Поднявшись на невысокое крылечко, девушки постучали в дверь. Она была выкрашена зеленой краской, и на ней были нарисованы белые ромашки. При взгляде на них на душе сразу становилось как-то легко и просто.
– Милости просим, – раздался приветливый женский голос. – Заходите, гостьи дорогие. Обе заходите!
Гостьи! И во множественном числе! Хотя чему удивляться, небось Глафира увидела их, бредущих по дорожке к дому.
Подруги вошли в чистенькую, застеленную линолеумом прихожую. На пороге лежал половичок, на котором они сняли уличную обувь, а потом прошли в комнату, куда вела открытая дверь, в проеме которой просматривался силуэт женщины, сидящей за круглым столом.
К удивлению Ани, которая ожидала увидеть в руках у женщины колоду карт, хрустальный шар и, может быть, кости летучей мыши или саму летучую мышь, Глафира, если это была она, занималась самым рядовым делом – перебирала гречку. Сидела и спокойненько так отделяла чистые зернышки от грязи.
От мамы с бабушкой Аня знала, что в советские годы, когда в магазинах продавалась сильно загрязненная мусором крупа, все домохозяйки так развлекались в свободное от другой работы время. Ну, не было, чем занять себя советским женщинам! Только что бельишко на всю семью в тазу прополощи, а потом сиди себе, гречку перебирай. Красота!
Впрочем, тогда и куры продавались не потрошеные. Советской хозяйке нужно было быть немножко хирургом. То есть уметь и голову птичке отрезать, и брюшко вспороть, чтобы затем извлечь из него нежные потрошка, из которых после получался изумительный и очень душистый куриный бульон.
Но теперь в магазинах крупа продается зернышко к зернышку, разве что промыть можно для очистки совести, а чтобы перебирать, отделяя хорошие зерна от черной шелухи и овса, такой крупы Аня и не видела никогда. Но Глафира где-то умудрилась раздобыть именно такую сильно загрязненную крупу, которую с увлечением сейчас и перебирала.
– Замуж хотите? – спросила она, не поднимая головы и не отрываясь от своего занятия. – Заневестились небось, а мужики замуж не берут? Ну, это беда легко поправимая. К осени обе замуж выскочите.
И, оторвавшись от своего занятия, она пытливо взглянула на девушек и спросила:
– Хотите замуж-то?
– Хотим.
И Лидуся кивнула. И что интересно, Аня тоже кивнула. Хотя она-то каким боком хочет? Ей еще предстояло учиться два года. Зачем же ей замуж?
– Тогда помогу вам. Сама-то я много раз замужем была и снова не прочь сходить, так что прекрасно вас понимаю. Что же вы стоите? В ногах правды нет. Присаживайтесь.
Возле стола стояли еще два стула, девушки на них устроились и выжидающе посмотрели на хозяйку. Но та, разделив крупу на две кучки, продолжала невозмутимо перебирать зерна. На вид Глафире было лет пятьдесят – пятьдесят пять. Лицо у нее было округлой формы, с маленьким аккуратным подбородком и аккуратным носиком. Симпатичная женщина. Одета Глафира была очень просто. Какая-то футболка, лосины, на плечах для тепла накинут шерстяной свитер, рукава связаны узлом на груди. Совсем не так должна была бы выглядеть провидица и почти ведьма.
Какое-то время в комнате была тишина, а потом ее прорезал громкий мужской голос:
– Сволочи и гады! Кругом одни гады!
Аня так и подпрыгнула. Голос был какой-то нечеловеческий и доносился он из темного угла. Но Лидуся не дрогнула.
А сама Глафира подняла голову и неожиданно ласково отозвалась:
– Зато Петька хороший.
И голос, словно обрадовавшись, начал повторять:
– Петька дурак! Петька урод! Жрать хочу, дура! Мяса давай! Дурак! Дурак! Дурак!
Поднявшись, Глафира прошла в тот угол и включила торшер, комната мгновенно залилась теплым желтым светом.
– Ой! Это у вас попугай! – воскликнула Аня, рассмеявшись. – Говорящий!
Попугайчик был совсем маленький. Обычный волнистый попугайчик зеленого цвета с желтой шапочкой и рябой шейкой. Посмотришь, так ничего особенного.
– Но почему он у вас так ругается?
