– Ну что ж! Нормальный был бы материал.
– Вот именно, что был бы, – ответствовал Драгомир. – А вышло иначе. Совсем погорел.
– Что? Порнуха ввязла?
– Полнейшая порнуха…
Порнухой в редакции, к удивлению Кроласа в первые дни работы, звали материалы, негодные для выставления на широкую публику.
Свистлицкий вздохнул, продолжив рассказ:
– Золототысячники вычислили черносотенных и вышли на улицу с плакатами с изображениями Льва Толстого и Порфирия Корнеевича Иванова. Спели свой псалом, начинающийся словами: «Люди Господу верили как Богу, а он сам к нам на землю пришел», – и обложили здание со всех сторон, став большим кругом, и держа в руках по парафиновой свечке каждый. Ну, у черносотенных нервы у первых сдали. Пошли тех ремнями стегать. В общем, драка началась. Стенка на стенку.
– Представляю, как ты улепётывал! – заметил Иоганн развязно.
– Пришлось сподобиться, – кисло улыбнулся Свистлицкий. – Да, и еще… Меня «золотухи» за православного священника приняли. Удалось отмазаться от них только журналистским пропуском.
– Нормалек. Это порядок. Бывает. Меня на одном концерте один раз за тусовочного парня приняли. Перестарался со свойским прикидом. Тоже, братки какие-то решили фейс начистить, только маза пергазетная и выручила.
– Но это всё – присказка, – хитро прищурился Свистлицкий. – С шефом, Корнеем Пузаловым, дорогим нашим, мы уже объяснились. И он вошел в мое сложное положение, да ещё и отпуск для восстановления сил на пару дней дал. А очередь теперь заметку писать – тебе. Молодым кадрам нашим. Христом богом мы, я и Корней Иванович, тебя просим ласково тиснуть что-нибудь конкретное.
«Конкретным» материалом на «пергазетном» слэнге назывался материал не «пустой», без воды. И такой, чтобы читали все. Чаще всего, это была какая-нибудь скандальная новость.
– В общем, шеф тебе советует найти твою любимую певицу, и взять у неё интервью. Задать, в общем, перцу, – напрямую, не моргнув, выдал Дорг.
Иоганн чуть слюной собственной не подавился.
«Да ведь её ни один газетчик вот уже с месяц найти не может! А я – что? Полис какой-нибудь? – подумал он, злобно глядя на Дорга. – Дикость какая!»
Но он хорошо знал значение слова «советует»… И потому, вслух не сказал ничего. Однако, прибавил к этому «ничего» мысленно: «Удружил ты мне, однако, Дорогуша! Век не забуду».
Вслух он сказал только:
– Я постараюсь.
На том и расстались.
Потом Кролас вошел в свой кабинет и попытался зло хлопнуть дверью. Но она всё равно закрылась бесшумно: таково устройство всех дверей Пресс-Центра. С его плеча слетел Тенгу, принял свой естественный облик и начал осматриваться.
– Однако! – только теперь сообразил Кролас. – Никто из моих коллег на тебя внимания не обратил. Хорошо же ты умеешь создавать эффект отсутствия! Я слыхал о подобных свойствах некоторых мутагенных зверьков, но встретился с этим впервые.
Тем временем, вран подошел к окну, взлетел на подоконник, и взглянул на город. Сверху нависали многоуровневые строения из металлопласта, в основном метро и автострады. На них поднимались радужные переливающиеся фонарики площадок скотчфло и эскалаторов, несущие вверх пассажиров. Ниже, по второму и третьему ярусу города, шли забегаловки и «шопы»: мелкие магазинчики. Круглые и прозрачные, как пузыри. Местами, обзор на них перекрывали громадные здания, доходящие с «граунд-фло», земного яруса, аж до второго уровня. А наземный ярус в центре города был специально стилизован под старину и оставлен пешеходам, флайерам, роликам и скоростным велосипедам. И всё это разноцветье двигалось и переливалось.
– Граунд-фло, – подойдя к врану и наблюдая улицу, задумчиво сказал Кролас. – Многочисленные лавочки и синтетические деревья, пестрые толпы праздношатающихся разряженных пиплов, легкий сизоватый дымок сигарет, женский смех, звуки музыки… А чуть поодаль – узкая вонючая канава с грязной жижей, до сих пор носящая гордое имя «Дон». Поговаривают, её уже давно пора полностью замуровать плитами. Но мешает этому старческая ностальгия многих граждан.
