не растеряла энтузиазма и продолжала беседу, точнее, пока монолог.
– Вы давно занимаетесь конкуром?
Девушка на мгновение остановилась – похоже, прикинула что-то в голове, и неохотно бросила:
– Четвертый год.
– Я Женя, – обрадовалась я своей маленькой победе: все-таки удалось вытащить из девчонки два слова. Интересно, они все тут такие необщительные? Или делают вид, чтоб показать свое превосходство над нами, простыми смертными, которые приходят на конюшню впервые?..
– Понятно, – неопределенно ответила моя неразговорчивая собеседница, но представиться нужным не посчитала. На вид ей можно было дать лет 14, а то и меньше. Невысокая, еще угловатая и нескладная, движения немного резкие и, как мне показалось, неуверенные. Четыре года – по сравнению с Мариной, которая тренируется с детства, девчонка на конюшне практически новичок. И лицо у незнакомки невзрачное, про такое говорят – глазу зацепиться не за что. Может, когда она вырастет, станет посимпатичнее, но пока напоминает гадкого утенка, и неизвестно, получится ли из него прекрасный лебедь.
– Сложно заниматься конкуром? – не оставляла я попыток развязать девчонке язык. Та ограничилась пожиманием плечом – вот и думай, как растолковать.
– Я тоже хочу научиться прыгать, – вещала я. – Как проходит обычная тренировка?
– Сначала чистите, седлаете лошадь, – явила девочка чудеса словоохотливости. – Выводите на манеж. Потом разминка, на шагу упражнения, после упражнения на рыси, галоп. Ну и препятствия.
– Я в первый раз пришла, – протянула я. – Рысь – это медленный бег, да? А галоп – быстрый?
Надо же для приличия прикинуться дурочкой, девчонке необязательно знать, что перед приездом я вычитала все определения основных аллюров и описания конкурных препятствий. По своему опыту знаю, что подростки любят показывать свои познания старшим людям, если те задают глупые вопросы.
– Рысь может быть и быстрая, а галоп – медленный, манежный, – девчонка подтвердила мою догадку. – Существует галоп на месте, рысь на месте тоже есть. Например, Леша, – она кивнула в сторону крайнего денника, где обитал конь по имени Линкор, – может на рыси обогнать Лолу. Он рысак просто, у него очень тряская рысь.
– Леша – это сокращение от клички Линкор? – внесла ясность я. Девчонка кивнула, и мне показалось, она стала гораздо дружелюбнее по отношению ко мне. Вот что значит правильно найти подход к человеку! Стоит заговорить с ним о предмете, в котором он разбирается, – выложит все, что знает.
– Мы его обычно Лешей зовем, – объяснила девочка. – Я на нем вначале ездила, потом на Лолу пересела. Она прыгает хорошо.
– А мне кого дадут? – проявила обеспокоенность я. – Простите, как к вам обращаться?
– Я Надя, – наконец представилась моя собеседница. – Тем, кто впервые приходит, дают сначала Таволгу, если Ани нет. Потом пересаживают на Тарифа, кто полгода ходит – то ездят на Античном. Еще есть Боб, Бомбей, Леша. Конкурных лошадей редко дают, если нет других и лошади свободные. У вас, скорее всего, Таволга будет, Аня сегодня не придет.
– А Смерч? – аккуратно подвела я разговор на нужную мне тему. – Я когда приходила сюда просто, видела этого коня, вроде Смерч, да? Мне он понравился, красивый. Я бы на нем хотела поездить…
– Смерча никому кроме Маринки не дают, – покачала головой Надя. – Она на нем выступает, его нельзя портить.
– Как это – портить? – удивилась я.
– Ну, когда люди впервые садятся на лошадь, они ее портят, – объяснила девочка. – Дергают за повод, неправильно высылают в рысь, могут спину сбить, если на учебной рыси плотно в седле не сидят. А если лошадь постоянно дергать за повод, она становится тугой на рот и ее потом трудно остановить. Да много всего, поэтому и есть прокатные лошади, для новичков, и спортивные, или конкурные, для тех, кто участвует в соревнованиях. Вот Бомбея так вообще испортили, ему постоянно позволяли жевать траву, он теперь жутко ленивый, в рысь не растолкаешь.
– А Марина, которая со Смерчем, – она на манеже? – уточнила я.
– Она позже должна приехать, с ней Жанна занимается. Вы же у нее записаны? Она пока с вами урок проведет, поэтому Маринка после вас будет.
Значит, мне надо что-то придумать, дабы задержаться на конюшне после своей тренировки, и желательно торчать на ипподроме вплоть до Марининого ухода. Единственное, что мне пока пришло в голову, так это изображать из себя ярую поклонницу конкура, готовую целый день наблюдать за тренировками спортсменок. Даже лошадей придется кормить в то время, когда Марина не занимается на манеже. Ладно, разберусь как-нибудь, голова на плечах для того и существует, чтобы изредка напрягать имеющиеся в ней извилины. Хотела бы я посмотреть на тех, кто считает, что профессия телохранителя не требует ничего, кроме умения махать кулаками и стрелять из пистолета. Смешно, ей-богу. Частенько приходится выполнять умственную работу, я всегда считала, что легче преступление предотвратить, вычислив сразу возможного убийцу.
