– Что значит – как сомнабула?
– Ну…. – Илона с тревогой смотрела на распахнутое окно комнаты Вадима, постукивала подошвой мягкой туфли по земле. – То есть был погружен в свои мысли! Я окликнула его, но он даже не обернулся. Побрел, пошатываясь, через лужайку! Такое с ним бывает часто, я совершенно не зациклилась на этом…. Впрочем, нет! После этого я слышала его еще раз! Уже после трех часов ночи он гремел в своей мастерской, я видела свет в окне. Я даже покричала ему со второго этажа, но он не ответил.
– Спальня пуста! – из-за оконной створки вновь показалось мятое лицо Вадима. – Кровать не тронута!
– Куда же он мог забиться! – воскликнула сестра художника. Окинула взглядом сад, лужайку, дом.
– Он мог куда-то выехать? Уйти к соседям? – спросил Даниил.
– Да что вы! – со слезами в голосе ответила Илона. – В последнее время он ни с кем не общается, к машине не подходит. Этюды пишет только на своем участке, на берегу.
– Я осмотрю беседку. – Негромко сказал Гирс. – А вы, на всякий случай, обойдите все комнаты.
– Хорошо. – Илона направилась к дому.
Даниил, проходя через лужайку, внимательно всмотрелся в деревянные лица раскрашенных солдат. Мастерски вырезанные и разрисованные куклы были хороши, но смотрелись зловеще и нелепо ранним утром во дворе. Большие, высотой почти в метр, с широким оскалом, как у мультипликационного Щелкунчика, они все, как один, лаковыми черными глазами внимательно глядели на дверь дома пропавшего художника. Их бороды и шевелюры, выбивающиеся из-под ярко-красных треуголок, живо раскачивались, обдуваемые ветерком. В руках деревянные солдаты держали игрушечные винтовки, все, кроме одного! Игрушка, стоящая в центре поляны, изображала, как видно, генерала. Он был одет в малиновый лаковый мундир, имел на плечах золотые погоны, левой рукой он уперся себе в бок, правую же, в которой была зажата блестящая короткая сабля, гордо поднял над головой. Даниил обратил внимание на штаны, в которые была наряжена деревянная армия. Все солдаты имели портки скромные, простенькие – зеленые. У генерала же брюки были светло-серые, покрытые блекло-красными яблоками. Кто и зачем вынес из дома и расставил во дворе эти игрушки – было неясно.
Гирс приблизился к беседке. При ярком утреннем свете она оказалась совсем не такой, как виделась ему ночью. Романтический налет исчез, солнечные лучи безжалостно осветили щели в старом деревянном полу, проплешины в толстом слое белой масляной краски, которой были покрыты и столбики перил, и обе скамьи, и даже ободранный потолок. Витиеватая резьба, опоясывающая по окружности крышу беседки, была местами изъедена временем, кое-какие завитушки вовсе отсутствовали, оставив в орнаменте дыры, похожие на выбитые зубы.
Беседка была пуста. Лишь в углу сиротливо стоял невысокий деревянный табурет для ног, на котором лежала забытая кем-то книга. Ветер безжалостно трепал ее страницы. Даниил посмотрел на обложку, чуть покривил губы в улыбке – это был томик стихов Дельфины Лебединской. Гирс положил книгу на место, огляделся кругом. На полу ясно виднелись множественные следы, но определить их принадлежность кому-либо не представлялось возможным. Это были затоптанные песочные оттиски, проложенные по старым доскам в разных направлениях. Внимательно оглядев все углы, Гирс вышел из беседки. Берег реки тоже был покрыт целой сеткой неясных следов. Даниил нашел даже свои отпечатки, оставленные его остроносыми туфлями вчера в начале ночи. Но не удручающий вид беседки, и не обилие четких следов у самой воды заставило его похолодеть от нехорошего предчувствия. С берега исчезла лодка! Там, где несколько часов назад в песке лежал ее тяжелый нос, оставалась лишь размытая водой глубокая отметина и две квадратные глубокие ямки – будто бы кто-то на тонких деревянных палках не так давно стоял на берегу реки. С досадой сжав губы, Гирс быстро пошел к дому.
Навстречу ему уже бежала встревоженная Илона. В ее глазах ясно читалось отчаяние:
– Я не знаю, что и думать, Даниил Владимирович! – крикнула она. – В доме Аполлинария нет! Никто из гостей не знает, где он может быть! Все удивлены не меньше моего!
