Но Лепин, увлечённый по не понятной причине «гуманной» идеей пошёл, как её активный пропагандист на любительском уровне, гораздо дальше. Он полагал, что тем же бомжам и бичам, которые попали в обойму лишних людей, во многом, благодаря «демократическим» переменам в стране (да и в мире) лучше свести счёты с жизнью… умереть. Впрочем, Лепин был глубоко убеждён в том, что там… за гранью земной, в условном (может быть, и реальным) загробном мире мы живём постоянно… всегда. Только время от времени погружаемся в какую-нибудь «пакость», типа, земного существования. Да и смерть он называл уважительно, с нежностью… определённой – «успением».
Считал, что данная лексическая единица идёт корнями, то есть родственное слову «успеть». Получается, что каждому из нас следует, именно, не потерять время и явится туда, где всё так близко, дорого и всегда… вечно. Его, Лепина, очень многие уважительно и е случайно называли в глаза и за глаза Царём Успения.
Конечно же, Григорий Матвеевич находил время встречаться со многими людьми, убеждая их в том, что от безысходности… жизни лучше вовремя помочь самому себе обрести… успение. Это очень просто и… необходимо. Во всяком случае, для тех, кто не живёт, а страдает по милости кучки негодяев разного рода и вида. Возможно, под влияние Лепина и попал не очень признанный художник и бомж Карелин. Но, может быть, и нет. Не исключено, что мысль о собственной самоликвидации, суициде, а, по сути, эвтаназии он вынашивал самостоятельно, очень и очень давно.
Но, тем не менее, доброжелатели в своих анонимных малявах в органы местного УВД (писем имелось несколько) указали на то что, «выживший из ума» крановщик Лепин, по кличках-погонялах «Царь Успения» и «Эвтаназитёр», подводит людей своей пропагандой людей гадить… под монастырь.
Некоторые пытались связать «общественную» деятельность Григория Матвеевича с недавним самоубийством школьника, пятиклассника, Мити, который шагнул в пространство с балкона, с одиннадцатого этажа. Причина имелась… учительница по математике несправедливо, за одну из контрольных работ, поставила ему не «отлично», а, всего лишь, удовлетворительно.
Данный, в принципе, суицид на почве «особого» психического состояния мальчика «доброжелатели» пытались квалифицировать как явление эвтаназии не без помощи Эвтаназитёра, то бишь, Григория Матвеевича Лепина. Но таким ведь макаром, можно было приписать под влиянием «общественника» Лепина не только на целый ряд суицидов, произошедших в городе по разным причинам, но даже и жестоких убийств… на почве самых «благих» намерений. Ведь определённая часть маньяков отправляет на тот свет людей не потому, что получают от этого удовольствие, а по той простой причине, что, кто-то, «Великий и Могучий» заставляет или настоятельно рекомендует ему лишить жизни определённого человека, которому надо помочь уйти из жизни…
Надо сказать, что Лепин, во время отпусков, по личной инициативе ездил в Швейцарию, в частности, в Цюрих, на специальную конференцию в защиту действий медиков, приверженцев эвтаназии. Он так же был участником в данной стране банкиров и горнолыжников нескольких научных симпозиумов высокопоставленных врачей, скажем прямо, эвтаназитёров. Но даже там, в Швейцарии, единственном месте на Земном Шара, где эвтаназия узаконена государством, многие удивлялись появлению здесь крановщика Лепина, эвтаназитёра-любителя. Но это было швейцарским властям на руку. Ведь каждый надеется, что «доброе семя», брошенное им и на чужом огороде, обязательно взойдёт.
Ведь сумели же «доброхоты» из США вылить по ведру отстойного дерьма на каждого из граждан России и торжественно объявили, что эти (гнусные и грустные) перемены и есть демократия. Некоторым социально-экономическим и политические новшествам предстояло вырасти и стать этакими «небоскрёбами» за чужой счёт. За счёт подавляющего числа россиян, которое, прочему-то, скромно, молчит… Их можно назвать молчащими… экстремистами.
Впрочем, все в курсе всего, но, почему-то, активно… делают вид, что после того, как народный референдум проголосовал за сохранение СССР, все страшные и очень сказочные действия (со стороны, непонятно кого), являются законными. Ан, нет. Здесь узурпация власти, причём, безапелляционная… Понятно, что речь идёт, прежде всего, о таких господах, как Горбачёв и Ельцин. Надо признать, что приемникам придётся всё это… расхлёбывать. Но они, тоже – храбрые оловянные солдатики» (не ясно, у кого на службе), заверяют, что ничего не изменится, так вот и будет продолжаться… оккупация страны и внутренняя интервенция.
