Она замолчала на минуту, потом встрепенулась:
– И он очень просил, чтобы я в больницу поехала и все выяснила. Он сам уехать не может, права не имеет, пока ему замена не придет. А какая замена сейчас? Да и я ведь здесь, в городе. Я бы и сама все сделала, без всякой просьбы. Она мне дорога так же, как и дядя. Хорошая женщина, и мы столько лет знаем друг друга.
– С этим ясно, – заключил Вадим, – значит, сегодня вы еще не ели. Поэтому сейчас первым делом поедем пообедаем, или уже поужинаем, скорее всего, а потом все остальное выяснять будем.
И велел Евгению отвезти их в приличный ресторан, где потише. Меньше всего машин было перед дорогим рестораном. Значит, места наверняка есть и дожидаться заказа придется не слишком долго. Умница у него водитель все-таки.
Агата, войдя в фешенебельное заведение, засмущалась было. Но Вадим быстро объяснил ей, что только здесь они и смогут посидеть спокойно, поговорить, составить планы. Ведь ей же не нужны сейчас развеселые песни и пляски, верно? Ей они были и правда ни к чему, и вопрос закрылся. Он заказал нормальный обед (успели все-таки) себе и ей, не забыл оговорить заказ и для Евгения Семеновича – кто знает, сколько водителю ждать придется.
А Агата тем временем рассказывала, что было дальше. Примчалась она в больницу эту ни свет ни заря. Ее поначалу и пускать не хотели. Затем вышел дежурный врач, поговорил с ней и понял: никого, кроме нее, здесь больше не будет и вопросы придется решать именно с ней. После этого ее пропустили. Дождались прихода другого доктора, в руки которого перешли и больная, и сопровождающее лицо. Сразу решили вопросы оплаты. Агата все взяла на себя, разумеется, потом с дядюшкой разбираться будут. Ей пришлось быстренько съездить на такси домой и привезти деньги. О том, что пришлось взять отложенное на диссертацию (весь процесс подготовки и защиты обходится ох как недешево), Агата, конечно, промолчала, но Вадим догадался и сам – не первый день на свете живет. А дальше возник вопрос лекарств. Часть из них Агата купила тут же, в аптеке при больнице. Но когда врач заговорил о том дорогущем и малодоступном, но очень нужном препарате, она решилась и позвонила ему, Вадиму Алексеевичу. Больше ей просить помощи было не у кого.
Вот это не просто порадовало, но осчастливило Вадима. Не к кому ей обратиться оказалось в таком экстренном случае, кроме него. Это же просто замечательно! И он приготовился укреплять ее во мнении, что вообще никто, кроме него, ей не нужен по жизни.
Потом принесли заказ и они нормально поели. После еды щеки Агаты слегка порозовели и силы стали возвращаться к ней. Позвонил Егор Степанович, в который уже раз за этот долгий день. Агата принялась объяснять ему, что дела повернули к лучшему, поскольку все необходимые лекарства на месте, и даже самое главное и самое дорогое достал Вадим Алексеевич. Он и сейчас здесь, рядом. Егор Степанович попросил передать ему трубку.
– Здравствуйте, Вадим Алексеевич, – заговорил он, – спасибо вам огромное, дорогой мой, что подключились к делу. За лекарство отдельная благодарность. Вы только скажите, сколько потратили, я вам передам. У меня есть. Мы с Матреной на новый сарай утепленный собирали. А теперь какой уж сарай. Ее бы вернуть домой, голубушку мою, живой.
– Не будем сейчас о деньгах говорить, Егор Степанович. У меня с этим проблем нет («Большие проблемы есть, однако, с тем, на кого эти деньги тратить», – подумал про себя). С этим мы потом разберемся. А за Матрену Евграфовну не беспокойтесь. Мы тут с Агатой Витальевной присмотрим за ней и все, что нужно, сделаем. И вас будем держать в курсе. Завтра с утра поедем узнать, как прошла ночь. Лекарство это волшебное должно здорово помочь, сказал профессор. Будем надеяться на лучшее.