– Петя достался мне от моего последнего мужа. Тот принес Петю в дом еще совсем птенчиком и зачем-то научил птицу ругаться. А теперь муж умер. А Пете если что не по вкусу, или просто скучно, или хочется обратить на себя внимание, то он сыпет отборными проклятиями. Я пытаюсь его переучить, разговариваю с ним только ласково, но, видимо, что заучено в детстве и ранней юности, то и остается с нами на всю жизнь. Теперь Петя не желает ничего заучивать, ругается, словно сапожник, позорит меня перед людьми. Да, Петенька?
– Дура!
Аня снова вздрогнула. Не самый приятный характер у попугая. А Глафира молодец. Не выкинула противную птицу, кормит и лелеет ее, должно быть, в память о любимом муже?
– Семеро у меня мужей было, – неожиданно произнесла Глафира. – Непутевые были, все умерли.
Женщина насыпала Пете корма, которым тот и занялся, не тревожа больше покой хозяйки и ее гостий. А Глафира вернулась к своему занятию. Она перебирала зерна с увлечением, дула на них, пересыпала из руки в руку, внимательно присматриваясь к тому, в какой узор они ложатся на столе. Пересчитывала их, сортировала по кучкам, а потом снова считала.
– Что вы делаете? – не выдержала Аня. – Моя мама тоже раньше перебирала гречу, но так долго с крупой для каши она никогда не возилась.
Глафира улыбнулась:
– Эта крупа не для каши.
– А зачем?
– На этих зернах я вам погадаю. Первая половина крупы для твоей подруги, вторая для тебя. А чистила я ее для того, чтобы зарядить зерна своей энергетикой. Зернышки ко мне привыкли, впитали мою информацию, теперь с ними можно легко работать. Они все скажут, как есть.
– И что? – с любопытством спросила Лидуся. – Выйду я замуж?
– Выйдешь.
– За Славку?
– Нет, имя твоего мужа будет начинаться на букву «О».
И Глафира ткнула пальцем в зерна, которые и впрямь сложились в виде овала или буквы «О».
– Но Славка – это Вячеслав, – упиралась Лидуся. – И это имя на «В». Вот его фотография. Посмотрите и учтите, что я только за Славку замуж хочу!
– Забудь о нем, – неожиданно сурово произнесла Глафира, едва глянув на фотографию. – Предоставь мужчину его судьбе. Иначе и сама рядом с ним можешь погибнуть.
Лидуся схватилась за голову:
– Славка умрет? Так, да? Это ты видишь?
Глафира нахмурилась еще сильнее:
– Смерть я никому не предсказываю.
– Но он умрет? Глафирочка, дорогая, скажи мне! Я должна знать!
– Угроза над ним нависла, – нехотя ответила Глафира. – И на тебя тень тоже падает. Мой тебе совет, отойди от него.
– Но кто может хотеть его смерти? Вдруг еще можно повлиять на этого человека? Остановить? Воспрепятствовать?
Глафира снова принялась пересыпать зерно.
– Не вижу имени злодея. Но это женщина. Она связана с ним крепкими узами. Выставляется перед всеми его другом, а у самой на сердце черная злоба.
Аня покосилась на Лидусю. Не о ней ли и речь? Подруга мечтает выйти замуж за Славку, но при этом явно серьезно на него обижена, даже зла. Но нет, Глафира явно имела в виду кого-то другого. Не стала бы она предостерегать Лидусю от нее же самой.
– Эта женщина владеет черной магией, – бормотала Глафира, дрожа как безумная. – Помню ее. Она заговоры на смерть практикует. Совсем черная. Будьте осторожней, девочки, не вставайте у нее на пути, это для вас обеих может оказаться смертельно опасно.
И, порывистым движением смешав обе кучки, Глафира воскликнула:
– Все! Уходите! Сегодня я больше к гаданию не притронусь!
– Но, Глафира…
– Хватит и того, что я уже вам сказала. Не хочу смерть кликать!
– На кого кликать? На меня?
– На тебя! На меня! На всех нас!
