А резиновые сапоги, если понадобится бродить по лесу, у меня валялись в багажнике.
Я упрекаю своего шефа в пижонстве, но сама езжу на «Мини Купере».
– Ничего хуже для следственных действий придумать нельзя, – смеется Синичкин.
Да, транспорт мой приметен, не умеет влезать на бордюры и после дождя способен завязнуть на простейшей грунтовке. Но есть и плюсы: в сочетании с новым светло-песочным цветом волос и акриловыми ногтями я уверенно создаю образ дуры-блондинки.
Вика завистливо взглянула на моего красавчика, вздохнула:
– Классная тачка. А мне предки «Ниссан Террано» обещали. И то только на девятнадцать лет, еще почти год ждать.
– Тоже нормально.
– Да ну, – сморщила нос. – Сто пять лошадей, «Оку» не обгонишь. А я хочу экстремальным вождением заняться.
Я в ее годы каталась на старой отцовской «Волге»-пикап[1], поэтому разговор о скупых родителях поддерживать не стала – вернула его в русло нашего дела.
– А на чем твой Миша ездит?
– На «Мерседесе», – с уважением произнесла девушка. – С-класс.
– И снимает при этом квартиру на «Красногвардейской»?
– Ну, не на Патриках же снимать! За двести штук! Где живешь – того никто не видит. А на чем приехал – партнер по бизнесу сразу приметит, – Вика, похоже, процитировала жениха.
Я вбила в навигатор «Дубовая роща, Люберецкий район» и тронулась. Охранник НИИ, где мы с Пашей снимаем помещение, по имени Васька (тайно в меня влюбленный) открывать выезд с пульта не стал. Выбежал, лично поднял шлагбаум. Вытянулся в струнку, отдал честь. Обычно получал в ответ улыбку и «спасибо», но сегодня я лишь царственно кивнула.
Вика забеспокоилась:
– А вы крутая. Я не разорюсь вам платить?
С прайс-листом Павел Сергеевич обычно обращался вольно. С богатого кота мог содрать несусветно, но с бедняков иногда даже за расходы не требовал. Если у клиента с деньгами туго или мы дело проваливали. Но девушка, которой родители на день рождения обещали машину, особого снисхождения не заслуживала.
– Все зависит от того, где мы найдем Михаила. Минимум пятьдесят тысяч. Скорее всего, больше.
– А если вы его не найдете?
– Тогда три тысячи в день.
Сумма ее явно не испугала, и я поспешно добавила:
– Плюс расходы.
– Ладно. Столько я достану.
«У родителей?» – чуть не брякнула я. Но удержалась.
А Вика горестно выдохнула:
– Маман мне весь мозг вынесла. Уверяет: Мишка просто сбежал. Если узнает, что я в детективное агентство пошла, вообще, наверно, закопает. Но вот вы, профессионал, скажите – какой смысл сбегать настолько сложно?
Я не колебалась:
– Если он должен денег, люди и куда хитрее варианты придумывают.
– Не наш случай. Мишка у меня никогда ничего не брал, – возразила Вика.
– Нос не чеши, – посоветовала я. – Верный признак, что врешь.
Она покраснела. Фыркнула. Вцепилась в подлокотники. Выпалила:
– Ой, ну подумаешь! Пару раз с кредитом я ему помогла, за машину. У него же бизнес, дело нестабильное! То густо, то пусто.
– А чем он занимается?
– Овощами.
– На рынке торгует? – хихикнула я.
– Не смешно, – обиделась Вика. – Оптовые поставки. Картошка из Рязани, гранаты узбекские. В июне черешню из Краснодарского края возили.
– То есть в офис он каждый день не ходит. Как нет у него и самого офиса, – уточнила я.
– А смысл помещение держать? Только на аренду расходы.
Пожалуй, я начинала понимать Викину маму.
Мы остановились на светофоре. Я попросила:
– Можно Мишину фотографию посмотреть?
Думала – сейчас начнет листать в мобильнике галерею, выбирать лучшую. Но девушка вытащила кошелек. Осторожно извлекла из пластикового окошка аккуратный квадратик:
– Вот.
Ничего особенного. Не кривой, не косой – вот и все заслуги.
– Сколько ему?
– Тридцать два.
– Образование есть?
– Да. Технологический институт окончил. В Омске.
