– Ты говоришь чудовищные вещи! – не выдержал Отери.
– Согласен с тобой, но это не мои слова, это философия пиратов, это их образ жизни, – поправил его Данияр. – Это они, вопреки нормальным человеческим законам, нападают на звездолеты и захватывают планеты, истребляя под корень себе подобных. Причем делают это по-разному. Если цивилизация находится еще на уровне докосмической эры – полностью и безжалостно выжигают ее «огнем и мечом», а оставшихся в живых жителей добивают или отправляют в свои исследовательские центры. На уровне околоземного или ближайшего космоса – применяют тот самый стеклянный вирус с избирательными генами, при котором от человека остается только горстка стеклянной пыли. И нет ни трупов, ни зловония, ни горелой земли. По-прежнему функционируют все коммуникации, здания, сооружения, заводы, космодромы, не затронута ни фауна, ни флора. Все в целости и сохранности – все, кроме людей… Я вижу, мои слова вас шокируют. Ну еще бы, вы ведь ни о чем не подозревали, как раньше ни о чем не подозревал и я. А знаете почему? Да потому, что все захваченные пиратами планеты никогда не входили в Звездный Альянс, многие из них даже до сих пор не известны вам.
– Как же ты выжил в таких нечеловеческих условиях, и как тебе вообще удалось бежать, если, конечно, это был побег, а не случайное стечение обстоятельств? – присоединилась к разговору Веда.
Орлов смерил ее внимательным взглядом:
– Мне кажется, побега без случайности не бывает, – честно признался он. – Первые месяцы Краз неустанно держал меня при себе, в своей лаборатории, тщательно исследуя мой геном и биометрию в целом. ДНК землян и ДНК пиратов почти идентичны, вполне вероятно, что у нас когда-то были общие предки. Но так как в ближайшем будущем Арктур не собирался нападать на планеты Звездного Альянса, а на горизонте уже маячили другие, более реальные и заманчивые перспективы, то интерес ко мне, как к подопытному образцу, быстро иссяк. И меня на время передали в качестве забавы, вроде некой живой игрушки, Антаресу, сыну пиратского адмирала. Мы с ним почти ровесники.
– У Арктура есть сын?
– Да, есть. Сущий дьявол. Смелый до безрассудства и такой же жестокий и беспринципный во всем, как и его отец. Хотя нет, я не прав, Арктур еще может пощадить, Антарес же – никогда. Он отрабатывал на мне адаптацию организма к различным условиям окружающей среды, благодаря чему я прошел отличную школу выживания в самых немыслимых ситуациях, как в космосе, так и на планетах, не приспособленных под нас. Кислотные дожди, метановые озера, ферритовые антигравитационные поля, мгновенные перепады температур от двухсот до минус двухсот градусов по Цельсию, про перегрузки я уже вообще молчу… Все изменилось для меня, когда пираты приобрели заветный штамм стеклянной болезни.
Вместо Краза, который к тому времени погиб, – не вернулся из очередного полета, – лабораторию возглавил умный и до сумасшествия одержимый его идеей избирательного гена Регул. Но прежде чем приступить к массовому уничтожению вирусом людей, надо было обезопасить от инфицирования себя. Усовершенствовав данный штамм на искусственно выращенном биоматериале, Регулу для контрольной проверки, как и предсказывал Краз, понадобились естественные человеческие организмы. Вот тогда-то пираты вспомнили обо мне и мне подобных. Изъяв у Антареса, меня вновь поместили в исследовательский центр, и из одного круга ада я сразу окунулся в другой. Потянулась бесконечная череда постановочных экспериментов, большинство из которых сопровождалось ужасными смертями моих товарищей по несчастью, чей геном отличался от генома пиратов. Смертей было много. Так продолжалось до тех пор, пока в конце концов не было создано то, что сейчас находится у вас в контейнере. Стеклянный вирус, абсолютно безвредный для пиратов и пока еще для нас, землян, марсиан, овидиков, и не имеющий аналогов по летальности исхода для других представителей рода человеческого. Кроме того, вирус позволяет с легкостью мозаики заменять один избирательный ген другим.
Перед тем, как осуществить захват планеты, пираты доставляют к себе несколько сотен ее представителей разных рас, возрастов и полов. После чего начинается долгий кропотливый процесс поиска избирательного гена. Главное и непременное условие: он должен быть общим у тех и ни в коем случае даже близко, в ходе различных мутаций, не соприкасаться с нашими… В качестве переносчиков заболевания пираты предпочитают использовать овидиков. В отличие от нас, землян, у этого народа сильно развит так называемый центр послушания, что очень удобно. Они легко поддаются зомбированию и не пытаются сопротивляться. В основе их мировоззрения лежит «непротивление злу насилием», овидики никогда не поднимут руку на своих поработителей, наоборот, молча, с достоинством примут на себя все отпущенные им страдания и, даже умирая в жестоких муках, будут свято верить в неизбежное торжество добра и справедливости. Они чисты и непорочны в своих мыслях и смотрят на мир и на тебя большими печальными глазами, подчас просто вынимая душу. Но так как у пиратов души нет, то и вынимать особо нечего.
