– Юпитер, ты никакой.
– Я знаю.
Плечо ныло, колени сбиты, голова гудела. Полный набор.
Диана отобрала у него рюкзак, закинула за плечо. Захватив локоть друга, повела за собой.
– Там книги, – сообщил ей Юпитер. – Я все-таки нашел те книги. Только вот, знаешь, неужели мы не можем сколотить пару бревен без инструкции? То есть, я почти уверен, что так можно. И что Виктор может доплыть до континента, он, насколько я понял, что-то вроде военного. Я не то, чтобы жалуюсь, просто подумалось.
Диана ему не ответила, просто продолжила идти вперед.
– Дом, милый дом.
Они пришли к Красному Дому на Зеленой улице.
Пустой грузовик стоял во дворе, окна плотно занавешены.
Келпи радостно взвизгнула и забежала в дверь для собак, а Юпитер и Диана вошли внутрь обычным способом.
В темном коридоре – свет фонаря.
Высоченная фигура бросилась к ним навстречу, и Юпитеру потребовалось пару секунд на осознание, что это Виктор, а не очередной маньяк.
Мужчина навис над Дианой.
– Ты где была? А ты, Юпитер? Что вообще происходит? Почему ты сбежала, Диана? Юпитер, мы приехали, потому что ты сказал, что уже здесь, что пошло не так? Юпитер, ты выглядишь ужасно, весь в крови. Все на кухню. Я заделал там окна, но свет есть, так что идите. Быстро.
Юпитер и Диана устало переглянулись и побрели на кухню.
Нет никакой нужды или охоты пересказывать Виктору все, что было рассказано друг другу. Или остальным. Юпитер это знал, он видел то тонкое стекло, что стояло между ними. Он знал и видел, что Виктор – всего лишь выросшая копия тех, кто презирал юношу в детстве. Пусть хорошая, умная и надежная, но копия. Он не поймет, если Диана перескажет, где была.
На кухне их ждали все. Не особо беспокоясь, и не грызя ногти в волнении. Просто кухня была единственным местом, где Виктор разрешил включить свет.
Корот играл сам с собой в карты, Нашира тискала Толстика, а Минкар читала книгу.
Все разом отвлеклись, как только друзья пришли. Нашира вскочила, подбежала к Юпитеру и обняла за шею. Тот подавил стон: девушка умудрилась задеть рану на плече и пару глубоких царапин.
– Куда вы пропали? Диана! – она обняла следующую жертву. – Диана, милая, мы так волновались! Что произошло, куда ты ушла?
– Прости. Келпи убежала за каким-то кроликом, мне пришлось ее догонять, и я случайно нашла Юпитера. Кстати, – она повернулась к юноше. – Иди, прими душ, я уверена, что у тебя стекло в волосах. В ванной есть аптечка, обклей себя пластырем. И плечо попробуй перемотать, если не получится, позови, я сделаю.
Юпитер внутреннее возблагодарил все Диану за чуткость и, махнув всем рукой, пошел наверх.
Чиркнув зажигалкой, он поднялся по лестнице. Слишком мало света, а что делать, не при всех же.
Ему просто противопоказано выходить из дом: каждый раз, как он пытается, получается плохо и с кровью.
Юноша вошел в ванную, щелкнул выключателем и, прищурившись от переизбытка яркого света, взглянул в зеркало.
И зря: он был больше похож на объект социальной рекламы из серии «Как не стоит жить». Махнув на собственное отражение рукой, он скинул с себя одежду и залез под душ. У него не было сил думать или что-то решать, он просто отдался воде.
Фигурно обклеенный пластырем, чистый и, в принципе, довольный, Юпитер сидел на кровати, перебирая гитарные струны.
«О дети».
В его комнате было возмутительно и предсказуемо чисто, а у него не было ничего, чтобы эту чистоту задушить. Поэтому юноша смотрел только на гитарный гриф.
В дверь робко поскреблись.
Юпитер ничего не успел сказать – Диана уже вошла к нему, зажав подмышкой одеяло и подушку. Она бескомпромиссно кинула все свое добро на кровать и села рядом с юношей.