Егор Степанович немного успокоился, это даже по голосу было слышно. А Вадим представил себе, каково ему там, в лесу, одному. Только и есть поддержки, что Тимофеич. Тот от хозяина не отходит, это он на расстоянии чувствовал – такие верные и преданные друзья, как этот пес, никогда не предадут и в беде не оставят. Перед глазами встала огромная лохматая голова Тимофеича на коленях у лесника, и на ней большая, натруженная, вся покрытая мозолями мужская рука.
Убедившись в том, что Агата вполне пришла в себя и за нее можно уже особо не беспокоиться, Вадим отвез ее домой – не на край света, кстати, как он почему-то думал, – и отправился отдохнуть после этого, такого напряженного дня, подарившего ему новую встречу с женщиной, заполонившей его душу. Тут же были напрочь забыты все решения относительно будущих поездок на зимние курорты в обнимку с красотками. Перед глазами вновь вставали лес и волшебное озеро с одной-единственной нимфой на его берегу. Все стало на свои места, определившиеся недавно, но, кажется, прочно.
Утром они вместе с Агатой съездили в больницу и узнали, что ночь прошла на удивление неплохо. Больная чувствовала себя гораздо лучше, дышала ровно, открыла глаза и даже узнала склонившуюся над ней Агату. Но долго общаться доктор не позволил. Сказал, что ей нужно как можно больше спать, чтобы активнее шло восстановление. Сильно пострадали ткани мозга, сказал он, и нужно дать излившейся крови рассосаться. Это будет видно на обследовании. И только когда уйдет гематома (слово-то какое!), можно будет приступать к тому, чтобы ставить больную на ноги. Путь этот нелегкий, но теперь уже вполне осуществимый. Нужно только запастись терпением. Слова доктора подтвердил профессор при очередной встрече. Он был очень доволен тем, как идут дела у тяжелой, почти безнадежной поначалу пациентки.
Из-за всех дел, связанных с неожиданной бедой, обрушившейся на семейство лесника, и больницей, Вадим часто и подолгу общался теперь с Агатой, и это не могло не радовать. Он получил доступ к ее телефону, узнал домашний адрес и даже познакомился с подругой Марией, которая подключилась к процессу ухода за больной Матреной Евграфовной искренне, от всей души. Маша была очень доброй женщиной – это видно было сразу. И красавицей к тому же. При первом же взгляде на нее приходила в голову мысль, что ей надо играть в кино сказочных красавиц – Василису Прекрасную, Спящую красавицу, царевну-лебедь – причем можно практически без грима. Только Снежная королева из нее не получилась бы – не было холода в больших, красивых, серых Машиных глазах. Не было, и все тут.
Агата перестала «колоться и кусаться» – простая человеческая порядочность не позволяла ей теперь этого, – но на особое сближение не шла. Держалась в рамках вежливости. Все счета за больницу и усиленный уход, который получала там Матрена Евграфовна, она оставила мужчинам – пусть разбираются сами. На себя взяла чисто женские функции – личный уход за больной, вопросы питания и прочее, деля эти заботы с Машей.
С Вадимом была неизменно очень доброжелательна, но при малейшем намеке на что-то большее, чем отношения между добрыми знакомыми, тут же пряталась в свою раковину, забираясь в нее с ногами – будто исчезала вдруг: вот она была, и нет ее. Его это беспокоило, раздражало и даже сердило. Он, право же, заслужил большего. Во всяком случае, мог рассчитывать на роль друга. Но Агата не давала ему и этого – хороший знакомый, которому она очень благодарна за помощь, и все. И не более того. Такое положение дел раздражало его все сильнее еще и потому, что сам он ни на минуту не мог забыть лесное озеро, обнаженное тело Агаты и свое сумасшедшее желание. Ему казалось, что вкуси он этого тела один только раз, и все встанет на свои места. Все придет в привычную норму. Это просто эффект новизны, уговаривал он себя. Просто подобной ситуации не было еще в его жизни, и он отреагировал неожиданно бурно. Вот уложить бы ее в свою постель один только раз, убедиться в том, что она такая же женщина, как и все другие, и успокоиться. И забыть все, оставшись с полным спокойствием просто добрым знакомым, как она того хочет.
Время шло, лето подходило к концу. Матрена Евграфовна была уже почти в порядке. Во всяком случае, разговаривала, сидела в постели и даже пробовала потихоньку ходить, правда, с посторонней помощью. Не за горами время, когда ее выпишут домой, и тогда прекратится это общение. Связь оборвется. И об этом больно было даже думать.
