– Ближе к зиме, наверно. Вот устроюсь на работу и…
– А если не устроишься?
– Да куда ж я денусь?!
– Ну, а вдруг.
Я развёл руками.
– Тогда придётся пойти и попросить у мамы.
– Всё бы у мамы просили! – донеслось из коридора через приоткрытую дверь.
А после появилась и сама Алёна, вытирая лицо полотенцем.
– И не стыдно тебе перед ребёнком? Давно бы уже хоть дворником или грузчиком устроился!
Несколько виновато я смотрел то на Соню, то на карточки лото, но сказать было нечего. Почувствовав, что разговора не получится, Алёна вздохнула и прошла на кухню. А через некоторое время оттуда раздался её возмущённый голос:
– А почему хлеб не купили?
Она опять зашла в комнату.
– Дома хлеба ни крошки! Я не понимаю, ты чем сегодня занимался? Что, не судьба было зайти в магазин?
– Был я в магазине.
– И что? Хлеба не было?
– Хорошо, сейчас схожу.
– Сходит он! – не унималась Алёна. – Я с работы пришла…
– Ну, мама, не надо ссориться, папа же сказал, что сейчас сходит, – встала на мою защиту Соня.
С благодарностью я посмотрел на свою спасительницу. Алёна замолчала и опять ушла на кухню. Соня последовала за ней. Оставшись в комнате один, я смотрел в окно на огни домов напротив. Слышно было, как в кухне разговаривали мама и дочь.
– Почему вы всё время ругаетесь? Когда же вы, наконец, помиритесь? – задавала вопросы Соня.
– Твой папа эгоист, он думает только о себе, – отвечала Алёна. – Разве ты не видишь? Он издевается надо мной, не устраивается на работу.
– Ну, просто у него пока не получается.
– Хожу, как оборванка! На работу надеть абсолютно нечего, а у него всё не получается! – не унималась Алёна.
Засвистел чайник, потом запахло растворимым кофе.
– Другие мужики на двух работах вкалывают и даже по ночам, – продолжала взвинчивать себя Алёна. – А этот, дома сидит…
Слушая их разговор, вдруг подумал, что моя чёрная полоса жизни сильно затянулась. Может, это правда, что я эгоист и меня почти все перестали понимать. Я стал никому не нужен.
И тут опять вспомнил про Ольгу. Я нужен ей. Да, безусловно, я нужен ей! После нашего разговора она сейчас находится в ещё худшем положении, чем я. Она говорила, что долго искала меня и вот нашла, при этом наткнулась на чёрствость и стену безразличия. Для неё наверняка это было ударом. Какой же я осёл! Ведь буквально перед нашим знакомством, оценивая её красоту, всё готов был отдать за неё.
Ольга говорила, что попадала в аварию, ей нужна моя помощь. Она не совсем обычный человек, то есть девушка сама понимает свои отклонения. А если Ольга их осознаёт, значит, она не сумасшедшая. Ну почему, почему эта мысль сразу не пришла ко мне? Да, я виноват и должен всё исправить. Исправить немедленно!
5
Быстрыми шагами я шёл по улице. Почти девять вечера, и было уже темно. Моросил мелкий холодный дождь. Ещё не знал, что буду делать, и что ей скажу, но при этом осознавал, что делаю всё правильно.
Через некоторое время подошёл к дому Ольги. В освещённом окне на четвёртом этаже увидел её силуэт. Она всматривалась в темноту неосвещённой улицы, и мне казалось, что по её прекрасному лицу текут слёзы. Единственный фонарь освещал небольшую площадку перед домом, на которой на ночь были припаркованы автомобили.
Перешагнув через невысокое ограждение площадки, вышел в самый центр освещённого пространства. Ольга увидела меня. Какое-то время мы смотрели друг на друга. Дождь усилился, как наказание, посылаемое на меня свыше. Выйдя из оцепенения, я перепрыгнул через ограждение, обошёл дом слева и попал в открытый подъезд. Хотел пойти к лифту, но там был человек с огромным псом, которого он держал на поводке. Мой вид собаке, видимо, не понравился, и животное издало угрожающее рычание. Поэтому решил подняться по лестнице.