Из дверей один за другим появлялись заспанные люди. Запахивая на круглом животе голубой в клеточку халат, вперед вышел Вадим:
– Что за переполох? Где же хозяин дома?
– Что за ребячество? – недовольно воскликнула Тата. – К обеду подъедут журналисты, мы договорились об интервью и съемках! Вечером открытие выставки!
– Почему деревянные солдаты на улице? – возмущенно спросил Гирин. – Мы должны были после интервью увезти их в выставочный зал!
– Где они стояли? – повернулся к нему Даниил.
– Насколько я знаю, на первом этаже в мастерской у самого входа! Кто-нибудь понимает что происходит? Я сейчас же еду в галерею!
– Я попросил бы вас остаться на месте. – Спокойно обратился к нему Гирс. – До выяснения обстоятельств.
– Каких обстоятельств? – поинтересовался Дудкин. – Вы были в беседке?
– Да.
– Его там нет?
– Нет. – Коротко ответил Даниил. – Вернитесь, пожалуйста, в дом. Я поговорю с каждым из вас.
– Да что вы себе позволяете! – повысила голос Рина. – У меня запись к парикмахеру через час! Вечером я должна выглядеть хорошо!
– Я должен быть в галерее. Я хотел бы уехать сразу после завтрака! – неприязненно поддакнул Гирин.
Даниил достал из кармана пиджака удостоверение, развернул:
– Полиция. Инспектор Гирс. Оставайтесь в доме, пока я не выясню всех обстоятельств исчезновения Аполлинария Куцего.
Поэтическая Дельфина, коротко вскрикнула, закатила глаза и совсем некрасиво, не картинно плюхнулась без чувств на траву. Вадим тут же опустился рядом, приподнял ей голову. Тата побежала в дом, Дудкин растерянно схватился за волосы. Парамонов встал на колено, сжал запястье Дельфины, попытался нащупать пульс. В общем переполохе Илона отбежала в сторону, выхватила из кармана телефон, что-то горячо зашептала в трубку, прикрыв рот рукой.
– Вы нас арестовали? – в голосе Рины почувствовалась профессиональная истерика.
– Господин Гирин! – Даниил чуть повернулся к потрясенному владельцу галереи. – Будьте так любезны, объясните даме разницу между арестом и просьбой оставаться на месте! Заранее благодарю.
– Конечно…. – растеряно пробормотал Тоша, а Рина, резко передернув плечами, закинув руку на лоб, театрально бросилась к дому. – Если она меня будет слушать….
Вбегая в двери, модель чуть не сбила с ног Тату, которая спешила во двор. В руках Мироновой была небольшая дорогая скляночка, которую она тут же поднесла к самому носу начавшей приходить в себя Дельфины. Та чуть вдохнула, со стоном отдернула голову от склянки, попыталась оттолкнуть от себя Парамонова.
– Ну вот и славно…. – проговорил бородач, помогая ей подняться на ноги. – Пойдемте в дом, милочка. Вам надо полежать в тенечке.
Даниил достал телефон, быстро нашел нужный номер:
– Участковый Богатырев! – после первого же гудка послышался в трубке бодрый голос. – Как дела, Даня?
– В среднем по району. – Негромко ответил Гирс. – Мне нужна твоя помощь. Ночью при странных обстоятельствах исчез человек.
– И ты, я вижу, предполагаешь самое худшее?
– Иначе бы я не стал тебя беспокоить.
– С тобой не соскучишься. – Голос Толика стал напряженным, сухим. – Куда сгонять местные силы полиции? Адрес давай.
– Дальняя улица дом три. Я на месте.
– Уже едем.
Гирс дал отбой и тут же заметил, что рядом стоит Вадим, во все глаза глядя ему в рот.
– Скажите, инспектор! – тут же заговорил Белкин, нервно теребя завязки халата. – А что если Аполлинарий не появится до вечера? А что если он просто уехал куда-то, чтобы отдохнуть перед выставкой? А что, если он хочет сделать нам какой-то сюрприз?
– А что если Земля не круглая? – спросил Даниил.
– В каком смысле? – опешил Вадя.
– В том смысле, что мы с вами лично в космос не летали. Круглую Землю своими глазами не видели. Иными словами – свидетелями не были.
