– У нее случился конфликт в школе, – сказала Аня. – Но не думаю, что он стоил того, чтобы убегать из дома.
– Тогда в чем причина? Я смотрела ее дневник, там одни пятерки. Может, у нее был парень?
– Это уж вряд ли, – хмыкнула Лиза, а сестра скорчила рожу, глядя на нее. – Парня у нее точно не было. Возможно, кто-то помимо школы.
– Она два раза в неделю занималась английским.
– А где? – заинтересовалась я, но Аня тут же перевела тему.
– Может быть был конфликт с отцом?
– Папы у нее нет, – ответила Морозова. – Я растила Таню одна с рождения.
– И вы никогда… – осторожно начала я.
– Нет, – отрезала та. – Я не позволяю своей личной жизни влиять на Таню. Можно сказать, что ее у меня толком и…
– Мы понимаем, – кивнула Аня.
Морозова посмотрела в окно. Несколько секунд она, не отрываясь, глядела.
– Двери же были закрыты. И входная, и в ванную. Вода была с пеной. Вино она еще где-то достала…
– Вино? – удивилась я. – Она разве пила?
– Я понятия не имела, – отозвалась Морозова. – Никогда Таню не видела даже с шампанским. Видимо, скрывала.
– Что же еще она скрывала, – пробурчала под нос Аня.
– А полицейские попросили перезвонить через двое суток! – резко сказала мама Морозовой. – Сутки им мало. Она же может быть где угодно! Что теперь делать?
– Мы будем узнавать у всех, у кого только можно, – заверила ее Лиза. – Возможно, кто-то и видел Таню. Кинем клич в сети.
– В сети – это правильно, – кивнула Морозова. – Попробуйте, девочки. Вы молодцы, не то, что первые две. Спросили и тут же убежали.
Лиза про себя усмехнулась. Маленькая, но радость. Хоть где-то они лучше.
– Вы нас тоже простите, нам пора, – заметила Лиза.
– Да, да, конечно. Давайте я вас провожу.
– Можно мне в ванную зайти? – спросила Аня. – Руки помыть?
– Конечно, конечно. Не обращайте внимания на бардак.
Пока сестра плескалась в ванной, я застегивала туфли. Взяв с тумбочки в коридоре сумку, я повернулась к двери, как вдруг услышала голос Ани.
– Лиза, ты мне не поможешь?
– Что-то случилось, Анечка? – спросила мама Морозовой. – Я могу помочь?
– Нет! Все в порядке. Лиза, зайди пожалуйста.
Тихо ругаясь, она опять стянула туфли и зашла в ванную. Светло-зеленый кафель и большое зеркало напротив входа. И тут Лизу бросило в холод. Девушка моментально покрылась мурашками, а руки окоченели. Аня стояла возле ванны и задумчиво смотрела вниз. Лицо у нее было ужасно бледным.
– Ты чувствуешь? – спросила она. – На месте Морозовой я бы немедленно собрала вещи и переехала. Хоть куда.
Шансов на счастливую жизнь тут не осталось. Эта комната была словно холодильник, внутри которого образовалась черная бездна. Сестры стояли на ее краю и заглядывали вниз. Тут ощущался даже ветер, идущий из глубины. Стараясь не прикасаться к бортику ванной, Лиза подошла к сестре.
– Чувствуешь Тьму, – шепотом произнесла она.
Аня кивнула.
– Но она не могла пройти на Ту сторону из этой ванной самостоятельно.
– И что ты думаешь?
– Это был прорыв с той стороны.
– Нет, – не поверила Лиза. За десять лет осознанного контакта с Тьмой Лиза никогда не встречала чего-то, что могло пройти с той стороны в реальность. Это было как поверить в привидения или вампиров. Нет никаких ужасных существ на той стороне, никаких монстров, вылезающих из водостока. Это же не «Секретные материалы».
– А на что это похоже? – посмотрела на нее Аня.
– Понятия не имею.
– То-то же. Вряд ли ты когда-нибудь видела что-то подобное, потому что я – нет. Погоди.
Аня нагнулась и заглянула под ванну. Из коридора раздался голос Морозовой-старшей.
– Вы в порядке? Что-то случилось?
– Мы уже почти все! Выходим! – крикнула Лиза. Тут Аня потянула ее за рукав. Девушка села на корточки. Аня пошарила рукой под ванной, вытащила, и мы взглянули на ее пальцы.