– Гр-рустно, – отозвался вран.
Иоганн сел за рабочий стол и впал в задумчивость.
– Что это за пр-рибор? – раздался резкий голос врана. Тенгу изучал ощупью своих «пальчиков» клавиатуру компа.
– Это мой редакционный компьютер. На нем я набираю текст статей или загоняю ему в память нужную мне информацию. Ведь ты знаешь о компьютерах, не так ли?
– Но ведь они запр-рещены! – поразился вран.– В этом городе.
– Запрещены подпольные, нелицензионные компы, без встроенного защитного блока, который перекрывает выход в информационное поле.
– В инфор-рмационное поле?
– Да. Его раньше называли Интернетом. Потом обнаружилось, что Интернет разросся и получил черты искусственного интеллекта. И его назвали информационным полем. И запретили входить туда. Говорят, что общение с Интернетом стало вредным для человека.
– Бр-ред! Дур-рят! – закашлялся вран. – Старый интернет – вовсе не информационное поле. Но в информационном поле – тоже стоит блок. Как и в ваших компьютер-рах. В вашем городе… порченный ментал. Стоит заглушка для мыслей. Иначе, я бы вычислил, где Линда.
– Что?! – только и сумел прошептать Иоганн. – А тебе-то она зачем?
– Я – бедный уставший вор-рон, – тихо проговорил Тенгу. А про себя подумал: «Проговорился».
– Послушай! Как ты понял, что Драгомир намекает на то, что мне надо отыскать именно Линду и взять у неё интервью? А я… не знаю, где она. И… ты вытащил мне листок с её стихами… Почему?
– Нетр-рудно догадаться, – слукавил Тенгу. – Не так-то много в городе скандальных певиц…
– В общем-то, да. Насчет певиц… Но её стишок в твоих лапках это не объясняет…
– Знаешь, что? Давай, поговорим. Ты расскажешь мне всё, что о ней знаешь. Я попытаюсь выйти на неё, на её мысли: я вран. Мы иные, чем люди. Мы иногда чувствуем мысли…
– Ну, о Линде я знаю не так уж много, – начал Кролас.
– Нет. Поговорим – не здесь. Нужно найти место, где очень тихо. Есть такое в городе? Там я буду соображать лучше: никто в моем биокомпьютер-ре не сможет стер-реть файлы.
– Думаю, таких мест в Ростове нет…
– Тебе же нужна Линда? Иначе – кр-ранты?
– Да.
– Я помогу. Найду. Только, подумай… Тихое, пр-риятное место. Доставишь?
Иоганн уже потерял способность трезво соображать и отвергать бредовые идеи. А потому, вдруг выдал:
– Ну что ж! Знаю одно… Очень дорогое, элитное. Просто так не проникнешь… Там тихо, прохладно, много воды и цветов…
– Где это?
– Парамоновский оазис. Недалеко… Но, не знаю, как туда попасть…
– Р-рядом! Р-рядом! Я пр-роведу! – обрадовался вдруг Тенгу. – Ничего не бойся, лицо попроще – и иди. Я заморочу голову охранникам. На время.
Глава 3. Интервью
Только через час Иоганн с враном на плече был возле «Парамонов». В это элитное место Ростова вёл его Тенгу, зачем-то решив пройтись по наземному ярусу.
Два охранника, огромные, с непроницаемыми лицами, гордо выпятили животы и скептически осматривали всех, кто хотел войти, на предмет дресс-кода. Пускались в основном мальчики в пиджачках а ля «менеджер» и девочки с длинными ногами. Вдобавок, они щедро платили за вход.
Иоганн, обомлевший от собственной наглости, подошел к этим бравым ребятам в своих журналистских джинсах и жилетке, и гордо сунул им в нос пропуск пресс-службы, второй категории… Ожидая пинка и криков. Однако вран действительно сделал что-то с их мозгами. Ни один мускул не дрогнул на лицах охранников, когда Кролас с Тенгу на плече прошествовал мимо, и даже не заплатил
–А здесь – недурно, недурно, – сказал вран, как только они отошли как можно дальше.
Тихо журчала вода нижнего парка, каскадом стекая в зеркально-чистый резервуар с водой, в небольшое озерцо. В нём росли цветущие лотосы. Водоём окружали натуральные диковинные ароматные цветы, пальмы и бамбук. Парамоновский оазис был одним из чудес Ростова. Дождевые установки всегда работали здесь на полную мощность, а над уходом за растениями трудился не один десяток биологов и озеленителей.
