– Они не пройдут! Партия или смерть. Отчет к завтраку. И не выделяться.
– Слушаюсь.
Идя по коридору, Марк чувствовал сильную усталость. День был тяжелым, он проделал такой объем работы, с которым не справилась бы и целая команда тренированных бойцов. Тем не менее, внутри он ликовал – когда руководство узнает обо всем, чего ему удалось добиться за такой короткий промежуток времени, то обязательно повысит его в звании. Может быть, даже сделает генералом. Когда он зашел в свою комнату, то первое, что увидел, было довольное лицо Пукана, который, сидя на кровати, имел совершенно счастливый и мечтательный вид.
– Задание выполнено? – спросил Марк строгим тоном.
– Так точно, – отозвался толстяк.
– Результат удовлетворительный?
– Тебе бы понравилось. Это не тапок, а чудо какое-то! Можно, я его оставлю себе?
– Хм…
Марк пошевелил пальцами ноги и хотел было возразить, что такое панибратство недопустимо между начальником и подчиненным, но в этот момент дверь снова открылась, и в проеме показались уже знакомые ему охранники. Один из них окинул помещение внимательным взглядом и, остановив его на Марке, поманил того пальцем.
– Пойдемте, уважаемый. Вас главврач вызывает.
– Нас раскрыли… – пропищал толстяк, вжимая голову в плечи, но будущий генерал сердито хмыкнул на него, и он замолчал.
– Я к вашим услугам, господа, – Марк одарил гостей лучезарной улыбкой и, не оставляя себя времени на сомнения, вышел из комнаты, готовый к любому развитию событий.
Единственное, о чем он жалел, растопыривая пальцы, чтобы огромный тапок не слетел с ноги, было то, что ему так и не удалось закончить подготовку агентов Раздватри и Васи. Слюк вышел из игры, так что его, возможно, не тронут. Во всяком случае, он надеялся на это. К чему множить количество жертв этой войны? Если придется, он примет основной удар на себя, как и должен поступать настоящий капитан, который покидает корабль последним. Только он будет первым, так что, можно сказать, он даже лучше, чем капитан. Нет, не так…
Марк нахмурился, поняв, что свернул не туда в своих рассуждениях, и попытался нащупать верное направление, однако не успел – шедший первым охранник распахнул перед ним дверь, и мужчина оказался в просторном светлом кабинете, в котором ему прежде не приходилось бывать. Окинув помещение внимательным взглядом, он заметил на стене светлое пятно, какое может появиться, только если снять с нее фотографию, которая висела там долгое время. Лысого убрали, подумал Марк. Как это банально. По всему было видно, что ему противостояла команда любителей, и подобное открытие даже немного обидело разведчика. Неужели к нему относятся несерьезно? Что ж, он докажет им, что они сделали фатальную ошибку, недооценив его.
– Добрый вечер, – Изольда приветливо улыбнулась гостю и указала рукой на стул. – Садитесь, пожалуйста.
– Благодарю.
Марк опустился на предложенное место и сложил руки на коленях, выпрямив спину, однако тут же подумал, что такая подчеркнутая аристократичность мало подходит создавшимся условиям, и вальяжно развалился на стуле, закинув ногу на ногу.
– Чем могу быть вам полезен, милая?
– Прежде всего, скажите, как вы себя чувствуете сегодня.
– Ком си ком са.
– Ого, даже так? – рассмеялась Изольда. – Впрочем, почему бы и нет? Мне даже нравится. Мне доложили, что вам удалось заставить Михаила самостоятельно сходить в туалет. Честно говоря, меня это настолько впечатлило, что я сначала не поверила и пошла туда, чтобы убедиться в этом лично. Могу вас поздравить, уборная будет недоступна еще как минимум сутки. Но это не так важно. Главное – что вы сделали то, чего мы так и не смогли добиться. Скажите, как у вас это получилось?
– Не понимаю, о чем вы говорите, – покачал головой Марк. – Не знаю никакого Михаила.
– Ну, как же… – женщина открыла записную книжку, которая лежала перед ней на столе, и несколько секунд листала ее, пока не остановилась на нужной странице. – Пукан? Кажется, так вы его называете.
– Ах, да, Пукан, – кивнул Марк, всем своим видом демонстрирую пренебрежительное безразличие. – Знаю его. Это мой сосед. Однако вы ошибаетесь, считая, будто я имею какое-то отношение к его достижениям. Мы с ним практически не общаемся. Чужие люди, можно сказать.
– Да? – удивилась Изольда. – А мне показалось, что вы дружите.
