Свирид оказался невысоким, но коренастым, особо сгибаться в трюме, как Оське, ему не приходилось. Перерезая путы, он стянул покрывало и с удивлением обнаружил отсутствие на мне одежды.
– Что за новости? Где твои вещи?
– Здесь мешок должен быть. – Я быстро пробежался взглядом по окружающей свалке. – Вон он!
– Оружие есть?
Я кивнул. Свирид покачал головой:
– Оставь внизу, пока к тебе не привыкнут.
В этот момент я как раз вытянул и развязал мешок. Кустистыми бровями Свирида выстрелило вверх:
– Твое? Врешь! Венцемирово барахлишко присвоить хочешь? – Бородатое лицо вскинулось к люку. – Урван, глянь, чего у пацана припрятано!
Когда главарь ушкурников спрыгнул в трюм, в люке нарисовалось еще с пяток любопытных лиц.
– Свет! – приказал Урван, и головы, перегородившие проем, исчезли.
– Гляди. – Свирид указал на щит и нож.
Безухий силуэт склонился над вещами.
– Такие щит и нож заслужить надо. Пока заберу себе, чтоб другие не завидовали.
– А доспехи? – уныло проговорил я.
Хороший был нож. И щит скорее всего отличный, даже применить не пришлось. С другой стороны… легко пришло – легко ушло. А ушло навсегда, это к бабке не ходи. Не может младший иметь материальные блага лучшего качества, чем старший.
– Хочешь сказать, что все это – твое?
– Мое, – подтвердил я с упорством, достойным лучшего применения.
Жалко расставаться с хорошими вещами, особенно безвозмездно. Любой подтвердит.
– У кого упер?
– Какая разница? Сейчас это мое.
– Ошибаешься. Сейчас это наше. Общее. Из твоего здесь только жизнь, да и та, если честно, является общественным достоянием. Будь поаккуратней со словами, малец.
– Вы тоже.
– А ты мне нравишься. Тьфу. – Урван с силой пнул устройство для наказаний. – Не то хотел сказать. Ну ладно, меня поняли. Как тебя, говоришь… Чапа?
– Да.
Руки Урвана переворошили доспехи, и голос устало разрешил:
– Надевай, все равно такой размер никому не налезет. Но не забывай, что отныне они не только твои, относись бережно, поцарапаешь или помнешь – заставлю оплатить или отработать.
– Я работал в кузнице. Если что испорчу, сам же поправлю.
– Можно и так, если на каком челне горячий горн с наковальней найдешь.
На этом разговор закончился.
Меня перевели на другое судно, которое в спектакле-ловушке изображало жертву. Никаких особых свойств оно не имело, именовалось «Тазиком». Я не удосужился узнать, это имя собственное или тип судна. На вид – обычная грузовая ладья среднего размера. Боевой ушкуй у пиратов имелся один, самый быстрый из сложившейся троицы, но самый мелкий по размеру. Его называли «Шнурок». Урван перешел на главный трофей, и «Везучий» стал флагманом. Не столь скоростной, он был несокрушим, высокие борта давали возможность расстреливать команды прочих судов, а столкновение с любым другим вызывало в памяти притчу про камень и кувшин, что кто бы на кого ни упал, все равно горе кувшину.
Впервые за много дней я оказался на свежем воздухе. Болезнь прошла, осталась лишь общая слабость. Глаза пожирали окрестности, где никогда не был, лицо овевал ветер. Какое счастье – после затхлого вонючего трюма!
– Еконоград?!
– А на что рассчитывал? – подозрительно покосились на меня.
– Хоть на что-то.
– Тогда мечта сбылась.
По меркам нового мира передо мной расстилался мегаполис. Суетились грузчики на причалах, ржали лошади в конюшнях и на многочисленных коновязях, десятки телег подвозили товары по нескольким дорогам. Строения – в основном деревянные, но виднелись и каменные. Бросилась в глаза каменная пагода со звездой, в несколько раз превосходившая размером деревянную Зырянковскую. Красивая раскидистая верхушка нависала над прочими зданиями как Останкинская башня над родной столицей утраченного мира.
Ушкуй остался где-то позади, «Везучий» с «Тазиком», изображая добропорядочных гостей, подошли к Еконоградским причалам.
