Лихорадочно соображаю, что там дальше. Плету:
Стучат в окно.
Уже знаю – это не ветер.
Смотрю по ту сторону окна, по ту сторону осени. Две женщины машут рукой.
Открываю.
– Ох, еле добрались до вас… войти-то можно?
– Да, да, конечно, входите…
Входят. Грузная тетка бросается к Аглае и её мужу.
– Ох, Аглаечка, еле нашла тебя, золотко!
– Маменька!
Пододвигаю к камину два кресла. Чуть в стороне от спаленки, где за занавеской спят наши дети – дочка Аглаи и наш с Флер сынок.
Перебираю плетение.
Нанизываю новые слова:
А вот дальше, дальше…
Ветер стучит в окно, бросает пригоршни листьев.
Перебираю вещи на антресолях – старые, как мир. Стряхиваю пыль столетий. Вижу чье-то плетение, тоже старое, как мир.
Читаю.
Перечитываю.
Начинаю вспоминать что-то, такое далекое, такое забытое, такое…
– Ну, ты скоро там?
Недовольный окрик невестки. Всхлипывания младшего внука.
Щас, щас, иду…
Вспоминаю.
Иду в зал, протискиваюсь среди бесконечных родственников, знакомых, друзей.
– Ты куда? – вскрикивает жена, чует беду.
Открываю дверь, выхожу из дома в ветер осени.
– Вернись! – вопит жена, я её уже не слышу, выхожу на улицу.
Ветер бросается на меня со всех сторон, рвет и мечет.
Поднимаюсь на гору, на которую опустилась луна. Луна отрывается от горы, уходит – все-таки успеваю нагнать, прыгнуть на луну в последний уходящий вагон.
Вспоминаю, как строить дом.
Разжигаю очаг, задергиваю шторы, вынимаю плетение.
Ветер зол, ветер недоволен, ветер рвет и мечет. Добыча ушла.
Ветер думает. Снова плетет из опавших листьев родственников, знакомых, случайных прохожих, прекрасных дам. Посылает их искать добычу. Прошли времена, когда ветер налетал на плетение, рвал его на куски – теперь-то ветер умнее стал.
Много умнее.
Слова и строчки сплетаются сами, я им даже не помогаю.
Наверное, действует луна.
Кто-то пытается добраться до меня, достучаться в окно.
Не может.
Высоковато.
Злится ветер, бьется головой в окна.
Второстепенный
Они на меня не смотрят.
Все трое.
Они никогда на меня не смотрят, но все-таки нужно сначала проверить, глянуть, да точно ли…
Точно… отвернулись.
И самое главное – на меня не смотрит он. Его нельзя увидеть. Его можно только почувствовать.
Кого его…
Не знаю.
Потихоньку ухожу с поляны, невысокий лесок как будто расступается передо мной. Может, это его проделки. Не знаю.
Достаю пергамент со схемами. Вспоминаю, что делал до того, как на нас напали разбойники. Ну да. Шар. Большой кожаный шар. Под ним разводим костер. Шар становится легче воздуха. Летит.
Но тогда шар быстро выдохнется и упадет. Значит, надо, чтобы костер летел вместе с шаром. Например, в корзине.
Но тогда загорится сама корзина.
Думай, думай…
Сама корзина загорится… значит… надо сделать в корзине печку… глиняную… нет, не пойдет…
Думай…
И самое интересное, как можно управлять шаром, чтобы летел не по воле ветра…
– Ты чего?
Она идет ко мне. Она. Подруга Артомакса. Она не погибнет в пути. Она будет жить долго. Я знаю.
Как всегда теряюсь, когда ко мне обращаются. Как всегда не нахожу слов.
– Так…
– О чем ты думаешь? – спрашивает она.
Добрая душа.
– Так…
Артомакс о чем-то спорит с купцом. Купец хочет погубить Артомакса. Я знаю. Я один это знаю. И знаю, что купец не доживет до конца пути.
Я много знаю из того, что положено знать только ему.
Курится дымок над горой дракона…
Курится дымок над горой дракона. В темноте ночи гора дракона светится красноватым.
Зажигаю свечу. Возвращаюсь к своим записям. Сегодня пришло в голову, что можно сделать винт. Большой винт, если вращать его, шар будет лететь вперед. Вот только…
Думай…
Думай.
У меня мало времени.
Я знаю, что я умру.
Там. В конце пути. Когда падет дракон. Когда купец захочет заколоть Артомакса, и я крикну – берегись, и купец пронзит меня своим клинком. Меня похоронят там же, на горе, Артомакс будет стоять над курганом, обнявшись, со своей девушкой, девушка даже всплакнет…
Думай, думай…
– Чего не спишь?
Это Артомакс. Он думает, что я странный.
Они все думают, что я странный.
Я сам думаю, что я странный.
– Чего не спишь, говорю?
Так…
В изнеможении ложимся среди камней. Жаркий выдался денек, сегодня он ни на минуту не оставлял нас в покое.
Он.
Который смотрит за нами за всеми.
Я не знаю, кто он.