– Я не в состоянии сегодня ночевать одна! А особенно в этом ужасном кубе. Пока я пересказывала Виктору все, что с тобой произошло, я чуть не повесилась, знаешь ли. Он такой зануда. Я не удивлюсь, если он разбудит тебя в три ночи ради записи протокола.
– Ты меня знаешь, я в три ни за что не проснусь, – усмехнулся Юпитер, откладывая гитару.
– Зато я проснусь! И, честное слово, накостыляю ему.
Диана взяла рюкзак Юпитера, достала оттуда сигареты и бутылку с набадяженной смесью. Протянула юноше.
– У тебя дома мне нравилось больше, – она щелкнула зажигалкой. – Там было как-то… правильно, что ли. А здесь отврат. И чувствую я себя погано. Как думаешь, как было бы лучше – если бы они хотя бы притворились, что им не все равно или если бы честно показали свое равнодушие?
– Честно показали. Тогда мы бы знали, чего ожидать.
– Интересно, почему так?
– Ты не спросила?
– Неа. Не довелось. Я так устала от его расспросов.
– Тогда вечер вопросов объявляю закрытым! – Юпитер приспособил пустой цветочный горшок под пепельницу, хотя Диана уже успела стряхнуть пепел куда-то на пол.
– Я устала от разговоров на сегодня. И от вопросов. Давай ты мне споешь что-нибудь, а потом ляжем спать.
В дверь опять поскреблись. Юпитер и Диана замерли в ожидании.
– Это Минкар, можно войти? – мягкий голос, да еще и приглушенный древесиной.
Девушка проскользнула внутрь, держа на руках заспанного Толстика. Кот недовольно вцепился когтями в ее фиолетовую пижаму и урчал.
– Я вам не помешаю?
– Не-а. Давай стащим что-нибудь с кухни и у нас будет концерт! – Диана отобрала Толстика, поставила его на землю, взяла Минкар за рукав и потащила в коридор.
– А я? – крикнул им вслед Юпитер.
– А ты пока гитару настрой!
Точно, барахлит. Юноша подкрутил колодки, остался доволен результатом и немного поиграл с Толстиком.
Девушки вернулись с богатством: пачки с печеньем, газировка, шоколад, конфеты, копченный сыр, вино.
Диана скинула провизию на кровать, шугнув недовольного кота.
– Я взяла чашки, надо разлить ту дрянь, что ты смешал днем.
– Если добавить в нее еще сока, будет нормально.
– Вот ты этим и займись! – Диана протянула юноше ингредиенты для смешивания.
Минкар перехватила напитки.
– Я сделаю! А ты пока начинай.
– Хорошо, только подожди, нельзя же так, неофициально-то…
Юпитер встал, поклонился, прокашлялся и начал вступительную речь:
– Дамы, господа и …ну… коты! Добро пожаловать на концерт в честь гибели нашего прекрасного острова и головорезов на нем!
– Гибели головорезов? – удивленно переспросила Минкар.
– Да нет же, просто в честь головорезов! Ну, так вот. Мы собрались здесь сегодня в честь, возможно, последнего дня, когда мы можем поиграть, в честь хрупкости дружбы, в честь проекта плота, в честь…
– Да блин, играй ты уже! Я сыр нарезала! – крикнула Диана.
– Тебе сыр, а мне гитара! – пробурчал Юпитер и сел обратно на кровать, перехватив инструмент. – Так, а что играть-то?
– По настроению.
Юпитер кивнул. Что ж, сами захотели.
А настроение, как ни странно, самое то. Он исполнил половину своего репертуара.
Он пел:
А девушки смотрели, качали головами в такт и не перебивали.
Корот пришел на песню «Иди через лес». Взял себе стакан сока (ему выдали из новой, неразбавленной пачки) и бутерброд, и сел в углу.
Минкар покосилась на мужчину, но, обнаружив, что никакой фляжки у него нет, вернулась к концерту.
– Ты такой веселый, а все песни у тебя такие… нет, – заявил Корот.
– Ну, у меня есть песня про ежиков! – рассмеялся юноша. – Хочешь?
– Хочу! – Мужчина кивнул с таким серьезным видом, будто песня про ежиков – все, чего он ждал в этот вечер.