И дикий взгляд Глафиры остановился на Ане. Та поежилась. Что прорицательница так на нее таращится? Аня тут вообще ни при чем! Но Глафира уже не смотрела ни на одну из подруг. Она быстро поднялась и пошла к дверям, всем своим видом показывая, что подругам тоже нужно последовать за ней к выходу. Меньше чем через минуту они все трое оказались на улице, где скомканно попрощались со все еще молчащей хозяйкой и поспешили к калитке. Больше девушки не обращали внимания на окружающую их красоту. Бежали сломя голову подальше от обозлившейся невесть на что Глафиры. Поход их назвать удачным было никак нельзя.
– Вот так сходили!
– Погадали!
– Сидели бы себе дома, ничего не знали, были бы спокойны и счастливы.
Все-таки правильно, думала Аня, что церковные батюшки не одобряют гадальное ремесло и самих гадалок. Вот взять, к примеру, ту же Глафиру, наговорила с три короба, разной жути напустила, напугала их, а что делать, толком и не объяснила. Берегитесь, мол, говорит, не стойте у нее на пути. А кого беречься? И на чьем пути им не стоять?
Глава 4
Утро следующего дня ознаменовалось сразу двумя событиями. Во-первых, по случаю наступившей теплой солнечной погоды было решено разрешить детям полчаса поплавать в озере. И во-вторых, исчез воспитатель группы «Маленьких Кулибиных» – Антон.
Аня с Лидусей, направляясь к Глафире накануне вечером, встретились с парнем на берегу речки Глубокой. Это было уже после отбоя, и девушки удивились, что Антону надо на берегу. Но он сказал им, что просто хочет искупаться и освежиться перед сном после первого настоящего рабочего дня.
Теперь же выяснилось, что подруги были последними, кто видел Антона.
К себе в комнату он не возвращался. И на территории лагеря тоже не появлялся.
– Вы, девчонки, были последними, кто с ним встречался, – сказал Олег – тот самый тощий и долговязый воспитатель из отряда «Менделеевых», который вчера так охотно дразнил Лидусю. – Поздравляю!
– С чем это?
Голос у Олега был ехидный, так что Аня ничего хорошего от его поздравлений не ожидала. И правильно.
– А как же! – радостно заявил ей парень. – Если выяснится, что с Антоном что-то не того, то вы первые под подозрением.
– Почему это мы первые? И под каким это подозрением?
– Кто виделся с покойным последним, теми полиция занимается в первую очередь.
Лидуся тут же размахнулась и от души треснула Олега по затылку.
– Сплюнь, придурок!
Но другим предположение Олега показалось занимательным.
– Действительно, может, с ним случилось что? Антон у нас редкостный педант, в одиннадцать он уже всегда в кровати. В восемь на ногах. Весь день расписан у него буквально по минутам. Не дай бог ему в чем-то помешать, отвлечь или задержать разговором, вовек тебе не забудет, как ты однажды нарушил распорядок его дня.
Антон жил в комнате с еще одним воспитателем – Романом, который подтвердил, что у Антона имеется привычка освежаться перед сном.
– Но обычно он просто принимает теплый душ. Антон хиляк, панически боится всяких инфекций. Чуть кто чихнет, он уже кварцевание в комнате проводит, ультрафиолетом воздух чистит, чтобы не заразиться. И все равно триста дней в году с заложенным носом ходит. А я вот вирусов не боюсь и всегда здоров. Кто болячек боится, думает о них постоянно, к тем они и липнут. И я вам так скажу, чтобы Антон полез купаться в холодную воду, да еще вечером и на речке, когда на улице и так не жарко, это на него совсем не похоже.
Кроме того, настораживало, что Антон не взял с собой на речку никаких купальных принадлежностей. Как у всякого педанта, у него они были аккуратно сложены в герметичный полиэтиленовый пакетик. Тут была и шапочка, и плавки, и полотенце. И все эти вещи оставались в комнате.
– Нет, я вот могу и голяком нырнуть, – продолжал выступать Роман. – Мне это без проблем. Считаю, что Бог создал человека совершенным, стесняться своего тела – все равно что стыдиться дела рук Божьих. Но это я! А второго такого зануду и ханжу, как Антон, надо бы еще поискать. Он бы нипочем не пошел купаться без плавок.
– И без полотенца, чтобы было чем вытереться.
– Может, он полотенце у кого-нибудь одолжил? Без него-то никак.
Подруги могли и сами подтвердить, что вчера вечером на улице и впрямь было весьма свежо. И после купания такому слабому здоровьем персонажу обязательно нужно было поскорей вытереться. Не говоря уже о том, что ему вообще не следовало купаться в прохладной речке, если уж он так боялся простуды.