Ах, если бы шило заменили на мыло. Но ведь мыла-то никакого и нет. А если и есть это… «мыло», то только для того, чтобы верёвку намылить… Ведь причин много, почти, у каждого второго для… суицида. Но народ у нас очень даже стойкий, держится. Люди очень надеются, что это самое мыло будет выдавать опредёлённой части населения не для того, чтобы привести в порядок орудие самоубийства, а на определённый подъезд каждого дома, где ещё не выгнаны на улицы нормальные люди. А чего? Каждый в доме будет мылиться эти куском, но… поочередно. Разве не демократия? Она и есть… Опять Америку обогнали, стали намного «демократичней», чем даже… она.
Ведь демократия! Чего орать? Надо гордо ощущать себя рабами, нищими, бичами… быдлом, короче говоря. Под влиянием мерзкой и назойливой рекламы и засушенный дождевой червяк может почувствовать себя африканским слоном. Но мало ведь только почувствовать, надо… быть. Интересно, сколько ещё «Титаников» будут идти своим… намеченным курсом?
А что касается Швейцарской Академия Медицинских Наук, то , скорей всего, что называется, она не назойливо башляла странного человека из далёкой российской глубинки по мощному прозвищу Царь Успения. На наших учёных врачей, кого захватила идея эвтаназии, швейцарцы обращали внимания меньше, чем на простого… крановщика.
Любое «чудачество» всегда находит объяснение. В городе, в котором Анатолий Розов родился и теперь работал, к примеру, жил (да и ныне существует) бывший инженер машиностроительного завода, некий Борис Базиленко, который настолько безумно обожал хоккей с мячом, что не пропускал ни одного не только чемпионатов Европы и Мира по этому виду спорта, но и, просто, рядовых международных соревнований.
Его малохольную физиономию хорошо знали и помнили не только в крупных российских городах, где культивируется бенди, но и в Хельсинки, Осло, Копенгагене… Ездил он туда за свой счёт и в свободное от работы время, и, наверняка, только злые языки и совсем бездоказательно и ныне утверждают, что он выполнял, за определённую мзду, и специализированные поручения некоторых клерков, совсем не связанные с развитием и пропагандой хоккея с мячом. Но это на их совести.
Одним словом, первая и короткая встреча Розова с эвтаназитёром Лепиным почти ничего не дала. Григорий Матвеевич вспомнил, что они уже встречались, и коротко сказал, что будет рад снова увидеться с частным сыщиком.
– Только запомни одно, Анатолий,– по-свойски и очень фамильярно сказал на прощание Розову Эвтаназитёр,– я только любитель, приверженец гуманистической идеи, но не убийца. Лично я не стал бы лишать жизни, да ещё, какой-то, там саблей, по сути, своего лучшего друга Петю Арефина. Я полдня стоял над его могилой, когда уже все разъехались, и в полном одиночестве пил водку. Помочь твоим поискам постараюсь… На печальную для меня тему мы ещё поговорим. Скорей всего, на месте Арефина должен был находиться я… Немного подумаю и сам тебе позвоню.
– Но почему вас называют Царём Успения? Если шутка, то…
– Нет, здесь нет ни какой шутки. Всё серьёзно и… ответственно. Сразу я тебе, Анатолий, не в состоянии объяснить сути всего происходящего. Со временем, поймёшь.
Эвтаназитёр жил один в небольшой, но благоустроенной двухкомнатной квартире. Когда-то, очень давно, был женат. Но не получилась у него семейная жизнь, разошёлся он со своей Элеонорой Яковлевной… почти пятнадцать лет назад. Даже детей не успели завести. Она уехала от него, к родственникам, в город Рязань. Там успешно вышла замуж за одного из процветающих предпринимателей, родила двоих пацанов и сменила профессию ветеринарного врача на директорскую должность (заодно стала и владелицей солидной торговой точки) салона-магазина модельной обуви. Конечно же, она, по-своему, любила Григория Лепина, по утверждению самого Эвтаназитёра. Но…
Но ей нелегко было жить, по сути, с сумасшедшим, который, каждому встречному прямо и запросто говорил, что он повелевает Всем Миром и является штатным Царем Успения на планете Земля. Ему, дескать, «такую оказию» поручили Высшие Космические Силы, и отказаться от такого предложения он не имел ни какой возможности.