Теперь нужно сбежать. Как? А никак. Ко мне, как новичку, приставили наблюдателей, глаза у них добротой не лучились, а руки всегда держали в досягаемости метательное оружие.
Очень хотелось узнать новости о конязе, папах и так далее. Но меня игнорировали, а я старался не путаться под ногами. Понадобилось грузить – грузил, понадобилось укладывать – укладывал. На сданное ненужное барахло ушкурники накупили еще орехов. Похоже, повезем их дальше, приключения продолжаются. Они не сходились с моими планами, но что делать. Жив, и на том спасибо.
Еконоград остался позади. За несколько дней маленькая эскадра вышла со старого русла на основное, а оно вновь привело к горам, но с другого конца. Я с удивлением наблюдал обратную сторону страны башен. Восточная граница Каинового племени ничем не отличалась от западной, та же пустынность, в которой где-то прятались дозорные и погранцарберы. Никаких построек в пределах видимости. Дальше вниз – неприступные горы, мимо которых вода неслась с ревом, и не хотелось оказаться в таком потоке. На середине реки течение не чувствовалось, но имело скорость не меньшую, береговые пейзажи быстро сменялись. Вплавь такую реку не пересечь, унесет к камням и разобьет. Понимаю, почему страна башен практически неприступна. Но долго ли ждать, пока кто-то соберет достаточно войск и переправится на кораблях? Если все, что говорят о Дикой империи – правда, то…
Не о том думаю.
А о чем «том» надо думать? Сбежать с корабля невозможно, остальное вторично.
В прошлом Урван имел два ушкуя, но один, видимо, пал в боях. Как всегда, кто-то оказался сильней или проворней. Сейчас наша эскадра могла достать любого: плоскодонный скоростной «Шнурок» легко и быстро передвигался по мелям и протокам, «Везучий» выступал в роли плавучей крепости, а третье судно служило складом награбленного добра.
Однажды, проходя вдоль занятой другими стоянки, корабли миновали посудину-развалюшку, что неизвестно как держалась на плаву. А людей она перевозила уйму – на берегу горело несколько костров, их окружали жавшиеся друг к другу фигуры, на воинов ни капли не походившие. Издали стоянка напоминала цыганский табор. Только вместо громких голосов и веселья – упадок и сгорбленная беспросветность. Ушкурники с профессиональным интересом проводили взглядами потенциальных жертв.
Как только огни скрылись за поворотом реки, корабли сблизились, и окованные якоря полетели за борт.
– Все видели? – раздался голос Урвана.
В ответ – ликующие вопли.
– Прощупаем на отходе?– поинтересовались со «Шнурка».
– Лучше дождаться, когда выйдут и сами подставятся, – предложил кто-то более опасливый.
– А если вверх по течению уйдут?
– Там убегайцы со своим скарбом, им обратно не нужно.
Я тихо спросил ближайшего пирата:
– Куда бегут убегайцы? Их кто-то принимает?
– Они просто бегут. Думают, что где-то лучше, чем дома, – отмахнулся он. – Не мешай.
Дискуссия над водой продолжалась.
– Если там одни спасизады – зачем рисковать? Что нам перепадет?
– Они и перепадут.
Урван поднял руку, и на кораблях все умолкли.
– Нас больше, чем их защитников, – объявил он. – Намного больше. Предлагаю высадиться. Их бойцы сами разбегутся.
С ушкуя возразили:
– Спасизады тоже разбегутся. Не все, но многие. Правда, добро и челн оставят… Но главное не это. Берег – не наша территория.
Урван усмехнулся:
– Старые договоренности не действуют. Прежней власти конязя папы не получили, да и недолго им осталось. – В голосе зазвенели командирские нотки: – «Везучий» подойти не сможет, там мелко, и грузовой «Тазик» для наскока не создан, поэтому сделаем так: окружаем стоянку с берега, в это время «Шнурок» изобразит нападение с воды. В нужный момент мы основной массой ударим с тыла.
Рев с трех кораблей возвестил, что план понравился.
Начали с ритуала. Слухи о грибах оказались выдумкой, вместо них ушкурники накачивались перед боем варевом из перетертых орехов. Чаша дошла до меня, губы ощутили горчайший вкус, а подбадривавшие крики заставили совершить маленький, но глоток.
