До самого дна оставалось около сотни метров. Странное предчувствие заполняло тревогой сознание черного мага. Монотонный гул в барабанных перепонках оглушительно взорвался и возвестил о смерти. Перед глазами Макса в одно мгновение пронеслась вся его жизнь. Огромный черный камень, что покоился под толщей воды на самом дне глубочайшей на земле пропасти, странным излучением лишил его сил и возможностей контроля над молекулами частиц собственного тела. Он только успел заметить, как с нарастающей яркостью засветилась фигура демонессы. Удар ужасающей мощи оглушил его. Чудовищное давление моментально раздавило тела двух странников, выпустив потоки воздушных пузырей, устремившихся наверх и заполнив небольшое пространство вокруг красными разводами.
Сущность суккуба, лишившись живой плоти, стала испускать волнообразное свечение в черной зловещей мгле Марианской впадины. Окутав этим светом застывшие в толще неимоверно плотной воды останки юного заклинателя, она начала увлекать их наверх, стараясь как можно дальше отдалиться от губительной и уничтожающей энергии каменного склепа, хранящего в себе антиматерию. Поднявшись выше и полностью выйдя за черту излучения, дух демонессы пронзил пространство яркой вспышкой, образовав вокруг сплюснутого тела черного мага энергетическую сферу, и через мгновение, превратившись в маленькую светящуюся мерцающую точку, устремился в самый центр этого спасительного шара.
Душа Макса еще не покинула тело, которое начало быстро восстанавливаться после того, как мерцающий огонек вонзился в него. Словно очнувшись ото сна, он стал приходить в себя. Мелькающие в сознании странные образы и символы светящихся знаков постепенно таяли. Он открыл глаза, и перед ним воцарилась черная тьма. Чувствовалось сильное давление, которое едва сдерживала постепенно слабеющая невидимая оболочка вокруг него. Сгруппировавшись, юный заклинатель взял под контроль связь частиц тела, ослабив ее до безопасного уровня, словно растворившись в воде. Теперь ему ничто не угрожало. Он оглянулся и понял, что в этой непроглядной и холодной мгле был теперь совершенно один…
Но читателю сейчас будет сложно понять о ком идет речь, и что вообще происходит. Для того чтобы это выяснить, мы вернемся в события полугодичной давности на рубеж самого начала третьего тысячелетия нашей эры. Но перед тем как мы туда отправимся, нам нужно ненадолго переместиться в самое начало истории на двадцать тысяч лет назад…
ПРОЛОГ
Слепящие лучи утреннего солнца накаляли песчаную равнину. На небе не было ни единого облака, что впрочем, являлось обычным явлением для окруженной невысокими скалами долины, в центре которой находилась огромная каменная пирамида. Ее величественная вершина возвышалась над древним миром, который вел свое течение времени задолго до рождения пророков и написания всех известных ныне свитков и религий. Правящие людскими поселениями жрецы собрались сегодня в самом священном месте поклонения. Их собрание было не случайным, ибо все они были оповещены о предстоящей казни самого дерзкого осквернителя веры, с последующим приношением его в жертву.
Гигантское сооружение, дата строительства которого затерялась в пыли времен, имело на самой своей вершине широкую площадку, центр которой венчался высоким каменным пиком. Служители веры стояли по кругу. Слышались тихие разговоры. Верховный жрец Ханаанского* храма, находящийся ближе всех к центральному каменному столбу, к которому был привязан человек в изорванном и окровавленном одеянии, поднял руки вверх и громко провозгласил:
– Хранители, мы все равны перед богами, а чтить и славить их, великая честь для нас! Так говорят натуфийские* и зарзийские* жрецы! Так говорим все мы! Все, кроме него! – жрец направил руку на связанного пленника. – Он позволил осквернить нашу веру и внес зерна сомнений в людские души! Если бы такое святотатство совершил обычный человек, то люди бы приняли его за безумца! Но он один из нас, он жрец! Усомнившись в величии наших богов и пытаясь вознести свое самозваное божество, он обрек себя на смерть! Когда его прах воспарит в небо и возрадует великого Эля* и его сына Баала*, нас наградят дождями и большими урожаями! Так воздадим же почести нашим богам и принесем священную жертву!