В верхнем парке здесь располагался огромный бассейн со всякими аквапарковскими приколами. Повсюду на Парамонах гуляли девушки в бикини и парни в плавках, которые пили коктейли и сосали холодные супер-сниперсы.
Иоганн с враном на плече разместился на маленькой лавочке в уютном гроте. Тихо звучала музыка, где-то в глубине грота капала вода. Окружающие их молчаливые камни настраивали на медитативный лад. Иоганн, слегка обалдевший от внезапного наслаждения, то и дело выглядывал на солнышко, очаровывался цветами и общей обстановкой и чувствовал себя радостно, но не совсем на своём месте: как школьник, сбежавший с урока. Да он, и действительно, будто бы сбежал и спрятался здесь: отвисал в оазисе, на время забыв о деле.
– Теперь – хор-рошо! – сказал ему вран. – Нет ментальной глушилки. Хор-рошо! – он блаженно закрыл глаза – и, казалось, заснул. Ссадив его с плеча на лавку, Иоганн, недолго думая, решил взять один «бигподнос», на который здесь имел право каждый посетитель. Подойдя к бэнчкиоску, он, напустив на лицо побольше самоуверенной наглости, отоварился… Чикенбройлером в томатно-перцовой упаковке, чизгарнишем к нему… Взял также тьюбпатей, мутагенпомидоры фиолетового цвета, мутагенпотейтоз, готовый к употреблению без варки, пару упаковок шокпасты, пару тшопбредов и пару коктейлей с мороженым… Да, его крестьянские предки такого явно не жевали…
К возвращению журналиста обратно в грот, вран уже очухался и посмотрел на еду приоткрытым левым глазом. Иоганн поставил поднос перед ним, на лавочку. И вран молча и проворно заработал клювом.
Шокпаста привела его в особый восторг.
– Кр-рутой ты! Шика-р-рно! Шика-р-рно! – хихикая, прокаркал Тенгу.
Он заметно оживился.
Взяв в левую лапку пластиковый стаканчик с шокпастой и долбя содержимое клювом, вран продолжил:
– Грот – отличное место. Никто не проникает в мозги. Хорошо! А теперь… Расскажи, что знаешь о Линде. С самого начала.
– В общем-то, если б не Линда… Я по-прежнему был бы типичным газетным ритзибоем, таким, какие пристают к прохожим с наивными квестпейпами…
– С чем? – переспросил вран.
– С распечатанными на листке, выданными редактором, вопросами. Но… Случайно, я получил задание написать статью. Задание было малоперспективным: съездить на очередной концерт конкурса «Пупси-Бест». И описать его. Никто же не предполагал, что выйдет такой грандиозный скандалище!
– А что представлял собой этот конкурс?
– Ну, как бы, отбор новых талантов… Крутой конкурс для тех, кто метит в шоу-звёзды.
– И Линда… Участвовала в нем? – спросил вран. И засомневался, что это «его» девочка.
– Ну да… Линда Аувербах и конкурс «Пупси-бест» – что может быть нелепей такого сочетания? – ответил Кролас. – Но тогда, пару лет назад, было именно так. Линда участвовала в этом крутом конкурсе по выявлению новых шоу-звезд. Она была как все, крутила попкой и пела дешёвые шлягеры. Пока не вышла в финал. Но в финале… При прямой трансляции, куче журналистов, съемочной камере и многоцветной публике, она вдруг вышла на сцену в строгом черном платье и своим, неприкрыто безумным, чистым и звонким голосом исполнила такое… Под совершенно оглушающую тишину и без всякой музыкальной аранжировки…
– Напой, – попросил вран.
– Ну… Я не умею петь.
– Слова помнишь?
– Да.
– Попр-робуй…
– Белый день у меня за плечом,
Но мне ненавистен свет.
Природа была запретным ключом
Для меня миллиарды лет.
Но теперь – ничто не власть, не закон
Нет ни преград, ни путей…
Я – клон! – Сгусток незваных гостей.
Я не могу, как все, умерев,
Вернуться в мир тайных грез,
Я не могу любоваться на свет
Каких-то бессмысленных звёзд.
Меня не качал в колыбели отец,
Не пела мне песен мать.
Какое дело мне до сердец,
Когда я могу убивать.