Кофе! Крепчайший, несладкий, который мгновенно бил по мозгам. Или не кофе, а какао. Индейцы считали шоколад священным напитком и пили его горьким, подсластить додумались европейцы. Что-то наподобие этого текло сейчас по пищеводу, выжигало его и подстрекало на подвиги. Наверное, похожим образом действует алкоголь. Его я еще не пробовал, зато сколько раз видел со стороны результат! Меня будто искупали в ванне с электричеством. Хотелось петь, танцевать и драться. Это оценили, мне разрешили взять оружие. Не свое, которое реквизировал капитан, а любое из огромного выбора, оказавшегося на корабле. Я обошелся мечом и кинжалом, внешне не лучшими, но работоспособными. Впрочем, «на дело» меня не взяли. Вместе с тремя другими гребцами и оставшимся за главного Свиридом я должен был помогать удерживать «Тазик» на месте, а в случае нападения – защищать. Корабли с товаром, с которых ушла основная часть команд, становились завидной добычей для других любителей наживы.
– Мужчин в расход, по остальным сами решайте, – давал Урван последние указания. – Балласт нам не нужен. Берите самое ценное.
В последний момент выяснилось, что сам он с группой захвата не пойдет. Вместе с несколькими сподвижниками капитан отправился вверх по течению на «Шнурке», и через некоторое время над рекой разнеслось:
– Говорит Урван Безухий! Скорее всего, вы меня знаете, а если нет, спросите, и вам расскажут. Во имя Великого волка и Священного леса изобилия, где мы все еще встретимся, требую от водных людей не строить героев и поделиться имуществом. Сейчас мы пристанем к берегу, заберем понравившийся товар и никого не тронем. Если же нет…
– Ушкурник есть ушкурник, своя шкура дороже слова. Не было такого, чтоб никого не тронули. Проваливайте, если хоть немного жизнью дорожите.
Я внимательно вслушивался, поскольку события происходили за излучиной, их скрывал прибрежный лес. Оставшиеся со мной тоже слушали, при этом не спускали с меня глаз. В голове пронеслось: покажись сейчас другой корабль, кому бы я помог? В каком случае у меня больше шансов найти в этом море безумия сумасбродную девчонку и вернуться живым?
Вдали начался бой, о чем возвестили женские вопли, звон металла и крепкая ругань, которая перемежалась криками смерти.
То, о чем я мечтал и чего боялся, произошло. Миновав сражавшихся, сверху по течению к нам несся такой же плоскодонник, как «Шнурок», откуда потрясали поднятыми клинками два десятка ушкурников конкурирующего капитана.
– Лихарь! – с тоской узнал Свирид. – Угораздило же.
Мачта на атакующем судне отсутствовала, помятые борта рассказали о не так давно проигранном бое. Теперь Лихарь с компанией брали реванш. Даже наш «Тазик» представлял большую ценность, чем искромсанный челн нападающих, а если вспомнить про складированную добычу…
– Чапа, луком владеешь?
Я кивнул, предложенное тут же ткнулось в руки. Взведенные стрелы поднялись, на наконечниках от пронесенного Свиридом факела вспыхнула намотанная пакля.
– Пли! – скомандовал он, когда кораблик Лихаря оказался на расстоянии выстрела.
В нас полетели ответные стрелы, не зажигательные. С «Везучего» поддержали огнем, но нападавшие приближались с другого борта. Они прикрывались нами и с ухмылками готовили абордажные крючья. Двадцать против пяти. Плохой расклад.
– Священный лес изобилия ждет новых обитателей, – громко объявил Лихарь.
Его можно было узнать по горделивой начальственной позе. Довольная улыбка пряталась в бороде и усах, а сверкавшие бесстрашием глаза сообщали, что капитан, как и вся команда, тоже принял на грудь священного отвара. Стрел противник не боялся. Сначала один из нападавших упал, пронзенный насквозь, затем еще трое с воплями скорчились. Лица оставшихся не дрогнули. Начался штурм. Прибывший корабль загорелся, но это никого не волновало. У нас имелась пожива, а они пришли пустыми, пан или пропал. Когда первые головы врага оказались над бортом, с «Везучего» вновь полетели стрелы. Стрелки уже не обращали внимания, что заденут нас. И задели. Свирида проткнуло насквозь, но также не достигли цели трое нападавших. На меня ринулись сразу двое, лук стал бесполезен, но и меч не даст выстоять, он лишь отстрочит смерть. Доспехи, без которых я уже не представлял жизни, приняли на себя пару-тройку ударов и стрел. Поняв, что даже против одного взрослого опытного воина не продержусь, а лезут сразу двое, да еще несколько на подходе, я схватился за свисавшую с мачты связку перепутавшихся канатов и сиганул за борт.