– Это ржавчина? – наивно спросила Лиза.
Аня покачала головой. Та и сама поняла, что ванна керамическая, и никакой ржавчины тут быть не может.
Это была высохшая кровь.
Глава 4. Сила сопротивления
– Хватит радоваться, Скопинцева! А не то я вправду подумаю, что это ты пристукнула Морозову, чтобы самой стать старостой, – крикнула со своей парты Лиза. Саша искоса взглянула на Лизу своим запатентованным злым взглядом, и девочка поняла, что попала в цель: трудно не увидеть твои амбиции, когда ты тычешь ими в лицо окружающим.
– Серьезно? Вообще-то, это ты со своей сестрой – девочки из колодца. Откуда нам знать, что вы еще не двинулись со своими спиритическими штуками?
Лиза ненавидела, когда задевают ее сестру. Она приготовила для Скопинцевой новую едкую реплику, когда в класс зашел учитель физики. Петр Валерьевич не терпел никаких посторонних разговоров на своих уроках, и поклонялся бы музе дисциплины, если бы такая существовала. Хотя Лиза, почему-то, не испытывала к нему неприязни. Он ей нравился своей независимостью и непосредственностью. Физик был одним из тех учителей, которые всегда обдумывают решения, прежде чем поднять вместе со всеми руку на педсовете. Стадное чувство было не в его стиле, поэтому он и старался вылепить из безмозглой толпы учеников хоть некое подобие личностей.
Впрочем, одиннадцатый класс нельзя было назвать идеальным по успеваемости. Единственным, кто постоянно тянул руку на уроках физики был Стас Рябов, отличник в маленьких квадратных очках, фанат всех этих законов Вселенной, всемирного тяготения, опытов с электричеством и прочего. Лиза однажды видела, как девочка, чья мать затеяла ремонт в недавно купленной квартире, прошлась по вертикальной стене, а потом залезла в щель между кирпичами, поэтому ко всем этим неопровержимым доказательствам относилась с долей скепсиса. Не надо ворошить старые объявления о продаже. Если дешевую и просторную квартиру не могут продать пятый год, значит дело не только в надоедливых соседях. Возможно, стоит повнимательнее к ней приглядеться.
Класс откровенно зевал. Скопинцева и Шапур беззастенчиво рылись в телефонах, даже не притворяясь, что слушают. Аня Совина подперла голову ладонью и выводила на бумаге какие-то бессмысленные рисунки. Впрочем, так она делала на половине уроков, зарабатывая свою стабильную четверку и мечтая о… кто ее знает, о чем она думает.
Со всеми размышлениями Лиза совершенно забыла про классную работу, которую Петр Валерьевич задал в начале урока. Заметив, что девочка ловит ворон, он насмешливо посмотрел на нее.
– Комор, душка! Если тебе этот урок кажется скучным, то будь добра, используй свои знания по квантовой физике и построй мне машину времени, чтобы я смог вернуться в девяносто второй и отговорить самого себя стать учителем в этой дурацкой школе, лады? Я зачту это тебе за годовую контрольную.
– Нетушки, – отозвалась она. – Если хотите что-нибудь построить, попросите Рябова. Я стопроцентно уверена, что по вечерам ему нечем занять руки.
Несколько человек фыркнули в тетради, а физик покачал головой.
– Захотел поставить на халяву пятерку за год, а ученики отказываются. Что ж, ваше право, Лиза. Только помните, что вторых шансов я не даю.
– Предпочитаю справляться своими силами, – Лиза фальшиво улыбнулась и углубилась в конспект учебника, чтобы не дать физику новых поводов для насмешек. Ее голова, однако, была занята совсем другим. Уже неделю как Морозова и Бобровский не появлялись в школе. На городском сайте появились сообщения, что сын театрального режиссера до сих пор в розыске. Но в школе не было никаких проверок. Более того, никто из учителей словом не обмолвился о пропаже. Даже Ольга Алексеевна предпочитала говорить, что Бобровский и Морозова до сих пор не выздоровели. Прошло больше семи дней, и по своему опыту Лиза могла судить, что шансов вернуть их с той стороны практически не осталось. Если только они действительно на Той стороне.
– Итак, кто покажет, что у него получилось с задачей? – спросил Петр Валерьевич пять минут спустя. Лиза пригнула голову, чтобы он не отыгрался на ней, но физик, похоже, не собирался тянуть резину. – Комор, прошу.