Вика вдруг всхлипнула:
– Что вы все выспрашиваете? Вам тоже нужен на него компромат? Всем хочется, чтобы мы расстались, чтобы я Мишу выгнала.
– А ты его так сильно любишь?
Она ответила – очень серьезно:
– До восьмого января – это день, когда мы познакомились, – я умереть хотела. Ничего впереди. Ни цели, ни перспектив. А Мишка… Он меня жить научил. Дышать. Показал, куда стремиться надо!
– И куда ты теперь стремишься? – спросила я.
Вика потупилась:
– Ну… я пою неплохо.
– Музыкалку окончила?
– Нет. Но всегда пела в школьном хоре. В конкурсах разных участвовала, в фестивалях. На Дне города выступала, в доме ветеранов. Прозябала, короче, на уровне социальных проектов. А Миша научил: на телевидение стремиться надо! Продюсера искать! Альбом записывать!
– И получается?
– В «Голос» пока не взяли. Но я теперь уроки эстрадного вокала беру. И в ресторане раз в неделю пою. Тоже полезный опыт, – не без гордости ответила она.
Я хотела попросить что-нибудь исполнить прямо сейчас, в машине, но даже выключить радио не успела. У Вики – голосом Монсеррат Кабалье – запел мобильник.
– Мама, – скривилась она. Нажала на «прием». И с лицом овцы за секунду до забоя произнесла: – Привет.
Громкую связь не включила, но голос у ее собеседницы оказался поставлен ничуть не хуже, чем у дочери-певицы.
– Виктория, папе плохо, – начала с места в карьер родительница. – Я везу его к Виктору Андреичу.
– Ну… хорошо, – вяло отозвалась дочь.
Голос возвысился на добрые полоктавы:
– Папе совсем плохо! Мне пришлось вызывать перевозку!
Вика закатила глаза:
– Что ты хочешь от меня? Чтобы я тоже подъехала к Виктору Андреичу?
– Зачем ты мне там? – пронзительно вопросила мать. – Просто будь в курсе, до чего довела отца своими глупостями. Ему ведь совсем нельзя нервничать!
– То, что Мишка пропал, – это глупости?! – в голосе девушки зазвенели слезы.
– Это мелочь, о которой ты забудешь через месяц, – отрезала женщина. – А отца любой срыв может довести до могилы. И виновата в его гибели будешь ты!
– Мамуля, не говори красиво. – Вика отключила телефон. С минуту помолчала. Потом неохотно буркнула: – Папа в первой чеченской участвовал. С тех пор у него с головой иногда… непорядок.
– В смысле?
– В смысле – бухает он. И от спиртного крыша еще больше едет.
– А кто такой Виктор Андреевич?
– Домашний врач наш. Психиатр-нарколог.
Я решила слегка поддержать клиентку. Произнесла сочувственно:
– Нелегко тебе.
Но Вика немедленно кинулась защищать родичей:
– Да вообще-то у меня предки нормальные. У мамы просто манера такая. В общепите своем привыкла. «Орать не будешь – ложки разворуют и счет не оплатят». А с папой – я сама виновата. Могла вчера в Мишкину квартиру поехать, но потащилась домой, – вздохнула. – Сама на нервах и им скандал устроила. Хотелось ведь, – взглянула жалобно, – чтобы пожалели, поддержали. Но маман мне выдала, что Мишка в доме отдыха себе бабу снял, потому и на звонки не отвечает. А папа начал декламировать, что нельзя плакать из-за ничтожества. Ну, меня и понесло. Все им припомнила… – отмахнулась горестно. – А отцу нервничать вообще нельзя, тут маман права.
Моя клиентка окончательно расстроилась, отвернулась к окошку, захлюпала носом. Под глазами синие круги, белки покраснели – тот еще видок.
Я решила больше не терзать ее расспросами. Задумалась.
Итак, Михаила последний раз видели вчера в 15.40, когда он получал ключи. Минули сутки. Заявление в полицию у Вики не приняли. Родителям Дивина ничего не сообщили. Получается, человека никто не ищет? И главное – с чего начать действовать мне? Расспрашивать персонал, отдыхающих? Узнавать, есть ли камеры видеонаблюдения, и требовать просмотреть записи? Или прочесывать вдвоем с невестой лес?
