– Уверен он! – Макс хотел поворчать, но вдруг понял, что это вариант. Именно. Вернуться обратно. «И нарваться на погоню? Впрочем, если нас еще не догнали – возможно, погони вообще нет? Может, мы погибли при пожаре, а наши тела забрали мортусы… Хороший вариант».
Черт, вспомнил он. А фонарь-то был Скоблин. Тот, что остался на блокпосту.
Так что никаких иллюзий. Они знают, что мы живы.
Макс поднялся. Проверил, на месте ли пистолет (на месте), махнул рукой.
– Все, двигаем в другую сторону. Быстрее. Профессор, Сашик! Живо! Что, мне вас пинками гнать?! Бегом!
И все равно они не успели. Макс понял это слишком поздно.
Вспыхнул свет.
Беглецы, прикрывая глаза руками, повалились на землю. Убер негромко выругался.
– Эй, вы! Там, в тоннеле! – раздался усиленный металлом голос. – Высылайте человека, будем говорить.
Макс едва не расхохотался. Нарочно не придумаешь. Стоило им шарахнуться в другую сторону – и здесь тоже предлагают вести переговоры. День дипломатии, явно.
Возвращаемся.
Снова чертова ВШ. Трехсотая, родная. Со сгнившей лестницей наверх.
– Что будем делать, босс? – Хаммер поковырял в ухе, сплюнул. Вытер пальцы о куртку. Убер насмешливо окинул его взглядом:
– Вот за что я тебя ценю, так это за непринужденность в обществе.
– Че-е?
– Может, стоит пойти им навстречу? – предложил Лебедев.
– Только что ходили… – Макс качнул головой.
Профессор откашлялся.
– Я имею в виду: в переносном смысле. Согласиться на переговоры и узнать, что они предложат.
– А, вы про это. Нечего с ними говорить, – Убер повернулся к Максу: – Брат, не стоит. Лучше я лестницу проверю.
Макс поднялся. Всегда можно найти выход. Люди – твари, нет сомнений, но даже с тварями можно поискать варианты. А вот на поверхности твари обычно малоразговорчивы…
Скинхед посмотрел на него, глаза его в полутьме мерцали. Убер медленно кивнул:
– Ладно. Я понял. Оружие оставь, брат. Эй, дайте ему что-нибудь белое!
– Вот эта фигня подойдет? – спросил Хаммер.
– Чего?
Хаммер протянул Максу белый шарф из белой текучей материи. Макс с удивлением узнал в этом собственный парадный шарф. Интересные дела. Откуда он у Хаммера?
– Шелк, – сказал Убер. – Даже не верится. Скорее всего синтетический, хотя хрен его знает… может, и настоящий. Знаешь, друг, я бы на твоем месте завел себе костюмчик из шелка.
– Это почему? – насторожился Хаммер. Убер насмешливо оглядел «летуна», фыркнул.
– А чтоб вши не заводились. Они почему-то шелк не переносят.
Пока Хаммер переваривал сказанное, Убер повернулся к Максу:
– Ладно, брат. Извини. Ты переговори, а я попробую пока разобраться с выходом на поверхность. Запасной вариант нам бы точно не помешал.
Макс помедлил и кивнул.
– Ведите себя прилично, Убер! – профессор внезапно перешел на фальцет: – Что это вообще за собачья кличка? Как ваше человеческое имя, позвольте узнать?!
Убер посмотрел на него. На физиономии скинхеда появилось странное выражение.
– Дурак вы все-таки, профессор, хоть и умный. Ни хрена вы в людях не понимаете.
– А вы… ты… – профессор даже не сразу нашелся, что ответить: – Вы – фашист!
Пауза. Скинхед заржал. Звук гулко раскатился по тоннелю. Убер тут же зажал себе рот ладонью, но остановиться не мог. Сидел и подергивался, как в припадке.
– Это вы зря, проф, – сказал Убер, вытирая слезы. – Впрочем, я сейчас не в настроении объяснять разницу между красным скином вроде меня и наци-скинами. Хотя нет, сейчас я уже усталый и сдержанный… Да. А вот до этого бывали досадные происшествия. С теми, кто называл меня «фашистом». Ну, что-нибудь еще скажете, проф?
Профессор молчал. Сашик вновь начал подвывать, глядя на Убера. Тот сплюнул и отошел.
– Интересно, как там босс? – Хаммер почесал голову, грязные волосы блестели в полутьме.
Убер вздохнул.