Юпитер послушно спел про зверьков, которые весело жили в маленьком немецком городке. Корот подпер голову ладонью и о чем-то задумался. Может, о ежиках, а может, о чем-то менее важном.
Самопальный бард зевнул и Диана тут же отобрала у него гитару, вручая стакан.
– Куда, казенное имущество-то…
– Если ты зеваешь – это все. Через пару минут отрубишься. Так что давай, не падай на гитару.
– Я не хочу спать, хорошо же сидим! – Юпитер решил стоять до конца, хотя и правда клонило в сон.
– Может, тебе кофе? Давай, я приготовлю. Могу чайник принести, а потом и я тебе поиграю, – легкие руки Минкар легли ему на плечи.
Голова кружилась, а девушку окружал запах цветов. Юпитер поцеловал ее запястье.
– Он уснет, пока ты за кофе идешь!
– Я быстро. Может, он сходит со мной?
– Уронит все, что можно уронить. И найдет себе какое-нибудь приключение. И вернется весь в крови.
– Тогда ты тормоши его, а я быстро, – а теперь она слегка расстроилась, слышно же.
Минкар на цыпочках выскользнула за дверь, а Ди в это время легонько трясла юношу за плечи и приговаривала: «Не спать, не спать, ты нам нужен, не спать».
Юпитер находился в полудреме, но после каждого толчка честно пытался проснуться.
В дальнем углу комнаты послышался сдавленный плач. Корот сидел, спрятав красное лицо в ладонях, и ревел.
Диана тут же бросила все попытки вернуть Юпитера в мир живых и подбежала к мужчине. Она обняла Корота за плечи, пытаясь узнать, что, собственно вызвало такой поток эмоций, но тот лишь качал головой и продолжал заливать слезами одежду.
Никто не заметил, как Минкар снова появилась в комнате. Она вручила Юпитеру дымящуюся чашку, подошла к Короту и погладила по голове.
– Корот, милый, не надо плакать. Тут твои друзья, они волнуются. Может, ты хочешь пойти спать?
Отрицание.
– Не хочешь идти один?
Кивок.
– Тогда, может, хочешь остаться с нами? Можно? – девушка вопросительно взглянула на Юпитера, и тот энергично закивал. Пусть лучше мужчина спит тут, чем убивается где-то без присмотра, с его-то проблемами.
– Вот видишь, – Минкар ласково потрепала Корота по волосам. – Юпитер хочет, чтоб ты остался. Ложись-ка на кровать.
– Да не, я это… лучше на пол, что уж… Раз вы тоже тут…
Мужчина всхлипнул, вытер лицо грубой ладонью и укутался в покрывало, пристроившись у подножья кровати.
Диана обреченно закатила глаза к потолку, но Юпитер пихнул ее локтем, призывая к дружелюбию и гостеприимству.
– Может, все ляжем? – предложила Ди. – Уже, наверное, поздно.
– Тогда я пойду, – Минкар отстраненно улыбнулась и начала собирать мусор и пустые чашки.
– Куда? – удивился юноша.
– Ну… к себе.
– Зачем? Спи тут, на кровати нам хватит места, а Юпитер поспит на полу, – вставила свое неоспоримое предложение Ди, разрушив все планы.
Юпитер, поняв, что обречен, сложил свитер, кинул его не широкий подоконник, и лег туда сам, свернувшись клубочком. Диана накрыла его пледом.
– А гитару я за тебя должна убирать?
– Угу.
– Ладно уж, – Ди запихнула инструмент в чехол и поставила в угол. – Минкар, ты ложись.
Минкар не стала спорить с таким заманчивым предложением и послушно легла. Ди забралась к ней под одеяло.
Юпитер медленно стал падать в объятья Морфея. На подоконнике было уютно и удобно, даже при его росте.
Стекло холодило спину, месяц освещал комнату.
Когда-то давно, в его прошлой жизни, он умудрился заснуть на шкафу, а Эспер его пару часов искал. А когда нашел – было очень много пыли, криков и смеха. И Эспер закинул тогда на шкаф подушку, ибо с уважением относился к чудачествам брата: у самого их было немало.
