По левую руку, симметрично уже осмотренным, находилось еще две двери. Даниил потянул за ручку дальнюю из них, но она оказалась запертой. Он подошел к оставшейся двери и, услышав за ней негромкие голоса, постучал.
– Войдите! – ему ответили разом два голоса, мужской и женский.
Снова испытав внезапный прилив чувства, охватившего его на ступенях веранды, Даниил переступил порог комнаты.
– Здравствуйте! – так же слаженно обратились к нему те же два голоса. Принадлежали они маленькому смешному мужчине в очках с круглыми линзами, и среднего роста пышногривой блондинке с испуганными серыми глазами.
У окна, чуть повернувшись к вошедшему, молча, стояла невысокая длинноволосая брюнетка, обхватив себя руками за плечи, будто бы ей было зябко в этот раскаленный солнцем день. Так же безмолвно она слегка кивнула гостю, как ему показалось, несколько холодно.
Дамы были одеты в почти одинаковые, длинные в пол, черные платья. На блондинке странный наряд сидел кокетливо, в глубоком вырезе блестел массивный золотой крестик.
Туалет брюнетки смотрелся скромно, даже строго. Глухое свободное платье оживлял лишь огромный крест черного металла, с горящими в нем кровавыми рубинами и крупным жемчугом. Молодая женщина тоже оценивающе оглядела незнакомца, заметила невеселые голубые глаза, светлые короткие волосы, ямочку на волевом подбородке. Взгляд Даниила задержался на руках брюнетки – молочных, гладких, с длинными как у кошки ногтями, покрытыми рубиновым, в тон кресту лаком. На белом, бесстрастном лице её, ярко выделялись живые карие глаза. Прямой нос, небольшие бледные губы….
– Это просто невежливо, так откровенно и долго пялиться на незнакомую женщину!! – гаркнул в ухо Даниила развеселый Толик.
Брюнетка чуть заметно вздрогнула от неожиданности, опустила глаза и отвернулась к окну.
Толик, радостно ухмыльнулся и втолкнул Даниила через порог:
– Не стой на пороге, не мешай движению!
Инспектор бегло окинул взглядом комнату. Она была большой, темной и бестолковой. В центре стоял обеденный стол, видимо, из замка людоеда-великана. Вокруг него были расставлены мягкие полукресла с гнутыми спинками и старый резной диван. Напротив окон архитектором была организована колоннада, из центра которой росла черная деревянная лестница на второй этаж. Шкафы, картины, канделябры….
– Здравствуйте! – запоздало ответил Даниил, и, повернувшись к Толику, заметил, – Я не слышал, как ты подошел.
– Не беда! Главное, что я подошел вовремя…. чтобы представить дорогого гостя нашим главным свидетелям! Прошу любить и жаловать – Даниил Владимирович!
– Очень приятно! – оживился маленький седой человек в коричневом в бледную клетку костюме. Поправив несколько раз блестящий галстук, он подошел к Даниилу несколько боком и протянул мягкую теплую ручку, – Карп Палыч! Я директор этого «Музейно-исследовательского комплекса», его же хранитель и научный сотрудник.
– Он же библиотекарь, он же архивариус, он же смотритель…. – тут же зловещим голосом подхватил Толик, загибая пальцы.
– Ах! Анатолий Ильич, вам все шутки! – страдальческим голосом пропищал директор, он же смотритель. – Я до сих пор в себя прийти не могу! Спасите хоть вы нас от этого насмешника!
Даниил, к которому было обращен последний жалобный вскрик, вежливо улыбнулся и представился присутствующим сам:
– Инспектор Гирс! Уголовный Розыск.
Эти слова неожиданным образом подействовали на Карпа Палыча. Он взмахнул руками и с восторгом воскликнул:
– Гирс! Невероятно! Гирсы! Не те ли самые?
– Простите…! – сухо поднял бровь Даниил.
– Ах, Боже ты мой! Невероятно! Я… – Карп Палыч бросился к большому шкафу, занимающему всю стену напротив двери, и нырнул в его нижнюю полку. Оттуда послышался его задушенный голос:
– Гирсы – древнейший дворянский род, имеющий шведские корни…. Интереснейшая история, интереснейшее генеалогическое древо! – Карп вынырнул из недр шкафа с толстенной потрепанной книгой в руках. – Позвольте вам зачитать! Вот здесь – в разделе «Русское дворянство»!