– Отнюдь. Вы принимаете естественную для воспитанного человека доброжелательность за что-то большее.
– Хорошо, я поняла, – помедлив, женщина кивнула. – Простите.
– Не стоит.
– Тогда не стану вас больше задерживать. Может быть, есть какие-то пожелания?
Сначала Марк хотел ответить отрицательно, но потом подумал, что глупо отказываться от помощи, даже если она исходит от врага. К тому же Изольда, похоже, не догадывалась ни о чем. Небрежно покачав ногой, на которой болтался тапок Пукана, мужчина, как бы между прочим, заявил:
– Вот, обувь пришла в негодность. Разносилась вдруг. Я был бы вам признателен, если бы вы попросили своих помощников решить этот вопрос.
– Да, конечно. Сегодня же вам принесут новую пару.
Марку не понравился взгляд, который Изольда бросила на тапок, и он поспешно спрятал ногу под стул. Слишком поспешно. Внутренне обругав себя последними словами за такую оплошность, мужчина тут же постарался отвлечь внимание собеседницы:
– Где вы берете такие чудесные сосиски?
– Что? – не сразу поняла женщина. – Аа… Ну, у нас поставщики не меняются уже много лет.
Она не дала прямого ответа на поставленный вопрос, и Марк в очередной раз сделал вывод, что противостоящие ему агенты не прошли должной подготовки. Любителей выдает поверхностное отношение к таким мелочам. Это как со Сфинксом. Построил ты громадину, а от нее отвалился нос – и уже некрасиво. А был бы нос, так и отношение было бы совсем другим. Или Венеры – почему почти все они без рук? Подобные нестыковки можно наблюдать по всему миру, но на них почему-то никто не обращает внимание. Гелевые ручки, кофе, апельсины, бельгийцы – все. Апельсин, кстати, переводятся как «китайское яблоко». Какое же это яблоко? Нисколько не похоже, разве что форма та же. А внутри… Внутри…
Заметив, что мужчина завис, Изольда поднялась со своего места и подошла к нему. Наклонившись, она несколько секунд внимательно всматривалась в его расширенные зрачки, а потом вздохнула и подошла к двери.
– Отведите Марка в его комнату, пожалуйста, – обратилась она к дежурившим снаружи санитарам. – И понаблюдайте за ним завтра. Нет, вмешиваться не нужно, только наблюдение. И поаккуратнее, это интересный экземпляр. Если вдруг к нему придут посетители, я бы хотела сначала с ними лично поговорить.
Мужчины кивнули и, осторожно взяв Марка под руки, вывели его из кабинета. Автоматически передвигая ноги, он в какой-то момент очнулся на несколько секунд, но, оглянувшись, снова погрузился в собственные мысли.
…А внутри все совсем не так. Странно, что этот образ выбил его из колеи. Хотя, если подумать, то ничего необычного в этом не было. Стандартная работа подсознания, которое вдруг решило занять более выигрышную, доминантную позицию. Несоответствие того, что снаружи, внутренней части. К чему бы это? Глаза видят то, что собеседник желает показать. Мозг обрабатывает полученную информацию и делает выводы, которые совсем не обязательно соответствуют действительности. Улыбнулся тебе человек – и ты сразу почувствовал к нему расположение, а он, тем временем, возможно, твой кошелек вытаскивает. Или наоборот. Скривился – а у него всего лишь газы. Может быть? Может. К чему это? К чему?!
Санитары завели Марка в его комнату и усадили на кровать. Взглянув на Пукана, который с удивлением рассматривал своего соседа, пребывавшего в состоянии прострации, один из них пригрозил ему пальцем, и тот тут же сделал вид, что занят разглядыванием бородавки на своей ладони. Смерив его подозрительным взглядом, медработник поставил перед Марком пару новых тапок, завернутых в целлофан, и поспешил за своим коллегой. Наконец, когда сотрудники клиники вышли и закрыли за собой дверь, толстяк на полусогнутых ногах подкрался к Марку и, протянув руку, трижды тронул его на плечо:
– Раз, два, три?
Не заметив никакой реакции, он с задумчивым видом почесал затылок, после чего вернулся на свое место и стал терпеливо ждать, когда напарник придет в себя. Тем временем в голове Марка творился настоящий апокалипсис. Он чувствовал, что ответ на вопрос, который он все никак не мог сформулировать, находится прямо перед ним, но у него все не получалось ухватить его за хвост. Скользкий, как слизняк, он постоянно терялся, и мужчине приходилось снова искать его в куче мусора, которым была забита его черепная коробка.