Я только чувствую – он есть. Тот, кто ведет всех нас, иногда смотрит на нас, а иногда не смотрит.
Курится дымок над горой дракона. Дракон совсем близко. В сокровищнице дракона ковер-самолет. Если раздобыть его, можно летать, правда недолго, потом ковер-самолет теряет волшебную силу.
Думай, думай…
Думаю. А если воздух под давлением будет вырываться из топки, такой штукой можно будет и управлять…
Может, успею набросать чертежи, может, кто-то после меня соберет летучую машину.
Кто-то… не Артомакс, нет, Артомаксу не до того, его венчают на царство, посвятят в рыцари, он будет сидеть на веселых пирах, ломать золотые обручи и дарить своим приближенным.
Не Артомакс.
Кто-нибудь… такой же, как я. На которого он смотрит редко-редко, редко дергает за ниточки.
Это называется – второстепенный герой.
Доигравшиеся
На ночлег устроились в пустом ржавом гараже, но спокойно переночевать не удалось – около трех ночи послышался грохот машин, к гаражу приближались автотележки, явно почуявшие живую плоть. Алекс первый услышал машины, потому что стоял на карауле, он-то и разбудил Юрку и Андрея, чтобы было кому перестрелять тележки. Юрка открыл глаза, долго не понимал, где он находится, оглядывался, думал, почему вокруг такая кромешная темнота, солнце еще не взошло, а Алекс уже вытаскивает его из постели.
– Вставай, вставай, некогда, – Алекс сдернул одеяло, хлопнул Юрку по спине.
– А что такое? Время-то еще… Договорились же, дальше пойдем, когда солнце встанет, что, забыл уже?
– Ничего я не забыл, там тележки… К нам приближаются.
– Много?
– Порядочно. Так что вы тут все нужны. Андрей, Юрка, пошли.
– Я тоже пойду, – Галочка поднялась с кучи мешков, отбросила драное одеяло.
– Да ты умаялась, бедная, и так уже вчера сколько по этим бульдозерам стреляла… И вообще кто за детьми-то смотреть будет? Вон, Ванька уже глазенки вытаращил…
Галочка кивнула. Юрка думал, что она будет рваться в бой, но, кажется, она и вправду здорово устала, еле держалась на ногах. Юрка поднялся, пошатываясь, в желудке зашевелился голодный червячок, Юрка приказал ему замолчать. Машины, машины, они идут, они наступают, кто-то должен их остановить…
Кто, если не мы…
Юрка нашарил в темноте автомат, оглядел угол гаража за цистернами, где спали люди. Галочка сидела в постели, пождав ноги, с двух сторон к ней прижались ее дети, шестилетняя Женя, дочь Алекса, и Ванька, Юркин сын, ему только год исполнился, а он уже машет разряженным пистолетом, грозит ржавым машинам маленьким кулачком. Капитан Стар спал поодаль, ничком лежал на постели, его не стали будить, помнили, что он вчера в одиночку одолел шагающий кран, жуткую махину, которая едва не раздавила его в лепешку.
Юрка вышел на улицу, здесь все еще было по-летнему тепло, несмотря на сентябрь, ветер приносил издалека сладкие запахи, кажется, цветов, это хорошо, где-то есть растения, может, найдутся яблоки, или птицы, можно будет поесть… двое парней уже ушли за угол гаража, Юрка поспешил за ними, сразу увидел автотележки, их было тридцать, или что-то около того, они двигались ровным строем, жуткие, мерзкие твари, зеленые огни фар, уродливые кузова, какие-то рычаги, ржавые колеса…
– Может, чуть ближе подпустим? – предложил Юрка.
– Может, нет? они и так уже близко, куда ближе… Бей, – потребовал Алекс.
Юрка выстрелил в колесо, еще, еще, треск автоматов звучал утешительно, почти как голос человека в этой безжизненной пустыне.
– Куда стреляешь, кретин, это тебе что, грузовик? – крикнул Андрей, – в панель, в панель целься!
– В приборную, что ли?
– Ну да, а то куда же… Вот так…
Ползущий впереди исполин дернулся и остановился, вторая тележка качнулась вбок и замерла, Юрка выстрелил в третью машину, панель взорвалась микросхемами, проводками, вспыхнула искрами разрядов. Машины двигались медленно, стрелять их было одно удовольствие, Юрка подумал, что давно ему не приходилось так легко, если бы это еще случилось днем, а не ночью, было бы совсем хорошо. Матерая тележка была совсем рядом, Юрка вскинул автомат, оружие фыркнуло, как будто смеялось над человеком. Надо бы перезарядить… черт, я же с собой ничего не взял, о чем только думал… хорош же я, гусь…
Юрка отскочил, машина двинулась за ним, быстрее, еще быстрее, Юрка отбежал в сторону, надеясь добраться до гаражей, тут же спохватился, что нельзя показывать машинам гаражи, где спят люди, что надо уводить этих железных монстров как можно дальше от лагеря. Юрка понял, что ему осталось только одно – со всех ног броситься прочь от гаража. Он побежал, огромная машина грохотала вслед, настигая, все больше, больше, если бы можно было на что-нибудь забраться, вскарабкаться, пока колеса не раздавили меня, что-то прижало сзади штанину, Юрка дернулся…
А потом сзади что-то грохнуло, Юрка полетел в пыль, в песок, закрывая голову, когда он поднялся с земли, машина пылала, подбитая чьей-то гранатой, трещало пламя, изрыгая редкие искры.