Пока Вика тоскливо протирала носом стекло окошка, я свернула навигатор, набрала в Интернете: «Дубовая роща, отзывы».
Дом отдыха, насколько получилось ухватить на скорости сто десять километров, оказался простенький. Корпуса советских времен, рваная сетка на волейбольной площадке, бассейн с подозрительно зеленой водой. «Шведский стол» постояльцы ругали – «капуста да свекла». Единственное, что хвалили, – кристальный воздух и «сказочный лес».
«Полтора пенсионера небось в подобном заведении», – подумала я.
Но едва свернула по указателю «Дубовая роща» – обалдела. Узкая подъездная дорога оказалась с обеих сторон уставлена машинами. «Жигулята» и джипы, «китайцы» и пижонские девчачьи «Ауди» стояли плотно, кое-где в два ряда.
Вика тоже опешила. Пробормотала:
– Что за аншлаг?
А я уже протолкалась к въездным воротам и увидела на площадке перед КПП большой фургон с яркой строкой на борту: «Ты не один!»
Фонд, который искал пропавших людей. Но как они могли здесь оказаться? Я всегда считала, что «Ты не один!» помогает, если исчезли дети. И работает только после того, как полиция завела дело.
– Вика, – строго сказала я, – жди в машине.
А сама помчалась в фургончик. Выпалила:
– Кто пропал?
Милая толстушка в фирменной футболке подняла взгляд от лэптопа:
– Отдыхающий вчера в лес ушел погулять и не вернулся.
– И вы прямо так сразу приехали?!
Дама чуть смутилась:
– У нас «Дубовая роща» на особом счету. Здесь в администрации наш лучший волонтер работает. Плюс места глухие. Мы уже им помогали, когда мальчик от мамы в лес убежал. Зайцев ловить. На второй день только нашли.
– Живым?
– Да. Он слышал, что его ищут, но прятался. Думал, игра такая.
И взглянула строго:
– Вы вообще поболтать пришли – или помочь?
– Помочь, конечно!
– Могу на раздачу питания поставить.
– А в лес?
– В таком виде? – усмехнулась женщина.
– У меня в багажнике камуфляж. Сапоги, компас и даже фонарик.
– Тогда берите все и бегите переодеваться. Грузовик уходит через пятнадцать минут.
Времени совсем впритык, и церемониться с Викой я не стала.
Бегом вернулась в свой «миник», достала таблетку, бутылку воды и приказала:
– Немедленно пей.
– Это что?
Я постаралась максимально воспроизвести тон строгой Викиной мамы, повторила:
– Пей сейчас же!
И она проглотила.
А я строго произнесла:
– Это снотворное. В таком состоянии от тебя все равно никакого толку.
– Чушь, – отмахнулась она. – Я вчера у мамы стащила феназепам. Вообще не подействовало.
– Это подействует. Быстро мчись в номер и ложись, пока прямо здесь не срубило. Но не боись: всю инфу я тебе буду скидывать – через смс или в мессенджер. Проснешься и прочитаешь.
– Но… я ведь должна всем сказать? Что вы на меня работаете, чтобы вам оказывали содействие? – захлопала глазами она.
Я не стала ей объяснять, что удостоверения детектива у меня попросту не имеется. Да если бы и было, частный сыщик – не полиция, оказывать ему содействие никто не обязан.
– Вика, ты заказчик. Я исполнитель. Поэтому спокойно спи, и работать предоставь мне, – усмехнулась я.
Волонтеры в фонде оказались людьми простодушными и открытыми. Пяти минут не прошло – я уже поняла: искать Дивина приехали от скуки. Грибы пока не пошли – старики в лесу не пропадали, детей развезли по морским курортам, добровольцам, видимо, не хватало привычных порций адреналина, поэтому и откликнулись на призыв спасти молодого и здорового мужчину.
– Уже больше трехсот человек приехало! – сообщила мне поджарая пожилая дама с интересной прической: выбритая голова, и только по макушке идет ярко-красный кок. Точно такого цвета, как волосы у моей заказчицы. Неужели в стране новый тренд, а я и не знаю?
На всякий случай спросила:
– Извините… А вы, случайно, не панк?
Женщина рассмеялась:
– Я внуку проспорила. Что сделаю любую прическу в обмен на годовую пятерку по математике.