Вокруг столба с пленником жрецы стали выкладывать тугие связки хвороста, который затем был полит маслом. Верховный хранитель подошел ближе, держа в руке факел.
–Бывший жрец Талим, ты можешь сказать напоследок слова раскаяния. И может быть тогда, тебя пустят в долину предков.
Связанный пленник едва приподнял голову и из последних сил, стараясь говорить громче, молвил:
– Глупцы! Господин наш безлик и видом своим подобен туману. А поклонение вашим богам оскверняет человека, который и без того скверна. Поклоняющийся Альяху, напротив, благословен и будет процветать. Сосуд глиняный, что есть тело человеческое, распадется. И не будет ничего после, лишь мерзость и нечистота. И возродится оно в грязи, доколе не умрет вновь. Тропа Альяха ведет к бессмертию. Идущий по ней станет един с Повелителем и Хозяевами, ибо так говорят они…, – последние слова несчастного уже перекрывались треском и гулом нарастающего пламени. Верховный жрец бросил факел в огонь и усмехнулся.
– Что же не поможет тебе твой бог? Видно он оставил тебя…
Талим чувствовал, как плоть начинает гореть. Невыносимая боль жестоко терзала и пыталась вырвать из груди крик. В последнем усилии не поддаваться жару, его сознание померкло и застыло во тьме. Но беспамятство длилось не долго. Сквозь темноту вдалеке забрезжил свет, а на лице стали чувствоваться морозные покалывания. Ощущение невероятной легкости и спокойствия отбросило боль, все тяготы и переживания. Он словно плыл к выходу зыбкого туманного коридора, конец которого светился все ярче и ярче. Мгла вокруг стала проясняться, и перед глазами возникла необыкновенная картина. Его тело парило в необъятном пространстве и двигалось вперед. По правому краю горизонта плыли облака на голубом небосводе. Зеленые деревья и луга слепили яркостью красок. Было даже отчетливо видно, как над полевыми цветами кружатся яркие искры, напоминающие звезды. Левый край горизонта резко и контрастно отличался темно красным небосводом и сверкающими молниями в черных тучах, нависающих над потрескавшейся равниной, сплошь испещренной потоками лавы, напоминающими огненных змей. В самом центре, разделявшем два мира, виднелось звездное ночное небо, на фоне которого возвышалось каменное сооружение, напоминающее башню. По мере приближения к нему, все сильнее чувствовался холод. И вот гранитные глыбы величественного строения совсем рядом. Их блеск отражает непонятные, походящие на человеческие, очертания. Два силуэта, словно выйдя из холодного камня, внезапно появились перед жрецом, и он застыл в пространстве. Два голоса молвили одновременно:
– Первый форвер* – человек. Это великая честь для тебя!
Талим удивленно огляделся и почувствовал, что может говорить.
– Простите мое невежество, но я ничего не понимаю. Кто вы? Где я? Разве я не умер?
– Твое тело скоро потеряет последние искры жизни, но это уже не имеет никакого значения. Перед тобой сторожевая башня, теперь ты ее воин, первый страж, который прежде был смертным. До этого дня лишь ангелы и демоны были в рядах форверов, но сейчас все изменилось. Ты заслужил это своей верой, которую не предал в момент смерти.
Один из светящихся силуэтов начал приближаться и его очертания стали более четкими, приняв вид пылающей огнем мужской фигуры.
– Мое имя Йхэг. Я не только форвер, но и один из стражей Альяха. Мне дано повелевать демонами. Именно я тебя выбрал. Часть моей силы теперь твоя. Так владей ею достойно!
От силуэта стража понеслись потоки искрящейся пыли, которая стала наполнять тело Талима, проникая через нос и рот. Его суставы затрещали, а грудная клетка неестественно выгнулась вперед, словно сейчас разорвется. Через несколько мгновений все прекратилось и жрец, глубоко вдохнув, открыл глаза, которые теперь изливали желтый фосфорицирующий свет.