Обычно для распространения вируса пираты отбирают семерых овидиков, – почему именно семь – точно не знаю, так повелось с самого начала, – сажают в звездолет и отправляют на облюбованную планету, а перед высадкой, окончательно подавив у тех волю и разум, вручают им смертоносные капсулы. С одной стороны, дополнительные меры предосторожности, чтобы зря не рисковать своими людьми, а с другой – еще одна контрольная проверка на избирательность – вдруг вирусологи что-то напутали. Все действия и перемещения по планете зомбированных овидиков строго-настрого отслеживаются. Через несколько дней, когда дело уже сделано и при условии, если все переносчики остались живы, их забирают обратно. Если нет – уничтожают и повторяют то же спустя пару недель, но уже с новой партией.
Кари невольно содрогнулась, чувствуя, как ее сердце сжимает ледяная волна непреодолимого ужаса. «Неужели такое вообще возможно в наш продвинутый век? Подумать только, и ради чего?!» Девушка беспомощно обернулась, с мольбой взглянув на Акелса, который, к счастью, находился как всегда рядом. Но тот, слегка нахмурившись, молчал, буквально вперившись в экран сфериза. А Данияр тем временем продолжал:
– В тот день пираты должны были отправить на Сканию очередную партию овидиков, а их на базе осталось всего семеро, ни больше, ни меньше, прямо под расчет. И среди них – одна молодая женщина, невысокая, хрупкая, с большущими печальными, как на ликах святых, глазами. Таких нельзя убивать, с них иконы писать надо… Она всегда казалась мне какой-то странной, непохожей на своих сопланетников, более независимой, что ли, способной к протесту. Накануне полета она просто взяла да и шагнула вниз с лестничного пролета, размозжив себе голову и тот злополучный подавляющий центр… Ее, конечно, попытались реанимировать…
К этому времени я уже давно и твердо решил для себя – уходить любыми путями, при первой возможности, а там повезет, не повезет – другой вопрос, только бы из лаборатории вырваться… И вдруг такой шанс. В общем, я вызвался сам, вместо нее. Пираты тоже особо не возражали, на этот раз у них просто не было иного выхода. Вот так я и оказался на звездолете.
Вы меня спрашивали, «Котан» это или нет. Не знаю, вполне вероятно, просто его точная копия. Я не вдавался в такие подробности, тогда самым важным для меня было лишь то, что это звездолет с примитивной системой управления и минимальным количеством экипажа, всего три человека – пилоты и охрана одновременно. Я, конечно, прекрасно понимал, что эти трое отлично подготовлены и вооружены до зубов, но я также понимал и то, что до Антареса им очень и очень далеко, а значит, можно было рискнуть. Нас, переносчиков вируса, пираты держали в наглухо закрытом отсеке. Так сложилось, что, по очередности, на Сканию меня должны были высаживать предпоследним.
Я уже говорил, приземлившись, перед высадкой, пираты обрабатывают мозг коротким подавляющим излучением, превращая на определенный период живого мыслящего человека в послушную безвольную куклу, и вручают ему смертоносную капсулу. Разговаривать между собой в отсеке категорически запрещено, но у некоторых овидиков есть замечательная способность читать мысли на расстоянии, особенно такие сильные, как мольба о помощи. На мое счастье, последний из оставшихся овидик принадлежал именно к этой касте. Я мысленно обратился к нему и, умоляя, попросил помочь – отвлечь на минуту охранников, когда те придут за мной. Несмотря на всю свою кажущуюся безропотность, он согласился. Воспользовавшись этим, я неожиданно напал на одного из пиратов и, прикрываясь им, как живым щитом, сумел завладеть бластером. К сожалению, овидик в той схватке погиб. Двух других пиратов я нейтрализовал их же подавляющим излучателем и высадил на планете. После чего поднял, как сумел, звездолет и попытался совершить переход. Мне было все равно куда прыгать, лишь бы выиграть время и уйти от луча и погони, а в том, что они будут с минуты на минуту, я ничуть не сомневался. Но так как сам я никогда в жизни не совершал гиперскачков, а только наблюдал за тем, как их проходят другие, более опытные пилоты, то, видимо, что-то напутал в координатах, и звездолет выбросило прямо в метеоритный поток. Едва уклонившись от прямого лобового столкновения с огромной каменной глыбой, корабль тут же наскочил на