– Карп Палыч!
– «Надворный советник Карл Гирс с 1800 года состоял….
– Карп Палыч!
– …. директором Гродненской пограничной таможни. Имел четырех сыновей: действительного статского советника Федора Карловича Гирса, рожденного в 1776 году….»
– Карп Палыч! Это очень интересно! – Толик деликатно, но твердо разжал пальцы директора, вынул из его рук книгу и закрыл ее. – Мы почитаем сказки перед сном, если дело дойдет до сна! А сейчас хотелось бы ближе к убийству.
Слово «убийство» возымело желаемое действие. Карп сник, стал еще ниже ростом и без сил упал на стул:
– Какое горе…. Какое горе!…
– Ты не мог бы представить меня дамам? – включился в разговор предполагаемый потомок древнего рода.
– Да пожалуйста! – по-барски повёл рукой Толик. Он снял фуражку, пристроил ее на одноногую резную консоль с часами и удобно сел в глубокое цветастое кресло, облокотился на стол. – Вы уж меня простите, я без церемоний. Вот эта прекрасная блондинка – Марья Марковна, хотя можно и без отчества, у нас это не принято…. Невеста погибшего. Встречались чуть меньше года. В городе поговаривали, что намерения имели серьезные. Собирались уехать в Москву, на ПМЖ, видимо, там мёдом намазано. Она же обнаружила труп, путем заглядывания в окно, в 8. 23 утра.
Даниил внимательно оглядел Марью. Заметил, что она напугана, напряжена и расстроена. Скользнул взглядом по ее шелковому платью, на груди ловко отделанному тонкими черными кружевами, обратил внимание на холеные белые руки с длинными острыми ногтями, крашенными в белый покойницкий цвет:
– Очень приятно!
Маша слабо улыбнулась, нервно перебирая пальцами носовой платочек.
– А вот эта мраморная дева, немногословная и неприступная – Глафира! Анкета большого интереса не представляет – не имела, не привлекалась, не состояла…. Имеется, правда, одно небольшое темное пятно в биографии….
Тут Глафира, до сего момента не проявлявшая ни малейшего интереса к происходящему, удивленно поглядела на Толика.
– Да! Имелось. А именно – должен вам признаться – вялотекущий роман с вашим покорным слугой! – Толик шутливо склонил голову. – В старом городе это называется «дружиться»…. «Дружились» мы достаточно долго… достаточно долго для того, чтобы я начал задаваться вопросом – за какие такие достоинства эта неглупая и интересная женщина выбрала меня из толпы деревенских поклонников.
Глафира, казалось, снова потеряла интерес к монологу участкового уполномоченного и вернулась к созерцанию грозовой тучи, нависшей над левым краем города.
– Взаимность её была спокойной и вежливой. Но после того, как эти две кумушки съездили в Москву для обучения в иконописной мастерской, чопорные отношения наши совсем заглохли. Ей было не до меня. Я по уши погряз в работе. И роман наш сошел «на нет», не причинив никому страданий и неудобств. Но надо сказать, что я и сейчас частенько бессовестно пользуюсь нашей дружбой – время от времени изливаю ей душу, в минуты усталости и слабости.
– Очень приятно! Весьма! – обратился Даниил к спине Глафиры, не рассчитывая, однако, на реакцию.
Но она неожиданно ответила ему, не отрывая взгляда от тучи:
– Не принимайте близко к сердцу эти откровения, инспектор. Анатолий Ильич любит сгущать краски. – Голос у нее был низкий, спокойный, без тени какой-либо насмешки или кокетства.
В комнате стремительно потемнело, казалось, потолок внезапно приблизился к большому обеденному столу на массивных гнутых ножках. Стены подступили к центру комнаты, а гаснущие солнечные блики разбежались по углам и замерли на боках громоздкой посеребренной посуды, стоящей на верхних полках шкафа. Центральное окно с треском распахнулось, опрокинув тяжелую вазу, которая, подпрыгивая на цветочно-ягодных ручках, с металлическим стуком покатилась по полу…. Толик вскочил и ловко подхватил её. Даниил бросился к окну и попытался унять тяжелые, рвущиеся из рук плюшевые шторы. Отступив от подоконника, Глафира крепче обняла себя за плечи и повернулась к Маше:
– Как в ту ночь! Помнишь, когда в первый раз появилось привидение…!