Последняя мысль была: «Идиот! Доспехи! Не выплыву!»
Меня резко дернуло, перекрутило и выключило.
Глава 5
Сфокусировавшийся взгляд доложил обстановку: внизу, почти касаясь макушки, плескалась вода, а прижатое к внешнему борту перевернутое тело болталось, запутавшееся в канатах. Меча в руке не было, голова приходила в себя после удара о доски, но в целом все замечательно. Жив!
«Везучий» продолжал обстреливать захватчиков, которые отвечали тем же и при этом плавно удалялись – они подняли якорь. Из защитников «Тазика» остался один я. Брошенный кораблик Лихаря красочно разгорался, к небу поднимались клубы дыма, а из-за его завесы к нам резво приближался «Шнурок», набитый людьми, как банка корнишонами.
– Ты в ловушке, Лихарь! – крикнул Урван с безопасного расстояния.
– Так захлопни ее, – усмехнулся конкурент в борьбе за чужое.
На некоторое время установилась ничья. Дюжина пиратов Лихаря могла сжечь переполненный «Шнурок», если тот отважится на штурм. Был бы он побольше да позащищенней…
Со «Шнурка тоже при везении могли поджечь захваченный «Тазик». Но только ценой гибели своего корабля, если приблизится на расстояние выстрела.
«Везучий» уже остался вне досягаемости, взаимный обстрел прекратился, загоревшееся потушили. На плаву маленькому «Шнурку» не взять «Тазика», а при переходе команды на «Везучий» противника потом не догнать – слишком уж огромен и неповоротлив флагман Урвана. Потерявший треть команды Лихарь чувствовал себя победителем. Возможно, у капитанов имелись давние счеты, иначе с чего отдавать столько жизней неизвестно за что? Откуда Лихарь знал, за что борется?
Или знал? Слухами земля полнится, он вполне мог услышать о трофеях соперника и его маршруте.
– У меня огромная добыча и нехватка людей! – крикнул Урван.
Это была последняя попытка. Теперь Урван обращался не к сопернику-капитану, он заманивал команду.
Я обнаружил, что кинжал еще в ножнах на поясе. Нужно перерезать канат. Стоит кому-то выглянуть за борт, и ко мне придет пушистый северный зверь.
– Предлагаю службу у меня! – из последних сил кричал Урван. – Лихарь может уйти, я даже поделюсь с ним добычей! Каждый получит такую же долю!
Слова в данной ситуации правильные, но шансов не было. Вскоре «Тазик» уйдет вместе с грузом, и никакая сила не заставит победителей встать на сторону побежденных. Завтра Урван, возможно, отыграется, но сегодня удача на стороне Лихаря.
Трудно делать что-то вверх ногами. Неправильная гравитация едва не вырвала вытаскиваемый кинжал, я едва успел удержать. Теперь нужно подтянуться к ногам…
– Уверен, моих людей устроит такой расклад, если со мной случится что-то нехорошее. Как и твои с радостью перейдут ко мне, если неприятность произойдет с тобой. Может, поставим все на кон и решим вопрос поединком? – Лихарь подошел к борту и оперся на него в вычурной позе победителя. – Ставлю все свое против всего твоего, Урван, да будет свидетелем Великий волк!
Меня увидели на «Шнурке» и теперь активно показывали пальцами. Лихаря это напрягло. Он перегнулся через борт.
– Срань Священного леса, что за?!.. – Его рука потянулась то ли за мечом, то ли за луком.
Дальше действовал не я, а мой инстинкт выживания. Брошенный с размаха кинжал полетел в лицо врага. Расстояние – чуть больше метра. Всего пол-оборота длинного тонкого клинка. Хрясь! – противнейший звук разрываемых человеческих тканей…
Кинжал влетел точно в рот. Отлично, пусть я и целился в глаз. Лихарь схватился за торчавшую рукоять, его качнуло…