И тут Лидуся задумчиво произнесла:
– А ты не помнишь, было у него при себе хоть какое-нибудь полотенце?
Подруги стали вспоминать и пришли к выводу, что полотенца у Антона при себе как раз и не было.
– Вообще интересное кино получается! – возмутился Роман. – Ночевать он не явился. Купаться без полотенца поперся. Что с ним приключилось? С ума он, что ли, сошел?
– А почему ты не думаешь о приятном? Антон мог влюбиться.
– Антон? Влюбиться?
Роман не стал сдерживаться и громко расхохотался.
– Сразу видно, что это не ты прожила с ним в одной комнате весь прошлый сезон. Да это же сухарь, каких поискать! На танцы его зовешь, он книжку читает. На прогулку – он научный реферат строчит. Только учебу свою и знает. Никакой личной жизни у человека нету, да он вообще в аспирантуру хочет поступать!
Аспирантура аспирантурой, но поверить, что у двадцатилетнего парня не играют гормоны, было трудно. Но Роман стоял на своем:
– Девушки у Антона нету! Я с ним живу и слышу, с кем он разговаривает. Либо родители ему звонят, чтобы справиться о здоровье, либо друзья, чтобы что-то про учебу спросить. И все, никакими девушками там даже и не пахнет.
– Может, он к родителям смотался?
– Нету его у них. Его родители сегодня уже дважды звонили. Тревожатся. Я трубку не беру, не знаю, что им говорить. Сказать, что Антон не ночевал, – еще больше их расстроить.
Учитывая все вышеперечисленное, отсутствие Антона стало обрастать пугающими домыслами. И чтобы их прекратить, Лариса Дмитриевна отправила несколько человек на берег речки – проверить, нету ли там Антона.
– Парень с чудинкой, мог зачитаться умной книжкой да и забыть о своих обязанностях.
Подруги тоже напросились в экспедицию. На сердце у них было тревожно. Они сами были вчера на берегу речки и знали, как там после заката солнца становится неуютно.
– Если бы Лариса сама туда сходила, она бы не рассуждала про книжки.
– Это надо быть не с чудинкой, а с огромным приветом, чтобы читать книжки, не замечая тучи комаров и мошкары вокруг себя.
Но приказ есть приказ. По узкой тропинке, хватаясь за корни, они спустились вниз к самой речке. Тут был небольшой пляж, образовавшийся на изгибе русла возле относительно тихой заводи. Вчера девушки шли вдоль речки, но верхом, сюда, к самой воде, они не спускались. И сейчас с любопытством оглядывались по сторонам. Берег был крутой, усыпанный песком вперемешку с камнями самых разных размеров. Роднило все эти камни одно – они были острой формы и торчали в самых неподходящих местах.
Лидуся присела на один такой камешек на берегу, чтобы вытряхнуть набившийся в балетку песок, но тут же вскочила, потому что острый камень впился ей прямо в мягкое место. Пришлось ей опереться на руку Олега, который, как водится, оказался рядом с ней. И удивительное дело, стоял смирно, никаких обычных своих злодейских трюков не проделывал, так что Лидуся сумела и песок вытряхнуть, и туфельку обратно нацепить.
Только после этого она отпустила Олега, огляделась по сторонам и сделала вывод:
– Антона тут не наблюдается.
Роман с Аней поняли это гораздо раньше.
– Но для купания это единственное пригодное место, – сказал Роман. – Следующий спуск к реке уже у самого Рабочего поселка.
Именно в том направлении и бегали вчера девушки. Рабочий поселок получил такое название из-за того, что пятьдесят лет назад там селились преимущественно рабочие, трудящиеся в песчаных карьерах. Потом промышленную добычу песка по какой-то причине в этих местах прекратили, а поселок остался и даже разросся. Пусть карьеры себя в плане заработка для жителей и исчерпали, но в поселке к этому времени был уже построен небольшой стекольный заводик, который дал людям новые рабочие места. И название поселка осталось прежним.
Лидусе удалось наконец найти подходящий не слишком острый камешек, она устроилась на нем, переобула вторую ногу, а потом критически оглядела пляж и сказала:
– Всюду песок почти белый и только в одном месте он какой-то желтый. Интересно, почему так?