Оказавшись на четвёртом этаже, увидел, что дверь в квартиру приоткрыта. Понял, что открыли её для меня, и зашёл. На полу стоял тот самый арбуз, на том самом месте, где я его в прошлый раз и оставил. Ольга ждала меня, прислонившись плечом к стене. На ней был лёгкий домашний халат, волосы распущены, лицо слегка распухло от слёз.
– Ольга, вот, пришёл попросить прощения… – начал я. – Мне, видимо, нужно было время, чтобы осознать это. Не думал, что…
Не успел договорить, как Ольга стремительно бросилась мне на шею, крепко прижалась ко мне. Она плакала, уткнувшись лицом в отворот моей мокрой от дождя куртки, временами шепча:
– Марк, Марк, мой Марк…
Бережно поправлял её густые длинные волосы. Одна рука скользила по её спине, до талии и обратно, второй рукой крепко сжимал её плечи.
– Всё хорошо, прости, – шептал я. – Всё хорошо…
Я терпеливо ждал, когда успокоится Ольга. Затем она подняла на меня заплаканные глаза, улыбнулась уголками губ, тяжело вздохнула. Тихонько отстранившись, села на пуфик, стоявший рядом с тумбой для обуви.
– Простите, Марк, дала волю чувствам… Вы не будете против, если я пойду, приведу себя в порядок?
– Да, конечно…
– Не стойте в прихожей, проходите, пожалуйста. И надо, наверно, закрыть дверь.
Мы, действительно, забыли закрыть входную дверь.
– Да, да, сейчас закрою.
Ольга, немного пошатываясь, вероятно, от потерянных сил и пережитого эмоционального порыва, ушла в ванную.
Оставшись один, стал оглядываться. В квартире, помимо кухни, было три комнаты. Двухстворчатая дверь в виде арки вела в гостиную, там горел свет. Направился туда, споткнувшись об арбуз.
Обычно у владельцев подобных квартир гостиная заставлена всякими шкафами с хрустальной и иной посудой, шифоньерами, мягкой мебелью. Но в Ольгиной гостиной было минимум мебели. Почти во всю стену стоял шикарный гарнитур, состоявший из кожаного дивана и двух кресел. Посередине комнаты находился небольшой стеклянный столик, на котором лежал телевизионный пульт. А сам телевизор, а вернее, огромная плазменная панель, подвешена на противоположной от дивана стене. Под ним стоял электрокамин, по бокам – две тумбочки, с двумя одинаковыми вазами, наполненными искусственными цветами. Пол гостиной устилал белый ковёр с длинным ворсом. Из-за открытой форточки колыхались полупрозрачные шторы, завешивающие окно.
На диване возлегал персидский кот кремового окраса. Стоило мне зайти в гостиную, как перс проснулся и уставился на меня своими большими глазами. Очевидно, моё присутствие его напрягало. И когда я сделал ещё шаг вглубь комнаты, он издал угрожающий звук, напоминающий стон.
– Уже познакомились? – спросила Ольга, заходя следом за мной.
– Ну, как сказать. Похоже, этот зверь мне не очень-то рад.
– Нет, он у меня душечка, – сказала она и взяла кота на руки, а сама села на диван. – Знакомьтесь, это Сэм.
– Здравствуйте, мистер Сэм, меня зовут Марк, – пытался шутить я.
– Марк, проходите, садитесь.
– Да, спасибо.
Сел в кресло, стоявшее ближе к окну. Сэм, видимо, на всякий случай, спрыгнул с колен хозяйки на пол и, демонстративно потянувшись, покинул комнату.
Какое-то время мы сидели молча. Наконец решился заговорить первым:
– Ольга, простите, своим присутствием я, наверно, несколько стесняю Вас, просто, уже поздновато…
– Нет, ну что Вы, для меня это ещё детское время.
– А кроме Вас, ну и кота, разумеется, в квартире нет никого?
– Да.
– Всё-таки неудобно получилось: я пришёл к Вам без приглашения…
– Это не совсем так, Марк, я Вас пригласила, но моё приглашение Вы приняли несколько позже, и я очень рада, что Вы пришли именно сегодня.
Мы опять молчали. В коридоре с важным видом мимо комнаты прошёл Сэм, его огромные глаза блеснули, отразив комнатный свет.