булыжники сбоку и сверху, сильно тряхнуло, потом еще раз и еще. Вследствие повреждения обшивки возникла угроза разгерметизации отсека, и бортовой аналитик предложил мне в целях безопасности до полного устранения неисправности переместиться в каюту капитана. Мне ничего не оставалось делать, как быстро последовать его совету. Не зная, чем закончится мое путешествие и на всякий случай, чтобы как-то привлечь внимание тех, кто когда-нибудь обнаружит мой звездолет и меня, я, покидая отсек управления, полоснул бластером крест-накрест над спинками кресел. По крайней мере, тогда мне показалось это довольно убедительным. Перейдя в капитанскую каюту, я включил сигнал бедствия и задраил дверь. Я уже хотел сесть в кресло и пристегнуться, но не успел. Последнее, что я помню, это последовавший еще один мощнейший удар, который просто сбил меня с ног, наотмашь впечатав в стену, потом меня отбросило назад, в глазах что-то вспыхнуло, и наступила кромешная темнота…
– Падая, ты, скорей всего, приложился виском о металлический магнитный обод сфериза, на нем была твоя кровь, – прокомментировал Юрий. – Да и сам сфериз представлял собой жалкое зрелище. Тебя, наверное, еще бросало и не раз…
– Наверное… Если честно, больше совсем ничего не помню. Очнулся уже здесь, в изоляторе. Первой мыслью было, что я снова попал к штурмовикам Арктура, и только потом, увидев синий комбинезон Юрия, немного успокоился. Я просто боялся поверить, что вы с Земли, и кошмар, в котором я жил все эти годы, для меня, возможно, закончился…
– Конечно закончился, никаких «возможно», – поддержал его Лиар. – Через несколько часов, когда полностью восстановится связь с Космоцентром, ты еще раз подробно расскажешь все то, что сейчас рассказал нам. Я думаю, Звездный Альянс быстро найдет способ пресечь это разбойничье братство распоясавшихся космических бандитов, восстановив мир и спокойствие во Вселенной, ведь не случайно Арктур держится подальше от наших планет.
– Держался, – поправил Орлов и добавил: – Да, получить сейчас огласку не в интересах адмирала, он пока еще не готов к ведению полномасштабных Звездных Войн, особенно с таким крупным и сильным противником, превосходящим его практически во всем. Навредить, конечно, сможет, но не более того. Сейчас он только-только прощупывает почву, выискивает, так сказать, слабые места, и его вторжение на Каскару – это всего лишь первый пробный шар1 с далеко идущими планами…
Кари показалось, что она ослышалась, да и другим, наверное, тоже.
– Вторжение на Каскару? – удивленно переспросил капитан в наступившей тишине. – Я тебя правильно понял, Данияр, Арктур готовит вторжение на планету системы звезды Проксима Центавра?
– Почему готовит? – теперь уже совершенно искренне удивился тот. – Каскара была захвачена пиратами полгода назад, почти сразу же после того, как геологическая разведка подтвердила наличие в ее недрах огромных залежей ангельука. Арктур, конечно, здорово рисковал, принимая подобное решение, но когда-нибудь это должно было случиться. Рано или поздно интересы Звездного Альянса и пиратов все равно бы где-нибудь да пересеклись. Жаль только, что этой точкой соприкосновения стала несчастная Каскара. Жажда наживы перевесила все разумные доводы, но отказаться от такого лакомого куска, по-видимому, было выше их сил, к тому же в пользу захвата наверняка сыграла природная изолированность планеты. Как бы то ни было, но в результате Каскару постигла та же участь, что и остальные системы: стеклянный вирус с избирательным геном уничтожил коренное население за пару дней. Теперь на огромной территории Центрального космопорта базируются пираты, следя за ходом разработок месторождений и добычи ангельука.
– Подожди, а как же орбитальный город? – почти одновременно, с затаенной надеждой на ошибку, воскликнули Отери и Юрий. – Там уже давно обитают наши исследователи, грамотные, ответственные специалисты, почему же никто из них ничего не заметил, не сообщил в Космоцентр? – добавил Игнатов. – Нет, ты что-то путаешь, ведь они до сих пор отправляют ежедневные…
– Орбитальный город был уничтожен пиратами в первую очередь, – оборвал его на полуслове Орлов.
– Но как такое возможно? Почему наши люди ни словом не обмолвились о готовящемся вооруженном вторжении? Или их тоже внезапно поразил какой-нибудь вирус?