К нему привыкли и те, кто давно знал Григория Матвеевича, попросту считал его человеком безудержной фантазии. Но не без способностей, ибо, на самом деле, он в своих политических, да и всяких других, глобальных, прогнозах редко ошибался. Да что же тут удивительного? Просто, наблюдательный, много читающий и умеющий логически мыслить человек. Вот и всё! Ему проще, чем другим. Ведь он не обременён семейной жизнью, ни жены, ни детей, ни внуков. Чем ему ещё прикажете заниматься: Не всегда же пить водку или ходить на рыбалку. Можно и почитывать справочную литературу. Вот и начитался всякой… муры.
У нас, если и есть книголюбы, то обновлённые. Им ныне не хватает идеологического (одновременно, развлекательного) дерьма. Ведь почему-то современные российские гурманы при виде недопечённых кусков теста под названием «чизбургеры» и «гамбургеры» с восторгом и громко, причём, по-иностранному говорят: «Ва-у!».
В кабинете окружного прокурора полковника Суханова, моложавого и подтянутого, заканчивал свой короткий доклад следователь Жуканов.
– В общем, стараюсь, господин полковник,– вкрадчиво говорил Жуканов,– многое проясняется по делу.
– Какой я тебе господин!– Перебил подчинённого прокурор.– Давай уж договоримся окончательно и бесповоротно, чтобы ты обращался ко мне по-человечески, как к соратнику или коллеге, старшему по званию, товарищу по службе. Разве я не прав?
– Вы правы, товарищ полковник. Виноват, исправлюсь!
– Теперь, сразу к делу. Мы не китайцы, что начинать важный разговор с прогнозов погоды. Каковы, на твой взгляд, мотивы убийства Арефина?
– У меня несколько версий. Пока о них докладывать рано, Павел Иванович.
– Ладно. Вот и поговорили, что называется. На нет – и суда нет. Хорошо! Обстоятельней потолкуем попозже, Игорь. Главное, найти всех, кто наследил в этом месте. Поговаривают, что и твоих следов, лейтенант, там имеется тоже с избытком, Осторожней надо работать, не ребёнок ведь ты и уже и не новичок. Учти на будущее! И от машины идут твои следы, и к тропинке тянутся. Ну, что, мне тебя подозревать в убийстве Арефина?
– Виноват! Исправлюсь, товарищ полковник. Я без всякой задней мысли… По-рассеянности. Боялся.
– Чего боялся? Покойника? – Не очень дружелюбно улыбнулся полковник, старший советник юстиции.– Следователю прокуратуры надо бы чувствовать себя поуверенней.
– Я опасался, вдруг это дело кому-нибудь другому отдадут. Я сам хочу найти преступника.
В такой ситуации уважающий себя человек в недоумении непременно почешет затылок. Именно так поступил и Суханов.
– Послушай, Жуканов! Только без обиды, пожалуйста, Игорь Васильевич, на старшего по званию и по возрасту. Кто-то из нас двоих – дурак: ты или я. А может, ты просто прикидываешься балбесом? Ты уже больше года работаешь в окружной прокуратуре. И что, тебе подобных дел не поручали? Да их сотни! Оперативники наших региональных УВД и следователи прокуратур завалены ими по самую плешь.
Вот и получалось, что все эти, почти полтора года, Жуканов в потолок плевал и … крепко «боялся». Бумажки с места на место перекладывал. У нас, в России, есть такие… умельцы. Они активно… боятся.
А ведь преступление преступлению рознь. Не все же приходят к дяденькам в форме полицейских, а то сразу в прокуратуру с повинной.
– Вы меня не поняли, Павел Иванович, – Жуканов, вроде бы, даже обиделся.– Естественно, я работал. Не уходил ни от каких дел. Но тут, видите… интересное орудие убийства – сабля. Это доказано криминалистами. Откуда она? Что кроется за ней? Но даже при таких странных обстоятельствах, мне кажется, что дело тут интересное, но, в принципе, простое. Надо только найти причину произошедшего, вернее, мотив: от появления сабли… в нашем поле зрения до убийства.