Надя тем временем ловко застегнула подпругу (ремень, проходящий под животом лошади и держащий седло на ее спине), затем отвязала веревки и перекинула повод через голову коня. В тот же момент открылась дверь, ведущая в быташку, и в конюшне появилась Жанна. Видимо, она закончила свой завтрак и теперь была готова приступить к моему обучению. Я всем своим видом выразила стремление и желание обучаться сей нелегкой науке.
Глава 3
Во время нашего вчерашнего телефонного разговора Жанна сообщила, что индивидуальное занятие длится один час, с учетом времени на подготовку лошади. Подготовка – это чистка коня и седловка. Тренер вывела из второго от выхода денника приземистую невысокую кобылу – Надя оказалась права, лошадь звали Таволга. Неожиданно лошадка мне понравилась – она казалась уютной и совершенно безопасной, ни дать ни взять плюшевый мишка. Шерсть у Таволги была серой в крапинку (такая масть называется «в яблоко»), грива – немного светлее, а глаза серо-голубые. Жанна ловко надела уздечку, попутно быстро называя мне термины, означающие разные части амуниции. Я запомнила только, что держится человек за повод, а во рту у лошади находится металлический трензель. Так же быстро инструктор закрепила кобылу на развязки (веревки, которые держат голову животного), а затем браво почистила лошадь двумя щетками – жесткой и мягкой. Вроде одна из них – скребница, а другая – смахивалка.
Когда лошадь была готова, Жанна принесла из быташки седло. Глядя на то, как быстро и ловко тренер все делает, я подумала, что амуниция ничего не весит, но потом убедилась, что на самом деле седло довольно тяжелое и состоит из множества частей. Жанна называла мне все детали, но я мало что запомнила – да и немудрено запутаться в таком количестве незнакомых терминов. Я быстро оставила попытку вникнуть во все обозначения составляющих седла и успокоила себя тем, что хотя бы знаю, как выглядят и для чего служат стремена. Мне показалось, что это – самое главное в седле, а без знания остальных частей я как-нибудь обойдусь.
Жанна накинула вальтрап на спину Таволги – я-то всегда считала, что тряпочка под седлом называется попоной, а затем легко затянула подпругу.
– Сегодня я тебе показываю, как чистить и седлать лошадь, – пояснила инструктор. – Пока занимаешься индивидуально, готовить коня за тебя буду либо я, либо кто-то из девочек. Но если станешь ходить в группу, все будешь делать сама, поняла?
Я покорно кивнула, хорошо, слово тренера – закон.
Жанна прикрепила к металлическому кольцу на уздечке Таволги длинную веревку под названием корда, и мы втроем покинули конюшню.
Если я ожидала, что тренер поведет нас с лошадью на манеж, то сильно ошибалась. Жанна отправилась в центр большого ипподромного круга, на котором по-прежнему никого не было. Одинокая лошадь, запряженная в качалку, видимо, отбегала положенное расстояние и теперь спокойно жевала свой овес в конюшне. Две другие ученицы Жанны занимались на манеже – я издалека видела, как они ловко выполняют на рыси какую-то гимнастику.
Жанна остановилась аккурат в центре поросшей травой площадки и посмотрела на меня, прежде чем дать следующие инструкции. Убедившись, что я внимательно ее слушаю, а не смотрю по сторонам, она быстро объяснила мне технику посадки в седло. На словах все казалось достаточно просто – требуется только опереться одной ногой в стремя, а другую перекинуть через спину животного. Я постаралась не перепутать ноги, чтоб не оказаться сидящей задом наперед, и благодаря своей великолепной растяжке быстро справилась с поставленной задачей. Жанна, похоже, оказалась довольна моим первым успехом, и, если так пойдет дальше, мой план удастся, и я смогу продолжать брать у нее уроки и попутно охранять Марину, которую я пока так и не увидела.
Следующие двадцать минут я занималась тем, что обучалась правильно управлять лошадью на ходу. Принцип тот же, что и при вождении автомобиля – если надо повернуть вправо, то руль, а в данном случае повод, натягивают в правую сторону, и аналогично поступают при повороте влево. Педали тормоза, конечно, у лошади нет – чтобы остановить животное, попросту натягивают на себя повод. Не обошлось и без различных тонкостей, в частности, раньше я считала, что всадник держится при помощи рук, тогда как на самом деле самое важное – это крепко сжимать седло ногами.
– Не тяни повод, – строго инструктировала меня тренер. – Испортишь лошадь – будешь ее покупать. Вообще, брось повод на холку.
Самое веселое началось, когда Жанна решила перевести Таволгу в рысь. Даже несмотря на мою отличную физическую подготовку, держаться в седле плотно и не вылетать при каждом подскоке оказалось трудной задачей. Как я ни старалась вжаться в седло, меня таки подбрасывало вверх и я неуклюже шлепалась на пятую точку, отбивая себе все, что можно. Инструктор пояснила, что сейчас я изображаю учебную рысь, а к строевой, или облегченной, мы приступим только тогда, когда я перестану плюхаться, точно тяжелая поклажа. Я тоскливо ждала, когда Жанне надоест издеваться надо мной и она остановит Таволгу. Но тренер спокойно держала веревку в руках, а лошадь по-прежнему рысила вокруг инструктора. Я разозлилась на себя: мастер единоборств, боевик экстра-класса, а не могу справиться с упражнением, которое выполняют даже сопливые девчонки на манеже! То ли моя злость помогла, то ли сказалось умение владеть своим телом, но вскоре я с изумлением заметила, что меня больше не трясет так сильно и я вполне сносно держусь в седле. Жанна тоже удивилась и похвалила меня.