– Наши отношения начались столь неожиданно, и мне не совсем понятна их природа, – начал я, опять заговорив первым. – Может, объясните, Ольга, Вы такая красивая, зачем я Вам нужен?
– Чтобы Вы меня поняли, Марк, мне следует рассказать о себе всё по порядку.
Ничего не оставалось, как кивнуть в знак того, что готов слушать. И она начала свой рассказ:
– У нас была отличная семья. Я всегда чувствовала себя счастливым ребёнком, ведь мои родители любили друг друга. Родители познакомились в Ленинграде, куда отец сразу после школы уехал учиться, поступив в авиационный институт. Мама заканчивала Ленинградский педагогический. Изначально мама планировала уехать к своим родителям, которые ранее эмигрировали в Финляндию, но из-за любви к папе передумала. Отучившись в институте всего три года, отец бросил это дело и вернулся в наш город, но не один, привёз с собой маму. И представил её как свою невесту. Мама была старше его почти на пять лет. Разница в возрасте сразу не понравилось будущей свекрови, то есть моей бабушке. Это и понятно, он – её единственный сын, которого она одна растила и желала для него лучшей доли. Но отец был настойчив, и сделал всё, чтобы быть с любимой и жить отдельно от своей матери. Потом родилась я…
– В каком году?
– В 1988 году, мне сейчас 21.
– Ясно.
Она продолжала:
– Папа работал на заводе и учился на вечернем отделении в институте. Мама сначала сидела дома со мной, а потом устроилась по специальности, учителем младших классов в школе. Лет через пять, после развала СССР, отец вместе с другом организовал свою первую фирму, которая занималась строительством, потом к его бизнесу добавилось агентство недвижимости. Отец сумел стать обеспеченным человеком, купил вот эту квартиру. Дома он появлялся редко, много работал, похоже, в этом видел смысл жизни. Как-то бабушка попросила папу устроить её куда-нибудь на работу, так как их отделение в ВУЗе было расформировано.
– Бабушка – мать Вашего отца?
– Да.
– А кем до этого она была, где работала?
– Бабушка в своё время окончила Уральский университет и осталась в аспирантуре, работала на кафедре социологии, то есть была чистой воды гуманитарий.
– Ясно.
– В общем, поскольку их кафедру реформировали, она решила уйти из университета. Папа создал для неё бизнес, а саму её сделал руководителем этой фирмы. У бабушки сначала плохо получалось, и отцу приходилось всё делать самому. Но, в дальнейшем, она освоилась, сейчас руководит фирмой самостоятельно.
На некоторое время Оля замолчала.
– А потом…
Девушка тяжело вздохнула, на глаза её навернулись слёзы, подбородок задрожал, но, тем не менее, она продолжила:
– Потом заболела мама. Тяжело заболела. Врачи поставили диагноз – рак. Отец готов был потратить все свои деньги, лишь бы она поправилась. Но было уже поздно, сказали, что четвёртая стадия…
Оля вытерла слёзы.
– Мы смотрели, как она угасала, но ничего сделать не могли. С отцом по очереди дежурили в больнице. Тогда я даже не пошла на школьный выпускной. Мы с ней разговаривали, я держала её за руку, она просила меня идти дальше учиться в институт. Ради неё поступила в тот же год, в июле сдала все экзамены в наш педагогический. А в августе мамы не стало…
Опять затянувшееся молчание.
– Смерть мамы сплотила нас с отцом. Он стал уделять мне больше времени. Провожал в институт, после занятий забирал. В выходные брал с собой в поездки на разные мероприятия, посвящал меня в некоторые свои дела. Вместе ездили в отпуск за границу. Мне было интересно с ним. Примерно раз в три месяца мы бывали на могиле мамы. И так прошло почти два года. Однажды отец пригласил меня на мероприятие, посвящённое открытию одного из его грандиозных загородных объектов. Я сначала отказывалась, готовилась к летней сессии. Но он настоял. Мы сели в его машину и помчались, видимо, опаздывали. Прошёл дождь, дорога была мокрая и скользкая. Тот день у меня как в тумане. Случилось дорожно-транспортное происшествие, а точнее – автокатастрофа с нашим участием. Встречная машина – большая фура – выехала на нашу полосу движения…. В общем, лобовое столкновение на скорости около ста километров в час. Помню момент удара, непонятные звуки – и всё…
Ольга опять заплакала. Мне ничего не оставалось, как подождать, когда она успокоится.