– Да, мне тоже интересно.
Шаги Макса давно стихли вдали. На панели управления остался лежать пистолет «Грач», выложенный Максом. Холодный блеск металла.
Убер посмотрел на пистолет, зачем-то потрогал лоб и начал насвистывать…
Макс опустил белый шарф – знак перемирия. В лицо ему перестали светить фонарем – Макс зажмурился, заморгал. Глаза слезились.
Его обыскали, провели к темной фигуре. Невысокий человек шагнул навстречу, протянул руку.
– Рад вас снова видеть, Максим Александрович, – сказал человек.
Макс узнал его скорее по голосу.
– Директор?
– Что делать! – Директор засмеялся. – Виновен. Все приходится решать самому.
Резь в глазах постепенно проходила. В окружении повелителя Звездной Макс увидел несколько знакомых лиц. В основном воспитатели и охранники. И еще один тип – его даже человеком назвать можно было с трудом. Хунта. Огромный «нянечка» смотрел на Макса сверху вниз.
– Чем вы его кормите? – спросил Макс.
Хунта хмыкнул.
– Я сам ем. Разных придурков, вроде тебя.
– Ага, я так и понял. И даже знаю, с какого места начинаешь.
– Ну-ну, не надо обижать друг друга, – Директор был в хорошем настроении. – Все-таки мы старые друзья, верно?
– Не сомневаюсь, – сказал Макс.
Хунта осклабился. Вонючая бездонная пасть. Макс опять вспомнил зверя за стеклянной стеной. Смерил «нянечку» взглядом. Здоровый, как ни крути…
Зато долго будет падать. И больно ударится.
– К делу. Вам лучше сдаться, – сказал Директор. – Как думаете?
Макс очнулся.
– Зачем мне это? – он пожал плечами. – Я уже почти на свободе.
– Насколько понимаю, именно «почти» здесь ключевое слово, – Директор улыбнулся. – Вы что, всерьез думаете, что мы вас просто отпустим? Да будет свет! – он махнул рукой.
Макс повернул голову и чертыхнулся.
Он едва успел прикрыть глаза ладонью. Блин! Все равно глаза обожгло, выступили слезы. В тоннеле вспыхнул прожектор. Волна света прокатилась по тюбингам, вычищая добела, делая беззащитными…
Насколько понимал Макс, у «нянечек» мог быть и пулемет. Впрочем, достаточно и пары автоматов. В тоннеле беглецы будут как на ладони. Прав был Убер, надо было уходить по поверхности…
Да что уж теперь.
– Тогда зачем это фарс с переговорами?
Директор растянул тонкие губы.
– Возможно, вы знаете что-то, чего не знаю я. Вы слишком уверены в себе, Максим. Это интригует.
Макс помолчал. Похоже, скрывать больше не имеет смысла.
– Вам о чем-нибудь говорит эта куртка, Директор?
Директор некоторое время с недоумением разглядывал Макса. Потом заметил на его груди нашивку с крылышками. Лицо его на мгновение дрогнуло.
– Это то, что я….
– Верно, Директор. Это летная куртка, – сказал Макс. – Я с Нарвской. Обычно меня называют Лётчиком.
– Это понятно, – начал было Директор, но Макс перебил:
– Вы не поняли. Лётчик – это мое имя.
Пауза. Лицо Директора вытянулось…
Директор справился с шоком на удивление быстро.
– Значит, вы – тот самый, – глава Звездной посмотрел на него с интересом. – Знаменитый глава «летунов». А вы легендарная личность, Максим, вы знаете? Чертовщина, я прямо не ожидал. Дайте мне минуту… я должен подумать. Впрочем, я уже решил.
– Что именно?
Теперь на лице Директора было написано сочувствие.
– Мне придется вас расстрелять, Максим. Очень жаль. Приятно было познакомиться.
– Что?! – такого Макс не ожидал. – Но… почему?
– А зачем вы мне?
– Не понял.
Директор изогнул тонкие губы в улыбке.
– Если я заберу вас обратно, то получу всего лишь еще одного воспитуемого. Который, к тому же, будет всячески подрывать дисциплину. Так зачем мне такой, простите за прямоту, геморрой?
– Мда, – сказал Макс. – Незадача. И что будем делать?
Вынести бы тебе мозги, подумал он. Жаль, что я не сделал этого тогда, в кабинете…
– Впрочем, есть один вариант, – Директор поднял указательный палец. – Да-да, это вполне возможно.