– Невероятно! Словами передать это невозможно! Я никогда такого не чувствовал. Столько силы, столько разных мыслей. Что я теперь должен делать?
– Для начала вернись назад и покарай тех, кто казнил тебя. Людская плоть и кровь возродят твое все еще живое тело. А потом я дам познать тебе твой путь, путь форвера и заклинателя.
* * * *
Максим ничего не знал о своих родителях. С младенчества он рос в детском доме. Близких и друзей ему заменили книги, что в таких ситуациях случается весьма редко. Тяга к знаниям принесла свои плоды. Он с успехом поступил и окончил медицинский институт, став, подающим большие надежды хирургом. Его мастерскому владению скальпелем и феноменальной памяти завидовали многие коллеги. Через пять лет успешной практики он переехал из общежития в свой дом, который достался ему за невысокую цену почти на окраине города. Там был фруктовый сад, колодец во дворе, а по близости большой заброшенный парк, в котором сохранились под опущенными ветвями старых деревьев деревянные скамейки. Было очень приятно уединиться с книгой в руках подальше от городского шума под тенью ветвей. Тишина и покой помогали расслабиться после напряженной работы. Ночные трели сверчков и пенье соловья сладко убаюкивали его, когда теплая погода позволяла спать на открытой веранде. Лишь странные сны, где было бесконечное падение в бездонный колодец, на дне которого сверкали звезды, иногда тревожили его. А еще являлись во сне размытые тени людей, которых он не знал. В целом жизнь медленно шла своим чередом, а в его домашнем саду она словно замерла в чарующей тишине и благоухающей зелени. И кто бы мог подумать, что он встретит ее…
Блестящие смоляные волосы и завораживающая улыбка, подобно удару молнии, сразили наповал. Макс увидел Жанну впервые на юбилее одного из коллег. Она была дочкой пожилого профессора с кафедры хирургии, где он работал. Дерзкий, взрывной характер и вызывающее поведение девушки буквально затеняли тихого и спокойного юношу, но они видимо дополняли друг друга. Зачастую безрассудные поступки Жанны Макс старался гасить своей рассудительностью и всегда находился верный выход из любой ситуации. Но не все можно предусмотреть.
В этот день Максим еще с утра выслушал от Жанны про то, что в ночной клуб он обязательно должен сходить с ней, так как со слов девушки, там очень весело и подруги хотят на него посмотреть. Возможно, он и согласился бы, хотя не любил такие мероприятия. Но предстояло суточное дежурство, а подменить его было некому. Ближе к полуночи Макса охватило странное беспокойство, но телефон девушки не отвечал. Пытаясь отогнать дурные мысли, он лег в ординаторской на кушетку и попробовал вздремнуть, как вдруг его срочно вызвали в приемное отделение. Привезли кого-то с ножевыми ранениями в тяжелом состоянии. Макс спешно проскочил мимо дежурного полицейского в приемной и устремился к носилкам, которые катили в операционную санитары. Судя по кровавой дорожке, которая оставалась на полу, видно было, что дела совсем плохи. Дав указания срочно готовить реанимацию, он подошел, откинул окровавленную простынь и темные волосы, закрывавшие лицо и грудь, девушки. Несмотря на то, что все было в крови, он узнал пострадавшую. Его ноги подкосились, и только желание спасти Жанну удержало в сознании.
Пульс практически отсутствовал, потеря крови, вызванная серьезными ранениями живота и грудной клетки, была очень велика. До полной остановки сердца Макс успел провести необходимое хирургическое вмешательство и подключить девушку к комплексному аппарату поддержания жизнедеятельности. А далее следовала многочасовая операция, к которой в скором времени подключился приехавший отец Жанны. Весь последующий день и вечер прошли в жесточайшем напряжении. Но вот были наложены последние швы. Теперь все зависело от жизненной силы самой пациентки. Пожилой профессор постарел за это время на десяток лет. Мысль о том, что он может потерять единственную дочь, буквально убивала его. Юноша тоже изводил себя терзаниями, что это он виноват в случившемся, так как не поехал со своей девушкой вместе, разрешив ей уехать одной. Спустившись к дежурному полицейскому, он стал выяснять события, при которых все произошло. Как оказалось, Жанну нашли неподалеку от ночного клуба случайно проезжающие патрульные. Удалось задержать и тех, кто это сделал с ней. Но позже троих преступников отпустили, так как в это дело вмешался кто-то влиятельный.