– Но ведь есть специалисты, которые могут компетентно…
– То есть вы им доверяете? – перебил его Гирс. – Этим самым специалистам?
– Конечно!
– Что мешает вам довериться мне?
– Ээээ…..
– Повторите всем гостям мою просьбу не выезжать из дома. Я хочу выяснить, как каждый из вас провел ночь.
– Ладно…. – растеряно протянул Белкин и поплелся к дверям.
Даниил проводил его взглядом, потом быстро прошел к беседке. Тут же заметил, что книга, забытая кем-то ночью – исчезла! Полицейский внимательно осмотрел низенький табурет, на котором она лежала. Затем спустился к реке, еще раз вгляделся в исчезающий уже след от носа лодки и два глубоких отверстия в песке.
В дом инспектор вернулся быстро. Мрачно оглядел сбившихся в кучу гостей. Илона плакала, бледная осунувшаяся поэтесса Лебединская вцепилась ей в руку. Парамонов стоял чуть позади, придерживал блондинку за плечи. Гирин и Дудкин сидели рядом, они были очень напряжены и раздражены.
Увидев полицейского, Гирин тут же заговорил:
– Видите ли, инспектор! Сегодня вечером в моей галерее должна открыться выставка! Самая грандиозная выставка этого года! Я должен ехать туда, чтобы проследить за тем, как готовится мероприятие.
– Советую вам позвонить в галерею и перенести выставку на несколько дней.
– Это невозможно!
– Это возможно. – Спокойно ответил Гирс. – Повесьте объявление на двери. Пусть ваш секретарь сделает электронную рассылку всем приглашенным. Выставка откроется через несколько дней и будет иметь оглушительный успех, уверяю вас.
– Почему это вы так уверены? – нервничал Гирин.
– Потому что скандалы подогревают интерес к такого рода мероприятиям, не так ли?
– Я не понимаю, что вы имеете в виду!
– Он имеет в виду, что с Аполлинарием что-то произошло! – крикнула Илона, повернув к Тоше искаженное горем лицо. – Ты считаешь себя его другом, а сам даже не в состоянии постичь того, что происходит!
– Да ничего еще не происходит! – развел руки в стороны Тоша Гирин. – Ну, отошел человек из дому! Почему такая паника? Вернется через пару часов с новым этюдом откуда-нибудь с низа реки!
– С низа? – насторожился Даниил.
– Конечно! – продолжал увещевать собравшихся Тоша. – Не будет же Аполлинарий грести вверх по течению! Он просто спустился по реке вниз, как делал перед этим уже не раз и не два!
– Он уже больше года не подходил к лодке! – крикнула на это Илона. – Ты даже не имеешь ни малейшего представления о том, в каком состоянии находился твой друг! В каком состоянии были его нервы и рассудок! Если Аполлинарий исчез, это может означать только одно…!
– Что? – тоже начиная горячиться, язвительно воскликнул Гирин. – Что это может означать? Что его похитил Нарисованный Человек?
Илона зарыдала в голос, а остальные гости замерли в оцепенении. Видимо, только сейчас, после этих слов, до многих из них дошел истинный ужас происходящего.
Во дворе послышались торопливые шаги. В дверь вбежал Гоша, ошарашено оглядел зал:
– Илоночка, ты мне звонила…. Я ничего не понял из того, что ты сказала. Где полиция? Что с Аполлинарием?
– Где вы были, когда вам позвонила жена? – спросил его Даниил.
– У себя в офисе. – Пожал плечами Гоша. – Молочная фабрика рано начинает работу. Что тут стряслось? Где же полиция? Ты что-то напутала, дорогая?
– Вот! Вот полиция!!! – Илона потыкала мокрым платком в сторону инспектора Гирса. – Мой брат исчез! Никто не знает, что с ним могло произойти! Никто ничего не видел и не слышал!
– А вот в этом вы неправы, Илона Федоровна. – Сухо сказал Даниил. – Разумеется, каждый из находящихся в этом доме, что-то видел и что-то знает. И сейчас мне бы хотелось осмотреть кабинет Аполлинария. Позже я поговорю с каждым гостем в отдельности.
– Если это поможет найти брата…. – всхлипнула Илона.
– Это обязательная процедура в подобных случаях.
– Кабинет открыт…. Делайте, что сочтете нужным.
Во дворе дома, прямо перед лужайкой скрипнули тормоза автомобиля.