– Я осталась жива благодаря системе безопасности машины бизнес-класса, но всё равно ударилась головой и долго лежала в больнице. Какое-то время я была без сознания, как сейчас говорят – в коме. Это был период, когда я общалась со своим отцом, находясь в другом измерении, в мире духов. Именно тогда я узнала от него, что сам он погиб, основной удар встречного авто пришёлся на его сторону.
– Подождите, подождите, Ольга. Находясь в коме, Вы общались с погибшим отцом?
– Да, думаю, после аварии у меня открылся портал в потусторонний мир. Я это поняла позднее.
– Портал?
– Да, портал. Обычно так это принято называть.
– Извините, я перебил Вас. Продолжайте.
– Папа настаивал, что наше ДТП неспроста, аварию подстроили. Даже потом назвал фамилию того человека. Но мне это было совсем не интересно. Какая разница, отца всё равно не вернёшь. Я так хотела остаться с ним, в его мире, но он уговаривал меня вернуться, потому что я была его единственной надеждой, ведь папа многого не успел сделать.
Слёзы катились по лицу моей рассказчицы, но она продолжала:
– Когда пришла в сознание, я увидела окружавших меня людей, от них исходило непонятное свечение, они говорили, почему-то не открывая рта. Всё это было так странно. Я не понимала, что творится. Мне кололи какие-то препараты, и я снова проваливалась в другую действительность и опять общалась с отцом. Папа объяснил мне, что со мной происходит. После аварии у меня открылись способности читать мысли людей, а также видеть их биополе, то есть исходившее от людей свечение – это их энергетические оболочки. Помимо отца в том мире были и другие призраки, которые всё время пытались заговорить со мной, но отец всегда их отгонял.
– Невероятно! То, о чём Вы рассказываете…. В это же никто не поверит! – тихо проговорил я.
– Да, знаю, но я ничего не придумываю. Ещё долго я не могла отличать сон от реальности. Мне было трудно общаться с людьми, так как нужно было научиться понимать, где человек что-то сказал, а где он только подумал, ведь мне одинаково чётко слышны и мысли, и сказанные слова. Начала осознавать, сколько противоречий существует в этом мире, когда люди думают одно, а делают другое.
– А что говорили врачи?
– Врачи говорили, что я «родилась в рубашке», серьёзных повреждений у меня обнаружено не было. Вот только ушиб головного мозга, ведь удар головой был сильный. Идёт процесс восстановления функций, ну и что-то в этом роде. А на счёт способностей, о которых я пыталась рассказывать, мне просто никто не верил. Мало того, врач сообщил моей бабушке, что на фоне посттравматического синдрома и пережитого стресса от потери близкого человека у меня возможны рецидивы паранойи и даже развитие вялотекущей шизофрении.
– Шизофрении?
– Да, именно так они говорили.
– Ольга, это опасный диагноз. Вам ведь тогда нельзя проживать одной, – удивлялся я. – Надеюсь, это предположение врачей не оправдалось?
– Нет, конечно. Не оправдалось. Сама себя я не считаю больной и тем более опасной для окружающих. После аварии открылся портал, теперь я живу с этим.
– И Вы можете общаться с потусторонним миром?
– Да, Марк. Но я прошу Вас, дослушать меня до конца.
– Извините, Оля, мне просто сложно это понять. Скажите, то общение с отцом, как долго оно продолжалось?
– Он приходил всегда, когда я засыпала. Рассказывал о том, что я должна буду сделать, когда выйду из больницы. Он просил меня записывать за ним. Я так и делала, получилась целая тетрадь таких записей.
– Как это? Во сне, что ли, писали?
– Видимо, во сне.
– Не совсем понятно.
– Сама не понимаю, но могу потом показать тетрадь.
– Ладно, не важно. Продолжайте, Ольга.
– Как-то папа пришёл и сказал, что больше мы не сможем видеться. Напоследок он рассказал мне о призраках, которые, возможно, будут посещать меня в моих сновидениях. Нельзя ни под каким предлогом разговаривать с ними, можно лишь наблюдать, делая вид, что их не видишь.
– Что это за призраки?