– «В нашем поле зрения». Классно сказано! – Суханов старался быть спокойнее.– Не обольщайся, лейтенант. Всё может быть и не так просто. На первый взгляд, дело не сложное. А, кажется, копнёшь, так и попотеешь, пока преступника найдёшь. А нераскрытых убийств нам не надо. Их и так хватает. Меня за них уже в хвост и в гриву… В общем, ты меня понимаешь.
– Я понимаю.
– У тебя, Игорь, хоть ориентировочно, имеется… какой-нибудь маломальский подозреваемый? Прикинь, кто бы подошёл на такую роль.
Жуканов самым серьёзным образом задумался. Было отчего.
– На эту роль стопроцентно подошёл бы друг Арефина, крановщик Лепин. Но, к сожалению, следов от его обуви и, вообще, ни каких следов его присутствия на месте преступления нет. Кроме того, его с Арефиным никто не видел вместе перед убийством. Да и чёткое алиби: был дома, трезвый, пил чай, смотрел телевизор. Данный факт подтверждают и его соседи, которые заходили в это время к нему… на счёт рыбалки и поговорить на тему предсказаний в области… эвтаназии.
– В таком случаё на роль убийцы Арефина подошёл бы и сам Джек-Потрошитель. А если ты говоришь о старом придурке, провидце, предсказателе и человеком, который не на хорошем счету у ФСБ, по кличке Эвтаназитёр, то, Игорёша, лучше заткнись! Ты хочешь наклепать всякой… дряни на Царя Успения?
– А почему бы «нет»? Он такой же свободный… гражданин России, как и все остальные.
– Значит, его свобода заключается, в том, чтобы… сесть? Лепин – почти хоть и абсолютно вменяемый человек, пусть фантазёр, но не бандит… Тем более, следов ни каких не оставил. Лепин – субъект, который гоняется за дешёвой популярностью и своей гнилой пропагандой эвтаназии бьёт по демократическим постулатам нашего… государства.
– А если завтра эвтаназия будет узаконена в России, тогда, Павел Иванович, что…
Ну, что же тут оставалось Суханову? Только почесать подбородок и, не задумываясь, сказать:
– Тогда я буду «за». А пока такое чуждо нам, россиянам. Ты прав. Времена меняются. Один чёрт знает, что будет завтра. Ну, Эвтаназитёр, на роль убийцы… никак не смотрится. Ты лучше раздобудь орудие преступления. Старайся! И всех, само собой, кто там разгуливал в ту ночь и в предыдущий вечер, прощупай.
– Отдам все силы!
– Все уж не отдавай. Ты – следователь окружной прокуратуры, а не чумной герой из телевизионного сериала. Оставь часть своих сил для своей хорошей знакомой,– подмигнул Жуканову прокурор.– Ты, по-моему, где-то, в новом микрорайоне нашёл себе зазнобу. Слухи до меня дошли. Дерзай, пока молодой!
– Никак нет, она просто мой школьный товарищ. У меня жена законная есть,– слащаво и растерянно улыбнулся Жуканов.– Я свою супругу ни на кого не променяю.
– Даже так? Хотелось бы верить. Что ж, похвально, лейтенант. Погоди! Я не договорил. Сейчас я скажу главное, почему я тебя к себе в кабинет вызвал. Так вот, ко мне приходили сыновья убитого. Солидные, можно сказать, люди. Оба инженеры. Младший, Михаил – серьёзный человек; а старший, кажется, Константин, так мне и сказал: «Если не найдёте убийцу, то я сам отомщу». Я, конечно, заверил его, что найдём, и предупредил его об уголовной ответственности за самосуд.
– Я братьев Арефиных по-человечески понимаю.
– Вот и прекрасно, что понимаешь. Значит, лови момент. Надо ведь и отличиться… Пора. Но это ещё не всё. Они обратились в частное сыскное бюро «Ориентир». Конечно, уже заплатили там, сколько надо. Очень уж они просили, чтобы мы помогли «Ориентиру». Я понимаю, Игорь, что такая новость тебе не по душе. И я не в восторге. Но великой славы, я полагаю, на всех будет предостаточно… при нормальном исходе дела.
Действительно, Жуканову такая новость пришлась не по вкусу. Зачем ему, представителю закона, какие-то там частные ищейки, потому молодой следователь возразил:
– Извините, Павел Иванович, но я категорически против. Они же будут мне мешать.