Девушка поднялась со стула и направилась к доске. Вчера Лиза поздно легла, размышляя о пропавших, поэтому сегодня ее энтузиазм к науке был близок к нулю. Она понуро писала на доске физические формулы, словно занималась презираемой физкультурой.
– Комор сегодня не хочет делиться с нами любовью к физике, – заметил учитель. – Что ж, это ее право. Чего я не могу терпеть, так это ошибок в вычислениях. Глянь на третью строчку в решении.
Лиза взглянула на доску и подняла брови. Элементарная ошибка была видна с первого взгляда. Представить ее, допускающую подобное, все равно что вообразить дождь, идущий снизу-вверх. Лоб у девушки вспотел, выдавая волнение. Что-то с ней сегодня вправду не так.
– Исправляй, – приказал Петр Валерьевич, но Лиза не пошевелилась. Она продолжала тупо смотреть в стену, словно выше двойки по физике ей в жизни не ставили.
– И это выпускной класс… – сокрушенно покачал головой учитель. – Если и ты не понимаешь, в чем тут дело, то мне даже страшно просить класс помочь тебе.
– Там будет двадцать пять, а не сорок, – крикнул с места Саша Антонов. Физик поглядел на него и медленно кивнул.
– Видишь, Комор! Даже твои одноклассники, отнюдь не гении, заметь, могут правильно решить эту задачу. Ты что, забыла математику из пятого класса?
Лиза, казалось бы, не слышала никого из них. Она стояла спиной к классу, нагнув голову, изучая собственные туфли. Плечи девочки немного дергались, когда учитель обращался к ней.
– Ты совсем разленилась или еще нет? – спросил Петр Валерьевич, поднимая тон голоса. – Что ты мне прикажешь, писать на доске вместо тебя? Рука уже не поднимается?
Лиза молчала. Правая рука с зажатым в ней кусочком мела отчаянно дрожала.
– Комор, очнись! – позвала ее Скопинцева. Насмешку над одноклассницей она даже не пыталась скрыть. Но Лиза не отзывалась. Её трясло, словно в лихорадке. Но физик не унимался, втаптывая девочку в грязь. Если бы это произошло с Лизой раньше, то Петр Валерьевич услышал бы немало лестных слов в свой адрес. Но сейчас она не собиралась отвечать на унижения. В ту секунду, когда Аня Совина уже хотела подняться с места и попросить физика заткнуться, Лиза развернулась в сторону учителя. Брови нахмурены, глаза – словно два бурлящих омута. Она подняла руку, и кто-то успел закричать: «осторожно», когда девочка метнул кусок мела в физика. Он попал Петру Валерьевичу в глаз, и учитель рухнул грудью на стол, зажав левую сторону лица.
Девчонки с первых парт подбежали к нему, чтобы посмотреть, серьезна ли травма, а Лиза устремилась в коридор. За ней бросился Стас. Единственный вариант, где можно спрятаться в этой школе – туалет. Никто и не подумает без особого повода зайти сюда, если только не хочет пропахнуть насквозь.
Стас толкнул дверь и увидел Лизу в противоположном конце женского туалета. Она сидела под окном, облокотившись спиной о батарею. Увидев его, он заорала:
– Что ты здесь забыл? Вали!
– Успокойся, я не заставлю тебя решать задачи.
– Какого хрена ты за мной пошел? Решил поглазеть на женские писсуары?
Стас невозмутимо сел на подоконник рядом с ней. Пусть поорет – выдохнется. Лиза обозвала его несколькими довольно обидными словами, после чего спрятала лицо в ладонях.
– Чего ты здесь сидишь?
– Могу задать тебе тот же вопрос, – ответил Стас. – Но лучше сначала спрошу – какого хрена ты творила на физике?
– А тебе что, есть до этого дело?
– Представь себе, есть. Пока нашей матери Терезы – Морозовой нет, кому-то приходится контролировать весь класс. Не Скопинцевой же это доверить?
– Как будто тебе это нужно, – презрительно сказала Лиза. – Всем на всех плевать. И на тебя в том числе.
– Вполне возможно, – согласилась она. – Так ты расскажешь мне, из-за чего кинула мел в физика?
Лиза не ответила. Она сидела на полу и смотрела куда-то вниз. Ее все еще трясло, однако она больше не потела, словно под палящим солнцем.
– Вали уже, – произнесла девочка. – Не доставай.