Я пришёл из таких миров,
Что не поверну назад,
Я буду цепляться за жизнь, за кров,
И здесь создавая ад.
Удобной игрушкой хотели создать,
Нажать на кнопку: вперёд!
Но вам никогда в тех мирах не бывать,
Где только лишь сталь и лёд.
Не надо, мол, станет в муках рожать! –
Наделали колб, и вперёд?
Из бездны мрака, твою мать,
Сюда открылся проход.
Вали кулём, потом разберём,
А что получилось – живёт.
А может, не с нашей дуды мы поём?
И не наш это был расчёт?
Белый день у меня за плечом,
Но мне ненавистен свет.
Природа была запретным ключом
Для меня миллиарды лет.
Но теперь – ничто не власть, ни закон
Нет ни преград, ни путей…
Я – клон! – Сгусток незваных гостей.
«Это… Наша девочка. Она… Только, до чего же её здесь довели», – подумал вран. А вслух, спросил журналиста:
– А что было дальше?
– После исполнения песенки, Линда выхватила тщательно замаскированные флайеры, которые были неподалеку, и взмыла в воздух. Пролетела над всем залом и скрылась за дверью. Что тут началось!
– А что в этом было такого особенного? – удивился вран.
– Во-первых, всем стало ясно, что таким образом она отказывается от премии и титула Мисс-Пупси, ставящей обладательницу в ряды шоу-леди высшего света. А такой титул непременно даёт своей обладательнице безбедное существование до конца дней, а каждый шаг избранницы непременно попадает в «Личное дело» и «Скандалы недели». Её узнают всюду, а на улицах у дома встречают с овациями… А этот титул ей предрекали. До этого исполнения…Неслыханный скандал! Конечно, некоторые чинуши, что сидели в зале, не сразу поняли, что произошло, и сидели с недоуменно-каменными лицами… Как китайские болванчики со стеклянными улыбками. Ещё и аплодировали! Галерка свистела, улюлюкала и смеялась… Акулы шоу-бизнеса, приходя в себя, разражались руганью. И на этом, даже общий концерт прервался, и народ стал потихоньку рассасываться. Ощущение было такое, будто в зал бомбу подбросили…
– Я не всё понял. Виновата, кроме прочего, тематика песни? – спросил вран.
– Ну да… Дело в том, что проблема клонирования стала какой-то неприличной. Как я понял, её все обходят, стараются совсем не касаться. Не запрещают, но всё равно, её как бы и нет вовсе… Я читал, что много лет тому назад стали появляться заметки о массовом клонинге зародышей, внедренных в организм матерей. Потом – о клонировании готовых взрослых людей с заданными способностями. Смотрел я старые газеты. Но, даже нам, теперешним газетчикам, непонятно, «деза» это всё тогда была – или нет. Все продолжают жить так, будто подобного нет и никогда не было… С чем я лично встречался? Иногда клонируют органы, но очень топорно и бездарно. Они получаются хуже искусственных аппаратов. И плохо приживаются. Еще люди сдают за большие деньги свои клетки в какой-то «генофонд». Где они и хранятся, как общий национальный запас. Но это делают только те, кому некуда девать деньги. А ещё, как-то один скандальный ночной клуб выпустил на подиум для показа моделей кучу абсолютно одинаковых женщин. Но все они оказались искусственными роботами-манекенами с заложенной программой. В конце мини-показа они сняли с себя не только все наряды, но затем стали снимать волосы, зубы, ногти и части тела. Брр… Жуткое зрелище.
– А что было после концерта? Её не обвинили в срыве мер-роприятия?
– После «Пупси-беста» Линда взяла, и надолго исчезла для общественности и журналистов. Наверное, некоторые силы города, если бы постарались, то смогли бы её разыскать. Но зачем им взбалмошная девчонка, поющая сумасбродные песенки? У них есть и другие занятия. Обнаружилась вновь она недавно. Просто, город вдруг заполонили аудио и видеоблоки со странными ирреальными рисунками и надписью: «Линда Аувербах». Неразрешенными попс-кайфами торговать рисково: продавцов могут нагреть на порядочную сумму. Но, во-первых, этот закон всё же не распространяется на самого автора, а во-вторых, доход с этих «пластов» и «молотилок» при хорошей торговле с лихвой покрывает штрафы. Ну, а лучше, конечно, на штрафы не влетать… У моего друга, например, это получается.