Карп Палыч сдавленно простонал на своем стуле. В глазах Маши застыл ужас. Она крепко стиснула пальцами спинку кресла.
– Ну конечно! – в крайнем раздражении развел руками Толик. – Уж без привидений у нас никак! Как же без них!
И тут над крышей масштабно взорвался небесный свод, накрыв раскатом грома весь левый пригород Скучного. Ледяной порыв ветра ворвался в комнату. Даниил даже присвистнул:
– Ого!
Силами российской полиции окно было закрыто, ваза водружена на место, шторы задернуты, в комнате был включен неяркий свет….
– Люстры нужно нормальные купить! – Ворчал Толик. – А то при таком освещении не только привидения померещатся, но и еще что-нибудь покруче!
– Нам не померещилось! – сдавленным голосом возразила Марья.
– Хорошо-хорошо! Сейчас обо всем и поговорим. Накройте-ка на стол, пока мы с инспектором не погибли на посту голодной смертью.
Глафира и Маша поспешно вышли из комнаты.
Карп Палыч выказал признаки жизни:
– Я так рад, что девочки согласились пожить у меня эти дни. Признаться, я очень плохо переношу одиночество. С Алексеем все было по-другому….
– Расскажите про него. Что он был за человек. Как попал к вам. Чем занимался. – Даниил сел в кресло рядом с Толиком и достал из кармана широкой, спортивного кроя рубашки, небольшой потрепанный блокнот.
– Алексей был необыкновенным человеком! Он сделал нашу жизнь яркой, шумной и радостной! С ним все дни проходили стремительно, насыщенно! Его знания в области истории, искусства, геральдики, архитектуры были поистине уникальными. Он был очень увлеченным и деятельным человеком! Я всегда поражался его неослабевающему интересу к истории провинциальной России! Его работоспособности! Алексей напомнил мне дни моей молодости, принес с собой атмосферу давно забытых дней. Его улыбка, забавные выходки делали и меня моложе.
– Как он появился у вас?
– Он москвич! Анатолий Ильич питает некоторое предубеждение против этого города…. Алёша приехал в Скучный год назад. При себе он имел рекомендательное письмо от моего давнего университетского приятеля. Тот описывал своего молодого коллегу в восторженных выражениях и просил принять под свое крыло. Нужно сказать, эта просьба была лишней! Лёша мне необыкновенно понравился! Веселый, открытый! Да и работников у нас в музейной сфере, сами видите…. – Карп Палыч растеряно развел руками. – Алексей начал искать себе квартиру, знаете, чтобы не слишком дорого… Зарплата у нас невысокая! Я тут же отверг эти попытки и настоял на том, чтобы мой сотрудник жил со мной – в этом доме. Если бы вы знали, как он обрадовался! Жить там, где работаешь – такая удача, особенно для исследователей!
– И вы начали вводить его в курс дел? – предположил Даниил.
– Это доставляло мне великое удовольствие! Алеша впитывал в себя информацию как губка – так заинтересованно, так искренне! На Верхней улице расположена Усадьба князей Р****ских, она в плачевном состоянии, но средства на реставрацию уже найдены. Уникальное по стилю здание – конец 17 века, левое крыло – более позднего периода. Мы планировали открыть там первые залы музейной экспозиции. А пока расчищали подвалы, комнаты…. Все находки переносили в это здание….
– И много было находок?
– Достаточно для исследовательской деятельности. Были найдены книги, дневники, географические журналы конца 19 века, великое множество газет…. Посуда, картины, иконы и мебель были – увы! – в убитом состоянии, но кое-что удавалось спасти и сохранить.
– Где находится ваше хранилище?
– В подвале. Оно прекрасно подходит для этих целей – просторное, сухое помещение.
– В него ведет лестница в холле? Та, что под окном напротив входа?
– Совершенно верно! Хотите посмотреть?
– Непременно! Но чуть позже. Как часто Алексей уезжал из Скучного?
– Практически никогда! За все это время лишь два раза, да и то на два-три дня!
– Зачем?
Карп нерешительно замялся:
– Ну, видите ли, я не считал возможным допрашивать его…. Это были поездки по личным делам. Последний раз он отлучался недели три назад.