– Морской конек, – говорил ему Лысый, когда им удавалось остаться наедине. – Красивый. Любишь морских коньков?
– Нет, не люблю, – качал головой Марк.
– Если не любишь их, значит, никогда не видел. Только на картинках, верно? Не может быть, чтобы кто-то, кто хоть раз наблюдал за ним, остался бы равнодушным. А самолеты? Любишь самолеты?
– Не люблю.
– Вот, видишь, как все просто. Морских коньков и самолеты ты не любишь, это уже что-то. А компьютеры?
– Фу.
– Великолепно. А что насчет бумаги? Любишь бумагу?
– Бумагу люблю.
– Писать? Или читать? Или просто смотреть?
– Не знаю. Наверное, больше писать. Надо попробовать.
– Очень хорошо. Дам тебе карандаш и ручку – что возьмешь?
– Ручку, конечно. Зачем мне карандаш? Только нужно две.
– Почему именно две?
– Ну, как же. Одна синяя, другая красная.
Раз, два, три. Марк открыл глаза и непонимающим взглядом уставился на Пукана, который, не вытерпев, снова подошел к нему и теперь тыкал соседа пальцем.
– Прекрати.
– Сейчас, сейчас, – толстяк торопливо закончил отбивать какое-то число, как человек, которому необходимо было выговориться, и только после этого с улыбкой выпрямился. – Тебя что, опять пытали?
– Нет, с чего ты взял?
– Вернулся не в себе.
– Может быть, распылили что-нибудь в воздухе. Прикосновение, укол зонтиком, кофе… Хотя, нет, я не пил ничего. Гипноз, может быть. Да мало ли что. Ответь лучше, что ты им сказал.
– Я? – испугался Пукан. – Ничего, честное слово! Я даже не виделся ни с кем.
– Значит, все еще впереди. Вот видишь, как хорошо, что ты ничего не знаешь. А знал бы, мог провалить всю операцию.
– Ты очень предусмотрительный.
– Я знаю. Спать. Нам нужно беречь силы для борьбы. Враги… кругом.
Не дожидаясь ответа, Марк закрыл глаза и, повернувшись лицом к стенке, замолчал. Толстяк еще некоторое время смотрел на него, а потом, зевнув, также принял горизонтальное положение, однако его что-то беспокоило, и он, покряхтев пару минут, снова сел. К тому моменту его сосед уже мирно посапывал, и ему очень не хотелось будить командира. Оглянувшись в поисках чего-то, что могло бы заменить Марка, он опустил взгляд ниже и радостно закудахтал. Наклонившись, Пукан поднял с пола тапок и с нежностью прижал его к себе. Но этого ему показалось мало – распаковав новую пару обуви, он с удовольствием втянул носом запах. Засыпая, толстяк улыбался.
Марку снилось что-то странное. Он находился в незнакомой комнате, в которой, кроме него, был также Лысый. Но тот словно не видел своего старого знакомого – то и дело с силой ударяя себя по голове кулаком, он ждал несколько секунд, чтобы потом повторить процедуру, и снова ждал. Будто прислушивался к чему-то. Но ничего не происходило, и он продолжал избивать себя.
– Зачем? – Марк осторожно приблизился к Лысому и, стараясь не подходить слишком близко, остановился в нескольких шагах от него.
Вместо ответа мужчина отвесил себе такую тяжелую оплеуху, что у него лязгнули зубы, и взглянул на незваного гостя. При этом Марк с ужасом заметил, что его губы были сшиты грубой толстой ниткой. Лысый пытался что-то сказать, но ему не удавалось сделать этого – из натянутой кожи сочилась кровь вперемешку с гноем, однако он не обращал на это внимания. В первый момент Марк хотел как-то помочь своему знакомому и даже стал искать глазами что-нибудь, что можно было бы использовать как тампон, однако ничего подходящего так и не нашел: вокруг были разбросаны тряпки, но все они были измазаны чем-то липким и дурно пахнущим. Наконец, отчаявшись разомкнуть губы, Лысый в отчаянии оглянулся и закрыл лицо руками.
Марк проснулся с тяжелым чувством, какое бывает, когда вспоминаешь о чем-то важном, но понимаешь, что опоздал. С удивлением взглянув на темный квадрат окна, мужчина понял, что на этот раз его внутренний будильник прозвонил слишком рано, и уже приготовился снова заснуть, но что-то не позволило ему сделать это. Пытаясь разобраться в том, что было не так, он вдруг обратил внимание на странную тишину, которая царила в комнате. Пукан никогда не храпел, но из-за лишнего веса издавал во сне смешные булькающие звуки, словно кто-то рядом полоскал горло. Теперь же он этого не делал. Может быть, его куда-то увели? Ранние процедуры? Нет, исключено.