Проведя еще один вечер в кресле с бокалом коньяка в руках, Вадим решил, что не должен, не имеет права доводить себя до полного помешательства. А до этого было уже недалеко. Ему даже по ночам стала сниться Агата, ее запах, ее вкус, как он ему представлялся. Это просто наваждение какое-то, и его нужно развеять, не позволив болезни перейти в хроническую форму – потом ведь не избавишься вовсе. И он решился вынудить упрямую женщину согласиться на близость. Ее ведь от этого не убудет, а он, возможно, вернет себе наконец здравый смысл и здоровую мужскую силу. Ведь он даже – подумать только! – ни разу не был с женщиной с тех самых пор, как случилась эта беда и он увидел Агату в больнице, растерянную и беззащитную.
И вот при очередной встрече Вадим решился на выполнение своего плана.
– Агата Витальевна, – твердо начал он, – мне кажется, что вы кое-что мне должны. Вы ведь женщина и, конечно, чувствуете, не можете не чувствовать, что я хочу вас, безумно хочу. Я не стесняюсь признаться в этом. Я делал для вас все, что было в моих силах. Делал от души, без всякой задней мысли. Но и вы пойдите мне навстречу. Я как будто заболел вами. Помогите мне исцелиться, подарите хотя бы одну ночь, если на большее у вас нет желания. Мне кажется, это должно помочь.
Агата внимательно посмотрела на него. Долго вглядывалась в янтарные тигриные глаза, что-то высматривая в их глубине. Потом медленно кивнула головой.
– Хорошо, – голос звучал бесцветно, даже безжизненно, – я согласна на одну ночь, Вадим Алексеевич. Я действительно в долгу у вас, и если это может вас устроить… Только на нейтральной территории, пожалуйста, не у вас и не у меня. Я приду, куда вы скажете. А сейчас, простите, я очень тороплюсь.
И она ушла. А вернее сказать, сбежала. Скрылась, оставив Вадима в полной растерянности. Такого согласия на интимное свидание он не получал еще никогда. Впрочем, все, что было связано с Агатой, случалось для него впервые. Вся эта женщина была для него одной большой загадкой, сложной и неразрешимой.
Осень приближалась быстро. Еще несколько дней, и начнутся занятия со студентами. И диссертационные дела придавят всерьез. Матрену забирать из больницы потребуется, скорее всего, где-то в начале сентября, не раньше. И придется помотаться в лесничество не один раз, ведь к ней нескоро полностью вернутся силы и трудоспособность. Нужно будет помогать, это понятно. Ну, конечно, Маша придет на помощь. Но и ей, Агате, достанется, несомненно. И хорошо бы до начала осенней загрузки закрыть все вопросы с Вадимом.
Этот человек ужасно смущал Агату самим фактом своего существования в непосредственной близости от нее. Как появился там, в лесу, так и не исчез никуда, как она ни мечтала об этом. А когда случилось несчастье, пришлось самой к нему за помощью обращаться. Другого выхода она в тот день не увидела. Ведь Матрена была на грани смерти, и если бы не его быстрая и весьма действенная помощь, вероятно, не выжила бы. И как было бы жить дальше с такой виной на душе? Пришлось пожертвовать своим спокойствием.
Он был, несомненно, мужчиной интересным. Высокий, уверенный в себе, с ухоженным сильным телом и красивыми глазами, заглядевшись в которые можно обо всем забыть. Он был умен, красиво говорил. А как пел! И романтикой от него явно тянуло. Опасный мужчина, одним словом. Он волновал ее, он совершенно определенно нарушил ее покой. Но дать ему ей было нечего. И чем меньше его видеть, тем лучше. Но меньше не получилось. И теперь приходится за это расплачиваться.