– А это еще кто? – болезненно дернулся Гоша. – Мы не въезжаем на машинах на траву….
В дверном проеме показались люди в полицейской форме, когда солнечные лучи, бившие в глаза гостям прямо из-за их спин, перестали слепить, многие узнали участкового уполномоченного Богатырева и его помощника.
– Здравствуйте. – Коротко поздоровались полицейские с собравшимися, подошли к Гирсу. – Что тут у нас?
Даниил повернулся спиной к гостям, тихо ответил:
– Хозяин дома исчез. Вчера нам не дали закончить приватный разговор, но из того, что мне успел рассказать пропавший Куцый, выходит, что он опасался кого-то. Рядом с беседкой есть старая домашняя пристань, оттуда исчезла лодка. Вчера незадолго до полуночи я видел ее на месте, утром от нее остался только след.
– Я посмотрю. – Кивнул Макар, помощник участкового. – Подумаю, что можно сделать….
– Лады. – Согласился Толик. – Ее могло просто унести вниз по течению, на этом месте наша речка очень капризная, и не такое бывало.
Макар быстро вышел из дому, скрылся в лучах слепящего утреннего солнца.
Даниил повернулся к гостям:
– Илона Федоровна! Сколько человек вчера присутствовало в доме?
– Ужин был накрыт на одиннадцать человек. – Тут же ответила сестра художника. – Еще были два официанта! Два замечательных мальчика из ресторана «У карася», что стоит тут недалеко – через дорогу. Мы уже не первый раз их приглашаем на большие события, они просто незаменимы в таких случаях.
– Где они сейчас?
– На кухне, я думаю. Им нужно много успеть сделать к вечернему празднику.
– Я поговорю с ними позже, предупредите их, пожалуйста. – Попросил Гирс. – Мне кажется, сегодня вечером праздник не состоится.
– Хорошо. – Закрыв лицо платком, всхлипнула Илона и, шаркая, направилась под лестницу, к двери в кухню.
– А что делать нам? – теребя завязки короткого халата, поинтересовался Вадим.
– Вы отдыхайте. Постарайтесь сосредоточиться, вспомнить вчерашний вечер во всех подробностях. Чуть позже мы с Анатолием Ильичом побеседуем с каждым из вас.
– Вы позволите нам быть первыми в вашем списке? – озадаченно спросил Парамонов, все еще придерживая Дельфину за плечи. – Мне бы хотелось уложить ее наверху.
– Пожалуйста.
Психолог и пошатывающаяся поэтесса проследовали за кадку с китайской розой, полицейские зашли в кабинет следом за ними. Толик сразу расположился за столом, положил перед собой блокнот.
– Вчера я уехал из этого дома около полуночи. – Начал разговор Даниил. – Не могли бы вы рассказать, что происходило здесь после этого?
– Я пела. – Тут же ответила Дельфина, опускаясь в кресло напротив Даниила.
– Подробнее, пожалуйста. – Попросил Толик, щелкая ручкой. – Вы начали петь сразу же после отъезда моего коллеги?
– Ну да. – Кивнула поэтесса. – То есть, не то, чтобы уж совсем сразу…. Тут еще много чего произошло!
– Нас это очень интересует! – сказал Гирс. – Постарайтесь вспомнить все мелочи.
– Да вспоминать-то почти нечего! – пробормотала Лебединская, вопросительно поглядела на серьезного Парамонова. – Вадя после ужина вдруг вспомнил, что слышал мое пение на одном из поэтических вечеров. Тут же все начали меня уговаривать исполнить что-нибудь…. Разумеется, я стала отказываться!
– Почему – «разумеется»? – спросил Толик, что-то сосредоточенно записывая в блокноте.
– Нуу…. Знаете ли…. – жеманно растерялась поэтесса. – Я не считаю себя прекрасной певицей. Так, знаете ли, что-то иногда пою для себя. Мне не хотелось разочаровывать гостей.
– Ты просто очень скромна. Ты никого не разочаровала. – Тут же вставил Парамонов.
– Ты слишком добр, Сергей…. – томно закатила глаза дама.
– Сколько времени вы скромно отказывались? – строго спросил Толик, ручка замерла над листком.
– Ой… ну, я не знаю. Минут двадцать. – Поджала губы поэтесса. – Я не засекала.
– В следующий раз засекайте. – Наставительно заметил участковый, делая запись в блокноте.