– Тебе лучше рассказать все сейчас, – ответил Стас, но не успел закончить, потому что дверь женского туалета открылась и появился хмурый директор школы.
– Потому что потом будет хуже, – закончил он за него. – Я не ослышался, кто-то кинул мел в Петра Валерьевича?
Школьники ошарашенно молчали. Владимир Иосифович посмотрел сначала на Рябова, потом его взгляд перебежал на Лизу.
– Комор, ты совсем стыд потеряла? Сбегаешь с урока, швыряешь мел в учителей. Не пойми меня неправильно, но даже парни так не делают! Ну-ка выходите оба.
Лиза вышла первой, за ней прошел, ссутулив плечи, Рябов. Директор прикрыл за собой дверь.
– Комор – в мой кабинет, марш! Рябов – на урок.
В директорской уже сидел Петр Валерьевич, закрывая левый глаз платком. При виде Лизы он покраснел от гнева, но смог себя сдержать и отвернулся. Владимир Иосифович поинтересовался сначала, все ли в порядке у физика, а потом сел за свой стол и посмотрел на них.
– Итак, кто мне расскажет, какого черта происходит в 11 классе?
– Школьники сходят с ума, – пробурчал Петр Валерьевич. – Сначала Комор не справляется с элементарной задачей, а потом начинает кидать камни в учителя. Что дальше, придет в школу пьяной? Забеременеет? Потрясающие результаты за полгода до экзамена.
– Если уж на ваших уроках твёрдые хорошисты не справляются со стрессом, то что говорить об остальных? – поинтересовался директор.
– Это вы называете стресс? – нахмурил брови учитель физики. – Это обыкновенное хулиганство, никакого стресса тут нет.
– А вот что-то мне подсказывает, что все не так просто. Вы сами подумайте, Петр Валерьевич. В их классе последнее время много всего произошло. У них есть повод и право для волнений.
– Каких таких волнений? – не понял физик.
– Вы понимаете, о чем я говорю? Прошла уже неделя с тех пор как… – директор замолчал.
– Если вы о Морозовой и Бобровском, то они болеют, – сказал Петр Валерьевич. – Вы сами объявили на педсовете, что поводов волноваться нет!
– Я объявил, – тихо сказал Владимир Иосифович и его обычный грозный взгляд из-под кустистых седых бровей стал немного растерянным. – Я думал, это дело двух-трех дней, однако прошло в два раза больше и никакого результата.
– Может, стоило опросить школьников с самого начала? – спросил физик.
– Опросить? О чем? – спросила Лиза. – Что с ними такое? Они разве не болеют?
– Нет, Комор, они не болеют. Вам, кстати лучше? – спросил директор.
Девушка пожала плечами. Внезапно дверь распахнулся и внутрь влетела тяжело дышащая Аня Комор. Она сначала оглядела кабинет, а потом попросила прощения. Владимир Иосифович невозмутимо приветствовал ее.
– Комор… э… Аня, будь добра, позови пожалуйста Алексея… ээ.. Алексея Федоровича в мой кабинет. И возвращайся сама.
Та кивнула. Школьный психолог Алексей, как все его называли, обитал в малюсеньком кабинете под лестницей на второй этаж. Его было двадцать девять лет, поэтому учителя чаще не называли его по отчеству, и эту привычку переняли ученики. Он, казалось, был не в обиде. Когда девушка зашла к нему в кабинет, Алексей искал что-то в своих папках, лежащих в старом полированном шкафу. Его полки под тяжестью бумаг просели в середине, полироль стерлась, дверцы закрывались неплотно. Раньше, когда Аня была классе в пятом, он стоял в учительской и на нем громоздились классные журналы. Теперь там стояла новая мебель, а шкаф переехал под лестницу, где второй год обитал Алексей Федорович, проработавший пару лет в неизвестной фирме в чисто номинальной должности помощника по кадрам, где успокаивал менеджеров, перебравших с утренним кофе. Его второй работой стала Зареченская средняя школа. Не слишком высокий карьерный рост, но, по крайней мере, тут он работал по профессии, которой обучался.
– Алексей Федорович, – вежливо обратилась к нему Аня. – Как ваши дела?
– Все отлично, – улыбнулся он. – Ты не поможешь?
Она подошла к нему, и он вручил ей стопку папок. Посмотрев на верхнюю, она увидела фотографию мальчика из восьмого класса.