– А он у вас жестокий, – улыбнулась я.
– Ага. По городу теперь ходить стыдно. Приходится в лесах прятаться, – подмигнула женщина.
– Вы не первый раз ищете?
– Что вы! Я почти каждую неделю участвую.
– А прямо сами находили кого-нибудь?
Женщина погрустнела:
– Единственный раз. Старичка. Мертвого. Но в целом сейчас статистика гораздо лучше. Раньше меньше половины был результат. А когда вертолетный отряд подключился, гораздо эффективнее стало. Почти всех живыми вытаскиваем.
Грузовик пробирался по довольно широкой дороге, я жадно вертела головой. Лес не казался таким уж густым или непроходимым. И тропки по нему то и дело бежали.
– Как можно здесь заблудиться? – пробормотала я.
– Отсюда, из «Дубовой рощи», за прошлый год троих искали. Лично мы – ребенка. Военные – двух взрослых, – просветила меня прогрессивная бабушка. – Тут дорога – только со стороны въезда. А отдыхающие обычно выходят в другую сторону. Терренкура или хотя бы тропы официальной нет – каждый сам протаптывает. Будь рядом деревни, где самая хоженая дорожка обязательно ведет к жилью, терялись бы реже.
– В телефонах есть компас. И навигатор по GPS может вывести.
– Только любой смартфон дохнет через пару часов. Особенно если определение местонахождения включить, – парировала дама с красными волосами.
– Все равно не понимаю. Молодой мужчина – и не нашел выхода? Ну видишь, что телефон помирает, хотя бы в Службу спасения позвони, координаты свои сообщи. Или костер разведи!
– «Мне было стыдно» – это любимое объяснение мужчин-потеряшек. Некоторые даже «ау» кричать стесняются.
– А что их столько людей ищут – не стыдно? – вспылила я.
Развить мысль мне не дали – грузовик затормозил. Юный, но уверенный в себе парень провел инструктаж: идем цепью, до соседей справа-слева – максимум пять метров, из виду ни в коем случае своих спутников не теряем.
– Смотрим под ноги, любое необычное – окурок, след, обрывок одежды – фотографируем. Кричим только по делу. Все идеи и сомнения обсуждаем на привале, через километр.
Поначалу я бросилась на свою делянку с рвением щенка охотничьей собаки. Каждый кустик обнюхивала, к любой смятой травинке наклонялась, смело обшаривала крапиву. Добровольная опекунша – дама с алым коком – шла по соседству. Постоянно ко мне оборачивалась, просила: «Не отставай».
От силы через сотню метров сквозь паутину и бурелом я поняла: человек в ближайшие месяца три здесь не ходил. А когда через два часа куратор объявил привал, я совсем сникла, потому что похвастаться могла только пожелтевшей от времени и дождей пустой сигаретной пачкой.
Время близилось к вечеру, две девицы – по виду студентки – подняли ропот: что жарко, клещи, и вообще участок тухлый, ничего мы здесь не найдем.
Будь я начальником, мигом бы рявкнула, но куратор очень мягко попросил слабачек потерпеть до восьми, пока не начнет смеркаться. Группе надо было прочесать еще минимум километр.
Моя новая приятельница шепнула:
– Обычное дело. На поиск многие за приключениями едут, рассчитывают, что в боевик попадут. А получают полную скучищу. Вот и начинают ныть. И больше не приезжают, конечно.
Я, разумеется, не мечтала за пару часов лично найти Михаила, но тоже не ожидала, что прочесывать лес окажется настолько нудно. На следующем привале обратилась к куратору:
– А почему нам вертолет не помогает?
Молодой человек вздохнул:
– Поздно сообщили. Разрешение на вылет не успели получить. Но завтра с утра обязательно подключатся.
День стремительно гас, пахло малиной и горячей травой.
Михаил отсутствовал уже 28 часов, и я с трудом представляла, что он до сих пор в лесу. Плюс все мое существо протестовало против того, что десятки, сотни людей побросали свои дела и в буквальном смысле ищут иголку в стоге сена. Какое может быть прочесывание в нашу эпоху современных технологий?
– Этот потеряшка ведь с мобильником ушел? – снова подступила я к нашему шефу.
– Да сел у него давно телефон, неужели не понятно? – желчно вмешалась в разговор одна из заскучавших студенток.