Поднявшись, Марк прищурился и попытался рассмотреть кровать своего соседа. Когда ему удалось, наконец, проникнуть сквозь темноту, он увидел на кровати толстяка привычную тушу, которая лежала на спине. Но что-то в виде Пукана заставило мужчину затаить дыхание. Тело было совершенно неподвижным и больше напоминало кучу тряпья, которой придали нужную форму.
– Пукан! Эй, Пукан, ты спишь? Раздватри, отзовись! – негромко позвал Марк, но толстяк не ответил.
Тогда он поднялся с кровати и, не обнаружив своей обуви, босиком на цыпочках подошел к соседу. Любимым фильмом Марка был «Шерлок Холмс» с Ливановым в главной роли, и он подумал, что атмосфера вокруг идеально соответствовала одной из серий, в которой пламя свечи выхватило из темноты потное лицо мертвеца. Правда, сейчас у него не было свечи, да и доктор Ватсон отсутствовал. В остальное все было так же. Пукан лежал на спине и смотрел в потолок, причем на его лице застыло такое безмятежное выражение, что казалось, будто он мечтает о чем-то светлом и возвышенном. Но все же это была застывшая маска, не более. Опустив взгляд ниже, мужчина увидел, что толстяк обнимал его тапки, как если бы они были куклами, а он – девочкой, обожающей засыпать и просыпаться со своими любимыми игрушками.
Марк не мог сказать с уверенностью, видел ли он когда-либо прежде мертвецов. Подлые недоброжелатели начисто стерли его память, и ему до сих пор так и не удалось восстановить ее полностью. Обрывочные воспоминания то появлялись, то исчезали, не желая складываться в законченную картинку. Впрочем, он не сомневался в том, что рано или поздно его натренированный мозг победит, но пока приходилось обходиться тем, что было в наличии. Поэтому мужчина быстро осмотрел тело, лежавшее перед ним, стараясь при этом не прикасаться к мертвецу. На толстяке не было никаких ран, как не было заметно и следов борьбы. Вообще, создавалось впечатление, что он ушел без чьей-либо помощи. Но Марк прекрасно знал о том, что настоящие профессионалы никогда не оставляют улик после себя, а обставить убийство как несчастный случай или естественную смерть – это вообще было самым обычным делом. Поэтому он ни на секунду не поверил в то, что Пукан умер сам. Более того, у него не возникло сомнений на тот счет, что изначальной целью был он, и никто другой. С сожалением покачав головой, мужчина закрыл глаза толстяку и скорбно склонил голову:
– Спи спокойно, товарищ. Ты будешь отмщен.
После этого Марк вернулся на свою кровать и принялся спокойно ждать, когда в комнате загорится электрический свет – это случалось каждый день в одно и то же время, когда, по мнению администрации клиники, пациентам пора было просыпаться. Он был даже рад этому вынужденному ожиданию – у него было больше часа для того чтобы обдумать все и спланировать свои последующие действия. Враг оказался не таким уж и безобидным и нанес удар первым. Что ж, значит, и он не станет нежничать. Его учили не поддаваться эмоциям и сохранять голову холодной, поэтому он постарался забыть о своем погибшем соратнике и переключиться на более существенные мысли о том, как самому уцелеть в этой войне.
Обо всем по порядку. Марк закрыл глаза и принялся раскладывать фигурки своих союзников и противников по воображаемым полочкам. Нет, полочки не походили – до них приходилось тянуться, к тому же они зачастую скрывали то, что могло ему пригодиться. Шахматная доска. Да, так лучше. Ему всегда нравилось играть черными. Кем был Пукан? Ну, не пешкой – это точно. Пешки всегда на передовой, а толстяк постоянно прятался за его спиной. Значит, он ошибался, когда сравнивал его с этой фигурой. За ошибки приходится платить. Раз, два, три… Эх, друг… Марк грустно вздохнул, вспомнив каждодневный ритуал своего покойного соседа, и подумал, что ему будет недоставать его. Но не время было поддаваться чувствам. Пукан был ладьей. А какова стоимость ладьи? Пять пешек. Много. Или слон и две пешки. Слон стоит столько же, сколько и конь. А если к ладье добавить четыре пешки, получится ферзь.