– И какой же?
– Помочь вам.
Макс решил, что ослышался.
– Даже так?
– Это лучше всего. Убив вас, я получаю только труп. А помогая вам, вступаю в дипломатические отношения с главой целой станции.
Это меняло дело. Даже больше, чем меняло.
– На Нарве сейчас другой глава, – напомнил Макс.
– Временно, все временно, – Директор покачал головой. – Я в вас верю, господин Лётчик, – он поднял взгляд, редкие волосы упали на выпуклый лоб. – Поэтому предлагаю помощь и поддержку от имени Звездной. Я совершенно серьезен. Когда вы захватите власть…
– Кхм.
– Простите, – исправился Директор. – Когда вы восстановите на Нарвской справедливость и демократию, у вас будет на одного друга больше. И, смею надеяться, у меня тоже. Что скажете? Дать вам время подумать?
Пауза.
– Это возможно, – медленно сказал Макс. – Ваши условия?
– Это мы еще обсудим. Что до остальных, – Директор помедлил, провел пальцем по верхней губе. – Они… как бы это сказать поделикатней… Они живы?
Макс наклонил голову к плечу.
– Что?
Директора это не смутило.
– Понимаете… Только не обижайтесь, господин Лётчик. Я слышал, вы любите убивать людей.
Макс сжал зубы. Не твое собачье дело, подумал он в раздражении.
Перед глазами опять встали пленные кировцы. Приставляешь пистолет к затылку, жмешь на спуск… Банг! Банг!
Брызги крови. Медленно валящиеся тела. Катящаяся гильза.
Банг!
Макс выпрямился.
– Если они это заслужили.
– Конечно, конечно, – вокруг глаз Директора собрались морщинки. – Но вы не думали, что они могли бы понести наказание… по-другому? Мы понимаем друг друга?
Макс переступил с ноги на ногу. Потом понял: конечно, пленные кировцы…
– Вам нужны работники?
– Кто мне точно не нужен, так это трупы, – Директор улыбнулся. – Трупы обычно плохо копают. Так мы договорились?
Макс поднял голову, посмотрел туда, откуда бил беспощадный свет прожектора. А в любой момент могла ударить очередь.
– Пожалуй, – сказал он. – Что-то еще?
– Всего одно маленькое условие…
Макс помолчал. Кажется, сейчас будет заключен договор с дьяволом.
– Слушаю вас, господин Директор.
– Смех без причины – признак дурач… хорошей травы, – сказал Хаммер. Засмеялся – мелко и пронзительно. Из глубины ВШ ответило гулкое эхо. Макс покачал головой. Придурок. Поговаривали, что Хаммер сидит на грибах – тех самых, с Дыбенко.
– Спите? – Макс огляделся. Профессор Лебедев, Костя смотрели на него с тревогой. Даже Сашик перестал возиться в грязи.
– Чем закончилось? – спросил профессор.
Макс невольно вздрогнул, хотя и был готов к этому вопросу.
– Все отлично, – сказал он. – Нам дают уйти.
Профессор расцвел на глазах. Поверил. Макс почувствовал тошноту. Люди верят, потому что – хотят верить. А единственный человек, который может его расколоть… кстати!
– А где Убер?
– Вашему другу стало плохо, – пояснил Лебедев. Лучевая, сообразил Макс. Новый приступ, ага.
– Отлично, – усилием воли он заставил себя улыбнуться. – Так даже лучше.
Профессор захлопал глазами.
– О… отлично? – он даже привстал. – Что это значит?
Макс не ответил. В первый момент ему показалось, что пистолета на месте нет… но он был. Прекрасно. Макс медленно поднял «Грач» (пистолет казался тяжелым, как свинцовая плита). Повернулся и направил пистолет на Лебедева.
– Мне очень жаль, профессор. Поднимите руки, пожалуйста.
Профессор заморгал.
– Максим, вы шутите?
– Руки поднять, я сказал! – Макса накрыла волна ярости.
Профессора и Сашика взяли тепленькими. Впрочем, какое тут сопротивление? – Макс поморщился. Старик и калека. К сожалению, с Убером вряд ли будет все так просто.
– Зачем вы это делаете, Максим? – спросил профессор, вытирая кровь с губ.
Макс пожал плечами.
– Какая вам разница?
– Я считал вас хорошим человеком.
– Вы ошибались, – жестко сказал Макс. – Ничего-то вы в людях не понимаете. Хаммер, займись ими, будь добр.