– Ты что сделал? – грянул сзади знакомый басок Андрея, – ты хоть понимаешь, что ты и его тоже убил?
– Никто его мертвым не видел… – возражал Алекс.
– Никто не видел… в войне с машинами, типа, все средства хороши?
– Да вот он я! – заорал Юрка, бросился к парням, спотыкаясь в песке, залитом черным мазутом, – вот он я, хороши там ругаться! Что, эти колымаги еще остались, или всех перебили?
– Да всех, вроде бы… – Андрей смущенно огляделся, пнул несколько разбитых тележек, – там, главное, в панель управления целиться, только не в нее, а чуть ниже, там системный блок…
– Что у вас тут случилось?
Юрка обернулся: капитан Стар вышел из гаража, сонно потягиваясь, разглядывая поле битвы, потом спохватился, бросился к парням, проверяя, что все они живы, все трое, вот они, и Галочка в гараже, и дети…
– Вон, колымаги напали… мы их перебили всех.
– А что меня не разбудили?
– Да жалко тебя, ты сколько уже не спишь… – Алекс зевнул, потирая покрасневшие глаза.
– Сколько раз говорил, мне докладывать, прежде чем куда-то идете! – гаркнул капитан Стар.
– А в туалет идем, тоже перед тобой отчитываться? – фыркнул Юрка.
– Тоже. Тут, знаете, без вести пропасть, раз плюнуть. Ну, хоть все обошлось, и на том спасибо… Алекс, ты-то что хромаешь?
– Да… коленку где-то расшиб… – Алекс снова широко зевнул.
– Ты ее уже второй месяц расшиб, хромаешь ходишь, – не отставал капитан, – и вообще, ты которую ночь на карауле стоишь? Третью? Тебе что, вообще теперь спать не надо? Ну-ка, пошел в гараж, я за тебя подежурю…
– Да ты устал…
– Да все мы устали, – отрезал капитан, – а охранять кто-то должен.
– А давайте я подежурю, – спохватилась Галочка.
– Еще не хватало, тебя на караул ставить… Нет, на женщин все взваливать, это последнее дело… все, спать пошли… Это что?
Капитан поднял палец, прислушался, Юрка поднял голову, вздрогнул, как от удара: на маленький гараж медленно надвигался огромный шагающий кран, неуклюже переставлял свои опоры, двигался на людей. Нет, не на людей, вбок, вбок, он как будто делал вид, что не замечает людей, он только ждал, когда можно будет развернуться и наброситься на путников, вцепиться в хрупкую человеческую плоть. Андрей замер, завороженный, – никогда он еще не видел такой махины, такой громадины, это было что-то сродни королевскому тираннозавру среди древних ящеров.
– Ты что? – Андрей толкнул Юрку в бок, – стрелять же надо!
– Да что стрелять, тут гранатой надо бить, – не согласился Юрка, – дай-ка я попробую…
– И думать не смей, – капитан Стар бросился к Юрке, вцепился в его руку, – сейчас не добросишь, только спугнешь эту тварь… Ждем еще полминуты, не двигайтесь, слышите вы? Галка, детей прячь, нечего им это видеть!
Кран надвигался – он был высотой с пятиэтажный дом, не меньше, а каков он был в длину, Юрка не знал – махина тянулась и тянулась, ползла куда-то на запад, волокла какой-то многотонный груз, покачивалась из стороны в сторону.
– Вот теперь давай… Бросай!
Юрка услышал голос капитана как будто издалека, – он все так же стоял и смотрел, завороженный, это было, как в страшном сне, когда на тебя надвигается что-то огромное, массивное, могущественное, а ты смотришь на него и ничего, ничего не можешь сделать, и так неприятно щекочет все внутри…
– Броса-ай!
Кто-то вырвал гранату из рук Юрки, кто-то бросился к махине крана, Юрка только догадался, что это был Андрей, а потом манипулятор огромной машины отбросил человека в сторону, на кучу щебня, граната грохнула где-то поодаль, и это заставило Юрку очнуться, он вытащил очередную гранату, лихорадочно разглядывая кран, думая, куда бросить, чтобы наверняка. Какой-то квадратный нарост мелькнул на громадине, как поясок на дождевом черве, Юрка юросил гранату наугад, она попала чуть левее, грохнула, кран вздрогнул, остановился, шевельнулся в сторону Юрки. И здесь, главное, не бежать, замереть, застыть, бросить гранату, добить проклятый кран, бить, бить, бить… новая вспышка, новый взрыв, кажется, кто-то опередил Юрку, кто-то ударил кран, огромная машина накренилась, качнулась, повалилась вбок, вбок, рухнула под победные вопли людей.