Юпитер прислушался к звукам жизни: девчонки о чем-то шептались, Толстик урчал, а Корот храпел.
Если завтра все окажется правдой, значит, он не зря остался.
И, в который раз решив идти дальше, он заснул.
Серая дорога, желтая трава.
Он перешел мост, раскинувшийся над зеленой рекой.
Бесконечная грусть и горечь в груди. Он старался убежать от чего-то, но не помнил, от чего.
В руке – белое перо.
Где та, что подарила его?
Он чувствует сладкий запах на своих ладонях – будто только что держал букет, хотя вокруг никаких цветов.
Странное чувство – будто он застыл, застрял, замер.
В высокой траве бежит кто-то серый.
Он отворачивается от создания: не время отвлекаться, он должен добраться до дома вдалеке.
И идет он неправильно: он знает, что дорога должна быть короче.
И зачем вообще ему меч, если он ищет девушку? Или он искал юношу? Точно, был же кто-то родной там, на берегу. Где он теперь?
Зачем ему идти в тот дом?
Слишком много вопросов для этого мига, он чувствует, что стоит на грани.
Он сходит с дороги и разводит костер. Одним желанием или спичками – он сам не понимает.
Потерянный.
Раньше его вели за собой голоса, а теперь вокруг тишина.
«Последний шаг!» – кричит над его ухом девушка, и он вскакивает, зацепив своим плащом огонь. Пламя охватывает ткань.
В ее фиолетовых глазах застыл ужас, огонь и он – этим огнем охваченный.
Он не чувствует жара, страха или боли. Плащ догорает доверху, огонь рисует напоследок корону над головой и исчезает.
«Знамя», – шепчет она. – «Последний шаг! Сделай его там, я помогу!»
Проводит белой ладонью по его щеке.
Но он же искал не ее.
«Пойдешь на мой голос, как я шла на твой».
Изар
Он бежал уже около часа. Спотыкаясь, врезаясь в машины, прячась в узких расселинах бетонных блоков. Бежал, представляя за собой свору, возглавляемую Герионом. Бежал и стыдился себя.
Наконец, он упал без сил в очередном безликом районе. Просто лежал на спине, смотрел на спокойное темнеющее небо и слушал свое сердце.
Тук-тук-тук-тук-тук-тук…
Оно сошло с ума. Все сошло с ума и уже давно.
Ему хотелось пить, но воды у него не было. У него вообще не было вещей, кроме пояса, который тот странный юноша обронил в библиотеке. Изар успел его подобрать прежде, чем бросится прочь.
Воспоминание о той жуткой голове покоробило его. Он видел это чудовище, юноша тоже видел, а вот Герион – нет.
Ах, если бы все сложилось иначе, если бы он не побежал, тогда, может быть, страшная голова сожрала бы Гериона с потрохами.
Но все пошло не так.
Изар закрыл глаза и представил, как все могло бы повернуться. Как он выхватывает у Гериона нож, встает спина к спине с тем юношей и помогает ему защищаться от бандитов. Как этот парень говорит: «Ты мой друг!»
Как он, Изар, перерезает Гериону глотку, а убийцы в страхе разбегаются, оставив их команду в покое, и его друг хлопает его по плечу: «Спасибо, Изар, я бы без тебя не справился!»
Затем они бы пошли к дому, их дому, где безопасно и нет никаких летающих голов…
В потоке бесконечных «бы» он открыл глаза. Будь он хоть чуточку посмелее.
А сегодня его ждет ночь кошмаров. Ведь впервые в его жизни рядом нет никого, за чью спину можно спрятаться.
Жажда погнала его дальше. Он должен найти воду.
Изар встал и огляделся. Он просто окружен темными углами, за которыми может скрываться что угодно.
Но он не может приползти назад: закрыто, запрещено, а значит – он должен идти.
Юноша шел по тонкой полоске света, подаренной умирающим солнцем. Шел, и мертвые черные окна смотрели на него, вселяя страх.
Тот, другой, дошел так до библиотеки. Значит, и он сможет.
Но зыбкие расплывчатые фигуры мешают поверить в это. Изар знал, что это не бандиты: фигуры не были человеческими. Так, тени на стене и отражения.