На территории больницы находилась небольшая церквушка, которая была открыта и ночью. Макс пошел туда. Раньше он не верил в чудеса, которые можно вымолить, но сейчас, стоя на коленях перед большим крестом, не мог сдержать слезы и молитву, слетающую с его губ. Близился рассвет.
Проснувшиеся птицы щебетали на деревьях. Первые лучи солнца пробивались из-за горизонта. В глазах стояла мутная пелена. Макс, еле передвигая ватные от усталости ноги, пошатываясь, шел к больничному корпусу. Странная темнота в окнах нижних этажей и приемного отделения его удивила, но через несколько мгновений свет зажегся. Он поднялся в реанимацию и там его ожидал шок. Оказывается, около десяти минут не было света. Единственный аппарат в отделении, который должен был работать непрерывно, сейчас снова включился, но уже бесполезно. Жанна была мертва. Макс зажмурил глаза и встряхнул головой. Он надеялся, что все растает, словно дурной сон. Но это была горькая действительность. И опять он в первую очередь винил себя. Не тех троих насильников, которые резали ножом его любимую. Не вечно пьяного электрика, который устроил замыкание и не восстановил все во время. Он винил себя и почему-то еще бога, которому молился всю ночь. Сознание и мысли были настолько затуманены, что дальше принимать реальность он уже не мог. Возле кровати с Жанной он провел какое то время, а затем, в помешательстве двинулся на улицу, обратно к церкви. Там, неподалеку, он сел на скамейку и полными слез глазами смотрел на крест, что высился на крыше.
Потом было желание наказать тех, кто нанес смертельные ранения его любимой. Но все попытки добиться справедливости были безрезультатны. Виновных отпустили, а дело собирались закрыть. Лишь удалось узнать, что за мерзавцев вступились люди, которые занимали высокие посты в городской администрации и силовых структурах города. На похоронах Макс не мог смотреть на убитых горем родителей Жанны и лишь когда все ушли с кладбища, позволил слезам омыть могилу любимой. Он долго смотрел на бугор земли и временный деревянный могильный крест с фотографией девушки. Уже начинало темнеть, когда он собрался уходить с кладбища. Подняв свой взгляд в небо, Макс с неприсущей ему злобой тихо сказал:
–Как же ты смог позволить все это? Где твоя доброта и милосердие? Те, кто виновен, остались без покарания. Что ты вообще можешь?
– А ничего он толком не может. По крайней мере, того, о чем его просят. Ты потерял кого-то близкого? Тебе нужна помощь? – послышался тихий голос.
За спиной юноши поправила платок на голове женщина средних лет в темном, длинном почти до земли платье. В ее черных смоляных волосах проглядывалась легкая седина, а смуглое лицо практически полностью было скрыто тенью платка и надвинувшимися сумерками. Макс горько нахмурился, глядя на нее.
– Мне никто не сможет помочь.
Незнакомка подошла ближе и коснулась пальцами его локтя.
– Понимаю тебя. Конечно, вернуть к жизни того, кого ты потерял, мне не под силу. Но разве не хочешь ты наказать виновных? Разве не в этом ты сейчас упрекал своего бога? Если пожелаешь, то я могу помочь.
Юноша отдернул руку. Его собеседница, которая на самом деле являлась ведьмой, посмотрела ему в глаза, их взгляды встретились. Макс почувствовал, как по телу пробежали странные волны легкого покалывания, а женщина при этом удивленно, даже немного испуганно вдохнула воздух.
– Прости меня, я не знала, что встречу тебя сейчас и здесь. Если я нужна, то мои силы в твоем распоряжении, – с этими словами колдунья сделала шаг назад и опустила голову в поклоне, заметив при этом странное для нее удивление юноши.