Она, конечно, видела его интерес к себе, не могла не заметить. Но не думала, что дело зайдет так далеко. Неужели он действительно настолько возжелал ее тела, что не может обойтись без обладания? Что ему, других женщин недостаточно, что ли? Странно… ничего такого особенного в ней никогда не было, чтобы сводить мужчин с ума. Да и не стремилась она к этому. Наоборот, пряталась от них, как могла. Агата была уверена, что мужчины могут женщин только желать. А любить не умеют. Все эти разговоры о глубоких чувствах, о мужчинах, которые ради любимой женщины готовы на все, которые в постели стремятся удовлетворить ее, казались ей досужей выдумкой. Надо же чем-то жизнь украсить, вот эти писатели, а вернее писательницы (ведь в основном женщины об этом рассказывают взахлеб в своих многочисленных романах), изощряются, как могут. Реальная жизнь показывает, что мужчины в целом – глубоко эгоистичная категория людей, думающая только о себе. А когда, грубо говоря, засвербит в штанах, что случается регулярно, их уже ничем не остановить. Добравшись до женского тела, так сказать, они удовлетворяют себя и, не высказав даже особо благодарности, исчезают в туманной дали. Об этом ей много раз рассказывали приятельницы. Даже красавица Маша имела такой печальный опыт. И женщины шли на это просто потому, что тоже хотели того же самого, у них тоже свербело в трусиках, и им нужно было удовлетворение, пусть даже такое примитивное. У самой же Агаты все было намного хуже, гораздо, несоизмеримо хуже. Она вообще не хотела мужчин и даже боялась близости с ними. И это с ней уже давно.
Детство Агата помнила не слишком хорошо. Начала четко осознавать себя лет с пяти, наверное. Но хорошо помнила свое ощущение, что раньше, до того как она себя осознала, с ней произошло что-то страшное, ужасное, что темным пятном легло на ее жизнь. И мама довольно часто водила ее в детстве к женщине в белом халате, которая внимательно осматривала ее тело, уделяя особое внимание месту между ножками. Что-то делала, чем-то смазывала, что-то назначала. Все это было так смутно в сознании, что Агата нередко думала, будто все это просто нехороший, злой сон. Когда она подросла и стала оформляться, мысли о прошлом совсем ушли из ее головы. Появились новые увлечения – музыка, танцы и, конечно, мальчики. Один из них, Олег, нравился ей больше других. Они даже встречались с ним. Гуляли, взявшись за руки, целовались несколько раз. И однажды Олег пригласил ее к себе на дачу. Дело было в начале осени, погода стояла шикарная, и Агата согласилась провести день в хорошей компании. Но когда она приехала в домик над рекой, оказалось, что никого, кроме нее, там нет. Она поначалу испугалась и хотела даже уйти. Но Олег успокоил ее, сказав, что остальные гости в пути и будут с минуты на минуту. Он рассказывал ей что-то веселое, включил музыку и дал попробовать вино, которое приготовил для девочек, как он сказал. Предложил, чтобы она оценила его выбор. Агата, на свое счастье, поступила как истинный дегустатор, – попробовала вина самую капельку. Но и этой малости оказалось достаточно, чтобы снять напряжение. Она расслабилась, а Олег стал ее потихоньку ласкать, целовать, и незаметно для нее они оказались совершенно раздетыми и в постели. Ей были очень приятны его ласки, поцелуи и нежные слова, которые он шептал непрерывно. Она почти забылась и готова была следовать за ним, куда он ее поведет. Однако когда его отвердевший мужской орган вдруг попытался войти в ее тело, Агата испытала жуткий страх. Паника овладела ею, она рванулась с неожиданной силой и вывернулась из-под него. Схватила свою одежду, на ходу натягивая ее на себя, и убежала прочь. Злые слова распаленного и не удовлетворенного Олега долго неслись ей вслед.
– Дура, – кричал он, – идиотка! А мне что теперь делать? К соседской козе идти, что ли?
С тех пор отношения их испортились резко и навсегда. Но среди ее сверстников почему-то поползли слухи, что Агата – девушка доступная, способная доставить партнеру массу наслаждения. Заигрывания и открытые предложения посыпались на нее, как из рога изобилия. Девчонки стали воротить от нее носы: конкурентка была им ни к чему. Да и просто многие из них завидовали вниманию, которое мальчики оказывали Агате, а не им. Отбиваться от нахальных предложений было непросто. Иногда дело доходило до ссоры.
– И чего ты корчишь из себя целку, Агатка, не пойму, – как-то заявил ей одноклассник Лева. – Всем известно, что ты раздаешь милости направо и налево. Почему со мной не хочешь сходить под кустик? Или ты только за деньги даешь? Так я заплачу.