– Нет, бластеры… – И видя по-прежнему недоверчивый взгляд Юрия, Данияр пояснил: – На деле все происходит очень просто и быстро: по внешней границе орбиты планеты на время захвата разворачивается информационный вакуум, своеобразная черная дыра, поглощающая в себя любые входящие и исходящие сигналы. Причем для стороннего наблюдателя это выглядит как обычный секундный сбой связи, потом все вроде восстанавливается и идет в обычном режиме. Вот только этот обычный режим уже не настоящая действительность, а своего рода имитация, программа, выстраивающая иллюзию продолжения жизни как с той, так и с другой стороны. Жители орбиталки продолжают пребывать в полной уверенности, что общаются с Космоцентром, а в Космоцентре даже не сомневаются, что все данные, поступающие к ним, исходят из орбитального города. Крики о помощи остаются внутри. После нападения людей заменяют киборгами, как две капли воды похожими на своих предшественников, вакуум спустя определенное время рассеивается в пространстве, и все, никаких следов.
– Забросить на орбиту вакуумный мешок и смоделировать программу, о которой ты нам только что рассказал, в принципе не так уж и сложно, – подключился к разговору Акелс. – Но чтобы заменить настоящих людей искусственными киборгами, нужна как минимум развернутая биометрия каждого проживающего на орбиталке. А это ни много, ни мало сто девяносто семь человек, плюс время на выращивание биоматериала, которое даже в ускоренном режиме составляет дней шесть, не меньше, так?
– Наверное… У меня нет точной информации по данному вопросу.
– И не надо, вакуумный мешок держится самое большее около суток, потом начинается его постепенный распад, следовательно, создавать клонов необходимо заранее. Тогда сразу возникает резонный вопрос: откуда у Арктура биометрические данные наших сотрудников?
Данияр собирался ответить, но тут некстати, едва сдерживая слезы, вмешалась Кари:
– Ребята, так это что же получается? Выходит, людей, находящихся на орбиталке, давным-давно нет в живых, а мы вместе с Космоцентром все это время общались с программируемыми клонами?.. А Огюст Алабьев? Он ведь настоящее межгалактическое светило в области биологии! Что с ним? Может быть, ему все-таки повезло и удалось спастись?
Данияр опустил глаза:
– Сочувствую, но на орбитальный город был высажен хорошо подготовленный десант, в задачи которого не входило разбираться, кто есть кто, все люди погибли на месте, даже не успев защититься…
– О Солнце, какая бездумная и бездушная жестокость, но за что?!
– Вот тебе и Мариша. – Веда многозначительно переглянулась с Лиаром. – Сброс к первоначальным настройкам. А мы-то с тобой думали – повзрослела…
– Влад, мне кажется, нам необходимо вернуться, – тщательно взвешивая каждое слово, предложил Виор. – Если все, что он нам здесь сейчас рассказал, правда, – а я склонен верить ему, – продолжать полет бессмысленно. Мы угодим прямо в руки Арктура.
– Может, лучше бросим якорь и дождемся связи с Космоцентром? – выдвинул встречное предложение Отери.
– И что нам это даст? Или ты хочешь переложить всю ответственность за принятие решения на Звездный Альянс? Зачем?
Однако капитану было не до полемики:
– Я согласен с бортинженером. Нам необходимо залечь в дрейф и дождаться связи с Космоцентром, – сухо сказал он, потом, немного подумав, хотел еще что-то добавить, но не успел.
«Справа по борту звездолет, два звездолета, три звездолета, – отчеканил сфериз, проецируя изображение. – Координаты… Слева по борту звездолет, два звездолета, три… Координаты… Сзади по борту…»
Маленькие юркие звездолеты появлялись и множились, как матрешки, выныривая то тут, то там, казалось бы, из пустоты, а экипаж в тревожном безмолвии смотрел на разворачивающееся перед ними действие.
– Одиннадцать, – насчитал Лиар, глядя на разбегающийся серповидный клин, идущий тараном на «Волну-6».
А Орлов, смертельно побледнев, произнес то, чего так боялся услышать каждый:
– Пираты…
– Пытаются зажать нас в кольцо. Ну что, Влад, еще один гиперскачок? – с нарочитым спокойствием уточнил Коугенс.
Капитан отрицательно покачал головой:
– Нет, мы еще после первого полностью не восстановились. Если уйдем во второй, можем остаться вообще без связи. Лучше воспользуемся старым проверенным способом и оторвемся от них на скорости.
– Но они будут сидеть у нас на хвосте и гнать на Каскару, не давая свернуть.
– Значит, пройдем над ней до Альфы Центавра А. Самое главное сейчас – выиграть время…
* * *
Ослепительные лучи Алголя с какой-то тупой жестокостью больно били в глаза, безжалостно палили, обжигая и без того покрасневшую кожу рук, высушивая последние капельки живительной влаги. По-видимому, могущественные духи, покровители тепла и света, враз отвернулись от маленькой планеты бета-звезды Персея. Чем же ее жители так прогневали их, за что они обрушили лавины огня и смерти на своих ни в чем не повинных и беззащитных питомцев?