Пленников спеленали, бросили на пол, как мешки с породой. Макс почувствовал запоздалую злость – и ненависть к себе, к Директору, к тому, что приходится делать. Вспышка. Он взял себя в руки. Держаться, проклятый ублюдок, еще не все сделано…
Макс повернул голову. На него смотрел Сашик, дурачок – в круглых бессмысленных глазах застыл испуг. Застигнутый врасплох, Макс неловко улыбнулся…
Сашик вдруг завыл. Громко и противно, как умел только он. Хаммер тут же ударил дурачка по затылку. Раз! Вой прекратился.
– Дебила тоже отдадим? – Хаммер почесал стволом «макарова» за ухом.
– А что, у тебя проснулись к нему отеческие чувства?
– Ну… нет. Не знаю. Жалко его, что ли.
Макс поднял руку. Тихо вы! Если Убер услышал вой Сашика и сообразил, что происходит, он постарается уйти.
Или нет?
«Ни хрена вы в людях не понимаете, профессор». А что понимает сам Убер?
А что понимаю я? – Макс не знал.
– Посади их там, в тени, – велел Хаммеру. «Мортус» показал ладонью по горлу – мол, порешим? Макс дернул щекой. Жестами показал: придурок, не вздумай. В следующий момент он услышал глухое негромкое «кха, кхха». Убер.
– Он возвращается, – понял Макс. – Хаммер, Костян… по местам!
Едва слышный звук шагов.
– А вы говорили, что он разбирается в людях… – сказал Лебедев.
Видимо, в глазах Макса что-то мелькнуло. Профессор отвернулся, замолчал.
– Убер возвращается не потому, что не понимает людей, – сказал Макс медленно. В груди болело. – Он возвращается потому, что слишком хорошо их понимает.
Макс проверил, чтобы до пистолета было легко дотянуться. Прикрыл его курткой.
– Хаммер, встань за дверью. Костян, приготовься.
Ждать пришлось недолго. Скрипнула ржавыми петлями дверь.
Убер шагнул из тамбура, выпрямился. При своем росте и крепком сложении – двигался он очень мягко и быстро. Даже изрядно отощав на коммунистических харчах, скинхед оставался опасным.
Макс шагнул ему навстречу, широко улыбнулся.
– Брат, есть дело. Забыл, какая у тебя группа крови?
Скинхед вздернул брови, но тут же сообразил, что попался. И даже успел вскинуть руку, защищаясь… Быстрая реакция, черт. В следующий момент Хаммер шагнул из-за двери и сильным ударом свалил Убера с ног.
– Лежать, сука! – заорал Хаммер.
На скинхеда наставили стволы.
– Поднимите его, – приказал Макс.
«Поплывшего» от удара скинхеда вздернули на колени.
– Тяжелый, блин, – Хаммер почесал бровь стволом пистолета. – А по виду не скажешь.
– Идите, – сказал Макс. – Этих возьмите с собой. Пусть побудут в тоннеле.
– Но, босс… – начал Хаммер.
– Валите, я сказал!
Остались один на один. Макс приставил «макаров» к бритому затылку скинхеда. Большим пальцем взвел курок. Чик!
– Не дергайся, – велел он Уберу.
Макс помедлил. Раньше он бы просто нажал на спусковой крючок… Нажимаешь, пистолет делает «банг» – и тело валится вперед. Очень просто. «Почему я медлю? – подумал Макс. – Неужели становлюсь сентиментальным?»
Нельзя размякать. Люди – падальщики, стая павловских собак, они сожрут тебя, если заметят, что ты дал слабину.
Нельзя быть добрым в недобром мире.
Макс посмотрел на изуродованный шрамами затылок скинхеда. Стоит спустить курок, и пуля, пройдя сквозь кости черепа, развернется в свинцовый цветок и вынесет Уберу половину лица. И никаких голубых глаз, никакой насмешливой ухмылки не останется… только кровь и мозги.
Коктейль «кровавая Мэри» по-тоннельному.
– Убер, слышишь меня?
– Да, брат, – ответил тот, не оборачиваясь.
– Я сейчас выстрелю.
– О, – произнес Убер без всякой интонации.
– Что ты на это скажешь?
Убер подумал.
– Ни в чем себе не отказывай.
«Вот упрямый сукин сын!»
Макс прищурился, положил палец на спусковой крючок.
– А если серьезно? Назови мне причину, Убер. Одну-единственную. Почему мне не убить тебя?