– Получал ли он письма, посылки? Звонили ли ему друзья из Москвы? Приходил к нему кто-нибудь?
– Он вел обширную переписку с другими музеями и архивами. Я же говорю вам – он был неутомим! Но письма сейчас рассылаются и получаются по электронной почте! Они все в компьютере, в его комнате.
– Отлично. Я займусь этим потом. А как обстоят дела с личными звонками и посещениями?
– О! Этого я не замечал…. Мы, музейные черви, люди необщительные. Большого количества друзей не имеем. Лишь изредка, в самом начале его работы здесь, Алеша звонил какому-то человеку в Москву. Но разговоры эти были короткими, лаконичными. Так разговаривают хорошо знающие друг друга люди.
– А как же его родственники? Его родители? Вы знаете его московский адрес?
– Увы – нет! Алексей не любил рассказывать про семью. Я так понял, у них был какой-то затяжной конфликт.
Даниил выразительно глянул на Толика. Ставшее сонным, лицо участкового уполномоченного на миг оживилось. Он коротко бросил:
– Устанавливаем!
Даниил удовлетворенно кивнул и снова обратился к Карпу:
– Посещал его кто-нибудь?
– Нет. Никогда!
– Как он проводил свободное время?
– О! Чрезвычайно интересно! Мы посвящали его разбору старых газет и записок. Или вели раскопки в подвале этого дома.
Даниил на пару секунд замер. Потом с едва заметным нажимом повторил вопрос:
– Простите, я спросил про то, как вы проводили СВОБОДНОЕ время!
– Совершенно верно. Рабочий день наш заканчивается в 17.00. Остальное время мы проводили именно так. Если не считать, конечно, приятного общества его невесты! Маше иногда удавалось вытащить его в кино, или на озеро…. На какой-нибудь праздник…. Но Алексей был слишком предан работе, чтобы часто уделять время подобным развлечениям…
– Что ж…. Это я, пожалуй, могу понять. Хотя….
В комнату вернулись девушки. Толик, мгновенно утратив сонное выражение глаз, вскочил и галантно принял из рук Глафиры и Марьи огромное блюдо с пирогами и селедочницу, накрытую луком, порезанным кружками.
– Присаживайтесь! – Маша сделала над собой усилие и слегка улыбнулась Толику.
Далее с кухни было принесено великое множество тарелочек, салатничков и мисочек. Под занавес на стол был водружен фарфоровый монстр, закрытый крышкой с отколотым краешком. Под крышкой оказалась похожая на скирду гора дымящихся пельменей.
– Это тебя каждый день так кормят? – с притворным испугом спросил Даниил.
– Конечно! Если мне удается здесь появиться…. – ответил Толик, аккуратно разгребая вилкой луковые кольца. Под ними была захоронена чищеная холодная селедочка в масле. – О- ооо!
Даниил скептически окинул взглядом фигуру своего друга и нерешительно положил себе на тарелку разрезанным пополам помидор.
– Ты не стесняйся, кушай! – покровительственным тоном разглагольствовал участковый уполномоченный. – Кто хорошо ест, тот хорошо….
– Толик! – негромко прервала его Глафира, предупреждающе подняв бровь.
– Молчу – молчу! Здесь дамы….
– Карп Палыч! Расскажите, пожалуйста, как вы провели вчерашний вечер. Во сколько расстались с убитым. Не было ли днем чего-то необычного?
– День был самый, что ни на есть обыкновенный… – откликнулся Карп, с кислым лицом разминая вилкой молодую вареную картофелину. – Можно даже сказать, скучный был день. С утра мы занимались раскопками в подвале…. Затем Алексей был занят корреспонденцией в своей комнате, работал на компьютере. Видимо, усталость дала себя знать, потому что он не шутил и не балагурил, как обычно. Объяснил это головной болью и вышел прогуляться. Мне показалось, он зашел в мастерскую к Марье. А затем я видел, что он не спеша направился к Тополиной аллее, стараясь держаться в тени кустов.
– Сможете назвать время?
– Попробую…. Письма Алексей всегда старается… м-м-ммм… старался разослать до половины пятого вечера. Видите ли, у нас есть множество официальных запросов, консультаций антикваров и реставраторов…. На этих письмах фиксируется дата и время отправки. Лучше всегда, чтобы на этих документах стояло рабочее время. Так сказать, на всякий случай.